Либеразврат. Девчонка-обнажёнка. Возраст согласия ниже плинтуса. Или кто на этот раз взорвал порно-херАсиму.
Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев, затеял переформировать Россию, в 12 макрорегионов.
«По Стратегии пространственного развития, будет сформировано 12 макрорегионов.
Чтобы найти для каждого региона "точки роста", улучшить условия жизни в каждом регионе нацелена Стратегия пространственного развития, которую я подписал».
(Заявление председателя правительства на Российском инвестиционном форуме).
Людской поток, нескончаемой рекой двигался по тротуару вдоль улицы Свободной конкуренции. На углу улицы Эффективного собственника, он встречался с встречным потоком. И здесь человеческие реки сходились, сливались и дробились. Одни продолжали своё движение по пешеходному тротуару, иные останавливались на переходах перед светофорами. Некоторые люди шли быстро, не оглядываясь по сторонам. Погружённые внутрь своих проблем, они не глядели даже вперёд. Живые автоматы, отработанными движениями, задействовав выработанный рефлекс круиз контроля, не сталкивались со встречными, маневрировали медленно идущих, и чётко останавливались перед проезжей частью дороги. Иные, утопшие в смарткомах, лишь изредка вскидывали голову. По жабьи выпучив глаза из за экранов, они контролировали своё направление. Все они не обращали внимание на то, что происходило совсем рядом, буквально в трёх шагах от них.
Однако некоторые из прохожих, кто в «теме», с сальными улыбками на лицах, либо с похотливым взором любопытствующих подростков, не сводили глаз с молодой пары. И все эти любопытствующие, похотливые, насмешливые, и откровенно развратные взгляды, дико возбуждали их. И от понимания этого, они возбуждались ещё больше.
Димка сидел в глубоком кожаном кресле. Он отвлёкся и остановил взгляд на молодой женщине. Она откинула капюшон плаща и продемонстрировав красивое лицо и шею, беглым взглядом начала блуждать по обстановке комнаты. Вот она завернула за угол, осмотрела комнату с другой стороны и скрылась из виду.
Прекратившийся было дождь, начался вновь. Прохожие открыли зонты, вновь набросили капюшоны и подняли высокие воротники, отгораживаясь от капель с неба и уютного тепла рядом с собой. Среди прочих звуков улицы, в помещение ворвался звук дождя, ещё больше подчёркивая интимность обстановки. Но, уменьшившееся количество людских глаз, наблюдаемых за сценой страсти, компенсировал один взгляд. Взгляд единственных глаз, которые, несомненно видели танец наслаждения девичьего тела. И которым этот танец, и был предназначен. Взгляд его глаз.
Димка перевёл взгляд на большой и круглый, словно сцена, застеленный диван… и напряжённо сжал ноги. Девчонка на диване томно изогнулась. Как и он, она видела молодую женщину. Как и его, взгляд прохожей возбуждал её.
И, как и он, она была полностью обнажена.
Парень видел, как лежащая на диване, ещё больше согнула ноги в коленях, и подтянула их к груди. К своей подростковой груди, с крупными, модными в прошлом сезоне, алыми сосками. Великолепным произведением пластико-хирургического искусства. Одной, свободной рукой, она схватила шёлк простыни, и, сжав её в комок, рефлексивно потянула к себе. Вторая её рука была между ног. Разведённых в стороны, со ступнями вытянутых словно балерина, девчоночьих ног. В этой руке она сжимала алую розу.
Розы, алые и чайные, без единой белоснежной, лежали на диване, на теле обнажённой, путались в её разбросанных по подушкам волосах, возле самого пешеходного тротуара, на чайном столике с остатками праздничной трапезы, на соседних креслах, на большом ковре перед входом в комнату, возле массивного шкафа с полотенцами и набором для сексуальных утех. Распущенный веер самых красных из цветов, словно подношение пред алтарём похоти, распростёрлись в стальных стойках-ногах станка БДСМ. Это конструктивно сложное и изящное произведение порноискуства и больного гения, занимала половину одной из стен комнаты. Сразу после круглого дивана, станок любовных пыток лучше всего обозревался с обеих улиц. Машину разврата было бы видно даже из окон соседних зданий…
Одежда: босоножки на высоких каблуках, топик, бюстгальтер, мини-юбка и стринги, всё это небрежно лежало на невысоком подиуме перед диваном. Ещё перед тем, как они сели отмечать за столик, всё это было снято перед Димкой, снято медленно, в танце. Хозяйка одежды, плавно двигаясь, поворачивалась и в притворной стыдливости, обнажалась перед всей улицей. Возбуждая тем самым себя и парня. Теперь же, в свете комнатных ламп, вещи блестели обилием страз.
Диму вновь отвлекла прохожая с улицы. Девчонка лет шестнадцати, в оранжевом дождевике с люминесцентной надписью «freedom is everywhere», и собачьим поводком на шее, вышла из толпы, и подошла вплотную к границе комнатного интима. На её лице было изображено крайняя степень любопытства и похоти. Из приоткрывшегося ротика показался язычок, который автоматически облизнул губы. Спешившие прохожие обтекали её. Натыкались на неё. Беззвучно ругались и спешили дальше. Десятки глаз, сотни взглядов, мелькали по комнате. Скользили по Дмитрию и смазывали по голому телу извивающемуся на диване. Но «освобождённая везде» стояла и смотрела. Зажигая огонь в чреслах девушки и парня, что обнажёнными ласкали свои тела.
Рядом с ней остановился рослый и небритый парень в спецовке. Он притянул вырвавшуюся девчонку за талию, и начал делать неприличные жесты находящимся в комнате. Смотря при этом на столик с недоеденным тортом.
«Вот образина…» - подумал Димка.
Орангутанг на улице, заставил его вновь перевести взгляд на ту, что сейчас уже стояла на четвереньках на диване… и он вновь сжал свои бёдра.
Девушка на смятых простынях, легла грудью на постель, и, выставив свой стройный, как у лани зад в сторону площади Торжества либерализма, тискала между пальчиков лепестки розы. Её взгляд был направлен на прохожих, ловил их ответный взгляды, и задерживался на особо любопытствующих. А в это время, её свободная рука двигалась по ягодицам. Ныряла в ложбинки. Вздымалась на холмы. Скользила по узким ущельям... Измученный цветок уже источал капли влаги, когда девушка на диване, со сладким стоном растянулась на постели. Она вновь перевернулась на спину, открывая себя всему миру. И Димка понял, что сегодня он игру проиграет. Он расслабил сведённые судорогой страсти бёдра и, расставив ноги, откинулся на спинку кресла.
А самочка на постели, оставила в покое измятый бутон, и грациозно потянулась, достав рукой продолговатый предмет, лежащий на подлокотнике.
Вдруг, обоих отвлёк шум на улице.
Осклабившегося орангутанга больше не было. Вместо него стояли две девушки. Они явно шатались без дела, и вот теперь, нашли для себя развлечение. Глядя в комнату, они махали руками, и призывно складывали в губы в поцелуй. Затем, одна из них, приложила руки биноклем к глазам, и стала, прищурившись, рассматривать убранство помещения. Вторая же, не смотря на дождик, расстегнула молнию на пластиковом дождевике, и продемонстрировала обнажённую грудь. Под длинным, до колен дождевиком на ней ничего не было.
Девушка на диване тоже увидела это. И, найдя подходящих зрителей в этих двух, несколько старше её возрастом, симпатичных нимфах, вложила продолговатый предмет между лепестков цветка.
Блеснув контактами, тот мгновенно исчез.
Девчонку тут же выгнуло. Она сжала бёдра и мучительно застонав, начала кататься с боку на бок. Димка ловил взгляд её закатывавшихся глаз, и видел в них голубые искры. Ноги её, плотно сжатые, тёрлись друг о друга бёдрами, заставляя искрить уже саму шёлковую ткань простыней.
Теперь заискрило уже у самого Димки. Он бросил взгляд на прижавшихся под дождём друг к другу зрительницам, вскочил с кресла и бросился на ту, что сейчас каталась по дивану. С трудом раздвинув ей ноги, с силой развёл их в стороны, и буквально кинулся меж ними. Девушка широко раскрыла свои красивые глаза, и забилась под ним. Прямая как стрела, мощная как поток северной реки, и несгибаемая как двутавровая балка моста, яркая молния промелькнула между ними. Искры возникли теперь и в голове Димки. Глаза его стали ярко голубыми. Он обнял девушку под собой, и капкан захлопнулся. Она прижалась к нему… вжалась в него всем телом. Руки, бёдра, ступни… всё обхватило его. Всё вливалось в него. И весь он вливался в неё. Они слились и стали единым.
Теперь они оба катались по дивану. Два обнажённых тела. Парень и девушка… и бутоны роз.
Он видел мелькающие лица прохожих. Видел целующуюся под дождём пару девчат. Видел остановившегося в двух шагах от дивана, молодого человека с уложенными волосами и женственным обликом. Видел остановившуюся машину не далеко от места их соития. Видел каких-то улыбающихся ему детей. Он кончил тем, что ему привиделась Вита. Она бежала под дождём через дорогу, и брызги из под её ботинок, разлетались молочными каплями во все стороны.
Димка, кажется, зажмурился, и, кажется закричал. Судя по тому, что он больше ничего не видел и не слышал, было именно так. Он упал, а точнее провалился в какую-то пучину, бездну ярких и разноцветных молний. Молнии били его. Молнии пронизывали его насквозь. Молнии исходили из её и его тел. Молнии соединяли их тела.
Молнии синхронизировали конвульсии их тел.
Когда синхронизация установилась окончательная, она закричала, породив поток тоненького звона колокольчиков. А Димка, вторя ей, прохрипел: «Еля…».
Когда он открыл глаза, Еля лежала головой на его чреслах. Её ноги и руки были широко раскинуты на постели. Она, словно человек Микеланджело, была распахнута всем телом и душой, этому миру. В её широко раскрытых глазах блестели искорки затухающего удара молнии.
На полу, укатившийся в дальний угол, валялся использованный синхрооргазматор. Электронная штука для организации синхронного оргазма, слегка дымилась. Димка улыбнулся этому, и, поднявшись на локте, посмотрел на тело Ели. Протянув руку, он дотронулся до её груди, получил щелчок статистического заряда и провёл рукой вниз, к животу. Тело девушки, было, горячим и пахло сгоревшей страстью.
Дождь кончился и выглянувшее вновь солнце, освещала одиноко стоящую фигуру. На самой границе тротуара и мягкого ковра, стояло ангелого. Красивый облик третьего пола, освещался, словно в нём работала лампочка. Серые с белым, и серебристые с голубым, цвета его балахонистых одежд, пробивали фотонные частицы. Грива длинных, уложенных волос обрамляло женственное лицо не девушки - не парня. Лицо ангелого приветливо улыбалось Димке. В отличие от всех прочих прохожих, ангелого, смотрело точно на диван. Судя по всему, обстановка этой комнаты, была ему хорошо знакома.
Возле него, на том месте, где лизались две лесбиянки, всё тоже солнце, высветило разводы оставленные невесть какими выделениями женского тела. Отпечаток ладони. Крупно и поперёк неё, шла надпись: «стопман».
Дима сел на постели, и вытащил из тела длинный, и острый шип розы, впившийся ему глубоко в бедро. Несколько капель крови упало на смятые простыни. Потом он запустил обе руки в волоса девушки и начал массировать ей голову.
- Проиграл. – голос Ели звучал контрастом хриплого бархата пережитого оргазма, и тонким звоном колокольчика. – Ты… проиграл мне.
Одновременно казалось, что девушка только что плакала, и недавно пробудилась ото сна.
- Я поддавался. – промурлыкал нежно Дима. – Сегодня же твой День рождения…
Всё ещё жаркая и разгорячённая, она поднялась с постели, и, подойдя к выставившемуся ангелого, прислонилась к нему всем своим красивым телом.
- Не кроши*. Ты проиграл. Вот и всё. – хрипло усмехнулась она, распластываясь медузой по стеклу. – За год, ты три раза только выигрывал. И то, только когда был не в настроении.
Тело у ели и, правда, было красивым. А если быть точным, то не столько красивым, сколько необычным. И сейчас, повернувшаяся к нему спиной, Еля напоминала вставшую на задние ноги грациозную лань. Солнце блеснуло на её влажной от пота спине, и высеребрило ещё лёгкую, но уже отчётливо проступающую, полосу меха вдоль всего позвоночника. Она встала на цыпочки, развела руки, растопырила пальцы на руках и прильнула щекой к прохладному стеклу. В полуобороте, из-за плеча, карий её глаз, глянул на Диму диким взором зверя.
Ровно год назад, когда Димка шёл по полису, он сразу заприметил эту красавицу серну. Она шла прямо на него, и, заслонившись электронным учебником, не замечала никого. Как и всегда, Еля считала, что это она неотразима, и что именно ей должны уступать дорогу. Димка не уступил. Он с первого взгляда влюбился в неё, и на тот момент, именно сталкновение, пришло ему в голову, как наилучший способ знакомства.
И они встретились. В тот день, как и сейчас, у неё был День рождения. В тот день, как и сейчас, чтоб загладить свою неловкость, он пригласил её в ресторан. А потом они пошли на съёмный жилой модуль. Одиннадцать квадратных метров, называемые квартирой, на три дня стали гнездом порока и разврата. Еле постоянно названивали её приёмные родители, и требовали вернуться домой. А она ссорилась с ними, и откровенно шантажировала, вымогая деньги на замшевые сапоги. Тогда, четырнадцатилетняя девушка, познакомила Димку с сексом на подоконнике, открыла ему некоторые побочные действия противопростудного препарата «Флюгон», и научила сотне бытовым хитростям, как из подручных средств на съёмной квартире, сделать полезные БДСМ штучки. А ещё она познакомила Димку с учебными комиксами… и своим резонатором в кончике языка.
Димка поднялся с дивана, и, не одеваясь, прошёл в ванную комнату. Выйдя из душевой кабины с капельками воды на теле, он застал Ельку, фотографирующуюся на постели, возле капель его крови. Стыдливо прикрывая цветами интимные места, она старалась принять откровенную, и одновременно невинную позу. Взгляд у девчонки выражал всю глубину утраченной невинности. Пошутив о том, что никто этим фото не поверит, Димка сел за столик в глубокое кожаное кресло.
Словно всплыв из памяти, на краю стола лежал плоский как юмор, планшет учебного комикса.
Дмитрий допил из бокала вино, и, сдвинув часть посуды, поднял выдвигаемый из столешницы экран монитора. Первым делом, он отключил звуки, что проникали в помещение с улицы. Затем он связался с кафе и заказал пару порций устриц с мясом под острым перцем. А также ещё вина и каких-то сладостей россыпью.
Он откинулся на спинку, и стал смотреть, как наслаждается прохладой стекла Еля.
Стекло, толстое, забирающее полукругом весь угол большой комнаты, было односторонне прозрачно. Бесшовное, совершенно без стыков, оно открывало сногсшибательный вид на всю округу, тогда, когда вся округа могла только догадываться, кто сейчас находится в стеклянном зале под названием «открытый угол». С обратной стороны, это стекло было идеальным зеркалом. Зеркалом окружающего мира.
Идея подобной комнаты, под названием «Открытый угол», изначально было высказана известным европейским психоаналитиком, и предназначалось, для раскрытия души и помыслов человека. Задумка была реализована по всемирной программе «Открытое общество». И означало, что в самый центр такого вот аквариума, в шуме толпы и звуках полиса, человек выворачивая психоаналитику свою душу наизнанку, становился бы открытым и транспарентным. Что естественным образом сказывалось бы на улучшении показателей свободы общества. И теоретически уменьшало преступность в полисах.
Однако, особо это не помогло. Не помогло это даже тогда, когда в «Открытые углы» стали загонять народ силой. И вот тогда-то, ещё один известный Неоголландский сексопатолог, предложил переквалифицировать «Открытые углы»» не для обнажения души, а для обнажения тела. Для достижения полноценного открытого общества, требовалось не только сделать «душу на распашку»… но и гениталии.
Но, в деле раскрепощения плоти, «варварская страна» вновь пошла не тем путём. В то время, когда во всех «прогрессивных» агломерациях мира «Открытые углы» были бесплатны, либо сдавались за совершенно малые денги… в Либеросии подобное развлечение имело большую цену. Из за чего, раскрепощались здесь немногие.
-Устрицы. – сказал Димка Еле. - Твои любимые.
За фигурой Ели, ангелого повторил её движение. Он распростёр свои руки и слился с девушкой. Еля сжала ягодицы и перекатилась по стеклу на новое, прохладное место. К которому она и прилипла спиной. На прежнем месте остались лишь влага, и отпечаток её тела. А девушка, вновь встав на цыпочки, запрокинула голову и закрыла глаза.
Ангелого за стеклом исчезло.
По улице, держа маму за руку, а другой рукой игрушечную саблю, пробежал малыш. Он держал саблю в руке на отлёте, и вёл её концом по стеклу. Тщательно, словно скальпелем хирург, он рассекал улицу, прохожих, нагую девицу и весь агломерад на две части.
Однако, после любви на глазах перед всем полисом, у Димки осталось какое-то двоякое впечатление. И такое у него было уже не в первый раз. Горечь. Запах гари. Чего-то сожжённого. Горелого сахара и кофе. Ощущения того, как будто он синхроаргазматор, а в нём что-то перегорело. Перегорело, и теперь пахнет, отравляет вкус запретного мёда страсти, секса и похоти......
«Мёда…» - вспомнил Димка и, подтянув ближе к себе свою старую барсетку, вынул из неё небольшую, стальную коробочку.
Услышав этот звук, Еля открыла глаза и осмотрела Диму. Она отклеилась от стекла и, подойдя к нему, залезла на колени.
- Что это? – любопытствуя, она заглянула в коробочку.
С её голосом в комнату проник мелодичный звон.
Димка не стал таиться, и, открыв её, положил на стол.
- Тебе. – сказал парень, улыбнувшись, и поцеловал девушку в щёку. – Подарок на День рождения.
В коробочке были две клипсы. Большие, размером с ладонь, они изображали пчелиные соты, с пчелой на каждой из них. Тонкая проволока, мелкие детали и цветные камешки насекомых, сочетались с крупными деталями шестиугольников и бутонами двух чайных роз, игравшими роль зажимов. Клипсы, очередное произведение Дмитрия, были сделаны из меди, с тонким золотым напылением.
Еля округлила глаза, вдохнула и от изумления задержала дыхание. От удивления она даже приоткрыла свой ротик, обнажив белые зубки и продемонстрировав крохотное отверстие люверса в самом кончике языка и круглую раковину резонатора в нём.
- Вот это да-а-а-а! – проговорила она, принимая подарок и поведя рукой в сторону. – А я думала, что вот это всё… подарок и есть.
Честно говоря, «всё это вот», стоило приличные деньги. Снятие «открытого угла», заказ блюд из дорогого кафе, розы, синхрооргазматор… Всё это действительно стоило. Но всё оно того несомненно стоило. Еля, при всех её минусах и «закидонах», стоила на неё потраченного. Они встречались уже год, но каждый раз, Димка готов был повторить слова древнего короля Франции после ночи с новой фавориткой: «Я понял, что знал об этом, ещё не всё».
- Ты стоишь большего. – ни капли не соврал Димка. – Зная, как ты любишь ходить везде топлес, я давно уже хотел подарить тебе персиры.
После чего, он вновь почувствовал горечь от своих слов и дел. Своим подарком, он ещё больше подталкивал это дитя к обнажёнке, и как следствие, к ещё более повальным впискам. Дима обменивал всё это, на похвалы со стороны Елькиных друзей, на известность в кругах моды, на новых подружек, на новые дорогие заказы…и наконец, на собственную гордыню.
Хотя, и всячески гнал от себя эту мысль.
Еля взяла клипсы и одну за другой, пристегнула их к своим топорщащимся сосочкам.
- Вааау! – она соскочила с Димкиных коленей и, приподняв руки, прошлась по комнате. - Все просто обзавидуются! Приходи ко мне на вписку. В следующий вторник. Будееееет… просто херасима*!
Последнее модное словечко она произнесла с ударением на букву «а».
Еля достала свой смартком, и, отставив подальше от себя руку, начала прямую трансляцию в соцсеть. Димка, чтоб ненароком не попасть под глаз объектива, отодвинулся в сторону. Он любовался девчонкой, и заговорил, когда стих её звонкий голос.
- Да я точно пока не знаю, как у меня с работой… - он начал подыскивать отговорку, не посещать эту порно херасиму.
- - Приходи. Пацанов не будет… почти. Я же знаю, ты не придёшь, если будут пацаны… - продолжала она уговоры.
- Лучше ты приходи. – отшучивался Дима. – Тебе же нравится стрелять? Вот на природе и пощеголяешь...
– Точно! Давай опять поедем к этому твоему орку. Я там позагораю. Постреляю. Мне правда очень понравилось стрелять… Еля перебила Димку, и начала тараторить, но вдруг в её голову пришла идея. – Слушай… Димусь… а сделай мне к этим персирам, ещё вот такую же штуку… только на клитор. Вся такая воздушная… от самого лобка и ниже… дальше будет пчёлка, а ниже розочка… Сделай, а! Ты же ещё никогда такого не делал? Ну вот, Не всё же тебе придумывать! А я тебе помогу. Ты трафарет с меня снимешь, и потом будем мереть. Я даже уже знаю, как будет клипса крепиться…
И она, захваченная порывом энтузиазма, закинула одну ногу едва ли Димке не на голову, начав активно махать руками, изображая, как всё это будет здорово и на чём это всё будет крепиться.
- Да зачем тебе? – Дима смеялся такому предложению, и ловил мелькавшую перед ним ножку. – Это же не персиры. Такую штучку не все увидят. Вписчики твои… да может ещё на пляже.
- Сделай, Дим. – просила вновь забравшаяся на колени к нему Еля. – Я же тебе говорила, что в секцию коитуспорта записалась. А когда на следующий год шестнадцать будет, то уже выступать смогу. Тебе же нравится, как я двигаюсь? Тренер говорила, что у меня отличные заход и финал. Сделай, Димка. А я в твоих персирах выступать буду. Рекламу тебе такууую дам… Сделаешь?
Его спасло только то, что доставили заказ из кафе. Димка накинул на себя халат из шкафа и вышел в коридорчик. Он открыл дверь симпатичной девчонке, и, распахнув халат до самого лобка, долго не отпускал курьера, флиртуя и заигрывая с ней. Девчонка-курьер, и сама не спешила покинуть это злачнейшее местечко. Её ноздри расширялись, когда она улавливала запах олицетворённого оргазма, что сейчас витал по комнате, и буквально источал сам Димка. Глаза курьера слегка расширились, а губы стали сухими. Девчонку отвлёк только новый вызов. Наконец, когда коробка была всё же вручена ему под страхом остывания мидий, Димка закрыл дверь и вернулся в комнату.
Еля стояла напротив улицы, уперев руку в бок, и ругалась по отставленному в сторону смарткому.
- Я не обязана сидеть как дурра вместе с вами. И ты, и Карлыч… совсем достали меня своей учёбой. – выговаривала она на повышенных тонах женщине средних лет, и мужчине с козлиной бородкой. – Мне уже давно четырнадцать. Я уже давно половозрелая особь! А вы, не соблюдаете семейно-партнёрский договор.
- Его зовут Николай Карлыщ. И не смей называть нас только по оществу.! Мы взяли опеку над тобой, и щеперь твои родители. Ты по закону обязана называть нас родитель «А» и родитель «Б»! – дородная женщина в кадре волновалась, от чего её дикция становилась невнятной. – И ты обязана ущиса! Мы фыписали тебе самого лучшего преподавателя из «Горби-центра»! И самого дорогого! Я буду жаловаса…
- Неееет, это я буду на вас обоих жаловаться. – вспыхнув злорадным смешком, выкрикнула Еля. – В РАПС пожалуюсь. В Министерство Ювенальной юстиции пожалуюсь. За то, что вы заставляете меня учиться сверх меры. Я уже год как получила ваш проклятый аттестат половой… тфу ты, квалифицированного потребителя. А если вам надо больше, то надо и семейный договор соблюдать. Вот как я увижу свои денги за прошлый месяц, тогда вы увидите и меня. И вот это тоже…
При последних словах, Еля схватила со столика учебный комикс, и швырнула его не глядя в сторону.
Это оказалась сторона появившегося в комнате Димки, и он ловко поймал на лету планшет. Он тут же хотел ретироваться обратно в коридор. Но, увидевшая его девчонка, повернула смартком, и по изменившимся лицам приёмных родителей Ели, он понял, что находится под прицелом камеры. Димка запахнул поглубже халат.
Больше секспонирование его не возбуждало.
- Ты опять с этим… этим… кровавым комунякой!? – это уже заговорил, а точнее заблеял мужчина с бородкой.
- Здрасте, Николай Карлович. – кисло улыбнулся ему Дима. – И вы, Евгения Марковна, тоже здрасте…
- Ты… Ты, чекистпалачубийца… Это ты, развратил прекрасное дитя либерализма, только-только расправлявшее крылья свободы. Ты! Мерзкая гэбно, увёл её из дома и отвратил от знаний нашего истинного прошлого. Как жаль, что наши власти прекратили охоту за всеми вами. Но я сам до тебя доберусь. Я! Изгнавший коммунистическую заразу из парламента! Я! Чьи заслуги… – прошипел мужчина, подавшись вперёд, и сузив свои вечно печальные глаза.
Его выставленный палец, казалось вот-вот проткнёт экран. Или из него вылетит пуля гнева и остановит сердце «комуняки». Очки с глаз сползли на кончик носа и открыли дряблые мешки под глазами.
Еля метнулась на защиту Димы. Она обняла его за шею и, впившись долгим поцелуем в губы, заставила захлебнуться человека с пальцем и бородкой.
- Да! Мы, - заявила она, прервав поцелуй. – мы как Бони и Клайд. Мы умрем, отравившись вашей добротой, в вашем отвратном семейном склепе. Презренные Ацтеки и Катапулети! Но нас не разъединить! Но пасаран!
И Девушка выставила вперёд руку в жесте «victory».
- Мы фосемь лет щебя воспитывали! А ты... на нас… ругаться! Я по закону твоя а-а-а-а приёмная мать… - возмущалась женщина.
- Вас никто не просил меня удочерять. – огрызалась Еля. – И ты мне не мать. Да ты даже не мачеха! Ты родитель «А». А Карлыч – родитель «Б».
- Это не прафта! – возмущалась женщина в «кадре». – Надо шить не по лши…
- Я запрещаю тебе встречаться с ним! – блеял «Карлыщ», потрясывая клочковатыми сединами на лысеющей голове. – Запрещаю…
- Запрещается запрещать! – махала девушка рукой перед экраном.
Димка высвободил шею, и резко вышел из кадра. Он не слышал, что завопила на это женщина, и что стал блеять Карлыщ. Он просто поставил большую коробку на столик и открыл её. По комнате распространился аромат запеченных на углях устриц и свиного репродукта. Чтоб усилить эффект воздействия, Димка вытащил холодную бутылку игристого вина.
Елькину любимую.
- Короче. Вы сами настояли, чтоб мы заключали этот проклятый семейно-партнёрский договор. Вы сами заверили его в РАПС. И я, в отличае от вас, его соблюдаю. – глаза девушки жадно осмотрели столик с новопринесённой трапезой. – Я, как дурра, читаю все эти ваши идиотские «неполживоистории». А вот вы… как только захотите видеть меня дома, «свистните мне в писю».
ПИСО у девушки не было уже давно. Ещё до встречи с Димкой, её приёмные родители инъекционировали ей в тело РИ-чип. НО звучное и модное выражение осталось.
- ЕльцИна, не смей…
Она разорвала связь, и отключила смартком. Который полетел через половину комнаты, в гору одежды на подиуме.
- Только не говори мне, что они хорошие, и всё таки сделали из меня человека. – Всё ещё в запале выкрикнула она, забираясь к Димке на колени. – Корми меня. Я голодная и злая.
Словарь.
Цвет бедра испуганной нимфы – розовый цвет. Сорт роз, выведенный в 1802 году французским селекционером Жан-Пьером Вибером. Лепестки этих цветов окрашены в розовый цвет.
freedom is everywhere – свобода везде.
Крошить – молодёжн. Сленг, врать, говорить неправду.
Персиры. Женское украшение, частично играющая роль бюстгальтера. Крепится методом прокола, или клипсы на сосок женской, реже мужской груди. Персиры в основе своей могут иметь жёсткий каркас – создающий форму груди, или подпружиненный - повторяющий её форму. Может частично или же полностью скрывать грудь. Для облегчения конструкции, используется золотая скань, серебряная проволока, узорчатое литьё или тончайшая ажурная печать предметов флоры или фауны. Выполняется из драгметаллов, или же из меди, но с таковым покрытием. Часто применяется украшение цветным лаком, или инкрустация драгоценными или поделочными камнями.
Оценили 0 человек
0 кармы