Основано на реальных событиях
Лето 1982. «Топтун» Сергей
Степан вынырнул из Новоарбатского тоннеля, аккурат напротив американского посольства, и стал потихоньку принимать правее, чтобы в пятистах метрах впереди повернуть к зоопарку. Жена с пятилетней дочерью, сидевшие сзади, с нетерпением ожидали встречу с мишками и с жирафиками.
Вдруг справа неожиданно вклинилась в его полосу движения голубая «Волга-ГАЗ-21» и также резко остановилась, пропуская несущиеся в левом ряду машины. Степан, помня, что дочь сидит на коленях у жены, затормозил значительно мягче, чем следовало бы, и его «Жигуль» остановился, сильно ткнувшись в заднее крыло «Волги». Дочь ударилась лицом о спинку сидения, потом оказалось, что практически выбила молочный зубик.
Машина ГАИ подъехала через минуту: из «стакана» на углу площади Восстания улица Чайковского перед посольством просматривалась не только из соображений ПДД.
Пока визжала ухоженная женщина-водитель, пока отгоняли в сторону обе машины, Степан успокаивал жену и дочь, постепенно приходя в себя.
Уже у тротуара его тронул за локоть неприметный, серьезный человек, одетый в этот тёплый день в потрепаную куртку, с кепкой, надвинутой на лоб.
- Обратите внимание на знак! – он отвернул Степана от его машины и показал в сторону Нового Арбата, вдоль въезда с него на Садовое кольцо. Степан не сразу понял, что имеется ввиду, в этот момент он услышал настойчивый зов офицера ГАИ:
- Товарищ водитель!
Но незнакомец уже сильнее сжал его локоть:
- Ну, треугольник видишь, на тросе висит над полосой?
Тут Степан и обратил внимание на знак «Уступить дорогу», обращенный в сторону въезда.
- Эта баба на "Волге" должна была вас пропустить. А она подрезала. Дочку вашу жалко. Вот мой телефон, я свидетель.
Мужчина сунул Степану в руку клочок бумаги с цифрами и не оборачиваясь неспешно ушёл. ГАИшник настоятельно попросил подписать протокол.
По еле уловимым признакам Степан сообразил, что мужчина напротив посольства был совсем не случайным прохожим.
Через пару дней он позвонил, набирая телефон с бумажки, представился. Чтобы укрепить желание свидетеля (тот назвался Сергеем), рассказал о своей ответственной работе, о службе родителей. Сергей поначалу отвечал суховато, похоже слегка жалея о знакомстве, потом признал в Степане почти своего и обещал прийти дать показания. Однако, всё же не смог из-за работы.
В группу разбора виновница аварии пришла с мужем-генералом. Он пошептался с начальником отдела и было вынесено решение: вина обоюдная. Тётка ахнула, услышав про зуб дочери, извинилась, и на этом разбор закончился.
Но с Сергеем Степан после этого стал изредка общаться. Оказалось, что его пешеходный участок со сложными обязанностями простирается от знаменитого дома 26 по Кутузовскому проспекту и до Садового кольца.
Зима 1982. Смертельная «ласточка»
Около полуночи Степан возвращался из гостей. Зная, что сегодня Сергей в ночь, он остановил машину у дипломатического дома по правой стороне Кутузовского. Его знакомец часто коротал здесь ночные часы у будки коллеги-приятеля, с которым у него совпадали дежурства.
Погода была безветренная, почти теплая. Они втроем болтали у будки о своих мужских делах:
- … ну, после сауны они обе начали меня мыть …
Вдруг ночную тишину и шуршанье шин редких автомобилей морозом резанул явно предсмертный крик.
Они обернулись к охраняемому объекту, и каждый по своему увидел и запомнил на всю жизнь летящую вниз от здания, дрыгающую ногами и руками, в коротком платьице девушку.
От удара тела о заснеженный асфальт двора вопль оборвался коротко и вязко. К шлагбауму, у которого окаменели наблюдатели, подлетел ботинок. Через пару секунд в открытое освещенное окно десятого этажа вылетело женское пальто и второй ботинок. Окно захлопнулось, свет в нем и в соседнем окне погас.
Дежурный бросился в будку к телефону, Сергей помчался к подъезду, на ходу не оборачиваясь дважды резко махнул рукой в сторону Степана. Тот сел в машину и сдерживая дрожь в пальцах, тихо уехал.
Через месяцы Сергей в три приема рассказал Степану итог этой истории. Он лично присутствовал в ту ночь при задержании в двухкомнатной квартире двоих черных курсантов, офицеров-лётчиков. Квартира была арендована военным атташатом крупной африканской страны. По словам задержанных, они весь вечер сначала пьянствовали вдвоем, потом легли спать. Никакую девушку, женское пальто и ботинок – не видели. Обоих увезли в Лефортово.
По версии следствия, негры-летуны привели к себе эту иногороднюю девушку-студентку, пытались от неё добиться секса (на теле были обнаружены многочисленные синяки в области груди и гениталий). Когда она, видимо, категорически отказалась и стала отчаянно сопротивляться – просто выбросили её в окно.
Целый месяц в Лефортово подозреваемые-убийцы держались своих показаний, как ни скрипели зубами следователи. Каждый говорил: я спал в своей комнате, ничего не видел. Военный атташе предложил объединенную версию: курсанты крепко спали, забыв закрыть дверь. Неизвестная им девушка ворвалась в квартиру, спасаясь от неизвестных насильников, и с испугу выпрыгнула в окно. Летящие ей вслед пальто и ботинок просто привиделись Сергею и дежурному.
У следователей было много вопросов:
- как могли проникнуть в охраняемое дипломатическое здание, со шлагбаумом и консьержем-офицером в подъезде, «неизвестные насильники»;
- что делать с показаниями этого консьержа, который утверждает, что курсанты привели девушку с собой;
- как понять результаты расчёта траектории полета тела: девушка отлетела от здания так далеко, как будто была чемпионкой по прыжкам в длину;
- почему на подоконнике не осталось ни отпечатков ладоней, ни ступней девушки;
- почему пальто было не на девушке, а лежало на снегу отдельно;
- как оказались отпечатки пальцев девушки на мебели и на дверном проеме квартиры;
- как получилось, что содержимое желудка трупа совпало с остатками ужина и со спиртным на столе в квартире курсантов …
Однако, атташе отвечать на вопросы и даже их комментировать не стал.
Зато многословно пускался в рассуждения о важности дружбы между СССР и его страной. И тем более отношения нужно укреплять, когда произошла смена Генерального секретаря КПСС. Особенно, с учетом объемов закупаемых в СССР его страной боевых самолетов и другого вооружения.
Лётчиков выслали на родину. Об этой истории промолчали и «Голос Америки», и BBC. Соответственно, и в сплетничающей Москве ничего не говорили. Степан и Сергей, поминая погибшую, матерясь в сторону негров и властей, сблизились ещё больше.
Весна 1983. Ночные пассажиры.
Степан проводил на поезд родственников и возвращался домой от трех вокзалов пустынными узкими улочками. Странная пара пешеходов без спросу двинулась поперек проезжей части. Пришлось с визгом шин тормознуть. Ещё больше Степан удивился, когда увидел черные лица испугавшихся парней.
- Ребята, вы что, заблудились? – Степану было интересно впервые пообщаться с африканцами, тем более, что история с летящей над ночным двором девушкой занозила его память.
- Ой, вроде да, - на ломаном русском завязался разговор. И продолжался далее на смеси английского и московского.
- Вы нас не подвезете сколько сможете?
- Ну, садитесь, а то я почти засыпаю, только если недалеко и по пути.
В дороге по ночным улицам с мигающими светофорами Степан по обыкновению лихачил, под восхищенное цокание языками молодых попутчиков-студентов. Завязался и разговор не о чем.
Ассоциативно с яркими белками глаз в салонном зеркале, Степан спросил:
- А вот вы слышали об истории с двумя африканскими лётчиками-курсантами, которые девушку из окна выкинули?
Глаза в зеркале сблизились, раздался шёпот на незнакомом Степану языке. Один из седоков явно выпрямился, сухо и твердо сказал:
- Это были не африканцы. Это были sons of bitches. Все африканцы, живущие в Москве, знают об этой истории и их ненавидят.
Степан остановил машину у редкого красного светофора, обернулся, всмотрелся в слаборазличимые, неподвижные лица.
- Да? Это важно, то что вы сказали. А давайте ребята, заедем ко мне и выпьем? Тут рядом. А потом я вас домой отвезу.
Ночные пассажиры переглянулись.
- Мы согласны.
Остановив машину у своего дома, Степан вышел, подождал, пока выбрались наружу его спутники, закрыл на кнопки три двери, снял зеркало и «дворники», положил их около водительского сиденья, закрыл машину. Один из африканцев спросил:
- Что, часто воруют?
- Дворники? Да за полгода третью пару покупаю.
Это московское воровство, видимо, напомнило им жизнь на родине. Степану это показалось по расплывшимся добродушным ухмылкам его гостей.
Застолье по ночному времени получилось скудным, кратким, суховатым. Жена и дочь уже спали. Степан без подробностей рассказал про виденный им полет девушки из окна, про развитие событий. Гости почти молчали, внимательно слушая. При расставании Степан дал им телефон, записал имена.
Лето 1983. Железнодорожная любовь
А через три месяца раздался неожиданный звонок.
- Степан, это Жан-Клод. Помнишь, ночью?...
- Да-да, привет, я узнал, слушаю.
- Если можно, Степан, я бы хотел встретиться, попросить совета, а может быть, и помощи.
- Так приезжай как-нибудь, вечерком.
- А можно сейчас?
И вот какую историю рассказал Степану Жан-Клод, приехавший один.
Был у них земляк-однокурсник, Таонга. И влюбился он в русскую девушку, тоже студентку, Ольгу. Ну, дело житейское. Встречались они с год. Часто, если поздно, особенно зимой, Таонга провожал её на такси, но иногда и на электричке в подмосковный город Железнодорожный.
Она была против этих проводов, переживала за его ночные возвращения. Она видела, какими ненавидящими глазами смотрели на их редкую пару ночные пассажиры, особенно, молодые парни.
Её родители и два старших брата были против их встреч. Ругань в семье, по её рассказам, была постоянная. И с Таонга братья разговаривали, требовали отказаться от сестры. И его родители, которым он высылал её фотографии, тоже были против. Они уже там, у себя, подбирали ему невесту. Но обоим любовникам всё было нипочём!
И как-то раз Таонга не вернулся из Железнодорожного. Тело его нашли у насыпи через несколько дней. Похоже, это было дело рук её братьев, или случайных злобных попутчиков. Разбирательство милиции ничего не дало. Тело отправили на родину. Всё это происходило меньше года назад.
А недавно Ольга пришла к ним в общежитие с фотографиями черного младенца. На одном из фото она держала его, улыбающегося, на руках. Мальчику было несколько месяцев. Сказала, что это ребенок Таонга. И правда, в чертах смуглого лица просматривалось что-то общее. Жан-Клод сфотографировал на всякий случай её, располневшую после родов, и отправил все отпечатки в семью однокурсника. Ольга второпях оставила адрес. Попросила, если можно, помочь деньгами.
Семья Таонга достаточно состоятельна , и сын был у них единственный. Ведь Таонга вначале окончил два курса в Сорбонне, и начав во Франции сочувствовать коммунистам, решил продолжить обучение в Москве. Теперь, узнав о внуке, его родители очнулись от горя, стали действовать. Его мать в разговоре с Жан-Клодом сказала, что на мальчик на фото – вылитый Таонга-младенец. Они хотели забрать внука к себе, вместе с Ольгой, или без неё. Готовы были много платить.
Однако, оказалось, что «с Дону выдачи нет» (с). Жёсткие гайки, крутимые Андроповым, выдавливали сок из людей не только в банях и в пивных. На первых же дипломатических шагах проявились стоп-сигналы. И консул, и посол в своих ходатайствах в МИД СССР наткнулись на быстрые резкие отказы. Ребенок – гражданин СССР, и останется здесь навсегда! Ольга на письма не отвечала. Ехать в Железнодорожный земляки Таонга боялись.
Жан-Клод сквозь паузу посмотрел на Степана. Тот с сочувствием на лице пожал плечами и развел руками. Не широко. Понял, что что-то в его лице дало гостю надежду. Он сел в кресле удобнее, и мгновенно Жан-Клод торжествующе нацелил ему в лицо указательный палец:
- Тот твой приятель … ты рассказывал про него и про погибшую девушку … он ведь решительный человек? Он хотел, но не смог наказать зло. Пусть теперь поможет сделать добро – дать семье внука.
Степан сквозь вихрь образов пытался сообразить, во что он сейчас может вписаться и влипнуть. Речь идёт о похищении двух человек. Или ребенка у матери. Даже если он просто кивнёт и не донесёт завтра в милицию – в КГБ, он уже по советским законам преступник. Едва знакомый иностранец подталкивал его к Сергею. Тот может оказаться больше служакой, чем доброжелательным свидетелем ДТП. Тогда от промедления Степана до наказания останется менее шага.
Степан вспомнил, как однажды после посиделок он подвозил Сергея. У светофора на Моховой рядом с его машиной остановился иностранный автобус. Он сиял хромом, алюминием и полированными стёклами тёмных окон. Из форточек слышалась талантливо аранжированная музыка. Степан с ухмылкой процитировал старый анекдот:
- Вот ведь гады, как «загнивают»!
- Неет,- задумчиво протянул не в тон Сергей, рассматривая автобус во всю его длину. – Это – не «загнивают». Это продукт труда талантливых инженеров и конструкторов, результат науки, технологии и культуры производства.
Автобус мягко и бесшумно тронулся с поворотом на Тверскую. «Жигуль» Степана взревел в потоке машин в сторону площади Дзержинского. Оба долго молчали.
- Я с ним поговорю. Когда и как – не знаю. И тем более - не знаю результат. – Степан постарался добавить в лице и в голосе сухости и нейтральности.
Когда гость уже был в прихожей, из соседней комнаты выглянула жена, выбежала дочка. Жан-Клод улыбнулся, кивнул жене, протянул девочке руку для прощания. Та машинально-вежливо пожала его ладонь, потом с изумлением взглянула на свои пальчики, стала их тереть, видимо, пытаясь убедиться в их первородной белизне. Все засмеялись. Дочь смутилась, бросилась к матери. Степан решился.
Он спустился с Жан-Клодом во двор, там обсудили – как связываться дальше, как встречаться.
Жан-Клод, видимо, почувствовал, что надо закрепить их договоренность. Вгляделся в полутьме двора в лицо Степана, шутливо-лекторским тоном произнес:
- У африканцев есть поговорка. Чтобы понять её смысл, нужно знать факт: бивни у слона растут всю его жизнь. Так вот, поговорка: слон никогда не устает носить свои бивни.
Они помолчали, глядя в глаза друг другу. Степан пережёвывал своими клыками, резцами и извилинами поговорку.
- Ты справишься, - сказал Жан-Клод.
Август 1983. В салоне «бомбилы»
Степан долго организовывал встречу Сергея и Жан-Клода. Вначале Сергей был сильно занят. Недавно его перевели на кабинетную работу, да и с невестой заканчивал женихаться. Потом они пересеклись ненадолго, и узнав от Степана историю Таонга и его сына, замысел его родителей – Сергей не отказался от участия, но оттягивал решение, размышляя.
Он назначил переговоры поздно вечером в маленьком проходном дворике Замоскворечья. Выходы из него, причем путаными подворотнями, были на разные улицы - Пятницкую и на Большую Ордынку - с односторонним движением в разные стороны.
Степану он поручил найти вменяемого бомбилу, хорошо ему заплатить, предупредить, что трое захотят посидеть в машине без него. Сергей попросил поставить «машину-переговорную» рядом со странноприимным домом, считая это хорошей приметой.
Жан-Клод должен был приехать на такси по Пятницкой, в куртке с капюшоном. Степан его встретит, пересадит в машину бомбилы и отправит водителя погулять.
Сергей подошёл со стороны Ордынки, уселся на водительское сиденье «Жигуля». Его кепка была надвинута почти на глаза. Он повернул салонное зеркало так, чтобы ему хорошо было видно тёмное лицо африканца. Стараясь сделать голос невыразительным, почти шепча, он начал разговор:
- Здра-с-с-те!
С заднего сиденья отозвались Степан и Жан-Клод, почти хором, но не в лад. К каждому из трех сейчас тянулась невидимая ниточка из далекой страны.
- Жан-Клод, у нас со Степаном сегодня начинается новая жизнь, с неизвестным развитием. Причём, вы можете в любой момент уехать, а мы – нет. То есть, мы начинаем сотрудничать не в равных условиях. Так?
- Да, мы понимаем, - Жан-Клод говорил уверенно и спокойно.
- Это уже хорошо. Значит, осталось обговорить, как нам всем эти условия выровнять, или, хотя бы, сблизить.
- Родители Таонга готовы платить.
- А мы понимаем, что его родители в своем праве, но наши риски самые большие и их следует покрыть.
- Конечно.
- И покрыть наши расходы. Они будут значительные.
-А какой у вас план?
- Вариантов два. И в обоих не участвует Ольга. К ней мы вернемся позже. А пока вы должны будете дать ей много денег. Так много, чтобы она несколько лет не зависела от родителей.
- Думаю, это само собой.
- Договорились. Далее, первый вариант - очень опасный для ребенка, без гарантии, очень дорогой и долгий. Осуществление может занять месяцев шесть-девять. Это вывоз ребенка контрабандой через южную границу СССР. Я бы его не советовал. Тем более, во всех приграничных странах – или война, или неспокойно.
- А второй?
- Во втором варианте потребуется с вашей стороны ещё один человек. Врач-анестезиолог. Белый. С длительной визой в СССР. Как вы его найдете, как с ним договоритесь – это ваше дело. Он не должен быть сразу в курсе – что и в каком порядке он будет делать здесь. Его следует предупредить, что потребуется общая длительная анестезия младенцу, с неизвестными возможными аллергическими реакциями, в условиях деревенской больницы. Подробные инструкции ему будут позже, здесь. И главное: это должен быть правильный человек. Лучше, если он преподает медицину.
- Это всё просто и возможно. – Жан-Клод облегченно заерзал.
Степан наклонился, облокотился о спинку переднего сиденья. Он впервые слышал от Сергея эти начальные детали. Он понимал, что сейчас ещё услышит такое, после чего будет трудно повернуть назад.
- Итак: наша работа закончится, когда мы передадим вам здорового спящего ребенка. Но вывезете его вы сами, с помощью посольских работников, в сумке, самолетом, дипломатической почтой.
- Это очень сложно. Если не сказать – невозможно. Посольские могут не согласиться. И прямых рейсов нет.
- В Лондоне, или в Париже вы уже со всем справитесь, сделаете ребенку документы. А других вариантов нет. Диппочта, или никак. СкАжите посольским, что они как бы могут не быть в теме. Главное, сумка должна быть в салоне самолета, а не в багаже. – Сергей чуть повернулся назад, помахал отрицательно ладонью.
Жан-Клод опустил голову, стиснул колени.
- Скажите, какие общие суммы мне следует подготовить?
- Платить будете рублями. У вас же есть ребята, которые валюту меняют по хорошему курсу?
- Да, есть.
- Меняйте понемногу, через разных людей. Не спеша, но и не тяните. При получении валюты от родителей тоже не светитесь. Вообще никому ни слова. Никому! – Сергей опять чуть повернулся, погрозил пальцем.
- Родители с посольскими работниками пусть у себя в стране договариваются. Идеально: пусть родители пустят там слух, что разводятся, и что отец решил жениться на молодой, чтобы заиметь ещё детей.
- Его жена может заболеть от такого известия, может покончить с собой, у нас это бывает.
- Говорю же: я не подсказываю про новый брак! Пусть только разговоры пойдут. Пусть узнает об этом советское посольство, пусть наш МИД и КГБ успокоятся! Пусть жена о безопасности внука думает, а не о своем – о бабьем! А сейчас, после ваших ходатайств мы не знаем, может быть, за Ольгой с ребенком там присматривают. Да и самой Ольге могли сказать и она по сторонам оглядывается.
Степан восхитился продуманности всех обстоятельств Сергеем. А тот продолжал:
- Мы начнем шевелить пальцами, когда вы твердо скажете, что на вашей стороне всё готово: врач, посольские. И что деньги в рублях в Москве. Тогда обговорим сроки, примерные.
- А какая сумма?
Сергей в очередной раз будто не слышал вопрос.
- Мы больше не встретимся до передачи ребенка. Отдавать деньги будете частями, через Степана. Сначала – на расходы. Потом – для Ольги. Потом, в момент получения ребенка – оплату наших рисков. Снимете квартиру с телефоном, где будет храниться основная сумма. Там должен жить и охранять деньги ваш человек, не выходя из квартиры ни на минуту, и никому, кроме вас не открывать дверь. Если хотите, такую квартиру, с хозяевами за границей, я помогу найти.
Жан-Клод вроде обрадовался словам про квартиру, дважды кивнул.
- Далее, про расходы, чтобы было понятно: нам придется привлечь много людей, каждый должен быть надежен, и действовать каждый будет «в тёмную» - то есть, не зная – что и зачем он делает. И вам мы многого не расскажем. – Сергей помолчал.
- И ещё про деньги: суммы рассчитаны с учетом всех обстоятельств. Мы не советские твердые цены платить будем, а сколько скажут нанятые, разные люди. На все вопросы ваших ребят, которые будут менять доллары, отвечайте: отец Таонга решил побаловать безутешную мать советскими бриллиантами. Для вида походите с приятелем по ювелирным магазинам и по «Березкам». Поспрашивайте продавцов, как вывозить бриллианты заграницу. Законно вывозить!
Наконец, Сергей назвал три суммы: для Ольги, на расходы и сумму их вознаграждения по результату.
На заднем сиденье, похоже, зазвенело в ушах у обоих. Помолчали. Жан-Клод запинаясь предположил:
- Меня отец Таонга обязательно спросит про третью сумму: может быть, хватит и половины?
- Поймите, мы же не похитители ребенка. Похитители, может быть, и согласились бы … отдать вам за половину суммы половину ребенка, - с мерзким юморком в голосе ляпнул Сергей. И продолжил мягко и серьезно:
- Мы – освободители. Мы согласны сделать, как ты говоришь, доброе дело. Но в этом добром деле мы будем вынуждены бороться против всех: против Ольги, против, наверное, её родственников, и наконец, против системы, которую вы уже разворошили. И потому риски у нас уж очень большие и нам не нужные.
Вот Степан, я знаю, не хочет уехать от дочери и жены лет на пять в тюрьму, а потом до конца жизни дворником пахать. Про себя вообще не говорю, хорошо, если не шлёпнут «случайно при попытке к бегству». Так что давайте, договаривайтесь с отцом о выравнивании наших отношений.
Сентябрь 1983. Подготовка
Степан ближе познакомился с Андреем, ранее привлеченным частником-бомбилой, теперь катался с ним по Москве целыми днями. Почти перестал ездить на своей машине. Полученные «на расходы» деньги быстро стали превращаться в нужные связи.
Вначале Степан купил на Мосфильме несколько париков – для себя и для помощников. Там же его немного обучили основам грима. Сказали: сделаешь на лице пару шрамов – только они и будут запоминаться. У него теперь всегда были с собой коллодий и баночки с тональными кремами. И на «сложные» встречи он гримировался и одевал парик.
Вскоре в Москву для знакомства прилетел на два дня анестезиолог-француз, Морис. Он говорил по-английски, и Степан ввел его «в курс дела». Якобы, ему нужно отобрать у бывшей жены-алкоголички сына, для чего следует и её и сына усыпить часов на десять, быстро, поэтапно, безопасно для здоровья. И он не доверяет советским врачам и препаратам.
По лицу Мориса было видно, что он не очень поверил в легенду. Ему явно остались не ясны источники врученных ему авансом в Париже денег. Но он не возражал против поручения, попросив пару недель на подготовку всего нужного. По требованию Степана, Морис написал возможные для усыпления международные названия действующих веществ, а также и тех многих иностранных препаратов, которые он намеревался использовать.
Найденный через знакомых спивающийся пенсионер-анестезиолог целую субботу консультировал Степана об особенностях работы с детьми. Удивлялся, что у Степана есть возможность достать любые современные импортные препараты. Возмущался, когда Степан его пытался проверить, отталкиваясь от информации Мориса. Эти консультации, по мнению Сергея, были очень полезны – для контроля, да и на всякий случай.
Когда стало понятно, что «медицинская часть» полностью организована, Сергей поручил Степану создать команду. Легенда для всех была одна: Степан «ворует» сына у бывшей жены. Все разговоры должны вестись с юмором, деньги платить не скупясь, но со счётом.
В команде запланировали две бригады: с десяток водителей с машинами и на всякий случай группа силовой поддержки из спортсменов. Все ребята были предупреждены – никаких никому повреждений быть не должно. Чуть что пойдет не так – все должны падать на землю, и за собой тащить всё и всех, кто и что мешает. И не более. И крайне желательно - лучше соображать.
Сергею вообще нельзя было выезжать из Москвы: он должен был отзваниваться начальству, часто и внезапно получая сигнал на свой мультитон - маленький приемник. Так что всё, связанное со сбором информации вокруг Ольги лежало на Степане. А Степан свои частые теперь отпуска за свой счет включил в общие расходы.
Октябрь 1983. Город Железнодорожный. Слежка
Андрей, постоянно дежуривший у дома Ольги – то на своей машине, то поочередно с несколькими приятелями, на их машинах, - доложил, что она редко гуляет с ребенком одна. Обычно с мамой или с бабушкой, а иногда вечером – с младшим из двух братьев. В молочную кухню тоже ходят родственники. И кстати, брат в последнее время стал оборачиваться на машины «сопровождения», так что «детективам» пришлось уменьшить прыть и удвоить осторожность.
Гуляющие с коляской редко отдалялись от дома более чем на пятьсот метров. И везде было светло и людно. В жилых домах бурлила жизнь, из магазинов вываливались взрослые и дети. Машин было мало, так что московские номера, тем более, грязные, сразу бросались в глаза.
Наконец, Андрею пришло в голову познакомиться с патронажной сестрой детской поликлиники. Он несколько раз подвёз словоохотливую Настю до её дома, подарил ей букетик и коробку конфет. Пояснил, что сука – бывшая жена не даёт увидеть маленькую дочку, и он хочет её перехватывать у поликлиники. Настя рассказала ему про график обязательных посещений педиатра, график прививок. Его бывшая жена наверняка предупреждена под расписку о прививках. Раз дочке уже столько месяцев, скоро они появятся у врачей.
Андрей целый вечер целовался с Настей в машине и сказал, что «не хочет сглазить», и потому не называет адрес и фамилию своей бывшей. И попросил узнать очередность прививок по адресам всех детей до года из домов по Октябрьской и по Советской улицам. Так впервые стало известно имя мальчика: Денис.
Начало ноября 1983. Город Железнодорожный. Ольга и Степан
Поликлиника была небольшая, находилась почти рядом с домом Ольги, на параллельной улице Некрасова, в сквере среди зарослей высоких кустов и низких, уже голых деревьев. На удивление, к ней вели широкие проезды, так что наблюдать было удобно. Андрей со Степаном предположили, что Ольга в дневное время, скорее всего, будет ходить туда с ребенком одна. И в первый же день из того графика, который передала Настя, Степан увидел Ольгу с коляской у дверей поликлиники.
Она вынула одеяльный сверток и с ним на руках вошла за стеклянную дверь. Степан, быстро зайдя за ней, читал стенды, посматривая на часы. Когда Ольга появилась из процедурного кабинета с пищащей ношей в руках, он подошёл к ней, и тихо, с осторожной улыбкой сказал:
- Оля, у меня для вас деньги и сообщение. Я от родителей Таонга.
Ольга вздрогнула, крепче прижала к себе одеяло с ребенком. Тот продолжал плакать после прививки. Степан с опытным отцовским «ш-ш-ш» заглянул в свёрток. Мальчик с явным любопытством блеснул глазами. Степан в первый раз видел мулата, искал и не находил в личике черты матери. Ольга чуть успокоилась, посмотрела на пакет в руке Степана.
- Меня зовут Василий, - Степан не отдавал пакет, чуть указывая им в сторону двери. – Я тут скамеечку присмотрел в кустах, давай там поговорим.
Усевшись на расшатанную скамейку, Степан смотрел, как Ольга укладывает засыпающего Дениса в коляску.
- Оля, у меня есть поручение провести с тобой важный разговор. Сначала то, о чём ты просила. – Он протянул Ольге завернутые в мятую газету деньги. – Здесь две тысячи. Поезжай прямо сейчас на такси в Балашиху, положи их на сберкнижку и никому не говори. Даже матери. Это тебе примерно на год.
- А почему? …
Степан прервал её:
- Оля, у нас мало времени, а сказать я должен много. Просто запоминай, и отвечай, как сможешь, на мои вопросы.
Ольга сунула деньги под одеяло в коляску, кивнула.
- Скажи, ты получала письма от родителей Таонга?
Ольга только покачала головой.
- Они так и думали. Значит, их кто-то перехватил. Надеюсь, не твои родные.
Степан помолчал пару секунд.
- Вот что было в этих письмах: они приглашают тебя с сыном к себе в страну.
Степан впился в лицо Ольги, стараясь увидеть и понять её мысли и желания, от которых скоро будут зависеть его планы и действия.
Ольга прикрыла ладонями щёки, зажмурилась, отчаянно замотала головой.
- Подожди, не отказывайся сразу от того, чего не знаешь. У тебя будет отдельная комната и прислуга. У тебя будет паспорт и возможность поехать, куда хочешь. Сын подрастет – ты сможешь завершить образование, например, в Европе. И наверняка сможешь навещать своих родителей.
Ольга молчала и мотала головой. Наконец, сказала сквозь слёзы:
- Нет-нет, с Таонго я бы поехала. А одна боюсь. Я не знаю ничего там, почти не знаю языка. Его родители меня не полюбят. И мои родители меня не отпустят.
- Оля, с темнокожим ребенком ты не сможешь спокойно жить здесь. Ты вряд ли выйдешь замуж. И сыну здесь будет плохо. Ты это понимаешь?
- Родители смирились уже. Они мне помогут. Я буду терпеть. А о замужестве я не думаю.
- Сейчас не думаешь – через пять лет задумаешься. Жизнь большая, и ребенок – это навсегда.
Помолчали. Ольга что-то прикидывала, чуть ли не взрослея на глазах.
- Нет, Василий, я не поеду. Нет. – Слова у Ольги вырывались твердые, а голос и глаза были умоляющие. Похоже, она хотела, чтобы за неё решил кто-то другой.
Степан думал: бедная девушка, потеряла отца ребенка, кругом ненависть, впереди мрак у неё и ребенка.
- Тогда у меня от родителей другое предложение: раз-два в год они вдвоем, или кто-то из них один будет приезжать в Москву. Они будут снимать вам с ребенком на пару недель гостиницу в Москве, будут общаться с внуком. Кстати, как ты его назвала?
- Денис. Я хотела, чтобы когда он вырастет, его имя легче воспринималось иностранцами.
- Вот и хорошо. Они хотят общаться с Денисом. И будут тебе регулярно, наверное, раз в год давать деньги. Что ты думаешь об этом?
- А когда они приедут в первый раз?
- Может быть, скоро. Если ты согласишься, совсем скоро. Ты сможешь уехать в конце месяца на пару недель в Москву?
- Не знаю. Нужно что-то придумать.
- Ты грудью кормишь Дениса?
- Уже нет у меня молока.
- Понятно. Я помогу убедить твоих родителей. Я сделаю тебе справку от поликлиники о том, что Денису нужно медицинское обследование. Как будто, вам с ним нужно лечь в загородный военный госпиталь на две недели, там изучают редкие болезни. Навещать там пациентов как бы нельзя, так что никто не будет пытаться к тебе попасть.
- А зачем Вам, Василий, самому всё это нужно?
- Меня друзья Таонга попросили помочь.
- И Вы часто вот так всем помогаете? И от этого у Вас эти шрамы? – Ольга показала пальцем в сторону лица Степана. В её голосе сейчас было недоверие.
Степан подумал, что Ольга не простая девочка. И что было бы интересно поболтать с ней в другой обстановке и по другому поводу. А вслух сказал:
- Оля, давайте думать о том, как лучше вырастить Дениса, а не о моей жизни. У вас когда следующий визит в поликлинику?
Через пять дней Степан передал Ольге красивый бланк с красной звездой, с номером войсковой части, без адреса, с синим штемпелем даты, с внушительным текстом, частично типографским, частично вписанным на машинке:
«Клинический госпиталь Министерства обороны СССР подтверждает, что гр. Поспелов Д.И, 1983 г.р., на основании направления детской поликлиники г. Железнодорожный, принимается на обследование для установления окончательного диагноза.
Сопровождающие лица: мать Поспелова О.И., 1962 г.р.
Прибыть следует по адресу (пропущено) 24 ноября 1983года. (за пациентом и сопровождающими лицами высылается сантранспорт).»
Направление из поликлиники помогла сделать патронажная сестра Настя. Андрей уединился с заведующей поликлиникой в её кабинете на час. Ничего не значащая бумажка с диагнозом по латыни помогла ей купить хорошее зимнее пальто.
- Покажешь обе бумажки родителям, - сказал Степан. – Я и врач заедем за вами с Денисом на машине госпиталя, двадцать четвертого, в восемь тридцать утра. Будь готова, смотри в окно. А двадцать третьего, около семи вечера, когда будешь гулять, смотри по сторонам. Тут недалеко живет мой приятель, он тоже в это время гуляет. Он на тебя пристально посмотрит и два раза кивнет головой – значит, всё, как договорились. А если он сделает вот так (Сергей поднял скрещённые предплечья), значит, встреча переносится.
- Родители Таонга уже в пути, - с нажимом заметил Степан, прощаясь с Ольгой.
22 ноября 1983г., вторник. Транспорт и связь
Степан с Сергеем целый вечер составляли схему перевозки Дениса из Железнодорожного к месту его передачи в посольскую машину. Жан-Клод уже несколько дней назад сообщил, что все оговоренные суммы в разных купюрах хранятся на снятой квартире. Авиабилеты в Париж с открытой датой для второго секретаря посольства и для Мориса были куплены.
Сам Морис безвылазно смотрел телевизор в номере гостиницы «Россия», ожидая звонка. Степан с ним много раз отрепетировал все варианты развития событий. Когда Морис наконец понял все детали плана, некоторые ему очень не понравились. Но ждущий его дома гонорар гасил сомнения.
Ключевого звонка ждал и приятель Жан-Клода, сидящий «на деньгах. Услышав от Жан-Клода, что Денис в безопасности, приятель сможет спокойно покинуть квартиру, впустив в неё Сергея или Степана.
По всем расчетам, для надежности приходилось запланировать:
- одна «Волга» с армейскими номерами – якобы, из госпиталя - для посадки в неё Ольги с ребенком от её дома;
- одна машина команды сопровождает «Волгу» до места первой пересадки и тут же уезжает;
- две машины «команды» для дальнейшей перевозки и одна в резерве рядом;
- одна для прикрытия там же, с группой силовой поддержки – на случай неожиданностей;
- три машины официального такси, которые следовало заранее «поймать» на улице для коротких поездок по Москве;
- две машины «команды», которые будут контролировать наем, расстановку и оплату такси;
- одна машина для основной поездки по шоссе Энтузиастов, на котором два поста и часты патрульные машины ГАИ.
Последнюю машину – чёрную «Волгу», с задрапированными шторками на задних окнах, с радиотелефоном «Алтай», Сергею обещал на один день коллега. Он отдал её в спецгараж на профилактику, и распорядился, что забирать будет Сергей. Кокетливая радиоантенна и соответствующие номера машины должны были полезно отпугивать ГАИшников. Единственное, было очень важно, чтобы эти номера не увидел никто из участников операции.
23 ноября 1983г. Среда. Места и маршрут
Сергей и Степан взяли по три дня отпуска. Объехали весь путь движения, выбрали места для расстановки машин.
Самыми важными были точки у дома Ольги и на выезде из Железнодорожного. «Хрущевка» Ольги стояла на перекрестке, своими подъездами выходила на шоссе с интенсивным движением. Рядом остановка нескольких автобусов. На ней и было решено расставить четверых «спортсменов».
Каждому водителю были выданы схемки – где поставить машину, с памяткой – что и когда делать. Схемки и тексты аккуратным почерком с удовольствием исполнила подруга жены Степана.
Каждый член команды присмотрел в соседних дворах стоящую без движения машину и свинтил с неё оба номера. Повезло, что всю неделю шёл снег, и стали выделяться накопившимися белыми шапками "подснежники".
Важнейшим местом пересадки была выбрана крохотная часовая мастерская, расположенная в бывшей молельне на Тулинской улице у площади Ильича. Было удобно, что она находится по пути с шоссе Энтузиастов, по правой стороне. Работали там всего два доброжелательных мастера, и был туалет, в который без проблем пускали интеллигентных клиентов. Здесь должна была состояться встреча Жан-Клода с Морисом. Около мастерской стояли рядком три телефона-автомата.
Жан-Клод приедет заранее под предлогом сложной починки часов, будет тянуть время, посещая туалет. Мориса с Денисом должен привезти Сергей. Морис, показавшись Жан-Клоду, поедет на своем такси, а Жан-Клод, позвонив с автомата дежурящему в квартире с деньгами приятелю, поедет за Морисом на втором.
Далее, по пути к центру, должна произойти очередная пересадка Мориса, для которой в переулке должно ждать третье такси. На нем он подъедет к «России», где пересядет в посольскую машину для отъезда в «Шереметьево-2».
24 ноября 1983г. Четверг. С утра идет мелкий снег
6-30 – 7-00. Степан по телефону проверил готовность всех членов команды. Убедился, что ответственные за три машины такси всё помнят и начинают действовать. И что время и место прибытия на свои места всех остальных машин пока соблюдается. И что ворованные автомобильные номера, с пластилином для «приклеивания», у всех есть.
7-00 – 7-30. Сергей подъехал на чёрной «Волге» с радиотелефоном на площадь «Ногина», к нему подсел Морис, достал из большой советской красной спортивной сумки с олимпийским «Мишкой» белый халат, облачился в него.
7-30 – 8-00. Сергей остановился на минутку у поста ГАИ при пересечении с МКАД, стрельнул у гаишника сигарету, пожаловался ему на скользкую, неубираемую дорогу. Невзначай спросил, предупредили ли их о сегодняшней инспекционной поездке зам. Начальника ГУВД Москвы (назвав того по имени-отчеству), продолжающего бороться со злоупотреблениями инспекторов ГАИ на дорогах. Собеседник, взволнованно подняв вверх брови, тут же по рации начал переговоры с коллегами, дежурящими далее по трассе.
8-00. Степан с Андреем остановили машину в первом большом кармане за МКАД по шоссе Энтузиастов. Тут уже стояла черная «Волга» с армейскими номерами и при ней резервный «Жигуль».
8-05. Позади машины Андрея, метрах в ста, остановилась «Волга» Сергея. Из неё вышел Морис в белом халате с большой красной сумкой, не спеша прошел вперед и сел в стоявшую «Волгу». Все машины поехали. «Волга» Сергея не приближалась к растянутой кавалькаде.
8-15. Сразу за поворотом с шоссе на Железнодорожный, почти под колеса черной «госпитальной» «Волги» с Морисом бросилась собака. Водитель затормозил, неудачно крутанул рулем, на свежем скользком снежке машину вынесло в неглубокий кювет. Степан выскочил от Андрея, подбежал к «Волге», помог испуганному Морису выбраться. И тут только обратил внимание на лысую резину «Волги». Сразу понял, что «Волга» сидит прочно, им сразу её не вытащить, а время поджимает. Дал водителю половину обещанной платы, сказал ему, чтобы сам теперь выбирался из кювета. Посадил Мориса в «Жигуль» Андрея, сам сел впереди. Резервный «Жигуль» поехал следом, издалека ситуацию контролировал Сергей.
8-25. Въехав в Железнодорожный и повернув налево по Рогожской дороге, машины остановились. Водители «Жигулей» быстро наклеили пластилином прогретые под капотами ворованные номера. Небо слегка посерело светом нового дня. Машины двинулись к дому Ольги. После небольшого извива дороги «Волга» Сергея отстала.
8-35. Остановив машину у подъезда, Степан подождал пару минут. Предположил, что Ольга ждет черную «Волгу» госпиталя, и решил с Морисом подняться в её квартиру. Сделал знак «молчать» Морису. Они поднялись на второй этаж, Степан позвонил.
Выскочила Ольга:
- Здравствуйте, сейчас-сейчас, Денис долго кушал. Я уже выхожу.
Она с интересом посмотрела на импозантно поклонившегося, молчащего Мориса.
- Здравствуйте Ольга! Наш доктор вчера горло простудил, не может говорить.
Морис развел руками, виновато улыбнулся. Ольга прыснула. Из-за её спины выглянула женщина, видимо мать, вытирая руки о фартук она смотрела только на одетого в белый халат Мориса:
- Спасибо вам, медицине нашей! За заботу о нашем малыше.
Хотя и темно было на площадке, Степан опустил лицо, пряча глаза. Морис, в ответ на уважительные интонации – опять поклонился. Ольга скрылась в глубине квартиры.
- Брат Оле поможет, - мать смотрела, как Степан и Морис спускаются.
8-45. Уже почти рассвело. Из подъезда вышла Ольга с одеяльным свертком на руках, за ней парень с сумкой, видимо, брат. Парень увидел потрепанный «Жигуль» и Андрея, открывающего багажник, приостановился соображая. Ольга тоже в недоумении посмотрела по сторонам. Прогуливающийся в нетерпении Степан понял, что Ольгу смутила частная машина, и испугался, что брат ранее видел машину слежки. Он подскочил к Ольге, почесывая затылок, давая этим сигнал для «спортсменов»:
- Оля, садитесь сюда, в машину к врачу. «Волгу» из госпиталя занесло на гололеде, в кювете застряла, сейчас на дороге увидим. – Он поддержал Ольгу за локоть, подвёл к машине.
- Погодите, - брат Ольги переложил сумку из правой руки в левую. В это время трое из спортсменов уже подошли к брату, плавно окружили его сзади, как бы направляясь к подъезду. Четвертый сделал вид, что поскользнулся и растянулся прямо перед ним.
Лидер «спортсменов», самый плечистый, играя в развязность и в путаницу, взял брата за плечо, повернул к себе:
- Это ты, что ли, ревнивый муж?
- Какой муж? Я – брат Ольги!
- Ревнивый брат, что ли? – спортсмен изображал наглость и похмелье.
Увидев, что Ольга уже в машине, на заднем сиденье с Морисом, и что Степан усаживается на переднее сиденье, лидер миролюбиво приобнял брата:
- Так что ты что, провожатый, что ли? – будто только заметив сумку.
Упавший в снег сел и потянул за ручку сумки, помогая себе встать.
- Вот же, для провожающих у нас вторая машина, - с этими словами лидера, двое сзади резко толкнули брата в открывшуюся дверь резервного «Жигуля». Вывалявшийся в снегу успел запрыгнуть перед братом на заднее сиденье, подтягивая его за сумку, лидер прижал его вглубь машины, а третий сел вперед. Андрей захлопнул свой багажник, как бы с сумкой внутри. Обе машины поехали.
8-50. Степан повернулся к Ольге:
- Оля, до гостиницы ехать примерно с час, так что садитесь поудобнее.
Ольга расслабилась (она не заметила происшедшего с братом), улыбнулась Морису, откинула треугольник одеяла, посмотрела на крутящегося Дениса.
Степан поочередно смотрел то вперед, то в заднее окно на машину, в которой везли Ольгиного брата.
Через несколько километров, увидев впереди очередную стоящую машину из своей команды, он обратился к Андрею:
- Останови на минутку, вроде сзади знакомые едут.
Он достал из бардачка сверток, вышел, подошёл к передней двери остановившегося «Жигуля», из которой тут же выскочил спортсмен. Степан сел в машину, повернулся к брату.
- Скажи, как тебя зовут?
- Я вообще не понял, что вы тут творите! – заорал брат. – Ты кто такой?
Степан спокойно сказал:
- Ты прав. А мы не правы. И всё же, как тебя зовут?
- Ну, Коля, и что?
- Так вот, Коля, просто извини нас. И просто поверь, что с сестрой всё будет в порядке. Просто поверь, - и кивнул спортсменам.
Коля получил хороший удар в солнечное сплетение, а Степан достал из свертка бутылку водки и маленький пакетик. Водку отдал водителю, крикнул всем:
- Окна откройте!
Пакетик он разорвал и приложил белую тряпочку к лицу задыхающегося Николая. Через 10 секунд он обмяк в руках соседей по сидению.
- Отвезете его в Ногинск, найдите пятиэтажку, оттащите его на пятый этаж, облейте водкой. У вас есть около часа, должно хватить. Сумку дайте сюда.
Он вытащил из сумки баночки с детским питанием, рассовал по карманам.
- Остальное выбросите, обязательно в помойку.
Он попрощался и вышел, оставив на сиденье пакет с деньгами на всех.
9-00. Степан вернулся в машину Андрея. Там была почти благодать: Ольга баюкала Дениса, Морис нервно умилялся, Андрей барабанил пальцами по рулю.
- Андрюша, - вполголоса сказал Степан, посиди в той машине, нам с Олей нужно пошептаться. – С этими словами он включил на полную мощность печку и открыл окно.
Когда за Андреем закрылась дверца, открыл окно и Морис. Сразу же он выхватил из-за пазухи приготовленную в пакете вату и прижал её к лицу Ольги, а Степан, перегнувшись назад, крепко схватил её за плечи. Она, с ребенком на руках, изумлённая происходящим, и не сопротивлялась.
Через полминуты Морис понял по известным ему признакам, что вату можно убрать, и забрал себе на руки почти спящего Дениса. Ольга, похоже, была обездвижена, но смотрела на Степана блестящими глазами. Морис кивнул Степану.
- Оля, ты слышишь меня?
Ольга пыталась отвечать, но у неё почти не было голоса. Она чуть кивнула.
- Оля, мы тебя обманули. Я тебя обманул. Очень сильно обманул. Но не в главном. У Дениса всё будет хорошо. Нам всем, с родителями Таонга, пришлось решать за тебя. Денис будет жить с ними. Ты понимаешь меня?
Стало слышно, как сопит Денис. Из глаз Ольги потекли слёзы. Морис отвернулся. Степан сглотнул.
- Оля, ты сейчас уснёшь, проснёшься завтра. У тебя тоже всё будет хорошо. Через три дня на твое имя в городской сберкассе Балашихи поступит много денег. Ты на них сможешь купить квартиру в Москве. Но опять никому об этом ни слова, иначе всё у тебя отберут. Найди хороших людей, тебе помогут. Не спеши, но и не откладывай. Найдешь работу, или учиться продолжишь.
Ольга слегка замотала головой, не в силах говорить.
- Оля, сейчас напрягись, постарайся всё запомнить, тогда завтра всё вспомнишь. Я не могу тебе подробную записку оставить. Запомни: Балашиха, городская сберкасса. Каждый год на ту твою сберкнижку будут деньги поступать. А на почту Балашихи, до востребования, тебе будут писать о Денисе. Может быть, ты и его адрес узнаешь. Не могу обещать. И прости нас. И меня прости.
Степан забрал у Мориса Дениса. Морис стащил с Ольги рукав пальто, закатал рукав её кофты, ввёл ей в вену содержимое шприца. На несколько секунд приложил к лицу заплакавшего Дениса ватку.
9-15. Степан мигнул фарами. В машину вернулся Андрей. Он и Степан вдвоем отнесли Ольгу в стоявший впереди «Жигуль». Андрей вернулся, а Степан объяснил водителю:
- Ну вот, как я и ожидал, отрубилась алкоголичка окончательно. Вези её в больницу, в Гусь-Хрустальный. Только не через Владимир, а через Ликино-Дулево, дорога хуже, но тебе самому спокойнее будет. Номера левые сними километров через двадцать. Сдашь её в приемный покой, скажешь, увидел знакомую, лежала на обочине, что с ней – не знаешь. У меня в Гусе свой человек, он вечером всё проверит.
Документы её в сумочке, там есть сто рублей, проверь, чтобы приняли деньги по описи. Дежурному дашь десятку за хлопоты, чтобы вопросов было меньше. А это – тебе. Так нормально будет?
9-25. Степан с Андреем проехали ещё с пять километров, остановились, не доезжая до знака «поворот направо». Андрей вышел, не дожидаясь просьбы. Степан обратился к Морису, который уже успел снять халат:
- Здесь мы расстаемся. Идите вперед, потом повернете направо. Там стоит черная машина. Садитесь на заднее сиденье. Дениса усыпите по дороге как следует. Где выходить и что делать – помните? Повторите.
- Я выйду перед часовой мастерской. Зайду в мастерскую. Там будет Жан-Клод. С ним не разговаривать. Зайду в туалет, попросившись жестом, или сказав «туалет». Потом выйду, Жан-Клода уже не будет, я пойду по направлению движения. Сяду во второе из двух стоящих такси. Покажу водителю эту записку «прямо, потом в Лыщиков переулок». В разговоры не вступать, показывать на горло. Выйду в переулке за поворотом. Подожду, пока машина уедет. Ко мне от церкви подъедет другое такси, за ним будет ехать красная машина. Сяду в такси и поеду до отеля «Россия», у моего Западного корпуса будет ждать машина посольства. Я сяду в неё. Сумка с Денисом должна быть с этого момента у секретаря посольства. Мы поедем в «Шереметьево-2».
- Отлично! Ты готов! Всё будет хорошо!
Морис положил Дениса в сумку и вышел. Степан позвал Андрея, и они отъехали в обратную сторону с километр.
9-30. Морис сел в «Волгу» Сергея. Сергей вывернул направо на трассу, заметив в зеркале, что машина Андрея далеко и его машина, и тем более, её номер, не могли быть замечены водителем.
10-00. В Западном корпусе гостиницы «Россия», в баре шестого этажа, к бармену подошел мужчина, одетый строго и в галстуке. Попросил кофе, положил три рубля, сдачу не взял. Выпив кофе у стойки, показал бармену красную книжечку:
- Любезный, мне тут позвонить могут.
- Конечно, я понял. А как вас спросят?
- Сначала будет два звонка. Так ты трубку не бери. Потом опять позвонят – значит, это меня, ты тоже не бери. Я услышу, сразу подойду.
- Я понял.
Мужчина отошёл к огромному окну, и через несколько минут увидел, как на временную стоянку напротив подъезда подъехала черная «Волга» с красным дипломатическим трехзначным номером. Он заказал ещё кофе.
10-30.Сергей остановился, не доезжая мастерской. Морис вышел со своей красной олимпийской сумкой, вошёл в дверь. Сергей проехал около ста метров и в зеркало стал наблюдать. Из мастерской вышел Жан-Клод, позвонил по автомату, сел в такси, позади которого стоял «Жигуль» сопровождения. Вышел из мастерской Морис, сел в переднее такси, обе машины тронулись. Сергей знал, что они щедро оплачены.
10-35. Николая растолкала старушка, вышедшая за молоком из своей квартиры на пятом этаже.
- Ну что, с утра набрался? Хорошо, что не обоссался! Пошёл отсюда, а то сейчас Мишку-участкового позову.
У Николая чуть болело место удара, но больше было судорожно и противно на душе. Что это было? Они с братом очень боялись несколько месяцев после смерти Таонга. Боялись милиции. Боялись друг друга. Боялись тех случайных парней, которые им тогда «помогли». И вот сегодня – явное нападение. Эти пацаны – откуда они? Зачем увезли Ольгу с Денисом? Куда привезли его самого? Что теперь делать?
10-40. Жан-Клод видел, как Морис выехал из переулка на другом такси. Это же наблюдал и Сергей. На кнопках своего «Алтая» он набрал номер.
10-40. В гостинице «Россия», в баре раздался звонок. Потом опять. Постоялец в костюме и в галстуке быстро подошёл, взял трубку, и тут его прохватил кашель. Видимо, продуло сквозняком от панорамного окна. Удивительно, но в трубке он услышал тоже кашель. Возмущенно он бросил трубку и опять стал смотреть вниз, сквозь редкую метель.
10-50. Такси с Морисом зарулило на западную стоянку «России», остановилось недалеко от дипломатической машины. Морис вышел и напряжённо держа в руке сумку, направился к «Волге». За ним наблюдали: из такси - Жан-Клод, поодаль, из своей «Волги» - Сергей, а сверху, из окна бара – мужчина в галстуке, любитель кофе. Но этот напиток ему был уже не интересен, он быстро вышел в коридор, подошел к первому же пульту пожарной сигнализации, связкой ключей разбил стекло и нажал кнопку. После пожара 1977 года, с большими жертвами, система предупреждения о пожаре в гостинице «Россия» работала безукоризненно. Раздался громкий звон, перемежаемый воем и визгом.
10-51. Сергей с усмешкой наблюдал, как по разному повели себя люди, услышавшие пожарную сигнализацию. Приезжие с вещами, швейцары в ливреях, таксисты, пересчитывающие деньги, милиционеры, считающие ворон – часть их всех бросилась в разные стороны, а другая часть – побежала в стеклянные двери гостиницы. Среди последних Сергей признал и пару своих коллег.
Через минуту плавно тронулась дипломатическая «Волга». Сразу за ней никакая машина не отъехала. Сергей, не приближаясь, сопровождал её минут двадцать по набережной, потом по улице Горького и по Ленинградскому проспекту, пока в его машине не зазвонил «Алтай». Он не поднял трубку, развернулся у Сокола и поехал на квартиру, где его ждал Степан с деньгами. До конца дня и завтра они должны были постараться разложить их по разным "корзинам".
12-30. Николай с пересадками добрался до дома и не придумал ничего лучше, как напиться.
17-00. Самолет с Морисом и спящим на его руках в "дипломатической" сумке мальчиком вылетел в Париж. Через несколько минут после набора высоты, на западе показалось только что севшее солнце, как символ освобождения Дениса.
25 ноября 1983 г.
Ольга очнулась утром и мучительно пыталась вспомнить, как она оказалась в этой больнице. Открыла сумочку, которую ей принесла сочувствующая медсестра, в ней увидела кусок белой бумаги. На ней были криво приклеены вырезанные из газеты буквы: «Балашиха сберкасса». И сразу зарыдала.
1 сентября 2000г. Худощавый молодой мулат, чуть опаздывая, пробежал между арками и колоннами старинного Парижского университета. Поднялся по лестнице. У самых дверей аудитории, где должно было состояться первое занятие, он обратил внимание на пару разговаривавших по-русски студентов. Он подошёл к ним, с любопытством спросил по-французски:
- Ребята, вы русские?
Один ответил:
- Я живу здесь, но родители – русские.
- А я – москвич.
- Вот здорово, а можно я рядом с вами буду сидеть? У меня мама – русская, и я немного говорю по-русски. Только практики мало.
- Садись, конечно. А у тебя в мобильнике – какие игры?
1 октября 2004 года.
Степан с сочувствием кивал хорошенькой китаянке, которая жаловалась ему сквозь гул фуршетной сутолоки на порядки в посольстве. Всему их коллективу, по её словам, полночи пришлось лепить к сегодняшнему юбилейному приему пельмени с креветками. Фактически, ради китайской кухни, Степан и любил пару раз в год ходить на приемы в это огромное, помпезное здание на улице Дружбы. Его каждый раз слегка придавливали высоченные потолки сталинского стиля. Подсознательно пугали противоатомные гигантские толстые двери. Но доброжелательные приглашения и застольное изобилие перевешивали.
Усталая от кухонных ночных работ собеседница отошла, и Степан оглянулся на соседний стол. Там царил со своими анекдотами завсегдатай посольства, обрусевший армянин-политолог. Ему внимали две молодых журналистки и расфранченный мулат, видимо, хорошо говорящий по-русски. В чертах мулата Степану что-то смутно почудилось. Он взял со своего стола хрустальную плошку с пельменями и изображая повадкой и голосом старорусского полового, запанибратски придвинулся к соседям:
- А вот пельмени, с креветками – пальчики оближете, не откажитесь гости дорогие, китаянки всю ночь лепили!
«Пресса» засмеялась, армянин нахмурился конкуренту-балагуру, мулат обрадовался новому лицу. Степан впился в улыбающиеся молодые глаза, пытаясь уточнить в чертах то, что склонило его подойти к столику.
- Я Степан, предприниматель, на 55 лет КНР меня торгпредство пригласило.
- Маша!
- Кристина!
Девушки охотно воткнули в пельмени крохотные пластиковые вилочки.
Повернувшись к политологу, Степан продолжил:
- Давно восхищаюсь Вашими выступлениями в СМИ и на ТВ, позвольте поблагодарить за защиту российских интересов.
Импозантный собеседник смягчился:
- Спасибо, спасибо!
- А Вы, - Степан повернулся к мулату, спросил его, пока журналистки вникали во вкус пельменей, – давно в Москве?
- Нет, недавно, вот, стажируюсь в нашем посольстве, после Сорбонны. Да, меня зовут ДЕнис.
Второй раз Степану показалось в улыбчивом смуглом лице нечто из прошлого.
- А Ваш русский язык? …
- Меня все спрашивают. У меня мама русская. И родился я почти в Москве.
- Почти – это как?
- Почти, потому, что я родился в Железнодорожном. Это под Москвой.
Оценил 1 человек
1 кармы