"Медицинская пехота": на грани

Услышала от знакомых, что вроде бы центральная городская больница Донецка Ростовской области то ли уже закрылась, то ли вот-вот прекратит существование. Защемило сердце…

Сам город Донецк находится вблизи границы с Украиной, летом 2014-го он фактически оказался рядом с линией боевых действий. Если кто не помнит, то как раз оттуда, с украинской стороны, прилетели в наш Донецк шальные (или как их еще назвать?) снаряды. Одним сразу убило мужчину, местного жителя, прямо на пороге дома. От другого пострадала восьмидесятилетняя старушка – ее сильно ранило, позже она долечивалась в Ростовском госпитале ветеранов войн. Во дворе дома осталась огромная воронка, а ее дочка выковыривала из стен металлические осколки и вручила их мне на память.

Тогда летом 2014-го я ездила в командировку в Донецкую ЦГБ, которая тоже стала – как прифронтовой госпиталь. Изваринский котел – помните это словосочетание? В те дни в Донецкую ЦГБ везли с мест боев всех подряд – и ополченцев, и мирных жителей, и украинских военных. С одним из них была большая канитель – он сильно нервничал, возможно, своих боялся, да и перед нашими медиками ему было явно неудобно – спасали его, считай, врага, по полной программе. Его потом забирал из больницы украинский консул, находившийся тогда в Ростове, сложная процедура была задействована, мудреные бумаги составлялись.

А донецкие медики вели себя в те жаркие дни, без преувеличения, героически. В ту ночь, когда был самый жуткий обстрел, сами, без всякого обзвона примчались в больницу и начали оказывать помощь раненым. Больница, что называется, приняла удар на себя и вынесла все стоически.

Запомнились многие из лежавших тогда в траматологическом отделении. Немолодой мужчина-шахтер, у которого с одной стороны была оторвана рука, а с другой – нога. Как он теперь станет жить – такой?! Помню, спросила его: «Ну вы же, наверное, останетесь у нас в Ростовской области, вам ведь обещают помочь?» А он замотал головой: «Нет, вернусь назад, там дом…» Куда он вернется, какой дом, Господи!

Еще был юный парнишка, считай, подросток, с тяжелейшим ранением плеча и развороченной брюшной полостью.

А на другой кровати – российский доброволец, приехавший аж из Омска и сразу угодивший мясорубку. Ему пришлось ампутировать ногу ниже колена.

Но больше всего потрясла трагедия молодой девушки из Краснодонского района, на чьих глазах при обстреле погибли родители прямо в огороде на их подворье, а у нее самой оторвало обе ноги. Любе (так ее зовут) позднее всем миром стали у нас помогать – и с видом на жительство, и с бесплатным изготовлением протезов (что не так-то легко оказалось осуществить – все-таки ж гражданка другой страны), и даже квартиру позднее один кубанский банк подарил.

К чему я все это вспоминаю? К тому, что в тот период Донецкая ЦГБ (повторю еще раз) повела себя стоически. Чудовищная нагрузка, обстрелы были постоянно (даже в день моей командировки вовсю громыхало, из—за видневшийся в окнах лесополосы поднимались черные клубы дыма от разрывов), поток раненых и пострадавших такой, что не знаю, удавалось ли врачам и медсестрам хоть изредка ночевать дома и вообще где-то на какое-то время прикорнуть, хирурги из операционных, кажется, совсем не выходили. У всех был донельзя замотанный вид, но никто не сдернул, не спекся, не ныл, не жаловался. Да еще в тот трудный момент руку помощи коллегам из украинского Донецка протянули – приняли к себе на работу (нехватка кадров ведь в маленьких городах всегда имеет место быть) двух тамошних врачей, помогли с устройством жилья, оформлением документов.

И вот тот страшный период миновал. Можно вздохнуть с облегчением? Ан нет! Прошло не так много времени, и вот сейчас больница, оказывается, чуть ли не на последнем издыхании, среди горожан курсируют слухи о ее возможном закрытии.

Тревожные симптомы налицо – роддом уже перестал функционировать (единственный неонатолог уволился), вот народ и боится, что и всей ЦГБ скоро придет конец.

Начальство успокаивает, но как-то вяло. Объясняет: трудное положение из-за того, что врачи друг за другом увольняются, работать некому. Вот недавно еще двое заявления подали. В травматологии, страшно сказать, один-единственный специалист на все отделение. Если этот врачебный исход и дальше будет продолжаться, то, и правда, придется закрывать?

А почему такая безысходность? Ведь еще недавно более-менее на плаву держались, костяк сохранялся.

Да, сохранялся, но за счет старых работников, ветеранов. Однако естественный процесс старения никто не отменял, необходимость смены поколений – тоже: как ни хороши старые работники, но в какой-то момент чисто физическим силам приходит конец. А если на смену никто не приходит, тогда чего ждать?

Донецк Ростовской области - небольшой городок со скромным бюджетом, лакомым куском для инвесторов никогда не являлся, а теперь тем более (еще бы - со столь неспокойным украинским соседством). Так чем же сюда привлечь молодежь?

Под программу «Земский доктор» с выплатами подъемных город пока не подпадает. Дефицит рабочих мест здесь, в бывшем шахтерском городе, традиционен – куда устраиваться членам семей потенциальных медиков-новобранцев? Жилья новоприбывшим тоже посулить никто не может, обнадеживать нечем. Да и в самой ЦГБ ремонта много лет не было, что тоже оптимизма не прибавляет, чисто эстетически работать в задрипанных стенах не очень-то приятно.

Вот и получается, что куда ни кинь, везде клин. Пять лет назад в разгар конфликта с украинцами больница проявила себя на высоте, но сейчас это, судя по всему, забыто. Декларируемые блага в отношении большой медицины до нее и других таких же, как она, периферийных медучреждений, не доходят. Для них время остановилось, работают примерно в той же системе координат, что и во времена Чехова.

Это в продвинутых крутых клиниках, медцентрах есть «супер-пупер» какое оборудование, утонченнейшая диагностика, большой штат, высокие зарплаты. А в сельской местности или в отдаленных моногородах совсем другая реальность. И зарплаты у медработников такие, что впору прослезиться.

А сколько вреда районной медицине принесла пресловутая оптимизация! Сколько вполне дееспособных больниц позакрывали, перепрофилировали. Дабы повысить рентабельность коечного фонда, так это называется. Помню митинги и сопротивление жителей села Самарского Азовского района Ростовской области, протестовавших против закрытия тамошнего роддома - увы, все равно не удалось отстоять. Зато теперь рожениц возят по трассе в областной центр. Довозят. Но бывают и «приключения» - роды, например, случались прямо в «скоропомощной» машине, в пути.

Что в сухом остатке? Районная, отдаленная медицина нуждается в защите. Очень нуждается. Властям к ней надо относиться бережно, пестовать и лелеять ее, а не только вельможные престижные медцентры обихаживать и прославлять, там и так все хорошо, они уже достигли высокой планки и ниже не опустятся, будут только дальше расти.

А вот что касается низовых звеньев, «медицинской пехоты» (простите это неожиданно пришедшее определение), периферийных больниц, то им надо помочь. Есть поговорка насчет «не стоит село без праведника». Ее можно переиначить и на медицинский лад. Пока будут сохраняться в дееспособном состоянии местные больницы и амбулатории, сохранится жизнь и в станицах, маленьких городах, а если нет, то захиреют и окончательно придут в упадок. Уже проверено на практике.

Надо что-то придумать, изменить сегодняшнюю ситуацию. Надоели победные реляции, все равно их мимо ушей народ пропускает, они мало кого убеждают. А вот приглядеться, что происходит в отдаленных от центра периферийных местах, давно пора. И помочь наконец-таки. Реально, а не на словах.