Ирвинг Стоун «Жажда жизни».

Ирвинг Стоун «Жажда жизни».

Винсент Ван Гог (Vincent van Gogh; 1853—1890).

«Как-то вечером в мастерскую Винсента постучалась Христина. На ней была черная юбка, темно-синяя блуза, волосы прикрывала темная шляпка. Весь день она простояла у корыта. Как всегда в минуты крайней усталости, рот у нее был полуоткрыт, а оспины на лице показались Винсенту особенно крупными и глубокими.

– Здравствуй, Винсент, – сказала она. – Решила поглядеть, как ты живешь.
– Христина, ты первая женщина, которая зашла ко мне. Как я рад тебя видеть! Позволь, я помогу тебе снять платок.

Она присела к печке погреться. Затем внимательно оглядела комнату и сказала:

– Тут не плохо. Только вот пустовато.
– Я знаю. У меня нет денег на мебель.
– Да, денег у тебя, как видно, не густо.
– Я как раз собирался ужинать, Христина. Не хочешь ли поесть вместе со мной?
– Почему ты не зовешь меня Син? Меня все так зовут.
– Ну, хорошо, пусть будет Син.
– А что у тебя на ужин?
– Картошка и чай.
– Я сегодня заработала два франка. Пойду куплю немного говядины.
– Деньги-то у меня есть. Мне кое-что прислал брат. Сколько надо на мясо?
– Больше чем на пятьдесят сантимов мы, я думаю, не съедим.
Скоро она вернулась со свертком в руках. Винсент взял у нее мясо и принялся было за стряпню.
– Садись на место, слышишь? Ты ничего не понимаешь в хозяйстве. Это женское дело...

...Христина поставила ужин на стол. Кроме мяса, она купила еще две булочки; когда с жарким было покончено, они подобрали подливку кусочками хлеба.

– Могу поспорить, что ты такой ужин не сготовишь, – сказала она.
– Конечно, нет, Син! Когда я готовлю сам, то не могу и разобрать, что я ем – то ли рыбу, то ли птицу, то ли самого черта.

За чаем Син закурила свою неизменную черную сигару. Они дружески болтали. Винсент чувствовал себя с нею гораздо проще, чем с Мауве или Де Боком. Между ним и Сии чувствовалось какое-то родство, и Винсент даже не пытался разобраться, в чем тут дело. Они говорили о самых обычных вещах, говорили просто, нисколько не рисуясь друг перед другом. Она слушала Винсента, не перебивая и не стараясь вставить словечко о себе. Она ничего не хотела навязывать Винсенту. Ни тот, ни другой не стремились произвести впечатление друг на друга. Когда Син рассказывала о себе, о своих горестях и несчастьях, Винсенту нужно было изменить лишь немногое – и получался как бы рассказ о его собственных горестях и несчастьях. Разговор тек спокойно, без возбуждения, а молчание было непринужденным. Это было общение двух душ, открытых, свободных от всяких условностей, от всякого расчета и искусственности.

Винсент встал с места.

– Что ты намерен делать? – спросила Син.
– Мыть посуду.
– Садись. Мыть посуду ты не умеешь. Это женское дело.

Он откинулся со стулом к печке, набил трубку и с довольным видом пускал клубы дыма, а она мыла в тазу посуду. Ее крепкие руки покрылись мыльной пеной, вены на них набухли, мелкая сеть морщинок красноречиво говорила о том, что они много поработали на своем веку. Винсент взял карандаш и бумагу и набросал ее руки.

– Ну, вот и готово, – заявила она, покончив о посудой. – Теперь бы выпить немного джину и пива…»

14 июля года в Сан-Франциско, в семье детей эмигрантов, родился Ирвинг Стоун, урожд. Тенненбаум, (англ. Irving Stone, 1903 - 1989) — американский писатель, один из основоположников романизованного биографического романа.

В одном из интервью Ирвинг Стоун рассказывает о своей работе: 

«Встаю каждое утро в одно и то же время, к половине девятого стараюсь сесть за стол, работаю без перерыва до половины первого или до часа дня. Затем съедаю сэндвич с сыром, выпиваю чашку чая и на протяжении часа занимаюсь физическим трудом. После этого возвращаюсь к письменному столу, работаю до шести вечера. Я не верю во вдохновение. Верю только в то, что ты работаешь и не думаешь больше ни о чём. Ты пишешь и пишешь, и в конце концов получится что-то хорошее».