Политические споры

Всякие споры, будь то территориальные или вызванные отношениями частной собственности, и прочие надлежит решать строго логически, а не игровым способом политического перетягивания каната. Смысл спора не в словесной конфронтации аргументов обвинения и защиты; доводов находят даже слишком много, но все они, часто, очень слабы, и ими затемняется существо дела. Оно совсем запутывается, так называемым, международным правом – правом государства на территорию, закрепляющим в собственность им же принятым законодательным актом. К примеру, когда-то актом отнесения Нагорного Карабаха, с армянским по преимуществу населением, под административное подчинение Азербайджанской ССР явилось Постановление Советского государства. На тот политический момент национальные различия утратили свою остроту, так как возросла необходимость в отождествлении и сближении всех наций и народностей, объединяющихся в составе Советского народа. Поэтому не создавая лишних проблем, указами вождей, ради рационализации управления и эстетичности карты административного деления, целесообразно поправлялась география обширной территории. Много земель прибавили любимице всех народов – Украине. Прибавление получила и Литва, а у Беларуси получилось некоторое сокращение. И никого это не озадачивало, потому как все жили в родной семье равноправных наций. Деструктивные изменения в отношениях собственности и структуры общества, начавшиеся при последнем генсеке, вновь обострили национальный вопрос и поспособствовали отделению Карабаха от Азербайджана. Возник трудно решаемый территориальный вопрос. Такой вопрос поднимают в отношении Крыма, областей Малороссии и Новороссии и других мест проживания людей. Однако, кто поднимает вопрос, словно хвост или ножку для импульсивного отмежевания места своего пребывания, как это делают братья наши меньшие, друзья человека? А это даже не вопрос, а форма претензии и предъявления своего права на определенную собственность, которая во все времена священна и нерушима. Почему собственность нерушима? Вдумайтесь! Нерушимость собственности – главный вопрос демократического капитализма. Случись его системное повсеместное нарушение и будет этим погублена самая замечательная социокультурная формация. Поэтому она защищена охранительной функцией государства и межгосударственным правом.

Однако, межгосударственное право не свободно от многих примесей политического произвола, то есть диктата преимущественной охранительной или агрессивной силы, которая при своей достаточности никогда не нуждается в обоснованиях разума. Произвол политической силы преобладал в течение всей истории земной цивилизации. Он закреплялся соответствующим правовым актом государства, наделяемым значением приоритетного бесспорного аргумента, подавляющего всякие вопросы по поводу его. Но, когда у субъекта собственности нет достаточных логических оснований на приобретенное владение, тогда его распоряжения и использование собственностью остается нелогичным по существу неотменяемого исторического факта нарушения Закона, который своей жизненной силой превосходит все Конституции и все прочие юридические постановления, несогласные с ним.

Смысл Закона в необходимости реального тождества логических жизненных взаимоотношений -- субъекта собственности и его противоположности, какой является предметность собственности. Иллюстрацией закона служит историческая реальность жизни определенного народа на своей территории, нерасторжимого единства сообщества людей и родной земли. Этим единством тождественных противоположностей рождается и плодоносит и то, и другое, единая культурная жизнь детей Солнца и Земли.

Однако, режет глаза и уши некорректная, своим формализмом, неосновательная постановка вопроса о праве собственности и его, случающимся, произвольном оспаривании. О чём вопрос, в общем ясно – об аннулировании права некоторого субъекта на владение каким-то предметом и о передаче его другому. И далеко не всем и весьма часто не вполне ясно, как это осуществить поистине и ко благу, и без социальных безобразий. Руководствоваться одним правом - явно недостаточно. Право ведь – это формальные рамки условий запрета или позволительной возможности что-то делать. Случаются, впрочем, такие проблемные ситуации имущественных споров, которые совершенно не поддаются формализации. Право же, применяя свои рамки возможного к некоторой ситуации, руководствуясь буквой закона, иногда не видит и не может видеть принципиальной невозможности выполнения своего разрешения или запрета на действия определенного рода. Есть ведь такие виды действий, общественных отношений, которых человек не может не выполнять, так как они -- его неотъемлемые свойства. Это, например, защита самого себя и друга, своего дома, семьи, Родины. Подавляя это свойство, право унижает Человека, превращаясь, отнюдь не формально в беззаконие. История таких безобразий и зла уже три года происходит на Украине, где специальный орган защиты порядка и безопасности общества, его государство, огнем орудий и пулеметов пытается отучать своих граждан, живущих в Донецкой и Луганской областях, быть людьми. Заметьте, там не гражданская, сугубо классовая, война, а война центральной политической системы, пропитанной фашизмом, со своим, ею оккупированным обществом, и которая всемерно поддерживается США и её сатрапиями. Это неизбежная политическая реакция фашизма против единения великого народа. А в этом единении мудрейшие головы Ватикана и транснациональных корпораций совершенно верно видят всемирное движение социализации, в котором они ошибочно усматривают смертельную опасность для человечества. Как раз, наоборот! Соединением народов устраняется его раздробленность и противоречивость созидательных интересов. А всё то, что совершается по истине, ко всеобщему благу и прекрасно по исполнению, согласуется с Его промыслом, выражающимся универсальной логикой развития мира. Однако, при решении многих имущественных споров эта логика не используется по невежеству или безбожному произволу.

Парадоксальна только по-видимости, а в принципе невозможна, например, приватизация общественной коллективной собственности; и после вступления в свои права она так и остается общественной по происхождению и способу воспроизводства. Только используется она в частных интересах, чуждых непосредственным субъектам труда, по праву лишенных права быть субъектом собственности. Этим самым, то есть превращением общего отношения в форму разрозненного, конфликтующего частного образуется деструктивная противоречивость, которой не было до того. Она существенно ослабляет социальную силу и жизнеспособность всей социальной группы. А в том деструктивность противоречия, что собственность не отделима от субъекта, который её создает и воспроизводит, и идеально запечатлевает её в себе, как часть себя, находящуюся вне его. Ведь она, то есть всё то, что субъективно и объективно «моё», суть моё достоинство. Даже передавая что-либо из числа предметов моего достояния в дар или адекватно обменивая его на что-то другое, люди ничего не теряют, не уменьшают своего достоинства, а, наоборот, увеличивают его. Такое их общение есть взаимоотношение добродетельных умножаемых достоинств, которые иначе не живут. Только кража, хищение чужого достояния достоинства не прибавляет. Украденный кем-то предмет лишь внешним образом присовокупляется к его имуществу, но идеально, в опыте непосредственной жизни субъекта, не запечатлевается как самовозрастание его самости и обогащение его культурной субъективности. Кто-нибудь торжествует, разрешая противоречия сторон не по истине, не ко взаимной выгоде, не адекватно, а с выигрышем только для себя. Но чем больший выигрыш, тем хуже для его жизни. Потому что противоречие в самой жизни, разрешенное не по логическому закону, снова обостряется и еще сильней и может спонтанно взорвать ситуацию в любой момент. Поэтому те, кто только по-видимости побеждает неправой силой и обманом, долго не живут. А если кто из них и задерживается, то их существование – сохранение на виду предмета общественной памяти позора.

Итак, всякая по форме правовой принадлежности, собственность является общественной. Это не формальный и не наблюдаемый её признак, а строгий исторический факт, такой же, как и тот, что всякий человеческий индивид есть общественное существо. А общество есть единственно необходимая форма бытия людей, объединенных многими историческими обстоятельствами и культурой. И каждый верующий, чтобы как можно меньше грешить, должен знать, что именно общество от Бога, что оно приоритетно во всех отношениях, и, что значит, своему обществу логически подчинены реальными действиями и его государство, и Церковь, которые отождествляются со своим обществом, деятельно, необходимым образом всемерно способствуя утверждению и развитию общественной жизни. Из этих прекрасных, своим положительным жизненным смыслом, обобщений непременно следует, что никому и никогда нельзя предпринимать никаких отрицательных действий, идущих наперекор жизнеутверждающей тенденции развития общества.

Прервёмся, однако, ибо слышу, как гневаются некоторые богоподобные земные владыки. Киевский первосвященник Украинской православной церкви официально известил Москву о политическом разрыве с Русской православной церковью. Кому служит этот слуга божий, ставший, по самоназванию, персоной, особо приближенной к Господу? Он просто струсил, хотя стражники Пети Пилата не тащили его на крест. Задрожал от страха потерять все призрачные блага, что дарованы ему Мефистофелем. А это, как известно, такой господин, который тут же является всякому, кто, по логике Господа, должен сам себя наказать. Этот, никем не превзойденный по уму и изобретательности, господин – сам порождение деструктивности социальной стихии и своей сатанинской рациональностью вечно способствует доведению её до абсурда, после чего стихия и анархия успокаиваются, превращаясь в прекрасную благодать. На Украине теперь простор раскрывшейся, саму себя поедающей фашистской стихии. И где-то там кругами шастает, подобный на Мишико, гётевский господин.

Да, всё, что совершается в истории, делается к лучшему. Территориальный спор Азербайджана с Арменией, Киева с Донбассом и прочие нелогичные конфликты должны разрешиться не по произволу сильнейшей стороны. Прецеденты стихийности, уже ставшие абсурдом, со временем успокоятся и забудутся сами. Придется согласиться, и чем раньше, тем лучше, что территории с поверхности земли никуда не отделяются и друг с другом не спорят. Это предметы собственности проживающего там народа. Отделяются люди, по своим жизненным интересам и по принуждающим к этому причинам, при неблагоприятных социальных условиях труда и обмена. Ведь та земелька, где они живут и трудятся, освоена их трудом, пропитана потом и кровью, окультурена, стала неотъемлемым от них, достоянием и достоинством. Земля отождествилась с людьми и стала их Родиной. Ложное сознание каких-нибудь суперменов бизнеса назовет её «экономическим пространством», территорией аннексии. А на языке социологики, это культурная страна, отождествившихся с ней людей, неотделимая от них, их общественная нерушимая собственность, принадлежащая им по универсальному закону принадлежности.

Нет такого закона, который бы позволял брать то, что не «твоё», что тебе не принадлежит, и у тебя нет достаточного основания на владение им. Ибо единственным основанием принадлежности кому-нибудь некоторого предмета является живой плодотворный труд, которым он его освоил, произвёл, получил и с собой отождествил. В связи с этим, идентифицированный с тобой, предмет собственности как твое субъектное достояние вступает в отношения обмена. И адекватность его обмена как первое условие социальной справедливости должна защищаться всеми правами человека. И когда они согласуются с законами универсальной логики, тогда они способны разрешить любой имущественный спор.