7 ноября. С днём Контрреволюции, товарищи!

7 ноября 1927 года стал первым днем сталинской контрреволюции сверху, приведшей к изменениям и потрясениям, сопоставимым с событиями 1917 года. Именно в этот день, на который пришлась круглая дата - десятая годовщина событий осени 1917 года был впервые официально использован и введен термин "Великая Октябрьская социалистическая революция". 

Этот день стал днем разгрома "старой гвардии" Ленина-Троцкого и началом замены ее на вершинах власти людьми Сталина. Произошло это после того, как 7 ноября 1927 года провалилась попытка переворота, подготовленного оппозицией. Как и события 1917 года, этот день стал революционной кульминацией войны. Правда, войны специфической, внутрипартийной, ведшейся между Сталиным и оппозиционерами. Самое острое противостояние имело место на уровне идеологическом - между "построением социализма в одной стране", за что ратовали сталинисты, и "мировой революцией", в которой Советской России отводилась роль "вязанки хвороста" для разжигания глобального пожара, за что ратовали Троцкий и прочие "оппозиционеры". В открытую фазу схватка стала переходить в начале 1927 года, грозя ввергнуть только-только пережившую страшные потрясения страну в пучину новых катаклизмов. Как и полагается предшественнице революции, внутрипартийная война велась на уничтожение, практически на всех фронтах (политико-идеологических, финансово-экономических и т.д.) - видимых и невидимых. 

Весной 1927 года последовало сенсационное разоблачение советской разведывательной агентуры в 8 (!) странах одновременно. Тогда же Сталин позволил себе впервые резко отозваться о Коминтерне, функционеров которого на заседании Политбюро обозвал "нахлебниками, живущими за наш счет". К началу лета 1927 года резко обострились дипломатические отношения с Англией. После их разрыва, особенно после панических речей Бухарина и высказываний Троцкого в духе того, что иностранная интервенция будет способствовать передаче власти в руки "истинных революционеров", а также поползших упорных слухов о скорой войне, городское население резко увеличило закупки продовольствия на случай войны.

Резко возросло количество актов саботажа на железных дорогах, электростанциях, телефонных сетях и телеграфе. К началу осени лишенное дешевых товаров крестьянство, столкнувшееся с неблагоприятной политикой цен, резко снизило продажу зерна государству. В итоге государство недобрало 128 млн. пудов. В городах появились огромные очереди за продуктами, резко усилился товарный голод. Впереди замаячил грозный призрак всеобщего голода. Страна, как и в 1917-м, очутилась на грани новой революции. И эта революция началась. Но на этот раз она началась "сверху"...

Что же касается самой попытки переворота, то об этом, к сожалению, почти забытом факте, довольно подробно рассказывается в очень популярной на Западе между двумя мировыми войнами небольшой работе "Техника государственного переворота" европейского дипломата, журналиста и разведчика Курта Зуккерта, издавшего ее под псевдонимом Курцио Малапарте. http://bookap.info/okolopsy/perevorot/

Проиграв Сталину во внутриаппаратной схватке, Л.Д.Троцкий решил взять власть в свои руки иным путем. Днем Х было назначено 7 ноября 1927 года. По словам Зуккерта-Малапарте, Лев Давидович, как и в 1917 году, остался "верен своей тактике: на штурм государства он хочет бросить не толпу, а тайно сформированные особые отряды. Он хочет захватить власть не путем открытого восстания рабочих масс, а в результате "научно подготовленного" государственного переворота".

Люди "демона революции", готовившие переворот, были настолько уверены в своей победе, что даже особо не скрывали этого. Например, близкий друг и доверенное лицо троцкистов Якира и Примакова, "червонный казак" и комдив Д.А. Шмидт, накануне публично оскорбил Сталина и пообещал ему лично "отрезать ухи". Еще недавно бывший одним из всесильных большевистских вождей Л.Б.Каменев клятвенно заверял Троцкого, что все пройдет как задумывалось, поскольку "как только вы появитесь на трибуне рука об руку с Зиновьевым, партия скажет: "Вот Центральный комитет! Вот правительство!".

Все это было лишь иллюзией, умело создававшейся Сталиным и чекистами. Одним из тех, кто помогал создавать ее и держать выступление оппозиции под контролем был, к примеру, личный секретарь Каменева Я.Е.Эльсберг - агент-провокатор ОГПУ и доносчик, как говорится, "не за страх, а за совесть".

По словам Зуккерта-Малапарте, переворот 7 ноября должен был "начаться с захвата технических узлов государственной машины и ареста народных комиссаров, членов центрального комитета и комиссии по чистке в партии. Но Менжинский отразил удар: красногвардейцы Троцкого никого не застают дома. Вся верхушка сталинской партии укрылась в Кремле, где Сталин, холодный и невозмутимый, ждет исхода борьбы между силами повстанцев и специальным отрядом Менжинского... Невидимому натиску Троцкого он противопоставляет невидимую оборону...

...Пока полицейские подразделения ГПУ обеспечивают безопасность политических и административных органов государства, Менжинский сосредотачивает силы своего специального отряда на защите технических центров. Этого Троцкий не предвидел. Он слишком презирал Менжинского и был слишком высокого мнения о себе, чтобы считать руководителя ГПУ достойным противником (Лев Давидович, как и сам Малапарте, не знал, что уже полностью опустившийся к этому времени, вызывавший презрение даже у старых знакомых, превратившийся в законченного наркомана В.Р.Менжинский использовался в качестве ширмы его замом Г.Г.Ягодой, постепенно прибиравшим к рукам весь аппарат ОГПУ ).

...Слишком поздно он замечает, что враги сумели извлечь урок из событий октября 1917 года. Когда ему сообщают, что попытка захвата телефонных станций, телеграфа и вокзалов провалилась, и что события принимают непредвиденный, необъяснимый оборот, он сразу отдает себе отчет в том, что его повстанческая акция натолкнулась на систему обороны, не имеющую ничего общего с обычными полицейскими мерами, но все еще не отдает себе отчета в реальном положении вещей. Наконец, узнав о неудавшейся попытке захвата московской электростанции, он круто меняет план действий: теперь он будет целить в политическую и административную структуру государства. Он уже не может рассчитывать на свои штурмовые отряды, отброшенные и рассеянные неожиданным и яростным сопротивлением врага, а потому решает отказаться от своей излюбленной тактики и направить все усилия на разжигание всеобщего восстания...".

Но и эта затея Троцкого кончилась полным крахом. Выступление оппозиционеров в Москве было рассеяно милицией. Пытавшегося обратиться к колоннам демонстрантов перед Зимним дворцом Зиновьева освистали, не дав ему говорить, а Троцкого, пробовавшего привлечь внимание колонн, двигавшихся к Красной площади, с балкона гостиницы "Националь" забросали камнями. Полным крахом окончилась и попытка выступления на Украине, куда в начале ноября 1927 года выехал эмиссар "Демона революции" Х.Раковский, посетивший Харьков, Днепропетровск и Запорожье.

После победы на политико-идеологическом фронте, сталинцы с помощью чекистов предприняли широкомасштабное наступление на фронте финансовом. Самая жаркая схватка разгорелась вокруг тайных счетов "неподкупных ленинцев", бывших ключевыми фигурами в финансировании партии во время Первой мировой войны.

Уже спустя 8 дней после неудавшегося переворота, 15 ноября, Троцкий и Зиновьев были исключены из партии. Шеф ОГПУ Менжинский по линии ЦК был вызван в Центральную Контрольную Комиссию, где ему задали ряд вопросов о его деятельности на финансовом, чекистском и дипломатическом поприще в 1917-1920 гг. Больше всего спрашивавшие интересовались суммами, прошедшими в то время через руки первого "красного банкира". Видимо от внезапно нахлынувших воспоминаний у Менжинского случился сердечный приступ. Это позволило упрятать его под домашний арест, а фактическое руководство чекистским аппаратом и следствием перешло непосредственно к заместителю Вячеслава Рудольфовича Генриху Ягоде и его людям.

Чтобы освежить память Менжинского, ему была устроена очная ставка с бывшим послом в Германии А.А.Иоффе, которому посоветовали "навестить старого, больного друга". Навестив друга, Адольф Абрамович 16 ноября застрелился, написав в предсмертной записке: "Я не сомневаюсь, в то же время, что моя смерть более полезна, чем продолжение моей жизни". Вместо него, с подачи Ягоды, содержавшегося на подмосковной даче Менжинского стал почти каждую неделю навещать другой красный олигарх Я.Ганецкий, который за 4 последующих месяца посещений "старого партийного товарища" полностью поседел и стал жаловаться на пошатнувшееся здоровье.

17 ноября 1927 года постановлением Совета Народных Комиссаров СССР Л.Д.Троцкий был освобожден от обязанностей председателя концессионного комитета, а на его место был назначен малоизвестный В.Н.Касандров. Поражение Троцкого и его сторонников резко ухудшило условия деятельности в Советской России иностранного капитала. Международные проходимцы и аферисты (А.Хаммер и др.) поняли, что время, когда придется "сматывать удочки" - "не за горами".

Что же касается левой оппозиции, то ее "системный" разгром завершился в декабре 1927 года на XV съезде РКП(б), утвердившем решение об исключении из рядов партии почти сто сторонников Троцкого, Зиновьева и Каменева. После этого оппозиционеры изменят тактику. Первым "порвет с оппозицией" Г.Сокольников, который уже на XV съезде заявил, что должен был "разойтись с оппозиционным блоком в силу коренных разногласий с ним" уже несколько месяцев назад. За это он был оставлен в составе ЦК, избранного на съезде.

Вслед за Сокольниковым капитулировали зиновьевцы, вождь которых согласился покаяться, отрекся от троцкизма и был восстановлен в партии, но потерял всякий вес. Примеру зиновьевцев последовала лишь незначительная группка троцкистов, первым из которой о раскаянии заявил Пятаков. После него "разорвали с оппозицией" Крестинский и Антонов-Овсеенко. По свидетельству троцкиста, а позже диссидента-антисоветчика Авторханова, "большинство оппозиционеров, заявивших о разрыве с оппозицией, сделало это для того, чтобы на деле продолжить борьбу за свои идеи. Троцкисты этого толка были во всех звеньях органов государственного управления, за исключением самого партийного аппарата и органов политической полиции".

Причиной заявлений о "раскаянии" стало то, что одумавшийся Троцкий передал через "раскаявшегося" Крестинского секретное, директивное письмо-указание всем исключенным из партии и отправленным в ссылку, чтобы каждый написал покаянное письмо в ЦК с признанием своих ошибок и правильности "генеральной линии партии". "Демон революции" требовал также в этом послании, чтобы его люди вернулись в партийные ряды и вновь заняли руководящие посты.

Сам же нераскаявшийся Лев Давидович сначала был сослан в январе 1928 года в удаленный район Казахстана на границе с Китаем. А затем, в январе 1929 года выслан в Турцию, где проживал до середины июля 1933-го на Принцевых островах в приобретенной им вилле турецкого паши. Там, вскоре после высылки, Троцкий дал интервью немецкому писателю Э.Людвигу, на вопрос которого: "Когда вы рассчитываете снова выступить открыто?" ответил: "Когда представится благоприятный случай извне. Может быть война или новая европейская интервенция, тогда слабость правительства становится стимулирующим средством". (Характеризуя цели Троцкого, У.Черчилль позже напишет, что тот "стремился мобилизовать всех подонков Европы для борьбы с русской армией").

К моменту высылки Троцкого заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода предоставил Сталину номера личных счетов и цифры хранящихся на них сумм, принадлежавших красным олигархам из "старой гвардии". К этому времени уже практически все каналы многомиллиардной "утечки" за океан были перекрыты. Русское золото потекло не в "артерии" западной и, прежде всего, американской экономики, а стало использоваться для построения социализма в одной стране. Оно стало фундаментом невидимой экономической революции.

Николай Малишевский

http://zapadrus.su/rusmir/istf/492-7-.html

PS

А теперь отрывок из книги, которую я анонсировал выше. "Техника государственного переворота" европейского дипломата, журналиста и разведчика Курта Зуккерта, которая вышла в Европе в 30-х годах 20 столетия.

... «На собрании Коминтерна в 1923 году Радек-Собельсон предложил, чтобы для проведения мировой еврейской революции для каждой отдельной страны необходимо подготовить специально натренированные отряды боевиков. Эти отряды боевиков должны в совершенстве овладеть искусством совершения государственного переворота. Радек утверждал, что по его подсчётам одной тысячи вышколенных штурмовиков вполне достаточно для проведения революции в любой европейской стране. Радек критиковал Третий Интернационал за пассивность и не пожалел даже Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Радек был единственным скептиком на фоне всеобщего оптимизма, который царил относительно мировой революции в 1920 году. Троцкий тогда рвался в Германию через Польшу, и его отряды были около Вистулы, и вестей о падении Варшавы в Кремле ждали со дня на день.

Предложение Радека о создании штурмовых отрядов по всей Европе вызвало оппозицию Ленина (опять Ленин) и других членов Коминтерна.

Ленин сказал:

«Если мы хотим помочь иностранным товарищам захватить власть в их странах, то мы должны создавать в Европе ситуацию, которая бы была похожа на ситуацию в России перед революцией».

Один Троцкий поддержал Радека. Троцкий начал предпринимать шаги по созданию в Москве школы коммунистов других стран, которые бы стали ядром штурмовых отрядов в других странах.

Троцкий сказал: «Если бы у меня был сильный отряд в тысячу человек, собранный из берлинских рабочих, укреплённый моими людьми, я бы несомненно взял под контроль Берлин в течение 24 часов».

Троцкий никогда не рассчитывал на энтузиазм масс или на их участие в мятеже. Троцкий говорил: «Вмешательство масс могло бы быть полезным, но только как вторичное, после того, как надо будет отбить атаку правительства, то есть контрреволюционеров». Троцкий так же указывал, что германские большевики всегда будут разбиты германской полицией и армией, если они будут откладывать тактику, примененную русскими большевиками в октябре 1917 года.

На самом деле Троцкий и Радек подготовили полный план мятежа в Берлине. И когда в 1926 году Троцкий поехал в Германию, якобы на лечение, то ему там сразу предъявили обвинения в организации государственного переворота. Но в 1926 году Троцкому уже было не до революции в Германии. Вести о всеобщей забастовке в Англии и государственном перевороте маршала Пилсудского в Польше заставили Троцкого быстро возвратиться в Москву. Троцкий вернулся в Москву организовать штурмовые отряды для свержения Сталина.

Однако Сталин хорошо усвоил уроки 1917 года. Поставив своего человека, Менжинского, во главе ОГПУ, Сталин сразу приступил к организации отрядов специального назначения. Штаб-квартирой этих отрядов была Лубянка.

Менжинский лично отбирал кадры из рабочих. На их вооружении были только револьверы и ручные гранаты. Специальные отряды состояли из сотен команд по десять человек в каждой. Для них выделялось двадцать броневиков.

Каждое подразделение имело дополнительных пулемётчиков. Связь между отрядами и Лубянкой осуществлялась через связных. Менжинский руководил всем. Он разделил Москву на десять секторов. Между каждым сектором и Лубянкой была телефонная связь. В каждом секторе тоже была своя штаб-квартира и дома, из которых велось наблюдение, и в которых были организованы тайные опорные пункты. Каждый отряд был полностью независимой единицей и тренировался действовать независимо от остальных команд. Каждый боец должен был назубок знать свои функции и задачу каждой своей десятки в секторе. Вся организация, в соответствии с Менжинским была секретной и невидимой. Её участники не носили формы и никаких отличительных знаков. Все они были хорошо обучены и дисциплинированы. Все были воспитаны в ненависти к Троцкому. Евреев в Организацию не принимали. Менжинский сказал, что основные приспешники Троцкого, Зиновьева и Каменева -израелиты. И действительно, за Троцким шли: Красная армия, которую он создал, профсоюзы, которые всегда были еврейскими, многие заводы, Москва, где всё контролировал Каменев и Ленинград, где всё контролировал Зиновьев.

Оппозиция Сталину состояла из радикальнейшего еврейства. В своей борьбе против Троцкого Сталин был обязан осторожно немного разжечь пламя антисемитизма в народе. Большое пламя было разжигать нельзя, поскольку аппарат государства оставался насквозь еврейским. Вся бюрократия Советского государства представляла исключительно еврейский класс. В этой ситуации мог быть полезен только очень небольшой антисемитизм.

Тем временем Менжинский с успехом арестовывал членов тайных троцкистских обществ, которые в то время плодились как грибы после дождя. Троцкий бросил на организацию этих обществ и ячеек все средства. Сталин в это время усиленно заменял государственные посты своими людьми. Тем временем Зиновьев и Каменев стали бояться Троцкого и его бесстрашия, его гордыни, его ненависти ко всем, кто не с ним. Каменев был более труслив, чем Зиновьев. Однако Каменев не предал Троцкого, он просто за ним не пошёл.

Накануне путча. Каменев держал себя так, как он держал себя и в октябре 1917 года. Позднее, чтобы оправдать себя, Каменев скажет: «Я не верю в силовые методы». На что Троцкий ответил: «Он даже не верит в измену», потому что Троцкий не простит Каменеву, что он не имел мужества открыто отказать Троцкому, а просто оставил его. Зиновьев не оставит Троцкого, он предаст его, когда поймёт, что всё провалилось. Троцкий скажет:

«Зиновьев не трус, он бежит только от опасности».

Троцкий приказал Зиновьеву ехать к себе в Ленинград и организовать захват города своими отрядами, как только тот услышит, что в Москве всё прошло успешно.

Однако Зиновьев уже не был кумиром Ленинграда. Когда в октябре 1927 года в Ленинграде под благовидным предлогом была организована демонстрация, то она вылилась в демонстрацию поддержки Троцкого. Если бы Зиновьев пользовался прежним успехов Ленинграде, эта демонстрация вполне могла бы перерасти в мятеж. Позднее Зиновьев будет приписывать себе заслугу организации этой демонстрации. Однако на самом деле ни Зиновьев, ни Менжинский не ожидали её. Даже Троцкий не ожидал, и он оказался недостаточно умён, чтобы воспользоваться случаем. Сталин понял слабость организации Троцкого, когда демонстрация маршировала мимо Таврического дворца и приветствовала Троцкого, героя революции, основателя Красной армии и защитника свободы профсоюзов. В этот октябрьский день небольшая кучка боевиков могла бы захватить город без единого выстрела. Однако уже не было Антонова-Овсеенко и нью-йоркских гангстеров Троцкого. Отряды Зиновьева боялись, как бы сам Зиновьев их не предал.

Менжинский понял, что если силы Троцкого в Москве не сильнее, чем в Ленинграде, то он выиграет.

Троцкий тогда много выступал перед рабочими, солдатами. Он снова был заряжен как и в 1917 году. Массы снова узнали прежнего, огневого Троцкого. Троцкий уже зажёг бунтарский огонь на заводах и в казармах.

Троцкий снова прибёг к своей любимой тактике. Разжигая массы, он готовил к решающему часу свои штурмовые отряды. Троцкий не полагался на энтузиазм народных масс, он полагался только на свои преданные отряды штурмовиков.

Близилась десятая годовщина Октября. На празднества в Москву должны были приехать представители всех стран Европы, члены разных секций Третьего Интернационала. Но Троцкий по-своему готовился отметить годовщину победы над Керенским – победой над Сталиным. Делегации всего мира будут свидетелями расправы еврейской революции над русской контрреволюцией.

Около тысячи человек из рабочей и еврейской среды ждали приказа наготове. Отряды технически «экспертов» и «специалистов» были вовлечены в невидимые манёвры.

Люди Менжинского уже нутром ощущали дрожание моторов отрядов Троцкого.

Менжинский старался арестовывать троцкистских саботажников и диверсантов. Но саботаж и диверсии на железных дорогах, на электростанциях, на почте и телеграфе учащались с каждым днём. Агенты Троцкого уже проникли повсюду. Они уже пробовали все спицы государственной машины, и время от времени пробовали останавливать её.

Все эти инциденты вели непосредственно к мятежу.

Тем временем люди Менжинского были полностью мобилизованы. Менжинский хотел немедленного ареста Троцкого и его сторонников, но Сталин отклонил это предложение. Арест Троцкого накануне юбилея Революции мог произвести выраженную международную реакцию.

Тем временем в Москву всё прибывали и прибывали делегации. Троцкий вряд ли мог выбрать более удачный момент. Троцкий знал, что Сталин побоится арестовать его. Троцкий знал, что Сталин знает, что за ним стоит действительно большой капитал, и что он слишком большой кусок, чтобы Сталин его мог проглотить.

Мятеж должен был начаться с захвата главных государственных учреждений.

После этого должны были быть арестованы наркомы и члены ЦК партии, и члены партийного контроля.

Однако Менжинский был наготове. Когда прибыли штурмовики Троцкого, все учреждения были пусты. Все члены сталинской партии были укрыты в надёжном месте в Кремле, где Сталин напряжённо ожидал известий результатов сражения штурмовиков Троцкого с верными ему отборными отрядами.

Наступило 7 ноября 1927 года. Москва, казалось, вся была одета в красное. Колоны делегатов от союзных республик, от каждой части России и от удалённейших мест Азии маршировали мимо гостиниц «Саввой» и «Метрополь», где жили европейские делегаты. Тысячи и тысячи красных флагов развевались над мавзолеем, кремлёвскими стенами и над Красной площадью. Около собора Василия Блаженного стояла кавалерия Семёна Буденного. Рядом с ним стояла пехота Тухачевского. И конники Семёна Буденного и пехота Тухачевского были верными солдатами Троцкого, ветераны гражданской войны, которых он, нарком Троцкий, привёл к победе.

И в то время как нынешний нарком Ворошилов принимал парад войск, Троцкий пошёл в атаку.

Однако Менжинский был наготове. Его тактика была не наружная охрана государственных учреждений с помощью войск, но внутренняя охрана забаррикадировавшихся бойцов. Менжинский парировал невидимую атаку Троцкого невидимой защитой. Менжинский не предпринял попытки разогнать верные Троцкому войска, участвовавшие в параде, а также вокруг центральных партийных и государственных учреждений в центре Москвы.

Менжинский сконцентрировал свои силы на защите публичных учреждений, в то время как отряды ОГПУ охраняли изнутри политические и государственные учреждения.

Троцкий не разгадал тактику Менжинского и когда он понял, то уже было поздно. Когда Троцкому сказали, что атака его отрядов на телеграф, центральную телефонную станцию, на вокзалы провалились, и всё идёт не так как запланировано, то Троцкий понял, что его мятеж встретился с более серьёзным сопротивлением, чем простые милицейские мероприятия.

Но он ещё не знал о реальной ситуации. Когда Троцкий узнал, что попытка захватить центральную электростанцию тоже не удалась, Троцкий неожиданно переменил план и решил захватить центральные правительственные и советские учреждения.

Однако, узнав, что его отряды окружены и нейтрализованы со всех сторон, Троцкий предпринял попытку поднятия народного восстания. В то время как огромные толпы демонстрантов заполняли Красную площадь и концентрировались вокруг мавзолея и Сталина, приверженцы Троцкого ринулись в рядом находящееся здание Московского университета. Троцкий обратился к ним с призывом к свержению власти. Этот призыв слушали несколько тысяч еврейских студентов университета. Отсюда они большой колонной, сметя на своём пути милицейские кордоны, двинулись на Красную площадь.

Троцкого легко критиковать в этой ситуации. Призыв к студентам, к баррикадам, всё это граничило с сумасшествием. Однако его можно понять, он потерял власть. В прошлом, в решающие моменты его жизни, его спокойный интеллект закалял его живое воображение, его предвидение было не лишено цинизма. Однако теперь, Троцкий, казалось, был пьян от отчаяния. Позволив ситуации выскользнуть из его рук, Троцкий дал выход эмоциям и пытался свергнуть Сталина обыкновенным погромом. Может быть, он знал, что игра кончена, и у него остались только немного верных ему людей. Теперь он должен был полагаться только на себя, а Троцкий считал, что пока есть последняя карта, то игра не кончена.

Троцкого обвинили, что он, Троцкий пытался даже захватить в мавзолее и использовать тело Ленина. Троцкий хотел поднять это тело как знамя новой революции и использовать его как таран против Сталина. Идея, конечно, явно попахивает, хотя и не без доли удали. Эта идея, видимо, посетила голову Троцкого, когда он видел толпу своих студентов идущих на Красную площадь и поющих Интернационал, когда они слились с солдатами и народом, с толпой блистающей штыками и горящей красными флагами. После первой стычки толпа студентов была отбита и рассеяна. Троцкий посмотрел вокруг себя. Где его старые боевые товарищи? Где руководители его многочисленных фракций? Где генералы его армии? Где его старые друзья?

Евреи не связываются с открытыми битвами и сражениями. Евреи – это бойцы невидимого фронта. Евреи ждут, чтобы ударить кинжалом ночью и из-за угла, а потом сказать, что жертва покончила жизнь самоубийством. Сейчас уже был не тот случай, момент незаметного удара кинжалом прошёл.

Единственный еврей, который остался там стоять до конца, был сам Троцкий. Троцкий пишет: «Солдат выстрелил в мою машину, как бы предупредить меня, кто-то уже целил ружьё. Те, кто в тот день имели глаза, видели ещё один Термидор на улицах Москвы».

Из своего изгнания Троцкий верит, что евреи должны извлечь урок из этих событий»...

PPS

"Революция, случившаяся в России — дело рук евреев, причём самых худших представителей еврейского народа. Толпа "исключительных личностей из подонков больших городов Европы и Америки схватила за волосы русский народ и установила своё господство над огромной империей". 

Уинстон Черчилль, статья "Большевизм & сионизм".

https://aftershock.news/?q=nod...