Гусли

                                  Несерьёзное исследование)    

Традиционно считается, что гусли это исконно русский, народный, музыкальный инструмент. Не то что бы я хотел оспорить это утверждение, но хотелось бы поподробнее рассмотреть сей вопрос.

    Вот скажем народный, что это значит? ( Populus – популярный, это и есть народный) Значит это создано самим народом, для своего народа и народом же хранится. А что мы видим в реале? Современный русский популярный фольклор представлен в первую очередь куплятистами-балалаешниками в кепках-восьмиклинках с козырьками, со своими злозвонными балалайками, настроенными в Ми Си Соль, то есть по гитарастному, (по хрен ваш академический строй) ибо не умеют и не знают как играть по настоящему, почему и лупят в свои балалайки как в гитары. Далее цыганские романсы, и романсы вообще, вы не поверите, тоже русский фольклор – пи..дострадальчество во все края (ничего не имел бы против, было бы что-нибудь ещё опричь). Две тётки в псевдорусских сарафанах, тоже говорят что фольклор. Что ещё? Гармошки, частушки, матрёшки… а где же гусли?

     Нет, есть конечно и казацкие коллективы, там и гусли встречаются и колёсные лиры и песни древние, но не так всё просто. Ведь казацкая музыкальная культура есть часть их общей культуры, их быта, их традиций и верований, так вот положение, когда самой культуры почти что нет, а песни есть, по меньшей мере, ненормально. Не секрет, что казацких общин у нас раз-два и обчелся, а песенных коллективов мно-ого. Ну, поют. Ну, нарядные. Ну, саблями машут на показуху, а вот в рубайлы пойти, да на ворога лютого? Вопрос неоднозначный и не праздный. Всё-таки культура это производная от народа, иначе - сперва народ, потом его культура. А наоборот неубедительно.

     Так вот если бы гусли были в каждой квартире, как сейчас фортепляс или гитарка с мещанским бантом, если бы звучали оне в каждом доме, на празднике, вместо этого вашего караоке, если бы в глазах иностранцев троица определяющая суть России была бы «медведь, гусли и водка (чёрт с ней, если уж совсем без водки не можете) то тогда да, гусли были бы народным инструментом. А так нет. Конечно и сейчас существуют отдельные коллективы и исполнители-гусляры, такие как Б.Базуров, Егорка Стрельников, Валерий Гаранин, Андрей Байкалец (Волею Божьею помре, Царство ему Небесное) многие другие. Но всё равно мало их. Так мало, что просто невозможно принять в расчет, говоря о народной (популярной) культуре русской.

     Причин ненародности (непопулярности) гуслей, а точнее версий этих причин много. Выбирай любую. Ну, первая, конечно, жыдо-масонский заговор. Как говорится – чтобы уничтожить народ надо уничтожить его культуру. А ведь русских все и всегда хотят уничтожить. Да. Не знали? Так знайте. Уничтожить прямо в лоб не могут – кишка тонка, поэтому действуют окольными путями. Джинсы там, джазок там, гашик, рэпчик. (Между прочим советую пересмотреть «Андрея Рублёва», новелла «Скоморох». Еще кто кого рэпу учить будет) Далее, происки Госдепа США, опять же, церковь православная уничтожает конкурента в сфере религиозного бизнеса. Опять не знали? Ха, гусли, конечно же не религия, но всё ж к язычеству ближе чем к христианству. (Смотрим ещё раз новеллу "Скоморох") Ну и конешно же, происки инопланетян. Куда ж без них, родимых. Честно говоря, приведённые версии, в той или иной степени бредовы, конспирология, что с неё взять. Но с другой стороны, как же так, ведь не сами же мы извели свою культуру под корень? Тоже ведь бред. Это нас кто-то, того… сглазил.

     Мне, однако же, видится причина несколько в ином. Дело в том, что официяльная русская культура уж три с лишним столетия не есть культура народная. Она дворянская. А это две большие разницы. Вот что пишет по близкому поводу Иван Лукъянович Солоневич :

     «…Крепостной режим искалечил Россию. Расцвет русской литературы совпадает с апогеем крепостного права: Пушкин и Гоголь принадлежат крепостному праву целиком. Тургенев, Достоевский и Толстой начали писать в пору этого апогея. Чехов и Бунин – оба по-разному – свидетельствовали о гибели общественного быта, построенного на крепостных спинах. Чехов чахоточно плакал над срубленным «Вишнёвым садом», а Бунин насквозь пропитан ненавистью к мужику, скупавшему дворянские вишнёвые сады и разорявшиеся дворянские гнёзда. Русская литература была великолепным отражением великого барского безделья. Русский же мужик, при всех его прочих недостатках был и остается деловым человеком…»

     И, конечно же, талантливым, дополню от себя. В данном отрывке речь идет о литературе, но и в сфере музыки были те же отношения. Говорил же Глинка, типа того что, музыку, де, народ пишет, а мы, великие композиторы, её только аранжируем. Наверняка подслушивал Михаил Иванович, что Ванька-ключник на гусельках своих наигрывает, раз такие признания делал. А вот и когда я сам начинал ещё только осваивать гусли, то заметил, что один наигрыш сильно напоминает музон с под рекламы клинского пива. В итоге выяснилось, что это отрывок из первого концерта для фортепляса с оркестром Чайковского. То-есть Пётр Ильич тоже был в курсе, кто пишет музыку, а кто аранжирует.

     Но, мы немного отвлеклись. После превращения крепостного права в крепостное рабство и закабаления крестьянства с последующим превращением оного в двуногий скот, дворяне, дорвавшись до власти и став новой элитой, принялись создавать свою культуру, свой быт и свои правила общежития, которые были направлены на то, чтоб как можно дальше дистанцироваться от своего народа. Мы, мол, умы, а вы, увы! Дворяне после Петра Первого неплохо так устроились. Крестьяне производили всяческие ништяки, а барин ездил в Баден-Баден, от скуки присовывал кучеру, да царю дольку отстёгивал, которую опять-таки производил не сам, а его рабы - крестьяне. И уже через сто лет крепостного рабства, мальчик Саша Пушкин придя в Царскосельский лицей, на французском говорил гораздо бойчей, чем по русски. А героиня его романа в стихах, Татьяна, зрелая девица, «…на языке своём родном, изъяснялася с трудом…» вещь по тем временам совершенно обычная.

     Вот сейчас, в этих ваших интернетах, нещадно эксплуатируется фраза Пушкина про русский бунт бессмысленный и беспощадный. Мол, типа, у русских всё бессмысленно и беспощадно, однако же, если обратиться, даже к официальной истории, то выйдет, что Пугачёвский бунт, конечно же, был беспощадным (как впрочем, и его подавление), но бессмысленным он не был, по крайней мере, в своём возникновении. Был он бессмысленным только в глазах Пушкина, потомственного дворянина. (Не в обиду ему сказано) Ну и иже с ним. Для многих из которых вообще было бессмысленно всё что делал русский народ. Через сто лет крепостного рабства никакого общего языка между мужиком и барином не было и быть не могло. А нет общего языка – нет и общей культуры. Ну, в натуре, для кого писал Лев Николаевич Толстой свою «Войну и мiр»? Полкниги на французском! Для русскаго мужика что ли? Нет, конечно. Писал он для прочей дворянской сволочи, бездельников и дармоедов, типа, профессиональных военных, которые впоследствии эпично просрали Гражданскую войну и, не в последнюю очередь из-за того, что потеряна была связь скреплявшая власть и народ. Говаривал Толстой, я мол, мужика понимаю, сам, мол, мужик… А мужик смотрел на барские закосы под своего, вслух, конечно, ничего не говорил, а про себя думал: дурак ты барин, ну и дурак! Однако кивал бородой, мычал одобрительно, да ждал, когда ж ему барин на водку даст.

     Барин пописывал у себя кабинете, послушивая как Софья Андревна ему «Крейцерову сонату» на роялях поигрывает. А мужик у себя в хлеву струны гусельные подрачивал в свободное время между пахотой и поркой. Вот так и существовали долгое время параллельно две русские культуры, одна дворянская, раздобревшая на государственных дотациях и которую называют ныне Великой русской культурой, которую изучаем мы и иностранцы и, которой нас приучили гордиться. И народная, захиревшая в забвении и про которую мы и знать ничего не знаем. Вот в ней-то и остались наши гусельки.

     В своё время, в конце позапрошлого века, нашелся энтузиаст Василий Васильевич Андреев приватизировавший (в хорошем смысле этого слова) балалайку для официальной культуры. Благодаря ему балалайка теперь инструмент канонизированный и серьёзный, несмотря на своё шутейное – бла-бла-бла. (Смотрим и слушаем Алексея Архиповского) А гуслям вот не повезло. Не сыскался тогда для них такой энтузиаст. Так что, до крепостного рабства может и были гусли народным инструментом, но после… увы. Не сберегли, не сохранили.

     Многие считают, что «исконный русский» и «русский народный» есть синонимы, однако нет. Смотрим этимологию слова «исконный»:

     …исконный - заимствовано из старославянского, где было образовано сложением предлога «из» с одной из падежных форм существительного «конЪ», имевшего значение "начало".

     То есть исконный, значит изначальный, существующий с самого начала. Вот возник народ и сразу же сотворил нечто, на что до сих пор имеет неоспоримый приоритет. В данном контексте, применительно к гуслям должно пониматься так, что русский народ и гусли вещь неразделимая. Как китайцы и порох. Или как итальянцы и макароны. Или англичане и футбол. Или канадцы и хоккей. Или египтяне и пирамиды. Или французы и революция. Или евреи и библия. Или шотландцы и волынка. Или нигры и джаз…

     В современном сознании гусли и русский народ связываются через широко известный фильм «Садко», (Кстати, там в озвучке не гусли играют, а арфа) через малоизвестные фрески Софийского собора в Киеве и через совсем неизвестные былины и археологические изыскания. Маловато, надо сказать. Конешно, многим из нас очень хотелось бы видеть символическую репрезентацию нашего народа не в пьяном медведе с балалайкой, а в чём то посерьёзней, но уж тут вышло как вышло. Когда я выступал со своими песнями под гусли, то после концертов обязательно подходили люди и говорили: - надо же, мы ведь первый раз услышали гусли! И не дети они малые, которые каждый день что-то видят и слышат в первый раз, а взрослые дяди и тёти. Тогда я и задумался об исконности гуслей и их же народности. Народность, всё же более обширный термин и если исконность - суть изначальность, то народность (русскость-народность)) это изначальность плюс распространённость в народе.

     Надо сказать, что любого кто начинал заниматься гуслями, ставил в тупик вопрос об их происхождении. Если с народностью-популярностью (т.е. с распространённостью в народе) более-менее понятно – происки врагов, жыдо-мазонов, инопланетян, и т.д. то с происхождением вопрос зело мутный. Априорно считается если гусли исконно-русские, то славяне их и изобрели. Но не тут то было. Такоже, не одного меня, пожалуй, озадачило то, что гусли как инструмент одно целое, а название множественное число. Вот, скажем, гитара, она – одна, варган, он – один, а гусли – они, то есть много. Правда есть еще цимбалы (кимвал) и литавры. Ну, литавры - их две тарелки, а вот цимбалы по сути проапгрейдженые гусли, только играют на них молоточками, отчего строй можно применять хроматический.

     В таких случаях надобно обратиться к этимологии. Ау, этимология? Молчит этимология! Ну, не совсем молчит, отвечает, но как-то невнятно. К примеру, вот:

     Слово "гусли" образовано от древнего глагола "гондти", который трансформировался фонетически в "густи", что в переводе на современный язык значит "гудеть". От глагола "гондти" с помощью суффикса -сл- было образовано существительное "гондсли". Труднопроизносимое сочетание согласных "дсл" упростилось в "сл", а носовой звук "о" постепенно превратился в звук "у". Вот так и родилось слово "гусли", обозначающее старинный струнный музыкальный инструмент.

     Как-то очень уж притянуто за уши, не правда ли? И почему всё-таки множественное число? Вполне вероятно, что отсюда и ползёт этот странная версия, что гусли во множественном числе оттого, что раньше струна называлась гусла , а также так звалась тетива лука. То есть гусли – струны. Вот характерный пример:

     Гусли — древнейший музыкальный инструмент. Тысячелетия истории человечества скрыли от нас и возраст и место их рождения. В разных странах и у разных народов этот инструмент назывался по-разному. У славян же, название этого инструмента, как мне думается, связан со звучанием тетивы. Той самой тетивы, которая натягивалась на лук. В глубокой древности упругая струна лука называлась иначе — гусла. Вот Вам одна из гипотез возникновения названия инструмента. А приставив к струне полый сосуд — получим примитивный музыкальный инструмент. Итак: струны и резонатор, усиливающий их звучание — основной принцип этого щипкового инструмента.

     Не знаю, не знаю… пруфы, как говорится в студию. (Я пруфов не нашел) В Интернете по этому поводу одна жежешечка ссылается на другую, другая на группу вконтактике, группа в контактике ссылается на ответы мэйл.ру, мэйл.ру на жежешечку. И везде один и тот же текст. Несерьёзно как-то. Вот «Слово о плЪку Игореве». Двенадцатый век, между прочим:

     …нъ своя вещиа пръсты

     на живая струны въскладаше;

     они же сами княземъ славу рокотаху.

     Или еще, «Задонщина», четырнадцатый век:

     Тот бо вещий Боян воскладоша

     гораздыя своя персты на живыя струны,

     пояше руским князем славы...

     Вот пожалуйста – струны а не гуслы. Вообще, откуда это пошло, что тетива это гусла? Где серьёзные исследования каковые убедительно покажут нам что тетива и есть струна, то есть гусла? Нет оных. Короче, как писал один мой любимый поэт про флюгер и компас:

     Хотя предметы чем-то схожи,

     но это не одно и то же.

     Есть и более интересные версии объяснения этимологии слова «гусли», скажем такая – ГуСли, то есть гудение сладкое. Правда существует, с тех же времён, такой инструмент как гудок, (корень – «гуд», явное звукоподражание) или еще его называют смык, от того что на нём играют смычком. Так что если бы у этих названий был один корень, то гусли были бы «гудсли». И вообще, есть ли в русском языке словообразования с подобным суффиксом «ли»? Вопли, да сопли, но слова эти также употребляются и в единственном числе, а вот у слова «гусли» в русском языке единственного числа нет.

     Или вот ещё объясненьице; в азбуке того времени каждая буква имела имя и если из слова «гусли» убрать малосущественные маркеры гласных, то останется ГСЛ, что в азбучном имяслове расшифровывалось бы как ГЛАГОЛЬ СЛОВО ЛЮДИЕ. Каково, а? Как же иначе? Ходили вещие Бояны по древней Руси и под гусли яровчатые глаголили слово свое вещее людям. Вот такое мне нравится гораздо больше, чем из пальца высосанная гусла. До сих пор считаю, что в мистическом смысле такая трактовка самая верная. Даже сейчас, современные гусляры продолжают древние традиции; ездят по городам и весям, поют о грозных пророчествах, о добрых знамениях, о Любви людской и божественной, о Вере доверчивой, и о Надежде не умершей… Помните у Пушкина:

     …восстань пророк и виждь и внемли

     Исполнись волею Моей

     И обходя моря и земли

     Глаголом жги сердца людей!

     Однако же, самая внятная версия происхождения названия инструмента, была найдена мной на просторах интернета совершенно случайно. Обратимся к источнику: С.В. Трусов Об угорских заимствованиях из русского языка

     Кто-то может спросить: «Как так, русскоязычные чалдоны и самары, веками жили бок о бок с остяками. А где же, логично вытекающие из этого факта, заимствования? Причем не просто из русского языка, на котором говорили последователи Ермака. А из древнерусского, на котором говорили чалдоны в пору своего переселения в Сибирь. Конечно, это тема для отдельного серьезного исследования. Но все же один пример я приведу. И не простой пример, а вполне реальный и осязаемый.Поговорим о музыкальной культуре хантов и манси. Но сначала вновь обратимся к древнебулгарским летописям.В «Хон китабы» сеида Гали, со ссылкой на первого булгарского муллу Абдаллаха ибн Башту, написавшего в 9 веке «Историю хазар», есть такое сообщение о музыкальных инструментах, на которых играли в Кара-Булгаре: "...Так как на домбрах играли тогда, когда подавали мед и сладкие блюда, то многострунная домбра получила бурджанское название "гэсэле" ("гюселле"), а простая - сабанское "баллы", то есть "сладкая" и "медовая"... Мулла Абдаллах пишет, что эти типы булгарских домбр пришлись по вкусу ульчийцам и они восприняли их вместе с их названиями... Напомню, что ульчийцами булгары называли славян.

     Правда сам автор далее подвергает эту версию сомнению и делает весьма смелое предположение, что «гусли» происходят от «гусь» благодаря сходству инструмента с гусиной шеей. Вот цитата:

     …Мне же в этой ситуации интересно вовсе не выяснение происхождения гуслей, а происхождение именно названия данного музыкального инструмента. Гусли, по моему глубокому убеждению, получили свое название от славян за свое внешнее сходство с птицей, имеющей длинную шею. Ниже я поместил изображение инструмента тор-сапль-юх, которым манси и ханты пользуются до сих пор. Мысленно уберите струны и вы увидите, что станина данного инструмента выглядет точь в точь, как лебедь или гусь…(???)

     Далее С.В.Трусов пишет

     …Скажу больше, с мансийского языка, впрочем, как и с хантыйского, название этого инструмента (тор-сапль-юх) переводится, как «журавль». Если быть точнее, дословный перевод звучит так - «журавлиная шея из дерева». Не кажется ли вам, что название его идентично гуслям? А это значит, с 99% уверенностью можно заявить, что Абдаллах не прав. Название гусель произошло не от сладкого бурджанского слова. Оно исконно русское. Ведь оно обозначало как раз то, чем и называлась - гусиную шею…

     Но… спрошу я совсем тихо, а где же здесь сходство с гуслями? Гусли дошедшие до нас из глубины веков, благодаря мастерам реставраторам, (смотри эссе "Словиша") мало похожи на шею лебедя, гуся или журавля. Иногда, на длинном конце гуслей, делался завиток в виде волны, или головы животного, или птицы. Позднее стали делать этот завиток в виде церковной маковки, но это были не принципиальные отличия. Таким образом, по моему скромному мнению, свидетельство муллы Абдаллаха, всё-таки ближе к истине.

     Но! Мнения могут быть и опричь. Вот Борис Базуров, в одном интервью, говорит что в Брянской губернии, гусли называли «щука» или «плесканица». Плесканица, это, скорее всего от стиля игры при котором гусляр как бы плещет рукой по струнам, но может и от слова «плёс», что означало рыбий хвост. Отсюда же и «щука» – уж больно похожи гусли коробом своим на треугольную, щучью челюсть. Вот кстати, «Калевала», карело-финский эпос, руна сороковая, где охотники за волшебной мельницей Сампо, Ильмаринен, Лемминкяйнен и старый, верный Вяйнемёйнен, после того как убили и съели огромную щуку, думают, что им делать с её костями:

     Старый, верный Вяйнямёйнен

     Говорит слова такие:

     "Из костей, однако, может

     Выйти кантеле, пожалуй,

     Веселящая услада,

     Звонкий короб многострунный".

     Где же мастер, чтобы сделать

     Веселящую усладу,

     Звонкий короб многострунный?

     Начал старый Вяйнямёйнен

     Сам скреплять те рыбьи кости,

     Сам он мастером явился,

     Кантеле он сам устроил,

     Вещь на вечную усладу.

     Короб кантеле откуда?

     Он из челюсти той щуки.

     Гвозди кантеле откуда?

     Из зубов огромной рыбы.

     Струны кантеле откуда?

     Из волос коня у Хийси.

     Создан короб многострунный

     Кантеле, это финские гусли, но можно сказать и так, что гусли, это русское кантеле, ибо различий между ними почти нет, разве что название. Кстати, у слова «кантеле» тоже нет устоявшейся этимологии, но слово «кантеле» настолько созвучно со словом «кантилена» (термин из музыкальной гармонии, означающем напевность), что какую-то этимологию можно больше и не искать. Или вот кино еще было, про Виктора Хара «Эль кантор» называлось, в смысле – певец.

     Таким образом, понять, что такое гусли и откуда они вообще взялись, очень затруднительно. В первую очередь из за того, что нет серьёзных исследований на эту тему, а если и есть, то нет для этих исследований вдумчивых читателей. Во вторую, что это вообще-то и не принципиально. Совсем не обязательно, что гусли возникли сперва у какого-то отдельного народа, а уж потом распространились по всему свету. Ведь гусли это просто ящик с несколькими струнами и придумать таковой не так уж и сложно. Другой разговор изобретение лада, который у каждого народа действительно свой и сильно отличается от других, к примеру в китайской пентатонике не сыграть «Во саду ли во огороди». Техника игры тоже различна. Но вот устройство гуслей (псалтири, циня, ятго, кифары, кантеле, кокле, гузлы), если не вдаваться в мелочи, вот вроде формы корпуса, способа крепления струн, наличие-отсутствие нижней деки и розетки, принципиально одно и то же.

     Правда есть такие дотошные, что считают наличие этих мелочей достаточным признаком отличия гуслей от, предположим, псалтири, может статься оне и правы, в конце-концов рояль это тоже ящик со струнами, только большой, но нам то что? Для нас должно быть уже очевидно, что гусли это НЕ исконно-русский инструмент. Правда, вся эта старина так далека от нас по времени, так что эпитет «исконный» совсем даже не научный, а больше даже поэтический. Обиднее для некоторых будет то, что гусли, по происхождению своему, оказывается даже и не русский инструмент. Правда, в той же мере, он и не еврейский (может кому то от этого легче станет)) и не китайский он, и не немецкий, и не лунный, и не марсианский... Он ничейный, но он общечеловеческий.

     Кстати, скоморохи и прочие игрецы в большинстве своём на Руси были пришлые, и этому есть простое объяснение – работа в поле занимала слишком много времени, и некогда было упражняться в гаммах. Скоморох явление интернациональное. Я бы даже сказал – блудное. Ну, в хорошем смысле этого слова.

     Ах, гусли-гусли! И не исконные то они, и не русские то они, так и это ещё не всё - они для нас и НЕ народные, в смысле – НЕ популярные. Вот оглядываюсь по сторонам и вижу новое дворянство, эту новую, (вычеркнуто внутренней цензурой) элитку, которая уже имеет свой язык, не русский, конечно, свою одежду, которую им шьют то ли бездари то ли пидоры, своё исхуйство, про которое и не поймёшь сразу, то ли это просто насрато, то ли это генияльная инсталляция. Эта новая элита ничего не хочет знать о народе, к которому она принадлежит. Эта элита создаёт новую свою культуру, в которой для нас, нищедухов, нет места. Она требует от нас только ништяков и когда получает их, превращает в говно, потому что это свойство любой самозванной элиты, превращать в говно всё до чего она может дотянуться…

     И тут, я совсем перехожу на еле-еле слышный шепот, тревожно озираясь по сторонам – не видать ли где поблизости санитаров с балалайками, ведущими на поводке пьяных медведей в обнимку с матрёшками с нарисованными гармошками… Популярность, чего бы то ни было, всегда означает снижение жанра, профанацию.Так может это и хорошо, что гусли совсем не популярный у нас инструмент, а?

     Но это уже совсем другая история. +