Мировое дерево и золотое руно.

В Восточном Средиземноморье следы образа мирового дерева и концепции, им ≪разыгрываемой≫, начинаются с рубежа IV и III тысячелетий до нашей эры. Они образуют достаточно четкий контраст с недавно открытыми неолитическими культурами Балкан и Малой Азии и — шире — Ближнего Востока, в которых символ мирового дерева отсутствует. Весьма существенно, что этот образ хорошо известен в древних индоевропейских традициях (индоиранской, хеттской, италийской, кельтской, фракийской, германской, балтийской, славянской и др.) и отражен как в словесных текстах, так и образцах изобразительного

искусства (в частности, и в археологических материалах).

При этом как особенно важное обстоятельство нужно отметить, что грекам, во всяком случае в крито-микенскую эпоху, была знакома и общая схема, центр которой обозначало мировое дерево в одном из его исторически известных вариантов (дуб, фиговое дерево, сосна, кипарис), и связь его с так называемым ≪основным≫ мифом в том его варианте, где выступает Громовержец, поражающий своего Противника - священный дуб, посвященный Зевсу в его святилище в Додоне.

В последнее время миф о золотом руне, висящем на вершине дуба, не раз привлекал к себе внимание исследователей в связи с греческо-восточными культурными контактами и/или параллелями — греко-картвельскими или греко-среднеазиатскими (памирскими). 

И в том и в другом случае основным источником оказывается знаменитая эпическая поэма Аполлония Родосского ≪Аргонавтика≫ (III в. до н. э.). В центре ее — морской поход аргонавтов в Колхиду в поисках золотого руна и связанные с этим приключения. Именно в нем наиболее полно и, как выясняется по внетекстовым данным, наиболее адекватно представлен миф о золотом руне и его ключевой образ — дуб (вариант мирового дерева), на вершине которого находится и искомое золотое руно.

Когда аргонавты достигли устья Фасиса, перед ними открылась панорама, к которой они были уже подготовлены прорицателем Финеем, и в центре ее находился священный дуб с золотым руном, известный уже из рассказа старца:

...По левую руку героев

Были высокий Кавказ и Эи град китеидский,

Поле далее шло Ареса и роща святая Бога,

Где змей караулил руно и смотрел за ним зорко.

Там и висело руно на ветвях густолистого дуба.

Ср. хеттский ритуальный текст, связанный с культом исчезающего и возвращающегося бога Телепинуса: "перед богом Телепинусом воздвигается вечнозеленое дерево eia с него свешивается руно овцы, внутри же него помещается овечий жир, внутри же него помещается зерно (бога) полей и вино, внутри же него помещается бык и овца, внутри же него помещаются долгие годы (жизни) и потомство"

(слав. *ivа, лит. ievà < *ei-u- и т. п., 

ср. др.-инд. ауи- 'жизненная сила', ayus, 

авест. ауи- 'длительность жизни', yus, yavaeji- 'вечноживущий', 

др.-греч. αιών 'век', 'жизнь', 'поколение', 

кипр. υραις ζαν (hàβίου), αεί (гомер. αίει) 'всегда', 

готск. aiwus 'время', 'вечность', 'мир', 

лат. aevum 'век', 'вечность', 

лат. juvenis 'молодой', 'полный сил', 

вед. yavicfha- 'самый молодой', 

слав. *jипъ).

На чистом поле чистый камень,

на чистом камне дуб кряковистый,

под тем дубом сидит твердая красная девица,

самоцветные шелки мотает,

рану зашивает, руду унимает (Майков № 148);

На море, на острове лежит куча елового дору,

в этом во дору лежит руно черного барана,

в этом руне свито гнездо,

в этом гнезде лежит змея шкуропея.

Матушка змея шкуро-пея,

вынь свой ярый яд из костей,...

из горючей крови (№ 147) и т. п.

На горе Лафистион, где стояла статуя Зевса, Афамант собирался принести в жертву Фрикса и Геллу, спасшихся, однако, благодаря златорунному барану, посланному им Зевсом (Paus. IX, 34, 5).

Идея похода аргонавтов состояла в том, чтобы вернуть утраченное — похищенное Фриксом, и тем самым ликвидировать засуху, неурожай, голод, поразившие Орхомен, когда Нефела покинула город (ср. хеттский миф об исчезновении Телепинуса и сходных последствиях этого). Pind. Pyth. IV, 160—164:

Ибо Фрикс повелел Вызволить его душу с Ээтова одра 

И увести глубокорунный покров Барана, 

которым он спасся от пучины 

И безбожных мачехиных стрел.

Дивный сон пришел ко мне с этой вестью.

Я вопросил над Касталией, в чем мой долг,

И бог воздвиг меня К спешному посольству снарядить корабль.

(Фрикс, бежавший от преследований в Колхиду, принес в жертву златорунного барана, чья шкура и висела на священном дубе, Аргос ( "Αργός), сын Фрикса - строитель корабля Арго).

В русских заговорах воспроизводится путь к сакральному центру ≪на краю≫, у некоего предела, на море окияне, на острове Буяне, и сама структура святилища, столь напоминающего описанное в ≪Аргонавтике≫:

На море на Окиане, на острове Буяне стоит дуб,

под тем дубом ракитовый куст,

под тем кустом лежит бел камень,

на том камне лежит руно,

под тем рунцом лежит змея скорпея (Майков № 174)

У чистом поли на синим мори

стоиць дуб широколист, под тым дубом вовцы стары,

пераяры черная во в на.

На той вовни ляжицъ змея змеина.

На поли, на кияни стоиць дуб Ракитой,

под тым дубом куст ракитовый,

а у том кусъци ракитовом камора,

а у той каморы куст явору,

а у том у кусъци, у явори, гнязд о,

а у том гняздзе яйцо,

а у том яйцы mρи зъмяи ((Романов. Бел. сб. V, № 280 и 88).

Ой, там за двором, за чистоколом,

Cmoim мi, cmoim зеленый явiр,

А в тим яворi три користоньки:

Сдна лi користь в верху гнiздонько,

B верху гнiздонько, сив соколонько;

Друга мi κοристь а в серединi,

Ав серединi, в борти пчолоньки;

Трет я мi користь укорiненька,

Укорiненька чорниi бобри (Головацкий — Песни Галицк. и Угорек. Укр. И, 51—52)

Изникало едно дърво,

Едно дърво дафиново, ( . . . )

Корен-от му по'съ земя,

Γρанки-те му — слано море,

Вьршен-от му в сини небе.

Найди дре'о ки-паро'о:

Во корен-от змех му лежит,

На вьрво'й славей пеит.

(Миладоновци, болгарская песня: № 177, 167).

Само место, сакральное дерево, символизирующее центр, требовали совершения ритуала: это было понятно и грекам, не знавшим, однако, каков был в этом случае местный ритуал. Сам Ясон с золотой чашей в руках совершил ритуальное ≪медоструйное≫ возлияние, пролив в реку чистое вино, почтя тем самым Гею — Землю, богов этой страны и души умерших героев

Рядом и алтаря закоптелого было подножие

Зевсу Фиксию в честь возведенною внуком Эола

Фриксом, чтоб овна златого заклать по совету благому

Бога Гермеса, что встретился с ним. — Туда по наказу

Арга, Медею с Язоном одних отпустили герои.

Вместе они по тропинке в священную рощу вступили

В поисках дуба гиганта, на коем руно золотое

Было повешено, с виду как облако, что при восходе

Солнца в его огневидных лучах отливает румянцем.

Рядом с тем дубом высоко вздымал огромную шею

Змей острозубый, очей бессонных взор устремляя

На подходивших к нему и страшно шипя. (IV, 118—129)

Медея —≪солнцева внучка≫ (ее отец Ээт был сыном Гелиоса) помогла Ясону похитить руно, усыпив Змея с помощью заговоренного зелья. По другой версии мифа именно Ясон поразил Змея (Pind. Pyth. IV, 249: Он добил дракона уменьем своим, \ Змея с серым глазом, с пестрой спиной),

В этом контексте змей, сторожащий дуб Зевса (образ из ≪Аргонавтики≫), отсылает к змееборческой ипостаси Зевса (ср. его схватку с Тифоном и победу над ним).

Убийство Змея, собственно говоря, и означало размыкание темного, хаотизированного пространства и переход к широкому и открытому каноническому пространству, переход от смерти и ее угрозы к жизни, процветанию, здоровью, т. е. к тому, что символизируется, прежде всего, образом мирового дерева, в частности, и вечнозеленым деревом еiа, сопоставлению которого с вечнозеленым дубом страны Эи.

Об остатках язычества среди ≪фулльского языка≫ наиболее интересные сведения сохранились в славянских текстах житийного содержания, в которых освещается пребывание Константина Философа в Фуллах на обратном пути из Хазарии. 

По свидетельству ≪Жития Константина≫ (по рукописи 1469 г.) описывается обряд вызывания дождя: 

Возможно, что мотив дуба, который сросся с черешнею, отсылает к некогда актуальному союзу-соединению Громовержца и его супруги на уровне их вегетативных воплощений — дуб и черешня-вишня.

Естественно, язычники не могли назвать свое священное дерево крестным именем 'Αλέξανδρος, явившимся здесь лишь записью по созвучию туземного (индоарийского таврского?) *alaksa-dru "дуб-защитник" или "запретное дерево" 

( др.-инд. rakç охранять, греч. Αλεξω, то же, др.-инд. d(a)ru- ≪дерево≫), 

которое не могло быть ни иранским, ни готским≫.

Приходится ≪дуб александр≫ толковать как ≪дуб защитник-охранитель мужей (мужчин)≫, что, разумеется, и объясняло бы наилучшим образом, почему женщинам доступ к дубу, как и вообще участие в ритуале под дубом, был запрещен.

Не дуб ≪александр≫, не вечнозеленое дерево, а вечно живое слово Евангелия должно было отныне символизировать для фулльцев жизнь вечную:

Языковая принадлежность ≪фулльцев≫ остается неизвестной. Высказывались предположения о том, что они остатки готского населения Крыма, что ≪фулльцы≫ могли быть потомками одного из индо-арийских племен, обитавших в Крыму и — шире — в Северном Причерноморье (см. О. Н. Трубачев. Лингвистическая периферия древнейшего славянства. Индоарийцы в Северном Причерноморье // ВЯ. 1977. № 6: 19, 28).

Источник: В.Н. Топоров "Мировое дерево"