Ещё раз об украинском национализме, подлинном и мнимом. Часть II

Теперь попытаемся применить всё вышесказанное к реалиям исторического пути украинского общества и разобраться, что же собой представляет украинский национализм.

Как известно, вплоть до 1991 г. Украина никогда не имела полноценной государственности. Исключения составляют лишь непродолжительные периоды середины XVII ст. (Гетманщина) и революционных событий 1917-1920 гг. (УНР, Держава гетмана Скоропадского, ЗУНР). В остальное время территории, ныне составляющие Украину, либо входили в состав общерусских государственных образований имперского типа (Киевская Русь, Московское царство, Российская империя, СССР), либо включались в состав иностранных держав (Литва, Венгрия, Польша, Австро-Венгрия, на непродолжительные сроки в 1918 и 1941-1944гг. – Германия). Не требует лишних доказательств тот факт, что родиной украинского национализма является Галиция. Своими корнями украинский национализм восходит к западноукраинскому общественно-политическому движению украинофилов, оформившемуся в середине XIX ст. Отказавшись от тщетных попыток доказать нерусское (и даже неславянское) происхождение украинцев, польские и немецкие «политтехнологи» XIX века взрастили украинофильство как радикально русофобский и антироссийский интеллектуальный проект. Уже в середине-второй половине XIX века украинофильская идеологема нашла отклик среди интеллектуалов Поднепровской Украины. Поворотным моментом в этом процессе стало неудачное польское восстание 1830-1831гг., после которого Николаем I был закрыт Варшавский университет, а значительная часть преподавательского состава перебралась в Харьков и Киев. Русофобская пропаганда польских интеллектуалов довольно быстро нашла себе благодатную почву в лице отдельных представителей образованного класса в Малороссии. Первыми, хотя и очень умеренными деятелями украинофильского толка были кирилло-мефодиевцы, В.Антонович, М.Драгоманов и представители громадовского движения 60-7-0 гг. XIX века. Отметим, что ни во второй половине XIX, ни в первое десятилетие XX века украинофильство Поднепровья совершенно не несло в себе заряда радикализма. Практически все партии и общественно-политические Большой Украины, включая и образованное в 1908г. выходцем из Западной Украины М.C. Грушевским «Товарищество украинских постепеновцев» (ТУП), стояли на позициях автономизма, то есть желали предоставления малороссийским губерниям культурно-языковой, а в перспективе и территориальной автономии в составе Российской империи. Примечательно, что даже в водовороте революционных событий 1917 г. Украинская Центральная Рада, возглавляемая всё тем же Грушевским, так и не рискнула провозгласить независимость. Лишь в январе 1918г., когда Киев с трёх сторон был обложен войсками большевиков, Центральная Рада своим IV-м универсалом провозгласила независимость, после чего поспешно ретировалась в Житомир. Единственное исключение среди подавляющего большинства украинских автономистов составляла немногочисленная и весьма маргинальная Украинская национальная партия (УНП), основанная в 1903 г. харьковским адвокатом Николаем Михновским. Именно Михновский в своей программной брошюре «Самостійна Україна» (1900 г.) первым из поднепровских украинцев поставил целью создание независимого от России украинского государства «от Карпат до Кавказа». Однако такие идеи не пользовались популярностью ни среди малороссийского населения центральных районов Украины, ни уж тем более среди русских жителей Новороссии. Как видим, за единственным исключением в начале XX в. ни о каком украинском национализме на территории Большой Украины речи не шло.

Иным образом дело обстояло на западноукраинских землях. В Западной Украине, особенно в Галиции, украинофильство пустило глубокие корни и к началу XX века имело определённую базу опоры. Основными агентами по распространению украинофильских идей были греко-католические священники (т.н. «попики»), провинциальные школьные учителя и часть львовской университетской профессуры. Далеко не в последнюю очередь успехам украинофильской пропаганды в Галиции способствовала негласная поддержка со стороны австрийских властей, заинтересованных в ослаблении как позиций ориентированных на Россию москвофилов, так и галицийких поляков, грезивших о восстановлении самостоятельной Польши «от можа до можа». Характернейшей особенностью западноукраинского украинофильства была его структурообразующая русофобия и поразительная лояльность к Австро-Венгрии. Собственно говоря, уже в первое десятилетие XX в. галицийское украинофильство трансформировалось в весьма радикальный русофобкий этнонационализм, который с успехом был разыгран австрийскими властями во время Первой мировой войны. Уже в августе 1914 г. глава националистически настроенной Главной Украинской Рады, будущий руководитель ЗУНР Кость Левицкий выступил с таким обращением к населению Западной Украины: «Войны хочет царь российский, самодержавный властитель империи, которая является историческим врагом Украины. Цари российские нарушили Переяславский договор, по которому они обязывались уважать самостоятельность Украины, - и поработили свободную Украину. Царская империя на протяжении трёх столетий ведёт политику, которая имеет своей целью отобрать у порабощённой Украины национальную душу и сделать украинский народ частью русского народа. Царское правительство отобрало у украинского народа его священное право – право родного языка». В том же Манифесте Левицкий призывал украинцев воевать против России и отмечал: «Победа австро-венгерской монархии будет нашей победой. И чем большим будет поражение России, тем быстрее наступит час освобождения Укарины». В 1914-1915гг. в составе австро-венгерской армии действовал 2,5-тысячный корпус Украинских сечевых стрельцов (УСС), укомплектованный националистически и русофобски настроенной западноукраинской молодежью. Именно этот вариант украинского национализма был взят за эталон главным идеологом Организации украинских националистов Дмитрием Донцовым. Собственно, его крайне радикальная, нацистская доктрина «интегрального национализма», служившая идеологическим фундаментом таким одиозным личностям как Евгений Коновалец, Степан Бандера, Ярослав Стецько, Роман Шухевич, предусматривает «галичанизацию» остальной Украины и борьбу на уничтожение с «неукраинскими» (а точнее, «негалицийскими») элементами (среди которых – поляки, русские, евреи, и даже «неправильне» украинцы). Как видим, концепция Д. Донцова, в полной мере унаследованная и современными украинскими националистами, являет собой яркий пример радикального этнонационализма.

Вопрос с политической нацией в классическом понимании этого слова в Украине остаётся открытым. Ни в царский, ни в советский период (несмотря на попытки первых руководителей Советской Украины) на Украине так и не возникло украинской политической нации. Это обуславливалось тем существенным фактом, что и до революции и после неё, Украина, то виде 9 малороссийских губерний, то в виде УССР входила в состав имперских макросоциальных общностей (Российской империи и СССР соответственно). Естественно, что в рамках таких общественно-политических образований мог официально существовать и культивироваться лишь т.н. имперский национализм, выраженный в общероссийском или советском патриотизме. Как показала история, для подавляющего большинства жителей Украины такой идеологический концепт является вполне органичным и приемлемым.

Что касается реалий сегодняшнего дня, то следует отметить, что за 24 года независимого существования Украины украинская политическая нация так и не возникла или, по крайней мере, не оформилась структурно. Поэтому говорить о классическом, «здоровом» варианте национализма в современной Украине не приходится в виду отсутствия его субстрата – политической нации. В целом же, задача формирования политической нации известными модернизационными способами для Украины таит немало угроз. Во-первых, ни у украинцев, ни у русских (а именно эти два народа являются государствообразующими на Украине) нет исторического опыта существования в рамках своего национального государства; даже тогда, когда большинство европейских народов начали строить свои государства-нации, и русские, и украинцы сознательно отказались от этого пути и начали строить новую империю). Во-вторых, попытка создать именно украинскую политическую нацию предусматривает необходимость переформатирования русского (и не только) населения в украинцев (даже не галичан), что вряд ли возможно. В-третьих, эти процессы необходимо было запускать сразу же после распада СССР, и есть высокая вероятность, что время упущено безвозвратно. И, наконец, в-четвёртых, в современном мире государства-нации переживают глубокий кризис, связанный с исчерпанием проекта Модерн, детищами которого они и являются. День ото дня слышно всё больше авторитетных высказываний о том, что XXI век станет веком неоимперий. Исключения составляют лишь модернизирующиеся страны Большого Дальнего Востока – Китай, Индия, Вьетнам, Индонезия и пр. Однако и там кризис государства-нации наступит достаточно быстро в виду перспективы исчерпания в обозримом будущем локально-регионального варианта модернизации. Проблемы с построением государства-нации в странах Восточной Азии ощущаются уже сегодня: тибетская и уйгурская проблемы в Китае, сикхский и бенгальский сепаратизм в Индии, активизация радикального исламизма в Индонезии и той же Индии.

То же, что сегодня совершенно ошибочно именуется «украинским национализмом» представляет собой не что иное, как радикальный галицийский этнонационализм, преподносимый под разными оболочками. Особенно наглядно это проявилось в связи с событиями 2014-2015 гг. По факту этот «национализм» является уменьшительным (он либо сам пытается обособиться от остальной Украины, либо, что чаще, провоцирует на это другие части страны) и несёт в себе одну из наиболее серьёзных угроз территориальной целостности и социально-политической устойчивости страны. Радикальный национализм, который исповедуют сторонники одиозного движения «Правый сектор», есть именно этнонационализм галицийского толка. На данный момент распространение метастаз этой идеологии уже оттолкнули от Украины Крым и Донбасс и существенно насторожили жителей Юго-Востока от Одессы до Харькова. Несмотря на оголтелую пропаганду украинских СМИ, значительная часть украинского общества и сегодня не желает воспринимать галицийский этнонацизм в качестве господствующей идеологии в стране. В обозримом будущем Украина, если она ещё не утратила инстинкт самосохранения, просто вынуждена будет отказаться от гибельной для неё идеологии радикального этнонационализма, основанной на культе Степана Бандеры и дивизии СС «Галиция». Вероятно, такой отказ будет происходить в условиях тяжелейшего социально-экономического и политического кризиса и острого гражданского противостояния (если всё-таки по примеру Донбасса вспыхнут и другие регионы). Вот тогда-то украинскому обществу потребуется некая реальная идеологическая альтернатива. Одной денацификации Украины будет мало, взамен этнонационализма украинцам будет нужна новая система координат в национальном вопросе.

Единственной альтернативой этнонационализму может стать украинский патриотизм в том виде, в котором его до последнего времени понимало большинство рядовых граждан Украины. Это патриотизм – без Бандеры, Шухевича и Мазепы, но с Хмельницким, Святым Владимиром и Победой над фашизмом. Важно, что это должен быть именно украинский патриотизм, а не новороссйский и не русский. После 24 лет независимого существования и особенно после постмайданной вакханалии, значительная часть украинцев едва ли захочет быть «русскими». Идея «Новороссии», которая уже и сегодня дала огромную брешь, никогда не будет воспринята жителями Центральной Украины. Для них не подойдёт даже вариант «Малороссии». Украинцам нужно дать возможность остаться украинцами, а не переделывать их в русских, новороссов или малороссов. Но это должны быть именно украинцы, которые помнят и чтят свои корни, гордятся своей историей, языком и традициями, а не обезумевшие галицийские манкурты-этнонацисты.

Такой вариант украинского патриотизма есть редуцированная, сильно приглушённая и урезанная модификация того самого имперского национализма, который столь свойственен большинству жителей Украины, как типичным украинцам Центра и Слобожанщины, так и русскоязычному населению Юго-Востока страны. Только опора на эту идеологему национального вопроса сможет обеспечить Украине возможность выхода из той исторической ловушки, в которой страна оказалась после Майдана. Опора на мягкий вариант имперского национализма позволит с одной стороны, относительно бесконфликтно решить проблему национальных (на самом деле – этнических) меньшинств, а с другой – последующую неминуемую интеграцию Украины в макросоциальную общность имперского образца (будь то Евросоюз или новое объединение с Россией).