Таинственная старушка

Я всё-таки писатель. Вот и пишу, что Муз в ухо нашепчет)))

Таинственная старушка

Рассказ

Часть 1

- Печальный у нас получился апрель, - сказала заведующая родительным отделением главврачу перинатального центра. – Сразу трое брошенцев! Причём один из них явно не жилец! Весит на килограмм меньше положенного, явно есть какие-то врождённые заболевания и вообще – явно жить не хочет. Младенцы редко бывают столь апатичными.

- Ну, поглядим…

Старушку, невесть откуда возникшую в отделении, первой увидела санитарка баб Нюра. И настолько старушка казалась тут уместной, что санитарка даже не спросила, что старушка здесь делает. А та просто завела разговор о делах в отделении, о новорождённых и минуты через три знала, что трое мальчишек в возрасте от месяца до трёх – брошены матерями. Если этих особ можно таким святым словом называть.

- А можете мне их показать, Нюра?

- Отчего же и нет, Мань, конечно, покажу. Пойдём-ка со мной.

И они, как две одного статуса сотрудницы пошагали к боксам, где находились брошенные ребята. Все трое были в одном боксе, так что тут проблем не возникло.

Не успела баб Нюра и глазом моргнуть, как её новая подруга уже оказалась внутри и взяла на руки, первым делом, самого слабенького. Того, которого считали «не жильцом». И который не плакал, как другие дети, включая двух собратьев по несчастью, а только ныл-скулил, словно и не надеялся, что на него кто-то обратит внимание…

Старушка присела на единственный в боксе стульчик и что-то младенцу говорила – спокойно и уверенно. Пока не перестал ныть, а распахнул глаза и внимательно на баб Маню не посмотрел.

- Правду говорю, - ответила она на взгляд, - всё так и будет. А ты уже решил обратно в тот мир вернуться. Не торопись, раз ты родился, значит у твоей жизнь есть миссия и ты просто обязан эту миссию выполнить. А я всегда буду рядом и помогу, чем смогу.

Младенец впервые за полтора месяца жизни уснул, как и положено младенцам – спокойно и безмятежно.

Баб Маня подошла и к двум другим и им также пообещала, что будет с ними всегда и поможет им, как и первому.

Узрев перед собой неведомую старушку, завотделением только вознамерилась спросить, кто она такая и как оказалась в её кабинете, как тут же об этом вопросе позабыла. Потому что ей самой задали вопросы, сразу два и оба не из простых.

- Я живу тут неподалёку, по соседству, я человек в возрасте, мои дети во мне больше не нуждаются, а вот эти трое – очень нуждаются, Я хотела бы, во-первых, стать их опекуншей а, во-вторых, всех окрестить и дать им не только имена, но и фамилии с отчествами. Это возможно?

- Конечно, возможно.

- Отлично. Забрать их к себе не могу – мне с тремя не справиться, но, когда их переведут в дом малютки, я бы хотела, чтобы их не разлучали и чтобы я могла проводить с ними столько времени, сколько буду в силах. Это возможно? Или куда мне обратиться?

- Никуда не надо! Я сама всё сделаю! Всё оформлю и будет всё так, как вам удобнее. Потому что вот для меня нет хуже беды, чем ничейные дети. И представляете, за предыдущий квартал такой ребёнок был всего один, а тут в одном месяце сразу трое! Нет, родились-то они ещё в марте – кто в самом начале месяца, кто в конце, так что всем трём примерно по два месяца. Но трое!!! Неслыханно!

- Нет больше ничейных, все трое мои, - спокойно ответила баб Маня. - Вы мне только с документами помогите. А когда можно батюшку пригласить? И вот ещё: ведь нужны крёстные – мать и отец. Матерью буду я, а отца-то нет! У вас тут есть мужчины православные?

- Я главврача попрошу, ему всё равно с документами хлопотать. А заодно узнаю насчёт батюшки. Подождите меня!

И, неслыханное дело, оставила баб Маню в своём кабинете, чего не делала прежде никогда – без исключений.

Вернулась она примерно через полчаса. Нет, на вопросы баб Мани она ответы получила от главврача минуты за три – положительные ответы. Но пока до своего кабинета дошла, вынуждена была решить по пути несколько проблем с больными и персоналом.

Баб Маня сидела в той же позе и словно дремала. Хотя даже не думала дремать, а размышляла, что и как ей для ребятишек предстоит сделать. И первым делом – поправить им здоровье, конечно. Этот секрет – способность исцелять – баб Маня никому не открывала, но собиралась его использовать, как и всегда, тайно.

- Вы мне, пожалуйста, документ выдайте на право посещения моих подопечных, на ежедневное и длительное. Увидите, что они станут молодцами, все трое. Детям ведь что нужно? Любовь да ласка. Этого добра у меня пруд пруди. Вот и буду и я кому-то нужна…

Пропуск на посещения баб Маня получила через пять секунд: у завотделением было право такие пропуска выдавать. И печать была.

- А батюшку можно позвать хоть завтра, причём главврач согласен стать крёстным отцом этим парням.

- Отлично! М вот ещё что: вы им, всем троим, фамилию, запишите мою, а имена-отчества дадим при крещении. И будут они, как все, не безхозными детьми, а моими.

И тут заведующая не сопротивлялась, но во все три карточки вписала фамилию Григорьевых. И имена тоже вписала. Заморышу – Андрея Дмитриевича, а другим двум – Ильи Ивановича и Олега Павловича. Так безымянные брошенные детишки обрели имена. И, одновременно, практически родственницу.

- А как долго они будут находиться у вас? Их когда должны в дом малютки переводить? И очень бы хотелось, чтобы это был дом недалеко от меня, да ещё бы лучше – чтобы вы работающих там людей знали. Знали бы, что там к детишкам нормально относятся.

- Такой дом малютки есть, но он не рядом с нами, а в пределах часа езды по городу. На метро, - уточнила заведующая.

- Так это рядом!

- Ну вот и договорились. А переводить будем, когда самый слабенький будет в норме. Двух других уже можно переводить, это делается на втором месяце жизни, но они очень не вовремя простудились. А Андрей сильно отстаёт от нормы развития в таком возрасте. Хотя ему только-только пошёл второй месяц, показатели не дотягивают довольно сильно.

Баб Маня оставила свои координаты: мало ли что. И как-то незаметно просто растворилась в воздухе: только что была и вот уже нет. А ведь дверь вроде бы не открывалась?..

А она вернулась в бокс и снова взяла на руки Андрея. И снова стала ему негромко что-то говорить, причём он внимательно на неё смотрел и внимательно её слушал. Понимал?

- У меня теперь пропуск есть, так что я каждый день буду с вами. И когда вы в дом малютки переедете – тоже. И всю вашу жизнь (пока жива буду) я останусь с вами рядом. А поскольку я далеко не глупа – жизненный опыт ведь кое-что значит, а? – то надеюсь, что моя помощь для вас лишней не будет. И вообще – если у ребёнка есть в защитниках хотя бы такая слабосильная старушка, как я, они уже в другом статусе. Не круглых сирот, понимаешь?

Назавтра баб Маня пришла не одна, а со священником: окрестить всех трёх. Заведующая позвала не только будущего крёстного отца, но и всех желающих присутствовать.

Так что очень скоро бывшие ничейные имели два документа: свидетельство о рождение и свидетельство о крещении. С именами, отчествами и фамилиями!

И что удивительно, сразу после этого бывший заморыш пошёл так быстро поправляться – в весе и состоянии здоровья – что к концу недели их перевели в Дом малютки. При перевозке присутствовала и баб Маня, на правах опекунши. Документы ей выправила всё та же заведующая отделением. И представила её директорше дома малютки:

- Помогай ей всем, чем только возможно! И даже чем невозможно. Таких людей – чтобы взяли сразу трёх! – да ещё в столь солидном возрасте нынче не много. Чтобы не сказать – очень мало!

Кстати, о возрасте: никому баб Маня эту цифру не называла, да ей и не поверили бы. Она в разные минуты дня, в зависимости от состояния дел у неё самой и у окружающих, а также от сочетания разных характеристик, выглядела по-разному: от примерно шестидесяти до не менее чем ста лет. Как это получалось, непонятно, но факт!

Убедившись, что её парни устроены в одном боксе, со всеми возможными удобствами, получив, опять же, документ на право ежедневного посещения своих подопечных, баб Маня уехала домой. С тем, чтобы вернуться назавтра спозаранку и провести почти весь день с детишками.

Она их баюкала, шептала им что-то – каждому своё – рассказывала сказки, переодевала, кормила и так далее. Нянечек, естественно, не хватало, так что её помощь оказалась как нельзя более кстати. А когда её ребята спали, она помогала и другим нянечкам возиться с детьми, причём предпочитала тех, которые громко орали, вечно были всем недовольны, как и положено хулиганам. Но после общения с баб Маней они хулиганами быть переставали: она, явно, устраняла самую большую и острую для детей проблему.

Но, поскольку её никто ни о чём не спрашивал, она никому и не рассказывала, что это за проблемы. Не потому, что она скрытничала или набивала себе авторитет – у кого? у младенцев? – но именно потому, что её никто ни о чём не спрашивал. Значит, не интересует тема.