Дед Игнат

2 1764

#классика@proigrivatel

– Там дед помер! – закричал Андрейка. – Вон! Мам, смотри!

Мать всплеснула руками, кинулась к окну, пожевала с минуту губы.

– Да нет, – сказала она. – Всё в порядке.

Андрейка прыснул в кулак.

– Я же говорила не шутить так, – нахмурилась мама. – Это нехорошо. Что он тебе сделал?

Андрейка пожал плечами.

– Просто забавно. Шутка же…

– Ага. А всё-таки его жалко, – сказала мама и снова глянула в окно. Низенький старичок сидел на скамеечке. На картонке рядом с ним грелись на солнце фрукты. – Он тут с самого утра.

– Ага, – отозвался Андрейка.

– Вот что, – решила мама. – Отнеси ему покушать.

– Мам! – протянул Андрейка. – Я гулять. В другую сторону вообще.

– Не мамкай, – она запорхала по кухне; стукнул нож о доску. – Мигом. Будешь знать, как вот так шутить.

– Не буду, – прошипел Андрейка. – Привязалась…

Мама тяжело вздохнула.

– В кино, значит, не идёшь? И папе сказать? И…

– Да понял я! – крикнул Андрейка. – Отнесу.

Он выхватил из рук матери шелестящий целлофаном пакет, сунул исцарапанные ноги в тапочки и вышел на улицу. Солнце сразу прибило его лавиной жара. Облака на небе стёр рукой невидимый гигант, и сам асфальт, казалось, дышал пылью.

Старичок, несмотря на жару, сидел в побитом временем пиджаке и брюках, а потное лицо в кривых волосках обмахивал фетровой шляпой.

Андрейка остановился в нерешительности. Взгляд прыгал со сморщенного лица на помятые яблоки и пучки вялого зеленого лука.

– Покупать пришёл? – спросил старик сварливо.

– Нет…

– Так проваливай.

– А смотреть нельзя, что ли? – вспыхнул Андрейка.

– Нет. Покупай или пошёл вон!

Вот ведь противный старик! Сидит, губу выпятил. Хоть бы повежливее себя вёл.

Андрейка хотел уже развернуться и убежать, но увидел в окне маму. Она внимательно следила за сыном.

– Ты ещё здесь?

Старик достал замызганный платочек и высморкался.

– Да я... – начал Андрейка, – вот… вам покушать принёс.

Он неуверенно протянул пакет.

Старик приподнял кустистую бровь, янтарные глаза вцепились в огромную эмблему БП со стаканом чая на днище пакета.

– Чего там? Шутки шутишь?

– Да вы моих не поймёте.

– Срань Господня, моложе моего ногтя, а уже дерзит, – вскрикнул старик. – Сечас!

Это “сечас” звучало очень забавно, но Андрейка сдержал улыбку.

Старик дрожащими пальцами достал из нагрудного кармана очки в серебристой оправе, воздрузил на кривой носище. Взял пакет и глянул внутрь.

– Ммм-м-м, – вздохнул он. – А я не жрамши…

Старик достал два обёрнутых бумажной салфеткой бутерброда с колбасой и бутылочку молока. Поставил на картонку.

– И чего принёс?

– Чтобы вы поели, – Андрейка смял пакет и сунул в карман. – Мама передала…

– А спасибо! – неловко сказал старик. – А ты, сорванец, слова помягше кидай.

– Да, да, – Андрейку смущал грубый старик. – Кушайте. Я побегу.

Он уже повернулся, но сильные руки удержали за майку.

– Погоди, погоди, – бормотал старик. – Вот. И вот.

В карман Андрею закатились два тёплых яблока.

– Я такие не люблю… и вообще… – мальчик хотел поскорее уйти.

– Храни Господь, – всё бормотал старик. – Спасибо… развалина старая…

Андрейка вырвался и убежал.

Остановился он только когда пробежал два квартала.

Неистовое лето жгло и парило уже вторую неделю. Листья поникли, даже в тени воздух был густой и тёплый, высушивал глотку и нос.

Борька ждал его у старого фонтана. Каменная поверхность растрескалась, и вода лениво сочилась в нишу, заполненную мёртвыми листьями. Воробьи скакали вокруг водяных вен, тыкались в щели с влагой. Потешные птицы почему-то не боялись Андрейку и внимательно рассматривали его глазами-бусинками.

– Ктоо-о? – спросил Борька. Он был не такой привередливый и с удовольствием хрустел яблоками. – Это-ж… Я эво знаю!

– И как его зовут? – Андрейка почему-то заинтересовался стариком.

– Даа-а… Игнат эво кличут. Ну, мама говорила, – он кинул огрызок в фонтан, и воробьи карими брызгами вспорхнули в небо. – Есть еще?

– Нет. А что она еще говорила?

– Да ничего, – пожал плечами Борька. – Он тут часто сидит. Его дом в том же подъезде.

– А давай последим за ним? – Андрейка даже подпрыгнул, такая удачная пришла в голову идея..

Борька согласился.

Была у них игра такая. Выберут себе человека и следят за ним – среди толпы и в переулках тихо крались мальчишки за целью, а раньше даже влезали друг другу в дом и там прятались по шкафам и под кроватями.

Забава прекратилась, когда Андрейка расколошматил любимую вазу Борькиного папы, и теперь они занимались слежкой только на улице.

В арсенал юных шпионов шли журналы с прорезанными дырками для глаз, трава, которую они закладывали под повернутую козырьком назад кепку, чтобы прятаться в кюветах, даже огромная коробка из-под холодильника, где они частенько укрывались. Однако Игнат оказался лёгкой целью. Сидел он на одном месте и даже в туалет не отлучался – только достанет иногда жёлтую газету, пошелестит да спрячет.

– Может, ну его? – спрашивал Борька. Они сидели за кованым забором стадиона. Вернее, Андрейка сидел, а Борька боялся запачкать белые шорты и держался руками за прутья забора. – Ничего интересного…

– Да погоди, – шипел Андрейка. Его грызло странное желание узнать, почему сидит старик. Не верилось мальчишке, что в полупустом дворе можно кому-то продать яблоки, да и всё в образе старика от костюма до шляпы интриговало.

Вечером старик собрал фрукты и зашёл в подъезд. Борька к тому времени – небо проросло звёздочками – уже убежал домой. Андрейка успел пробежать за старичком и посмотрел номер квартиры – так, на всякий случай.

Следующим утром он встал очень рано, сбегал за молоком заранее, наспех позавтракал холодными блинами и снова отправился в дозор.

Уже к полудню он понял, что старик снова проведет весь день на пекле. Снова подходить он боялся… да и почему-то не хотел. "Почему мне неуютно говорить с ним, – подумал Андрейка, – будто вину чувствую." Он обошёл дом стороной и решил заглянуть в окно, благо старик жил на первом этаже.

Каково же было удивление, когда он увидел, что окно в рассохшейся деревянной раме стояло приоткрытым и без решётки. С другой стороны… кто в этой глуши будет грабить немощного старика?

Андрейка осмотрел пустую улицу и поддался порыву. Ухватившись пальцами за колючий камень, он вскарабкался и со скрипом раскрыл ставень. Шлёпки он поставил на подоконнике.

Спаленка была маленькой и невзрачной, но почему-то уютной. У бабушки в деревне он спал в похожей. Поверх рыжеватого линолеума лежал ковёр, потускневшие обои с лозами винограда хрустели и морщились от одного взгляда. Пышная кровать напротив зеркала была идеально ровно застелена. Рядом, на тумбочке, тикали часы, а чуть правее в лакированной рамочке блестела за стеклом черно-белая фотография: Игнат, молодой ещё, в толстых очках, стоит рядом с низенькой женщиной. Она не поражала красотой, скорее наоборот, но глаза Игната за оправой глядели так уверенно, сильно и счастливо...

Андрейка осторожно осматривал комнаты, однако в ванной и на кухне ничего интересного не нашёл. Только в маленькой кладовочке увидел пыльный самовар.

Стук по линолеуму заставил мальчика вздрогнуть, он уже приготовился сорваться к окну, но увидел, что это кот спрыгнул с комода. Толстый, гладкий, как фарфоровая статуэтка, он нагло смотрел на мальчика и шевелил усами. Что, мол, делаешь тут?

– Кс, кс, кс, – прошептал Андрейка. Кот зевнул и принялся вылизываться. Мальчик попробовал его почесать, но котяра мякнул, уклонился от пальцев и залез под кровать.

Андрейка тихо рассмеялся и представил, как дед Игнат сидит зимними вечерами у старого выпуклого телевизора и пьет чай, пока за окном полощет снег вьюга, и стучат часы в полумраке, а кошак растянулся на его простреленных болью коленях. И в ту же секунду, стоило представить эту картину, у мальчика кольнуло сердечко. Он натянул тапки и поспешно выбрался из квартиры, однако странное ощущение одиночества не покидало до самого вечера.

На следующий день он специально прошёл мимо старика и поздоровался.

– Ну привет, коль не шутишь, – резко ответил старик, и у Андрейки порвало сердце. Понял он, почему так страшно стало. На той фотографии на комоде у Игната такие сильные, налитые силой и счастьем глаза, и вот, на улице… контраст оказался просто чудовищным: слабые, водянистые, с морщинистыми веками, они выглядели уныло и жалко, как две подёрнутые льдом лужицы.

– Да наденьте вы, наконец, очки! – вскрикнул в сердцах Андрейка.

– А? Чего?.. – опешил Игнат.

Андрейка махнул рукой и убежал к своему дому, оглушённый странной картиной. Он сел на лавочку, погрузился в раздумья и не заметил, как рядом села соседка. Он не помнил имени её, но знал в лицо, слегка распухшую от недостатка в ходьбе и с короткими курчавыми волосами.

– Чего, на дедка кричал, Андрюшко? – спросила она и принялась щелкать семечки.

– Я?.. – мальчик удивился, что она знает его имя. – А... вы видели?

– Ну да, да, – кивнула она. – Как ты криканул-то! Это ты зря. Старенький он, Игнат Владимирович.

– Вы его знаете?

Соседка сыпанула на асфальт семечками, и стая голубей и воробьёв принялась драться за угощение.

– Я всех-то знаю, да и тебя… Делать нечего, так сплетни собираешь.

– А может… знаете, чего он сидит тогда? – мальчик понял, что странные думы одолевают его с самой первой встречи со стариком.

– Знаю, конечно, как не знать. Я про всех знаю, – снова похвасталась соседка. – Игнат, слышь-ко, женат был, да был у них сын. Только сын уехал, а жена умерла… лет десять назад ещё. Он до сих пор в каком костюме был на поминках, в том и ждёт…

– Смерти? – испугался Андрейка.

– Дурачок! Сына своего.

– А он где?

– Да какая плешивая собака, прости Господи, это знает! Я с ним на Пасху говорила… – соседка прищурилась и вытащила из объёмного кармана новую порцию семечек. – … он ещё два года назад всё обещал приехать, да откладывает. Ну, слава богу, он зимой тут не сидит, а то замёрз бы!

– А чего ж он так? – удивился.

– Да почто знаю! – крякнула соседка. – Я не энциклопедия.

– Вы же говорили, всё знаете, – возразил мальчик.

– Да язык мой червивый, прости Господи!.. – она даже перекрестилась. – Как помело. А вот не едет сын. Оно так… Жизнь молодая, про старика не думает. А вот сам посуди… Игнат один уже, всю жизнь дал сыну да сверху слёз ведрышко. Каково ему тут, м?.. Ты сам-то, мамку свою забудешь?

– Вы что! – Андрейку даже дёрнуло в сторону. – Вы что!

– Хорошо, если так… А ты с какой школы?

– Пятой.

– Ха… Вот там-то раньше Игнат Владимирыч и работал, математику преподавал. Эх, ты бы видел его! Бывало, пригласит к себе детишек, с женой выйдут во двор… Вот тут раньше стояли лавочки и столик деревянной, – она показала на парковку. – Тот вытащит самовар свой, чай пьют, да с тетрадками, и сахар, и как разойдутся до вечера! Любила его детвора, да, не одно поколение воспитал… Когда-ко было то, я еще не толстая да красивая была, и мужики меня любили.

Андрейка уже не слушал и пошёл к старику. Тот встретил его упрямым взглядом.

– Опять орать пришёл?

– Да нет, я... это, – он прокашлялся. – Вы... не бойтесь.

– Чее-его?

– Не бойтесь, говорю, – от волнения даже жарко стало. – Приедет он, сын ваш. Приедет.

Игнат захлопал глазами, казалось, от удивления даже морщины его разгладились. Щёки зарумянились.

– Ты… мальчик...

– Приедет! Приедет! – закричал Андрейка, сжал кулаки. – А не приедет – дурак! Игнат… Владимирович, вы только ждите!

Старик смотрел на него молча, лёд на глазах его треснул даже – засочилась мутная влага, поползла по сухой как картон щеке. Худая грудь задёргалась.

Андрейка бросился прямо на него, вжался лицом в жесткую ткань рубашки. Всё, что копилось внутри с самого дня их встречи, лопнуло и потекло холодным и грустным потоком. Старик только вздыхал и бормотал что-то, гладил мальчика по волосам…

Кончилось жаркое лето, полыхнула осень на траву и деревья. Андрейка ходил мимо лавочки, но видел, что старик всё так же грустен. Потом пришла зима, обсыпала город снегом и льдом, разрисовала окна. В утреннюю холодную муть, перед школой, он видел за окном, что Игнат выходит иногда на улицу, дымит папироской.

Тогда и родился у него план.

Однако старик не выходил на лавочку неделю, вторую, и приподнести подарок не удавалось. Андрейка заволновался, нашёл даже соседку и спросил, но ответ ничуть не успокоил.

Тогда мальчик не стал больше ждать, направился к квартире и с гулко бьющим сердцем заколотил в дверь, однако никто не отвечал. Тогда он начал пинать её ногами, кричать, и внутренне содрогался, что старик уже…

Однако за дверью замяукали, и Игнат тихонько подошёл.

– Кто там… К нам, что ли, Васечка? А, родной? К нам?.. – старик помолчал немного и спросил. – Кто?

– Это я… вы не помните меня, наверное, я тот мальчик, угостил вас бутербродом летом, – затараторил Андрейка. – Откройте, пожалуйста. Срочно. Пожалуйста.

– А, – в голосе чувствовалась сильная боль. – Это ты… Щ-щас…

Загремела задвижка. Дверь немного приоткрылась, потом глаз в щели округлился, и она распахнулась до конца. Лицо Игната посветлело, как снег под солнцем.

– Вы... вы…

Андрейка отошёл в сторону и пропустил мужчин в пальто, несколько женщин в шубах и с пакетами. Тесная прихожая наполнилась шепотком.

– Это же… вы… – губа старика дрожала, и он достал очки, не веря, поспешно натянул их на нос. – Это вы! Вы!

– Мы, Игнат Владимирович, – сказал мужчина с бородкой клинышком. – Здравствуйте. Вот этот малец нас в интернете нашёл, за что и спасибо, – он потрепал волосы Андрейки.

– Серенков… Петренко… Степанин… Воронина…

– Уже Коломиец, – засмеялась красивая женщина в брюках.

– И Шагинин… и все, все вы…

Повисла тишина. Старик сделал шаг вперёд, раскинул морщинистые руки, и тут же всё вокруг взорвалось смехом, разговорами и неуловимым оттенком ностальгии.

К счастью, Андрейка не знал, что это.

До самого вечера они сидели и пили чай. В центре кухонного стола пыхтел начищенный самовар; хрустели сушками и кусковым сахаром. Васька бегал по коленям, хватал из пальцев вкусности. Они вспоминали школьные будни, спрашивали, где затерялся в жизни тот или другой ученик, каждое слово и лицо вызывало всполох полузабытых чувств и историй, отороченных лёгкой грустью и ощущением того, что ничего нельзя вернуть назад.

К счастью, Андрейка пока не знал, что это.

Вернулся он домой только вечером, в темноте. И знал, что глаза Игната снова горят тем огнём, и что они всё еще сидят там и нескоро в квартире потухнет свет!

– Мам, – спросил он. – А ты помнишь ещё своих родителей? Каково это… когда пропадает из жизни самый родной человек?

– Ты чего это? – она с удивлением посмотрела на странно взрослый блеск в его голубых глазах. – Ну, знаешь… так не сказать. Не поймешь.

Она, в сущности, права.

И к огромному, великому счастью Андрейка пока еще не знал, что это.

Конашенок попытался улететь в Армению, но был задержан в аэропорту Пулково, а позже, заикаясь от страха, записал видео, где принёс свои «глубочайшие извинения»

Сегодня и вчера стримеры наперебой извиняются за свои слова в прямом эфире, сказанные сразу после теракта. Одна женщина из Липецкой области в эфире говорила, что в Москве убили всего 113 человек, а на...

«Крокус-покус» Агаларовых: здание в кадастре не числится, а работали дети и самозанятые

Многие наверняка обратили внимание на школьников, выводивших людей из «Крокус Холла» в ходе теракта 22 марта. Они прославились на всю страну и получили уже немало наград. Правда, юридич...

Русская ракета попала "куда нужно". Варшава спешно отправила в отставку инструктора ВСУ после смерти генерала
  • ATRcons
  • Вчера 20:06
  • В топе

Решение об отстранении было принято на основании данных контрразведки Польши. Кадровые перестановки в "Еврокорпусе"  Пресс-служба Министерства обороны Польши сообщает об уволь...

Обсудить
  • Слезы на глазах ...