Перспективы, всерьёз не начавшегося дела

Это первостепенное дело каждого народа беречь и двигать вперед, Богом данную, жизнь, которая одна на всех, преисполненная благостных и прекрасных возможностей, открываемых трудом и познанием, где каждый шаг измеряется количеством и качеством свободы – степенью взаимной дополнительности культурно организованных созидательных усилий членов рода. В этой формуле нет таких понятий, как классовая борьба, политическая власть, государство, капитал. Ибо они сугубо исторические понятия, возникшие именно в нашем, земном варианте пути общественного развития людей. Возможных вариантов истории бесчисленное множество. Они различаются соотношением случайности и необходимости, историчности и логичности. И только логичность обеспечивает устойчивость последовательному развитию. В земном бытии воспламенившейся общественной культуры сложились условия процессов жизни, давших преобладание именно исторических сторон пути развития, что, в общем, не должно быть предметом нашей критики.

Сегодня, однако, высоко взметнувшаяся культура человечества может позволить себе подвергнуть критике разума нынешний этап исторического развития. Под «разумом» смеем понимать эмансипированную логику общественной человеческой жизни. Её точка зрения, надеемся, имеет хоть какое-нибудь право быть услышанной. Это точка зрения универсального человеческого дела и его отношений человечности ко всякому предмету.

Универсальностью отношений характеризуется пока только государство и совсем немногие человеческие личности. Но как связаны они с человеческим делом? Некая связь, конечно, сказывается всегда, испокон веков, опытами совершенствования цивилизации. Совершенствование всех звеньев власти, осуществление актуальных усложняющихся задач, имело, как будто всегда, некоторый явный положительный эффект, но и некоторое обезчеловечивание общественных отношений. Ведь самый первый опыт применения простых орудий в политических целях ликвидации «не своих» и враждебных членов чужого рода – универсального рода людей был смертным грехом, не соизмеримо превосходящим грехопадение библейской Евы. Исчезают, словно выветриваются, люди и тождественные им их предметы, замещаясь подобными им, даже более красивыми и умными, чем они, но другими, с признаками своих учреждений и должностей, но без бога-человека в сердце.

По-другому не получается. Ведь если внутри процесса природы люди делают что-нибудь, что чуждо ей, то эта деятельность непременно вредная для неё, а тем самым и для жизни людей. Таким же образом, продолжает происходить в истории мировой цивилизации, которая совершенно не принимает в расчёт жизнедеятельность и законы развития галактического рода людей. А скажи ей об этом прямо в глаза, когда сможешь, и она размажет тебя по стене, не понимающего, что государство всё делает только для твоего же блага. Правда, его благодеяний для меня я не хочу, хотя они своевременны и эффектны. Для моей пользы, к примеру, государство набрала под хороший процент почти 20 млрд. долгов; мне, как и всем гражданам, долгонько придется оплачивать суверенитет свободолюбивой державы, ублажая таким манером своё патриотическое честолюбие. Оно, пожалуй, стоит того. Ведь моя держава лучшая в Европе, туда нас давно привлекают, а я не хочу. Мне и здесь хорошо на моей русской земле, ведь лучшего, пока, я ожидать не смею.

В мире и каждой стране господствует властвующая держава, которая, отнюдь, не человек и на человека совсем не похожая, но преисполненная большой любовью к своим гражданам. А граждане, прошу смотреть на них с точки зрения потребностей политической машины, они в этом ракурсе всего лишь, пригодный для множества всяких дел, ценный материал, либо актуальный, либо потенциальный капитал или, не приносящее дохода в казну, лишнее население. Эта необыкновенно интеллектуальная машина, при всём, нашем к ней уважении, не способна на человеческие отношения. Все свои функции властвующего и сверхъестественного субъекта она осуществляет посредством правовых, политических и идеологических отношений. И это не узость специализации, а обобщение бесконечной индивидуализации типичных актов, что не мешает политической системе, когда ей это надо, весьма достоверно имитировать свою демократическую человечность. Кстати, это, как будто умеет делать и персональный компьютер, чей Виндовс педантично выражает всю «человечность» корпорации Майкрософт.

Однако нельзя понимать человека, не будучи однородным ему по функциональной специфике, проявляющейся только в общественном человеческом деле. Поэтому не зная и не понимая человека, даже самые высокомудрые деятели демонстрируют недостойное их невежество во всех человеческих делах. То есть они прекрасно исполняют свое дело столоначальника, начальника районного отделения полиции или бизнесмена, но человеческого дела у них не получается. Хороший пример нехорошего невежества в отношении человека, который случайным образом был последним императором России подала когда-то некая госпожа, оказавшаяся депутатом Госдумы. С похвальной ревностью она стала защищать святость царя Николая II от художественного творчества киноискусства, показавшего Царя в непостижимом образе человека. Усердием депутата история с царем безнадежно замутилась, и теперь никто не знает, имеет ли святой полное право упоминаться человеком, а если кто его вспомнит как обычного сына божьего, которым нет числа, то как уговорить верующих не оскорбляться в своих чувствах и не устраивать религиозные погромы. Кстати, все подобные инциденты, в том числе и полицейские погромы криминалитета, что с изящной реалистичностью потрясают чувства зрителей телесериалов, крепко связаны со слабым пониманием сущности общественного человеческого дела. В былые времена, вспоминаются дела минувшего века, этому доходчиво учила советская художественная литература. «Баранкин, будь человеком!» пронзительно доходило до юных сердец. На ниве сеяния доброго, мудрого, вечного славно трудилось и кино. Его шедевр, где на весь мир прозвучала истина советской пропаганды: «ребята, давайте жить дружно!» -- был весомее нынешних университетских курсов по этике и богословию. Потому что эти принципы: «быть человеком», «трудится и для себя и для всех», «жить дружно, творческой силой дополняя производительную силу коллектива и общей его силой возвышая свои способности» и другие суть нормы жизни общества нормальных людей, которых надо понимать, как и то, что нет ничего на веки вечного под луной.

И если когда-то на смену феодализму явился капитализм, при котором люди стали жить богаче и свободнее, а затем через несколько столетий его рыночный либерализм и дикий империализм ужасно надоел всем, то должны ли мы повторять фантазии идеологов США, что рыночная демократия будет существовать, по меньшей мере, ещё миллион лет? Помилуйте, и не заставляйте меня такое говорить! Что, народам Европы придётся миллион лет терпеть демократический идиотизм Украины, пурпуром крови, расцветшим в 2014- 17 гг., признаваемый США за образец народовластии? А ведь украинский политический режим возник как следствие реставрации капитализма после победоносной оранжевой контрреволюции в СССР, прекратившей там, так называемый, развитой социализм. Благодаря этому вынужденному сопоставлению, род человеческий убедился, что сталинский социализм с его тоталитаризмом, авторитаризмом, диктатурой и проч. действительно плохими свойствами, с чем я не спорю, стал и был чистым лучом света для народов тёмного царства российского капитализма. При всех его уродствах он был на несколько порядков выше самого демократического государства.

Надо признать и принять как должное, что в структуре капитализма уже давно начались процессы социализации. Таким образом, нарабатывается и укрепляется коммунистический уклад, благодаря которому обновляется дряхлеющий общественный строй. И эту благородную эволюцию не надо терроризировать фашизмом, что приспособились вытворять в США. Государство как гарант правопорядка должно позаботиться о логичности социализации и о недопустимости преждевременного социального взрыва. Надо заранее готовиться к тому, чтобы люди стали ещё лучше и веселей жить и трудиться.

Издавна коммунизмом пугают маленьких детей и маленьких людей с маленьким умом, и маленьких, наслаждающихся большой властью, земных богов. На земле всех этих маленьких великое множество, и они кричат о своём страхе, заглушая род людской, который о своём будущем ничего не слышит. Граждане знают о нем только то, что он ужасен и опасен. Если поверить этим страхам, то можно подумать, что, вообще, страшнее его нет ничего на свете. Почему они его так бояться, это вовсе не маленькая тайна, а, давняя в течение всей цивилизации, причина классовой борьбы. Так уж получалось, что на всех, на Земле не хватало вакансий господ и свободы от труда. Они доставались самым лучшим и благородным детям Удачи. Люди жили, как в сказке: одним перворождённым братьям приходилось получать в наследство все богатство семьи и ответственность за его возрастание. А уделом всей прочей темной массы бедных братьев оставалась безответность на все их вопросы трудовой и политической жизни. Хочешь-не хочешь, а нужно было думать о лучшей доле. Тяжёлые думы взлетали мечтой о будущей общественной жизни, получив имя общества, которого никто, из живущих, не видел и не слышал, понятие пути, по которому, если как следует, пойдёшь, то куда надо, непременно придёшь. Опасения и страхи или, наоборот, мечтательные желания причинялись не чьими-то кознями, а условиями самой жизни.

В течение всей цивилизации о сохранении своего господства беспокоились старшие братья. О коммунизме мечтали лучшие люди из трудящихся классов, глубоко неудовлетворённые бесчеловечностью переживаемых ими общественных отношений. Их мечта возникала и росла как познавательный процесс. Факт их неудовлетворённости был, чувственно и мысленно выражаемым, тезисом, которым мечта тенденциозно констатировалась как жгучая нетерпимость, желание и стремление ниспровергнуть весь порядок вещей. Затем эта абстракция отрицательности и неполноты необходимо дополнялась положительным содержанием. Оно оформлялось в качестве второй необходимой промежуточной ступени общественного психического творчества – антитезиса, каким по стратегическому закону развития мысли является проясняемый и объяснённый тезис. Антитезис оживляется кажущейся ясностью переживаемой социальной ситуации, но все же оказывается недостаточным основанием заключительной практической ступени его осуществления. А именно антитезисом как методом познающей мысли, во всех случаях, бедных культурным опытом, рождалась мечта, болезненно компенсирующая актуальную неудовлетворительность чувственно воспринимаемой действительности.

Мечта о светлом будущем – духовный продукт, тождественный и противоположный, социальной нетерпимой эмпирии, абстрактный образ, взлетающий над бренной землёй на крыльях оскорблённой морали и эстетики, которым всегда нехватает истины конструктивности. Поэтому она как форма социального познания не может и не должна служить общественным идеалом борьбы за будущее. То, что она может, это – служить политической идеологией оправдания социальных бунтов и переворотов, несовместимых с коммунизмом серьёзных людей, а не политических моралистов и фантазёров, мечтающих красотой спасти мир.

Мечтают о совершенном обществе, однако, не только дети, рабы и пролетарии, но и мужи царской крови (Гераклит, Платон, князь П.А. Кропоткин), церковнослужители (Т. Кампанелла, Ж. Менье), высшие государственные чиновники (Т. Мор) и множество других представителей господствующих классов. Среди них Фурье, Сен-Симон, Роберт Оуэн, Радищев А. Н., Герцен А. И., Бакунин М. А., Г.В.Плеханов. Их дело продолжали другие. Народную мечту они превращают в идеи, которые развёртывают в философские теории, версии объяснения причин и факторов неудовлетворительности общественных отношений. Но их идеи, как синтез понятия искомого образа общества и цели его осуществления, были не адекватны объективной предметности логической структуры коммунистического общества. И этот недостаток невозможно устранить никакой гениальностью диалектической мысли. Ведь ей очень трудно быть тождественной и самой себе и адекватной не одной только истории, а и невидимой логике развития своего предмета, укоренённого в жизни и культуре, и изменяющегося вместе с ними. Только имя этого предмета связывалось со своим понятием чаще всего случайно и вероятностно. Поэтому оно ассоциируется у людей, сообразно их мечтам и версиям, с предчувствием чего-то далёкого или несбыточного.

А ведь предмет мысли, образ будущего заключён в настоящем историческом процессе жизни, однако, только предпослано и предполагаемо, частично и фрагментарно. А выразить его хотелось бы целостно и в необходимости. Как же его извлечь из сегодняшней истории, являющейся последним достижением предшествующего движения, без чётких критериев его высоты или регресса и без понимания объективной необходимости, от которой отклоняется? И как измерить это отклонение, от какой реальной точки отсчёта? Как спрогнозировать расстояние или высоту культурного развития массы людей будущего относительно нынешнего состояния? Ведь образ будущего – это образ изменившегося исторического человека и всех его существенных социальных отношений в его предполагаемой продвинутой социокультурной действительности. О достижениях и продвинутости можно судить по многим признакам. Но самым существенным среди них является критерий логичности самодвижения материального общественного процесса. Соответствует ли этому критерию теория К. Маркса, Ф. Энгельса, М. А. Бакунина, Г. В. Плеханова, В. И. Ленина? Соответствуют не вполне, мягко говоря.

Все марксисты-диалектики, видевшие, главным вопросом всякого политического момента, противоречия социальных ситуаций, а в них, следовательно, источник их самодвижения и разрешения проблем, этого принципа строго не держались, поскольку правильно считали, что нельзя дожидаться разрешения классовых противоречий самотёком, способом самодвижения. Принцип самодвижения они, значит, дополняли принципом решающего значения субъективного фактора, под которым подразумевали сознательное, своевременное и в нужном месте, организованное активное действие сильных личностей, сильных духом (теорией) и партийной организацией. Мы, отнюдь, не считаем ложным принцип субъективного фактора. Он становится ложным при неизбежном его извращении ложным сознанием ницшеанского сверхчеловека, к чему мечтательно были склонны все революционеры, в том числе и большевики, современные своему буржуазному обществу, стремящиеся к подвигам во имя свободы. Да и главная идея революционного марксизма о диктатуре пролетариата, как её не понимай, является богатейшим выражением принципа возрастания роли субъективного фактора в общественном развитии. Логическая ошибка здесь, в наделении особой политической ролью во всеобщем процессе его отдельных компонентов. Кстати, этой ошибкой вполне несознательно злоупотребляют все сильные личности, партии и государство, претендующие на особую, спасительную роль в развитии общества и человечества. Из-за этой ошибки мечта о светлом будущем вырождается в модернизированный типичный капитализм. А в условиях кризиса капитализма, в бескомпромиссный и непримиримый антикоммунизм, то есть, как кто-то сказал, глупость XX века, а также нынешнего времени. Безусловно, частной негативной ролью, со всеми претензиями и произволом, характеризуются только те, кто строит свои отношения с основанием общества, трудом и народом, с позиций своего всестороннего приоритета. Однако, не все частные роли таковы. Мы горячо приветствуем особые роли отдельных лиц и коллективов, исполняемые благодаря их организованному таланту и умелости в трудовом, материальном и духовном творчестве. Такая роль, какой бы выдающейся она ни была, остаётся при всех условиях нормальным проявлением человека своего времени и культуры.

Основательности, а, значит, и логичности никогда не хватает социальной частности, отношения которой к миру строятся на ее собственной, неизменно частной, силе. Ведь ей во всех случаях противостоит универсальность общего, которого логически и конструктивно она подчинить не может.

Поэтому практическим социалистам непозволительно увлекаться политической борьбой со всякой негативной частностью и частной собственностью. Их революционность в преодолении социальных отношений господства частной собственности над всеми прочими общественными отношениями.

Жгучесть вопроса, значит, сводится к тому, как именно эту историческую частность, прежде всего, капитал превратить в функциональную всеобщность. Вопрос, поставленный в общей форме, решается логически, нахождением пути своего закона. Требуется при этом не формальное его логическое решение отождествления, путём принудительной импликации по схеме если g, то G, то есть, если частная собственность, то ее непременно превращать в общественную собственность. Формальное решение так и остаётся формальным, не действительным. Формально, например, можно перекрестить и переименовать жареную утку в карпа и уже не формально съесть ее в постный день, обильно запивая ее красным виноградным вином. Действительность этого, слегка революционного, но отнюдь не политического, акта удостоверяется приятным во всех отношениях следствием, который, как его не называй, остаётся съедением утки. Закон тождества здесь не нарушен, частное так и осталось частным, невзирая на некоторые расширительные условия: отец Василий постился не один, а, приобщив к себе не менее приятную собеседницу.

Экспроприации частной собственности не свойственны столь приятные эволюционные последствия. Принудительная импликация g—> G ограничивается только переименованием. И никакие, самые авторитетные, постановления делу помочь не могут. Функциональное качество частного сохраняется независимо от его превращения в государственную и до тех пор, пока не превращается в процесс родового саморазвития. А саморазвитие, как теперь уже всем известно, суть движение по пути закона взаимодействия. Это двухвариантный закон. Его первый вариант сильной дизъюнкции, g V G, (читается либо то, либо другое) развёртывается по типу единства и борьбы противоположностей, что чаще бывает при радикальном разрешении социальных конфликтов. Для решения выделенной нами задачи следует воспользоваться вариантом g или (и)G, слабой дизъюнкцией, а практически − законом единства и взаимной дополнительности противоположностей. В согласии с ним, историческую частность, каким является капитал g, требуется включить в структуру культуросозидательного, трудового процесса на правах однородного ее компонента, тем самым превращая его в G.

Вот ее формула: совокупный Субъект, орудия и средства/технология <−−> Объект и его ценность, равная цели, −−> результат (логическое заключение). В ней не определено место и качество капитала, потому что в своей непосредственности он не совместим ни с одним элементом труда. Но в преобразованном виде он способен дополнять производительные свойства и субъекта, и объекта. Для него не новость эта работа, по большей части он этим и занимается, производя самое себя и алогичный разлад, возмущением законов адекватности обмена, тождества S и O, и результата, в структуре труда. Поэтому его надо освободить от специфической функции самовозрастания и само ценности и принудительно окультурить, заключив в жизнеутверждающий процесс общественного труда, производящий не товар и не деньги, а вещественные формы истины, блага и красоты для развития жизни и человека .

И, таким образом, особая историческая частность становится всеобщей специфически человеческой, родовой ролью, ещё раз доказывая, что нельзя преувеличить жизненного значения труда, функционального качества человека, который благодаря этой специфике абсолютен, а, значит, приоритетен всегда.

Надо ли сильно напрягаться мыслью, чтобы догадаться, что коммунизм есть общество нормальных людей? Не надо! Кто не знаком с Универсальной логикой, для тех это некорректный вопрос, с неопределённым предметом, не поддающимся определению. С ним приключается тот же гносеологический казус, что и с познанием непознаваемого Абсолюта. Для эрудированного здравомыслия, живущего частными неотложными интересами, это неразрешимый, невозможный, вопрос.

Не будем, однако, забывать парадокс познания непознаваемого, выражающего суть логического закона: законосообразное осуществление ранее неосуществимого, всегда ведёт к конструктивной осуществимости, а познание непознаваемого к − расширению и углублению наших знаний о мире. Противоречие, таким образом, разрешается законосообразностью преодоления кажущейся невозможности. Что касается вопроса о реальности или вероятности предполагаемых целей, то он также решается методами научного познания. Ведь цель – субъективный образ желаемого и планируемого конечного результата, который производится, подобно логическому выводу, путём преобразования многих социальных и культурных сложных предпосылок, являющихся посылками революционно-практического силлогизма. Реальность целей, следовательно, определяется степенью наличия и зрелости предпосылок перехода общества к новому качеству. Для него не нужен специальный материально-технический фундамент и некое, неизвестно откуда взявшееся, коммунистическое сознание необыкновенных людей. Его фундаментом, логическим и материальным основанием является, жизненно и культурно подготовленный, народ и труд, который константно тенденциозно коммунистичен, то есть общественный. Только этому основанию исторически почти всегда недоставало культурной основательности. И этот актуальный недостаток вполне поддаётся исправлению. Актуальность или объективная противоречивость возбуждает общественную проблему и социальный заказ ее решения, а при злободневности такого заказа недостатка в его исполнителях не бывает.

Коммунистическое сознание «самотёком», прекрасно формируется при нынешней формации. Предельное совершенство капитализма – порог специфического товарно-денежного качества сугубо экономических отношений, ныне поддерживается изнутри только тенденциями формирующегося коммунистического уклада культуры. Капитализм со своей политэкономией уже исчерпал себя и стал вреден для здоровья человечества и природы Земли. Спросите об этом у Б. Обамы, бившегося над проектами глобализации, демократии, защиты прав человека, искоренения коррупции, организованной преступности и терроризма. Независимо от того, какой идеологический смысл вкладывается политиками в эти задачи, они, очищаемые от смертоносных вирусов антикультуры, реализуемые на достаточных основаниях, защищают и укрепляют действительно человеческие ценности и культурные тенденции развития кооперации в планетарных масштабах. Я не стану слишком громко кричать об этом. Крикунов и так хватает. Знайте, однако, господа, что, таким образом, в наше время не торопясь роется под землёй истории реальный социализм, подготавливая переход состарившейся структуры к новой жизнеспособности. И совсем не существенно для него, как кто-нибудь оценивает его и реагирует на его проявления. Социализм только в политическом плане антагонист нынешней, как будто угасающей, цивилизации. А, рассматриваемый логически, он то же самое, что и нынешняя, становящаяся самоочищающейся, структура, из которой интенсивно удаляются все алогизмы, все нелепости капитализма. В итоге обновлённое общество во всех отношениях являет собой несравненно большую силу созидающей культуры, большую жизненность и свободу отношений человечности. Соответственно и люди, исторически осуществляющие этот логический переход, становятся чуть-чуть умнее своих предшественников.

Люди начинают прекрасно понимать, что в их общей жизни не нужны супермены с многомиллиардными капиталами, божественные гении, которым подвластны особого рода чуждые государства в их общенародном государстве. Своими различиями, несогласованностью конкурирующих интересов и проблем, они вносят в общую жизнь антагонизм и враждебность не истинных отношений, зловредность и массу безобразий. Людям это не надо. И они с завидной догадливостью захотят всех этих супергениев, измученных чрезмерностью удовольствий от избытка власти и собственности, поставить в рамки законов, продиктованных народом и самой жизнью. Они не станут вытворять глупости их перевоспитания пеньковой петлёй и пулемётом. Если захотят, пусть остаются у пульта управления со всей суверенностью ума и инициативы. Но все капиталы переходят в бюджет кооперации, а его исполнением, контролируемым директором кооперации и Советом труда и обороны, удовлетворяются нужды развития кооперативного труда и трудящихся. И пусть среди их всех, честно и благородно, на своём рабочем месте директора, с невиданной до этой гениальности, индивидуально проявляет свои человеческие родовые функционально-профессиональные качества бывший капиталист, ставший однородным всем, почётным членом общественного труда и обороны. Не захочет, найдётся работа по душе. А не захочет трудиться ни на каких условиях, можно отправить и на пенсию, а пустых нетрудовых вакансий в обществе в принципе не может быть. В худшем случае, если кто ступит на тропу преступной войны против рода людей, тогда по закону и суду, тот подлежит перевоспитанию.

Таким образом, идейным основанием конструктивного преобразования капитализма является общественное осознание необходимости его отрицания и двуединая рабочая программа. Ею предусматривается рациональное изменение общественной структуры материального и духовного производства и обмена, превращение системы общественного разделения труда в гармонично организованную всеобщую кооперацию коллективных коопераций. А в ней обеспечивается взаимодополнительность компонентов структуры, в том числе, моментов, результатов труда и членов коллективной кооперации. Под рациональностью понимается все практически целесообразные субъективные отношения и технологии развития жизни, общества и культуры, соответствующие универсальной логике, доступной общественному сознанию.

Коммунизм, значит, не просто имя мифического образа жизни людей, не царство свободы, изобилия, справедливости и научно-технических чудес. Это тип общества, зарождающийся в недрах капитализма и утверждающийся путём культурной социализации законосообразной структурой всеобщей коллективной производственной кооперации. Никакие, самые лестные и благостные, прекраснодушные слова, не прибавят ему ничего. И никакие самые сильные ругательства не уменьшат его абсолютных достоинств, являющихся продолжением достоинства рода людей.