Разыгравшееся воображение

Приехали значит вчера в деревню. К родственнику. На отдых, так сказать. Всё как положено, вечер, костёр, угли, мясцо и прочее. Хорошо посидели. Улеглись спать.

Просыпаюсь от шебуршания за окном. Окна все открыты, жарко даже ночью. Глядь – полчетвертого. !!!???. И тут шебуршание сменяется непередаваемым кошачьим негодованием, выраженным неизменно прикольным звуковым рядом. Коты по обыкновению что-то делят и не могут сойтись во мнениях, а арбитром у них значит, выступил представитель неизменной третьей силы - пёс.

Вой, лай, какофония, в общем началась!

Лежу, чувствую, рот сам по себе растягивается в улыбке. Воображение принялось рисовать причудливые позы, по которым всякие Шаолини значит, драться учились, выпученные глаза и всякое прочее.

И тут, что бы Вы думали? В размеренную ночную звуковую аномалию, встраиваются еле слышные бу-бу-бу, бу-бу-бу. Прислушался. А! Так это домочадцы! Окна, напомню, все открыты, вот их звуковой волной-то и накрыло. Дом большой, рассчитан на приличное количество гостей. Здесь даже в коридоре у окна стоит диванчик, на котором я, значит и расположился, люблю сквознячки летом. А остальные, значит по комнатам, выходящим в этот самый коридор.

А во дворе уже вовсю разгорелся дискурс. И видимо не за жисть, а толи за бабу, толи за пожрать, а может вообще за право находится на данной территории. Так зажглось, мамоньки!, что понимаю, что пёс уже не арбитр и с него в горячке тоже спросить могут.

И вот между этими лайчатовоющими переливами, снова настойчивое и негодующее бу-бу-бу, где-то даже какие-то другие звуки проскакивают, но фон негодования отчётливо просматривается. И тут, кто-то из котов, видимо перешёл на личности и использовал их кошачьи матючья. И понеслась! Бензовеник без глушителя.

Слышен шум разлетающейся щебёнки, треск сучьев и временами понижающаяся тональность лаевоя, будто бензовеник в ямку попал, а затем снова визг и всё по новой.

Ну, коты-то котами, что с них взять? А вот негодующие звуки из спален стали вовсе злыми какими-то. Воображение услужливо преподнесло картину недовольных хомячков, крутящих головами спросонья и натягивающих на себя кусочки ткани, в попытках отгородиться от непотребства. Что им чужие заботы? Только их заботы естественны и нормальны, всё остальное, что выходит за рамки хомячьей логики должно быть осУждено и придано анафеме. А лучше, если ещё и приложено чем-нибудь поувесистее.

Картинка    нелепости  происходящего,  окончательно  сформировалась и   тут…………… я заржал. Откровенно так, во весь голос. Без каких-либо попыток добавить скромности.

А воображение подпитанное ощущением веселья, продолжило свою трансляцию. Постепенно хомячковая проекция распространялась всё дальше и дальше. И вот она уже накрыла всё вокруг, а затем вобрала в себя и весь мир. 

И происходило там великое хомячковое шевеление. В этом грандиозном шевелении постоянно образовывались различные стихийные группки, затем снова распадались, снова объединяясь в других количествах и особях. И всё это сопровождало неизменное недовольное бу-бу-бу.

Присмотревшись ко всему безграничному коллективу, я заметил их великое стремление к движухе. Именно движухе, без каких - то там особых изысков. Это подобно перемешиванию воды в ведре, движуха есть, а толку ноль. 

И вот плывут они значит в этом ведре с криками – «Я главный!», «А я САМЫЙ главный!», «а я буду главным в этом!», «а я в этом!», «а вот это теперь надо делать так, а вот это эдак!», «я мненью вашему вращенье придавал, а осью был мой детородный орган!». Они шумели, галдели, кто-то кувыркался в потоке, но тем не менее, у каждого в руках было своё маленькое весёльце, которым он норовил в редкие секунды стабилизации своего тела, поддеть воду, оттолкнуться и не дать себе замедлиться. Самых рьяных, центробежная сила течения, относила на периферию и начинала нещадно шлифовать их мордами и задами стенки ведра. Перейдя к неконтролируемым траекториям после столкновений, их некоторое время не было слышно и даже видно, но, замечу, не долго. Они вновь укоренялись в вертикальном положении, какое-то время лУпали глазами, оглядывались по сторонам, но вот некая тончайшая пелена вновь наплывает на их глаза и снова, как ни в чём не бывало, в воздухе мелькают маленькие весёльца и слышны бодрые, но принципиально вечные недовольные звуки.

Те, кто видимо поосознанее, держались ближе к центру, их не так турзучило и бросало, и их положение было постабильнее, хотя постоянные столкновения с соседями, придавали их движениям забавные формы. Не выпуская из лапок вёсел, они методично работали лапками задними и зубами, норовя оттолкнуть от себя других и проучить, дабы не повадно было в последствии.

Сия толчея, время от времени подбрасывала кого-либо из них достаточно высоко, чтобы их взор перестал упираться в стенки ведра и позволял увидеть пространство за ведром, и тогда их глаза расширялись, в них за короткий промежуток времени проскакивала такая гамма чувств, что я начинал переживать за их здоровье. Они снова падали, кувыркались, махали весёльцами, снова стабилизировались, но что интересно, всё чаще после этого, их взгляды устремлялись наверх к краям ведра. Вот кто-то даже предпринимает попытки, используя силу вращения потока, выстрелить собой из общей массы, чтобы заскрежетав коготками по жести ведра снова упасть вниз. Кто-то уже стал прыгать всё выше и выше, кто-то пока ниже, но в общем горизонтальном потоке нарисовалась и вертикальная тенденция. Но поразмыслив, я понял, что она была всегда, но трындела меньше остальных, а я всё своё внимание, до этого сосредотачивал на самых забавных и крикливых, постоянно порываясь помочь течению как можно больнее припечатать их к препятствиям. Но что-то меня постоянно держало. Наверное начинающееся ощущение закручиваемости пространства вокруг меня. Со временем вся эта картина мне наскучила и я решил убрать ведро. Отставив его в сторону, я понял, что шум и гам всё равно достаточно слышны, я отнёс его в тёмный чулан. Промелькнула мысль – а откуда все эти хомячки взялись в этом ведре? Неужели глаз нету? Но мысль эта быстро исчезла.

Проснулся я от того, что голову нещадно пекло уже довольно-таки высоко вставшее солнце и светившее через окно прямо на меня. Вот так вот напечёт башку – подумал я, а потом всякие вёдра с водой снятся. Или там ещё что-то было?

А, не важно, скоро домой двигать.