Взятие Константинополя
К середине XV века Византийская империя представляла собой небольшое государство, которое окружали владения Османской империи. Фактически ее дальнейшее существование зависело от поддержки со стороны европейских католических монархий. Готовность же последних помогать одряхлевшей империи была весьма условной: греки должны были признать римского папу главою церкви. В связи с этим в 1439 году на соборе православного и католического духовенства во Флоренции была заключена уния обеих церквей. Император и патриарх константинопольские признали все католические догматы и главенство пап, сохранив за собой лишь обряды и богослужение. Однако греки не захотели подчиниться папе. Когда в Царьград приехал римский кардинал и начал служить обедню в Софийском соборе, то народ, услыхав имя папы, разбежался по городу с криком, что святая София поругана. "Лучше достаться туркам, чем латинцам!" — кричали на улицах.
В феврале 1450 года турецким султаном стал Магомет II, рожденный от рабыни-христианки. Он был сведущ в науках, особенно в астрономии, любил читать жизнеописания греческих и римских полководцев, превосходно говорил на пяти иностранных языках: греческом, латинском, арабском, персидском и еврейском. Магомет ласково принял послов от греков, поклялся соблюдать с ними вечную дружбу и даже уплачивать ежегодную дань. Затем он отправился в Азию воевать с Караманом, предводителем сильной монгольской Орды. Во время отсутствия Магомета новый император Константин XI, подпав под влияние католиков, сознательно стал обострять отношения с султаном. Увидев это и понимая, кто заправляет в Царьграде, Магомет решился на войну с Константином. "Коли не грекам владеть городом, — говорил он, — так лучше я возьму его сам".
Вернувшись в свою столицу г. Эдирне (Адрианополь), Магомет приказал собрать со всего государства плотников, кузнецов и землекопов, а также заготовить строительный материал: лес, камень, железо и т.п. Все это назначалось для постройки крепости вблизи от Константинополя, чтобы не пропускать к городу латинских кораблей. На азиатском берегу такая крепость была построена еще дедом султана, Магометом I. Через четыре месяца крепость была выстроена: по углам находились башни, а в башнях — пушки. Магомет сам наблюдал за работами. Как только пушки втащили на главную башню, обращенную к морю, он велел брать дань со всех проходящих кораблей, как христианских, так и мусульманских.
Вся зима 1452/53 года прошла в приготовлениях. Султан призывал к себе сведущих людей, чертил с ними карты, расспрашивал про укрепления Царьграда, интересовался, как лучше повести осаду, сколько нужно взять с собой орудий. В феврале под Царьград была отправлена турецкая артиллерия. Под осадные орудия впрягали по 40 и 50 пар волов: особенно велика была одна пушка, отлитая иноземцем Урбаном. Длиной в четыре сажени, она весила 1900 пудов; каменные снаряды к ней весили по 30—35 пудов. Султан надеялся, что против этой пушки не устоят никакие укрепления. Кроме артиллерийских, были заготовлены и другие осадные орудия: одни из них назначались для пробивания стен, другие — для метания камней или сосудов с зажигательным составом. В середине марта собрались ополчения из всех подвластных земель; их общая численность составила 170 тысяч человек, а вместе с собственными войсками султана набралось 258 тысяч. 2 апреля 1453 года Магомет распустил свое знамя перед воротами Царьграда. Так началась осада.
Константинополь был расположен в углу между Мраморным морем и Босфорским проливом. В середину города врезался залив Золотой Рог. Если подплывать к городу этим заливом, то налево, к стороне моря, будет старый город, а направо — предместье Галата, населенное католиками. Старый город был окружен стеной, толщина которой доходила до трех сажен, и башнями, числом до 500; кроме того, по углам города стояли отдельные укрепления, или цитадели: Акрополь — к стороне моря; Влахерна — где был дворец императора, между стеною и Золотым Рогом, и Семибашенный замок — на другом конце стены, также к морю. Между этими двумя цитаделями вдоль стены находилось семь ворот; примерно посередине — Романовские ворота. Число защитников Старого города не превышало пяти тысяч; жители Галаты заявили о своем нейтралитете, хотя потом стало известно, что они помогали туркам.
Основные силы турецкой армии расположились против Романовских ворот. Здесь возвышалась ставка султана, были сосредоточены корпус янычар, вооруженных луками и саблями, и большая часть артиллерии, в том числе пушка Урбана. Остальные орудия были расставлены вправо до Мраморного моря и влево до Золотого Рога по батареям, числом 14. Таким же порядком расположились и войска, огибая эту стену. Кроме сухопутных сил, у турок стояло на море против Царьграда до 400 судов, хотя собственно военных галер было только 18.
Когда император увидел свое беспомощное положение, он приказал задержать торговые корабли, находившиеся в столице; всех мастеров зачислили на службу. Тогда же пришел на двух кораблях генуэзец Иоанн Джустиниани. Он привез с собой множество машин и других военных снарядов. Император так ему обрадовался, что поручил начальство над особым отрядом, с титулом губернатора, а в случае успеха обещал подарить храброму рыцарю остров. Всех наемников набралось 2 тысячи.
Сколь трудно было Магомету поместить свою многочисленную армию на тесном пространстве между Золотым Рогом и морем, столь же непросто было и Константину растянуть свои малые силы по городским стенам, достигавшим в длину 60 верст и имевшим 28 ворот. Вся эта линия была разделена на части, от одних ворот до других, и начальство над каждой было вверено самым опытным военным. Так, против Романовских ворот стал Джустиниани с тремя сотнями итальянских стрелков; справа от него стену защищали храбрые братья Троилли, Павел и Антон, а слева — до замка Семи Башен — генуэзец Мануэль с 200 лучниками; адмирал Лука Нотарес начальствовал по стене против Золотого Рога, где стояли 15 греческих кораблей, защищенных перекинутой с одного берега на другой железною цепью. Внутри города, у церкви святых Апостолов, поставили резерв из 700 человек, который должен был поспевать всюду, где потребуется помощь. В самом начале осады на военном совете было решено беречь свои малые силы как можно больше, вылазок не делать, поражая неприятеля из-за стен.
Первые две недели осады шла безостановочная стрельба по городским стенам; она не прекращалась ни днем, ни ночью. Магомет даже рассчитывал, что до приступа дело не дойдет. Однако городские стены не поддавались; пушку Урбана, на которую так надеялся султан, при первом же выстреле разорвало на куски. Пальба продолжалась до конца апреля, пока туркам не удалось обвалить башню у Романовских ворот. В стене образовался пролом. Положение защитников становилось безнадежным, и Константин отправил к султану послов просить мира. На это он получил такой ответ: "Мне нельзя отступить: я овладею городом, или вы меня возьмете живого или мертвого. Уступи мне столицу, а я дам тебе особое владение в Пелопоннесе, твоим братьям назначу другие области, и будем мы друзьями. Если же меня не впустите добровольно, я пойду силой; предам смерти тебя и твоих вельмож, а все прочее отдам на разграбление".
Император не мог согласиться на такие условия, и турки ринулись к пролому. Однако их задержал глубокий ров, наполненный водой. Султан приказал засыпать ров в разных местах. Целый день прошел в этой работе; к вечеру все было готово; но работа пропала даром: к утру ров был очищен. Тогда султан приказал делать подкоп, но и тут его ждала неудача; когда же ему донесли, что царьградские стены сложены на гранитном грунте, он и вовсе отказался от этой затеи. Под прикрытием высокой деревянной башни, обитой с трех сторон железом, ров против Романовских ворот был засыпан вторично, однако ночью защитники города вновь его вычистили, а башню подожгли. На море туркам также не везло. Их флот не в силах был воспрепятствовать поставкам продовольствия в византийскую столицу.
Осада затягивалась. Видя это, раздраженный султан принял решение переправить свой флот в Золотой Рог, чтобы вести осаду города с двух сторон. Так как бухта была заграждена цепями, то возникла идея перетащить суда мимо городских предместий. С этой целью был сделан деревянный настил, а сверху положены рельсы, вымазанные жиром. Все это было сделано ночью, а утром целый флот — 80 судов — был переправлен в Золотой Рог. После этого турецкая плавучая батарея могла подходить к самой стене.
Положение византийской столицы сделалось действительно безнадежным. Оно усугублялось тем, что казна была пуста, а между защитниками отсутствовало единодушие. Чтобы достать денег, император приказал забрать церковную утварь и все драгоценности: все это пошло на монету. Гораздо труднее было мирить греков и католиков: они завидовали друг другу, часто ссорились, оставляли в виду неприятеля свои места. Император умолял их забыть свои обиды, но его просьбы не всегда помогали, и часто дело доходило до измены. Защитникам наскучило вечно стоять на стенах и чинить проломы. Они стали жаловаться, что им нечего есть, самовольно оставляли свои позиции, многие расходились по домам.
Как только турки заметили, что стены опустели, они тотчас же пошли на приступ. Император призвал всех к оружию, обещал раздать припасы, и приступ был отбит. Султан пришел в отчаяние, перестав уже надеяться, что возьмет город. Он снова предложил императору, чтобы тот добровольно сдал столицу, а сам забрал бы все свои богатства и поселился, где ему угодно. Константин оставался непреклонен: "Сдать тебе город и не в моей власти, и не во власти моих подданных. Нам дозволено только одно: умирать по-прежнему, не щадя своей жизни!"
24 мая Магомет отдал приказ готовиться к последнему штурму. К вечеру 27 мая армия султана вышла на боевые позиции. В правой колонне было 100 тысяч, в левой — 50 тысяч. В центре, против Романовских ворот, стояли 10 тысяч янычар, под личным начальством Магомета; 100-тысячная конница находилась в резерве; флот расположился двумя эскадрами: одна в Золотом Роге, другая — в проливе. После ужина султан объезжал свое войско. "Конечно, — говорил он, — многие из вас падут в битве, но помните слова пророка: кто умрет на войне, тот будет вместе с ним принимать яства и пития. Тем же, которые останутся живыми, я обещаю двойное жалованье до конца жизни и на три дня отдаю в их власть столицу: пусть берут золото, серебро, одежды и женщин — все это ваше!"
В Царьграде епископы, монахи и священники ходили вокруг стен с крестным ходом и со слезами пели: "Господи, помилуй!" При встречах все целовались, просили друг друга храбро сражаться за веру и отечество. Император расставлял войска: три тысячи поставил у Романовских ворот, где начальствовал Джустиниани, 500 воинов — между стеной и Золотым Рогом, во Влахерне, 500 стрелков рассыпал на береговой линии и поместил небольшие караулы в башнях. Других сил у него не было. Но и в этой малой горсти защитников не было согласия; особенно ненавидели друг друга два главных вождя: Джустиниани и адмирал Лука Нотарес. Они умудрились поссориться накануне приступа.
Когда все было готово, Константин собрал защитников и сказал: "Военачальники, правители, товарищи и вы, верные сограждане! Четыре священные имени да будут вам дороже всего, дороже самой жизни, а главное: вера, отечество, император — помазанник Божий и, наконец, ваши дома, ваши друзья и родные..." Обратившись к венецианцам, император сказал: "Этот город был и вашим городом. Оставайтесь же и в это трудное время верными союзниками и братьями". То же сказал Константин и генуэзцам. Потом он обратился ко всем вместе с такими словами: "В ваши руки передаю мой скипетр, — вот он! Сохраняйте его! На небе вас ждет лучезарная корона, а здесь, на земле, останется о вас'славная и вечная память!" Когда император сказал это, раздался единодушный крик: "Умрем за веру и отчизну!"
Рано утром, без всякого сигнала, турки бросились в ров, потом полезли на стены. Для Царьграда, вековой столицы восточных христиан, настала последняя минута. Магомет послал вперед новобранцев с тем, чтобы они утомили осажденных. Но греки отбили их и даже захватили несколько осадных машин. С рассветом двинулись все силы, со всех батарей и судов открылась стрельба. Приступ продолжался два часа, и, казалось, христиане одерживали верх: уже корабли отодвинулись от берега, уже пехота стала отступать для отдыха. Но сзади стояли янычары. Они силой останавливали беглецов и гнали их снова на приступ.
Турки злобно лезли на стены, становились друг другу на плечи, цеплялись за камни — греки не только отбили их, но сделали еще вылазку. Император громко объявил победу. Между тем одна из стрел, пущенных наудачу, ранила Джустиниани в ногу. Он ничего не сказал, никому не поручил свой пост и ушел на перевязку. Уход начальника в такую важную минуту смутил подчиненных. К нему бросился сам император: Джустиниани, ничего не слушая, сел на лодку и переехал в Галату. Янычары тотчас заметили замешательство греков. Один из них, по имени Гассан, поднял над головою щит и, размахивая ятаганом, с тридцатью товарищами бросился к стене. Греки встретили их камнями и стрелами: половину храбрецов истребили, но Гассан все-таки взобрался на стену» Новые толпы янычар закрепили этот успех и успели поднять на башне свое знамя.
Вскоре турки овладели стенами, началось кровопролитие на улицах, грабеж имущества, убийства женщин и детей. Население искало спасения в храме святой Софии, но турки, ворвавшись туда, беспрепятственно захватили всех до единого; кто сопротивлялся, того били без всякой пощады. К полудню весь Царьград был в их руках, убийства прекратились. Султан торжественно въехал в город. У врат святой Софии он сошел с коня и вступил в храм. Подозвав старшего муллу, Магомет приказал ему прочесть на амвоне обычную молитву: с этой минуты христианский храм превратился в мусульманскую мечеть. Затем султан приказал разыскать труп императора, но нашли только туловище, которое узнали по императорским поножьям, украшенным золотыми орлами. Магомет очень обрадовался и приказал отдать его христианам для подобающего императорскому сану погребения.
На третий день султан праздновал победу. Был издан указ, согласно которому те, кто укрывался в потаенных местах, могли выйти на свободу; им было обещано, что их никто не тронет; все те, которые оставили город во время осады, могли возвратиться в свои дома, в надежде сохранить свою веру, свое имущество. Потом султан приказал избрать патриарха по старинным церковным постановлениям. Первым патриархом под турецким игом был избран Геннадий. А вскоре после этого был обнародован султанский фирман, в котором повелевалось не притеснять, не оскорблять патриарха; ему и всем христианским епископам жить без всякой опаски, не платить в казну никаких налогов и податей.
Использованы материалы книги: "Сто великий битв", М. "Вече", 2002
Литература
1. Военная энциклопедия. —СПб., Изд. И.Д. Сытина, 1913. —Т.13. — С. 130.
2. Военный энциклопедический лексикон, издаваемый обществом военных и литераторов. — Изд. 2-е. — В 14-й т. — СПб, 1855. — Т.7. — С. 349-351.
3. Джелал Эссад. Константинополь от Византии до Стамбула. —М., 1919.
4. Морской атлас./Отв. ред. Г.И.Левченко. —М., 1958. —Т.3,ч.1. —Л.6.
5. Рансимен С. Падение Константинополя в 1453 году. — М., 1983.
6. Советская военная энциклопедия: В 8-й т. / Гл. ред. комис. Н.В. Огарков (пред.) и др. — М., 1977. — Т.4. — С. 310—311.
7. Стасюлевич М.М. Осада и взятие Византии турками ( 2 апр. — 29 мая 1453 г.). - СПб., 1854.
8. Энциклопедия военных и морских наук: В 8-й т. / Под общ. ред. Г.А. Леера. - СПб., 1889. - Т.4. - С. 347.
Оценили 8 человек
11 кармы