The New Great Game и Идеология в России

Есть 2 типа людей: одни катят этот мир, куда им нужно, а другие бегут рядом и кричат: «Куда катится этот мир?!» Анекдот

Двадцать лет назад Россию накрыл глобализм. Страна попала в особое пространство, называемое «полем игры». После серии социальных тектонических сдвигов каждый россиянин понял, что он одинок и беззащитен перед лицом беспощадных глобальных сил. Но, принуждённый играть на чужом поле, по чужим правилам, он крепился, хотя понимал безысходность своего положения.

Словно римский гладиатор, выпущенный на цирковую арену, он был принуждён биться со своими братьями, понимая, что его победа ничего ему не принесёт, кроме горечи утрат и собственной гибели. Такова была «игра», в которую вовлекли Россию западные стратеги. Это была игра с «нулевой суммой», где выигрыш с одной стороны был строго равен потерям с другой.

Западная «теория игры» в современных условиях приобрела статус науки о войне и легла в основу ведения финансовых и торговых войн, промышленной разведки и военного дела. «Теория игр» стала элементом американской стратегии «холодной войны».

Нобелевский лауреат Джон Форбс Нэш , работавший в мыслительном центре стратегического планирования США под названием "Rand Cоrporation" , разработал алгоритм «игр с нулевой суммой», где выигрыш с одной стороны был строго равен потерям с другой стороны. Доктор Нэш страдал тяжёлым психическим расстройством, - параноидальной шизофренией, сопровождавшейся галлюцинациями. Но именно в его голове родилась новая стратегия «холодной войны», которую по сей день используют военные и промышленные силы США в борьбе за мировые рынки.

«Теория игр» давно и прочно утвердилась в большой политике. Политических фигурантов, с лёгкой руки США, стали называть «игроками». Их партии превратились в «команды». Борьба приобрела вид битвы за абстрактный «приз». «The New Great Game» («Новая большая игра») - это популярный в западной публицистике термин для описания геополитики рубежа 20-21 веков. Но в наши дни «теория игры» перестала быть только метафорой. Она обросла набором математических формул, была просчитана, изучена и сделалась вполне осязаемой военной стратегией и практикой геополитической экспансии.

«”Новая большая игра”, - писал Генри Киссинджер в восьмидесятых годах, в дни наступления на СССР, - разворачивается снова. Битва за энергоресурсы становится вопросом жизни для многих государств, а конфликты за маршруты пролегания нефтепроводов – современным эквивалентом колониальных битв 19 века».

Обычных людей, превратившихся в разменную монету в «большой игре», заставили искать «пятый угол» в неуютном мире. Они должны были выбирать: либо играть, либо быть ничем. Поскольку выбор оказался невелик – они вынуждены были начать «играть»… Но «игра» оказалась смертельной и уже в её процессе они поняли, что их противник – опытный шулер, то и дело передёргивающий карты, а изобретатель «игры» – сумасшедший, одержимый манией преследования.

С ужасом люди осознали, что они страшно одиноки в холодном мире, что против них играет огромная и страшная механическая воля, опирающаяся на мощные мыслительные центры, в которых на эту силу работали тысячи первоклассных ученых всего мира.

Именно для координации развития глобального мира и контроля над процессами, протекающими в нем, в городе Санта-Моника был создан «Rand Corporation» - Центр Стратегического Планирования США. Он привлек к работе многих ученых мира, чтобы использовать их открытия для военных целей. Сегодня там работает более пятисот видных исследователей. В «Rand Corporation», занимающейся многими, - не только военными,- стратегиями, для контроля народов мира был создан отдел социальной психологии, где разрабатывались технологии влияния на поведение больших социальных групп (народов). На эти «группы» предполагалось влиять, в том числе, через страх, через искусственно созданное и, постоянно поддерживаемое, напряжение и ожидание, а также через систему рукотворных мифов и кинообразов. Здесь же был организован и отдел информационной политики, занимающийся компьютерными технологиями, применяющимися в мирной и военной аналитике.

Надо сказать, что сегодня «Rand» занимается не только государственными заказами, но и решает «личные» проблемы индивидуальных заказчиков (корпораций), переводящих космические суммы для осуществления своих частных задач. В том числе, «Rand» разрабатывает планы по свержению неугодных правительств и установлению заказанных режимов. Список программ, в рамках которых ведется постоянная исследовательская работа корпорации, весьма внушителен:

гражданское право;

образование;

искусство;

материнство и детство;

экономика и энергообеспечение;

здравоохранение;

международная политика;

национальная безопасность;

демографическая ситуация;

наука и техника;

борьба с терроризмом;

транспортное сообщение;

кадровая политика и занятость.

В последнее время «Rand Corporation» разросся. Его филиалы находятся во многих штатах Америки, а также в Бельгии и Великобритании. На эту компанию работают лучшие умы мира. Из «Rand Corporation» выделился Гудзоновский институт стратегических исследований, а также Институт будущего . Эти научные центры, занимающиеся производством глобальных идеологий, конструируют планетарное будущее, основываясь на долгосрочном глобальном прогнозировании. Они разрабатывают также прогнозы и алгоритмы поведения для деловых и государственных кругов. Среди клиентов института числятся компании, входящие в список Fortune 500, общественные и частные фонды, американские и зарубежные транснациональные корпорации, малые и средние предприятия, государственные структуры и агентства, а также неприбыльные организации.

Под эгидой этих институтов работает целый ряд консалтинговых программ: например, такие фабрики мысли, как американский Институт Предпринимательства, Центр Стратегических и Международных Исследований при университете Джорджтаун, Брукингенский институт, Институт Урбанистики, Массачусетский Институт Нового Сообщества, а также Гарвард, Стэнфорд, Римский Клуб и т.д.

И вот этот умственный таран, регламентирующий жизнь каждого человека, оказался нацелен на тех, кто осмелилились вступить в «игру».

После всего этого, если кто-то скажет мне, что в России нет идеологии – я рассмеюсь ему в лицо. Впрочем, смеяться пришлось бы долго, потому что многие современные авторы (если не все) абсолютно уверены, что они живут на пространстве, свободном от какой бы то ни было идеологии.

Вот, что написано в одной из статей, которую я нашла в интернете, о современной идеологии:

«Уже прошло почти двадцать лет с момента распада СССР, но, к сожалению, в России не была принята обществом другая идеология. Отсутствие идеологии вызывает у людей хаос мыслей, поскольку для каждого отдельного человека его собственная внутренняя идеология жизни становится законом. Безусловно, существует множество людей, у которых есть их собственная внутренняя идеология. Но существуют также и тысячи людей с тысячей вариантов собственных внутренних идеологий, которые будут конкурировать между собой, что вызвало и вызывает непонимание друг друга, конфликты и прочие негативные процессы. Это сейчас, кстати, и происходит в России вследствие отсутствия общей идеологии».

Увы, автор косвенным образом оказался прав, описывая «разнолосицу мнений», как источник хаоса. Но он не подумал о том, что «разноголосица мнений» в России закреплена законом. Это значит, что эта «разноголосица» и есть наша идеология. Людей приучили кричать, никого не слушая, и это был мастерский ход западных политтехнологов, прививших людям ненависть друг к другу.

Западные стратеги, после сокрушения СССР, не могли просто так бросить Россию… Они знали, что, если оставить её без идеологии, то в ней, непременно, заведётся какая-нибудь «местная» патриотическая идея. Как говаривал Гоголь: «Только поставь забор, - так люди обязательно под него навалят всякой дряни».

Но с точки зрения западных стратегов, было бы слишком легкомысленно дать возможность пораженной стороне заводить собственную идеологию. Им важно было, создав на постсоветском пространстве иллюзию свободы и демократии, заставить людей поверить в то, что, несмотря на введенные свободу и демократию, в России ничего не происходит и произойти уже не может, потому что в этом «гиблом месте», всё замирает и валится. Они поставили задачу сформировать в народах России убеждение, что на этой «выжженной земле», в принципе, не может появиться ничего активного, положительного или жизнеспособного, а это значит, что Россия не способна к развитию.

Идеология, погребающая Россию изо дня в день, в рамках которой мы живём, только производит видимость ее отсутствия. В действительности, сегодня всё, в том числе, информационная и интеллектуальная сфера, подвергается тотальному контролю. Идеология, действующая сегодня на постсоветском пространстве, запрещает российскому государству развиваться и становиться самодостаточным. Она налагает запрет на образование, на здоровье, на семью, на национальные традиции и религию и поощряет нездоровье и порочность. И, если кто-то возразит, что отсутствие идеологии порождает хаос, то я скажу, что нынешний хаос – это хорошо организованная и продуманная идеология.

В основе ее лежит пресловутый «плюрализм», который является испытанным средством разложения всего, что только возможно. Именно плюрализм не позволяет выработать единую программу развития и отрицает существование государства с его национальной идеологией и экономикой. «Плюрализм» – это действенный способ увековечить разруху. Это метод, с помощью которого западные политтехнологи мешают людям услышать друг друга и выработать единую линию развития. Плюрализм сегодня царствует, как никогда и его отзвуки можно уловить в российских телешоу, где много говорят, но никогда ни о чем не договариваются. Плюрализм создает красивую ширму, за которой – пустота. Плюрализм можно назвать – «кипучей дурью».

И всё же этой реальности каждому отведено его место. Всё теоретическое пространство размерено и систематизировано политтехнологами. Это у нас, у обычных россиян, будущее хаотично. У тех, кто навязывает нам глобальную идеологию, оно очень даже четко обозначено. Все дело в том, с каких позиций смотреть на это будущее. С одними оно просто случается, а другие делают все для того, чтобы оно случилось намеренно и определенным образом. Всё дело – в намерении и в отношении человека к намерению.

В одной из своих статей я писала о сути североамериканского характера: «Американские лидеры никогда не высказывают пожеланий. Они говорят, как маги: «Я делаю то-то и то-то, потому что таково мое намерение. И я считаю это правильным». «Мне безразлично, что говорят обо мне другие. Я делаю необходимое и это – правильно». «Вы обвиняете меня в том-то, но в тех условиях это было единственно правильным решением». «Наша прозрачность заключается в том, что мы видим зло, которое мы совершаем и оно делает нам честь».

Эти слова-заклинания – не просто реплики политиков, но намеренная установка магов. Она была выработана на протяжении нескольких веков и стала плотью и кровью протестантской религии.

«Я ничего не слушаю, что не согласно с моим учением, - говорил Лютер, выступая перед своей паствой, с комментариями к «Посланию Св.Павла к галатам». – Я вполне убежден духом Христа, что мое учение о справедливости Христа совершенно правдиво и верно».

Теперь сравните современную западную политическую практику с практикой протестантской.

Если российские политики постоянно требуют справедливости, ссылаясь на уже давно не существующее международное право, то США формируют свое право, апеллируя к вере в собственную справедливость.

Если российские политики постоянно ждут «вызова» для того, чтобы на него реагировать, то США сами являются вызовом. Они создают будущее, а мы его подбираем. Они действуют сознательно – мы рефлекторно. Они нас ведут к пропасти, заманивая в искусно расставленные ловушки, а мы автоматически идем за ними…

Будущее России американские стратеги (в отличие от российских политиков) видят четко очерченным. Для них это вопрос давно решенный. «Будущее России… это демографический спад, деиндустриализация, бедность, отсутствие каких-либо оборонительных возможностей, а также хищническая эксплуатация природных ресурсов её внутренних регионов».

Американцы ловко провели Россию через все фазы разложения. И это была их победа, потому что они действовали сознательно, играя с Россией, как кошка с мышью. Иногда они ослабляли хватку, давая мыши иллюзию свободы, но, как только она делала поползновение к побегу, тут же снова поддевали ее на коготь.

Резюмируя последствия атаки на Россию, З.Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска» писал: «Россия не только лишилась своей имперской миссионерской роли, но и оказалась под давлением своих собственных модернизаторов (и их западных консультантов), которые… требуют, чтобы Россия отказалась от своей традиционной роли ментора, владельца и распорядителя социальными благами. Это потребовало… ограничения роли государства. Это стало абсолютно разрушительным для большинства укоренившихся моделей образа жизни в стране».

От «Rand Corporation», через консалтинговые фирмы, через отдельных консультантов капает, словно яд, убийственная и разрушительная идеология. Консультанты, называющие себя «эками» (экономическими киллерами) даже не скрывают своих намерений. Главное для нее – не допустить объединения прежних земель в единое государство.

«Три великие обязанности имперской геостратегии, - пишет З.Бжезинский, - заключаются в предотвращении сговора между вассалами и сохранении их зависимости от общей безопасности подчиненных и обеспечение их защиты и недопущение объединения варваров». Так провозглашает Америка свои цели.

«Заокеанская программа для России, - пишет А.С.Панарин в книге «Глобальное политическое прогнозирование», - предусматривает однототальную деиндустриализацию, деинтеллектуализацию и тьермондизацию». «Национальное пространство подлежит «селекции» и «реконструкции» в смысле максимального неблагоприятствования».

Сегодня можно констатировать, что Россия живет не сама по себе, а демонтируется в плановом режиме по указке заокеанских менторов. Что будет дальше с Россией?

По мнению З.Бжезинского, в результате последовательной и ненасильственной саморазборки, Россия должна превратиться в «обеспокоенное национальное государство, не имеющего свободного географического доступа к внешнему миру и потенциально уязвимое перед лицом ослабляющих его конфликтов с соседями на западном, южном и восточном флангах».

Теперь, обозрев положение, в котором оказалась страна сегодня, не пора ли удивиться точности исполнения планов американского стратега? Возникает вопрос: кто так искусно подвел страну к пропасти – свои старательные исполнители или западные советчики? Ответ ясен – постарались и те, и другие.

А что же дальше? Не надо пророчеств Ванги – нам достаточно всё того же Бжезинского. Для России он определил «только непригодные и недосягаемые северные просторы, почти постоянно скованные льдом и покрытые снегом…». Только эти земли, предложенные «бывшей России», «представляются безопасными в геополитическом плане».

Так что – переживать нечего – всё идет по плану. Разрушаем, саморазбираемся, упраздняем роль государства, в соответствии с требованиями западных консультантов, и уже не на коленях стоим, а лежим лицом в грязи. И из этой грязи и нищеты мы (удивительные люди) еще грезим о какой-то геополитике. Мы, закрывающие с помощью коммерциализации свою науку, культуру, экономику, - пытаемся противостоять мыслительной мощи Запада… И смех и грех.

«У нас в России, - писал Достоевский в романе «Бесы», - и рушиться нечему… Упадут у нас не камни, а всё расплывется в грязь».

Что удивительно – без какого бы то ни было сопротивления. Взяли и всё отдали. Спрашивается: «А чего ждём-то?»

Достоевский, словно видя из своего далека наши постные лица, писал: «Россия есть… то место в целом мире, где всё, что угодно может произойти без малейшего отпору».

Так и случилось. Просто пришли какие-то люди, велели всем лечь в грязь и все… легли. «Без малейшего отпору…».