Мой тренер Путин.

Недавно мне исполнилось сорок лет. Шестнадцать из них я прожил при Путине.

Началось наше знакомство с Владимиром Владимировичем с МГУ. В тот день моя будущая жена Ульяна Владимировна давала присягу студента МГУ в актовом зале главного здания на Воробьевых горах. Я пришел поддержать Ульяну и ее новых друзей-одногруппников в такой важный день. И неожиданно в зале появился он, тогда еще премьер-министр. Он быстро прошел к кафедре и сказал несколько коротких фраз о студенчестве, об образовании, о науке, об МГУ. О том, что все это значит для страны и ее будущего.

Когда наша небольшая группка покидала главное здание с целью пробежаться до смотровой площадки, погулять, выпить пива и всякими другими достойными случая способами отпраздновать студенчество, юность и лето, я тихонько и задумчиво сказал: «А ведь этот парень — наш будущий президент. И надолго. У нас будет очень интересная жизнь».

Все посмеялись. Так, благодаря Путину, я сделал первый в своей жизни политический прогноз.

Впрочем, я сам довольно быстро забыл о своем предчувствии «интересной жизни». За окном лежала и умирала великая страна. Она уходила в небытие с каждым движением секундной стрелки, с каждым ударом сердца, с каждым выпуском новостей. Она была похожа на пьяного ветерана, которому прихватило сердце на улице, и вот он лежит в собственной блевотине и умирает, а люди обходят его, спеша по своим делам, не глядя ему в лицо, и только стайка шпаны ждет момента, когда можно будет подойти и содрать со стариковского пиджака медаль «За взятие Берлина».

На экране нового уже президента нахваливал Немцов, вокруг хлопотали Березовский с Гусинским. А ветеран на улице все лежал. И казалось, что так будет и дальше, что так, наверное, и должно быть, надо просто смириться, так уж суждено, ничего не изменится.

Но внезапно победой закончилась чеченская кампания. Потому были расторгнуты соглашения о разделе продукции. А затем начался разгром империй Гусинского и Ходорковского. Ответные цветные революции.

Тогда я полюбил читать иностранную прессу.

Нет, путинистом меня сделала не путинская пропаганда, не Киселев и не Соловьев. Никогда не смотрел телевизор. Путинистом меня сделали «Речь Посполита», «Гардиан», «Вашингтон Пост» и «Нью-Йорк Таймс», «Свобода», «Фигаро», «Ле Монд» и прочие подобные.

Я видел, как они лгут в каждом слове, как «свободная пресса» ведет себя подобно толпе наемников, как их бесит Россия и как им мешает ее новый президент.

Страна перестала напоминать умирающего старика. Она теперь была похожа на менеджера младшего звена в недорогом костюмчике. С неправильно завязанным безвкусным галстуком и на кредитном форде. А еще этот менеджер был женат и надеялся на покупки двушки.

Менеджер вызывал презрение у богемы. Для них он был смешон. Смешны были его машина, его жена, его манеры, его зарплата, его работа. На него показывали пальцем, а он жил, работал. Зарабатывал. Любил. У него появился ребенок. Потом второй. За второго он получил родительский капитал.

И бросил курить. И стал значительно меньше пить. У него изменились предпочтения в профессиях. А потом мой народ перестал вымирать.

Менеджер пропал. Он исчез где-то на поворотах исторических дорог. Мы разминулись с ним всего-то на секунду, но когда я увидел свой народ в следующий раз, он уже был одет в новенький цифровой камуфляж и передавал ребенку с рук на руки рыжего кота. Мой народ был силен, грозен и вежлив.

Нашей стране всегда было нужно многое. Порядок. Цель. Справедливость. Дисциплина. Вера в себя. Владимир Владимирович пытается успеть всюду. Кто-то полагает, что это проявления тирании, патриархальности. Или альфа-самцовости. А я скажу вот что.

Возможно, я сужу субъективно, но полагаю, что Владимир Владимирович Путин старается быть для страны тем, кто был самым важным человеком для него самого. Я полагаю, что Владимир Владимирович старается быть тренером.

Он не старается нас обслужить. Он не старается нас задобрить. Мне кажется, что он пытается помочь нам измениться и стать такими, какими мы сами хотели бы себя видеть.

А для начала — помочь нам понять, какими мы себя хотим видеть.

Сейчас я смотрю в окно, а там за окном — Родина. Родина толкает перед собой коляску с ребенком. У Родины в животе — второй. Им обоим предстоит стать людьми. И нам придется сделать все, чтобы обеспечить им такую возможность. Сделать все для того, чтобы они, глядя в зеркало, были бы нам благодарны.

Я за себя благодарен.

Спасибо, Владимир Владимирович. Продолжаем?

Роман Носиков.