Ширпотреб (рассказ)

     Ширпотреб.

Васильевский остров города Санкт-Петербурга, в простонародном названии «Васька», юго-восточной частью упирался прямо в центр города. Хотя бы то, что всемирно известная Кунсткамера, находилась на Васильевском острове, говорило о многом.

Большинство домов здесь были, так называемым «старым фондом», то есть были построены еще при царях. Из плюсов такого расположения являлась пешая доступность центра. До Эрмитажа я дохожу за полчаса прогулочным шагом. Восхитительная архитектура. Ровные, в ясный день теряющиеся в дымке линии, так называются здесь улицы, точнее одна их сторона. Всевозможные увеселения, уличные музыканты и прочие достижения цивилизации. Но при этом в старом фонде водились: тараканы, клопы и алкоголики, разной степени буйности.

Первое время мне было диковато наблюдать накрашенных, целующихся мальчиков, идущих за ручку. Да и девочек с такими повадками на улицах Вологды встретишь нечасто. Впрочем, нетрадиционные вели себя тихо, никого не трогали и потому быстро стали просто фоном в пестрой жизни Васьки. Гораздо стремнее было наблюдать обдолбанных вусмерть таджиков и узбеков, которые и трезвые-то не слишком цивилизованны, а в таком состоянии на раз-два хватались за ножи.

И все же Васька является прекрасным местом. Гуляя по тем же улицам, где прогуливался наше всё Александр Сергеевич или Ленин, можно было увидеть аварию хайтековой «Теслы» и коллекционного «Порша», повернув за угол напороться на процессию кришнаитов и наблюдающих за ними с презрением и опаской ортодоксальных евреев. Пройдешь еще чуть-чуть и вот крестный ход, где солидный поп пытается молиться громче, чем патлатый пацан на гитаре поет Интернационал на китайском языке. Дополняя этот странный концерт, из кебабной доносится узбекская национальная музыка, похожая на удары половником по тазу и одновременное выклянчивание на опохмелку.

Близость центра, огромное количество туристов и их денежек, накладывало свой отпечаток. Практически полностью первые этажи были заняты магазинами, лавочками, банками, салонами и кафешками. На любой цвет, вкус, религиозные пристрастия и кошелек. Для совсем уж бедных были узбекские столовые. Любой, у кого туго с деньгами и титановый желудок, мог рискнуть поесть там плова или лагмана. Для более здравомыслящей публики, хоть немного заботящейся о своей жизни, были просто столовые. Когда-то они все были кафешками «Магнолиями», «Лилиями» или «Фиалками», но последние годы пролетариат упорно ностальгировал по Союзу и барыги, что называется, переобулись в воздухе. Была одна проблема – готовили там те же таджики, узбеки и азербайджанцы. При всех стараниях приготовить борщ, на выходе получался плов. До вологодских поваров им было как до звезд. Впрочем, все азиатское готовили вкусно и даже поддерживали чистоту.

Особняком располагались шаурмешные. Хотя про шаверму ходят безумно-дурацкие слухи, из всего фаст-фуда, она самая безопасная и даже, местами полезная. Ничего кроме запеченной курицы, свежих овощей, лаваша на воде и соуса из кефира с майонезом, туда не добавлялось.

А уж магазины... Продавалось все, от советских стаканов, до игрушек для взрослых. Например, отдельный магазин, торгующий оливковым маслом. И его там сотни три видов. Магазин значков, магазин очков, магазин шоколада, лавка пряностей, лавка древностей, магазин по продаже только смесей для кальяна, рядом продают исключительно электронные сигареты и жижу для вейпа. Разумеется следующая дверь приведет в магазин где продают трубки. А вот на вопрос, а продаются ли у вас обычные сигареты, на вас во всех трех магазинах посмотрят с презрением и лениво бросят, что «Пятерка» на углу. Все, выходишь и топаешь в «Пятерочку», чувствуя себя полным лохом, нищебродом и идиотом.

Я бы не выучил эти магазины, даже если бы они не меняли вывески раз в полгода. Мегапродуманные стартапы редко выдерживали больше. И вот очередное юное дарование в коротких штанишках и с выбритыми височками, основывает свою финансовую империю на конские кредиты. Кредиты приходится отдавать раньше, чем финансовая империя утвердится хотя бы в одной убогой лавчонке. Разоряются. Бегают от кредиторов. Но вот уже другие, которым так же промывают с детства мозг, мол, ты должен стать бизнесменом, берут кредиты, делают дешевые ремонты и меняют вывески. Круговорот дебилов в природе.

Будучи мужиком, я существо простое и понятное. И для меня все должно быть просто и понятно. Вывесок я выучил с пару десятков. Могло бы быть еще меньше, но супруга очень любит ходить по магазинам и мне не всегда удается избежать чести ее сопровождать. И все же, инстинкт «ням-ням», я удовлетворял тремя магазинами для нищебродов, даже не пытаясь соваться в модные. Покупать дерьмовую «фермерскую» картошку в пять раз дороже, потому что ее вырастили на коровьем дерьме, а не на нормальных удобрениях? Нет, спасибо. Парочка кулинарий, на случай если лень готовить, да кебабная в двух шагах от дома, вот и весь перечень магазинов, лавок и харчевен.

Однако, не так давно, находясь в состоянии перманентного и лютого похмелья, решил я пройтись по Ваське, чтобы занять мозги и ноги. В Вологде так и говорят про похмелье – выхаживаться. Без особой цели я брел по линиям, повернул на Среднем проспекте и шел-шел-шел... Сам не знаю, зачем я зашел в подвальчик. Как раз наоборот, в магазинах, с их запахами, меня начинало мутить еще больше. Возможно, меня привлекла вывеска «Ш-ш-шастье, по оптовым ценам». Нет, я понимаю, что грамотность в наше время необязательная составляющая даже университетского образования, но не настолько же? Хмыкнув, я толкнул колченогую, едва живую, пластиковую дверь.

На первый взгляд, лавка напоминала сувенирную, коих на Ваське было пруд пруди. Все те же фарфоровые статуэтки в витрине, бронзовые памятные медали, флаги и футболки на стене, кружки, непременные шапки-ушанки самых диких расцветок, синтетические, поддельные павлопосадские платки и прочая рухлядь. За прилавком стоял растрепанный мужик лет сорока, со взглядом человека познавшего дзен. Явно у гражданина было дичайшее похмелье, это я понял родственной душой.

Я собрался было уходить, потому что в сувенирах точно не нуждался. Лениво я еще раз скользнул по товарам и взгляд, что странно, зацепился. Сувениры были чуток нестандартные. Разумеется, любой изготовитель этого ширпотреба из кожи вон лезет, чтобы сделать нестандартное и продаваемое. Но продается как раз именно стандартное. Чтобы уважаемый турист мог похвастаться дома и все сразу понимали, что он ездил не куда-нибудь, а в Россию. Да-да, ту самую, где всегда снег, ГУЛАГ, Сибирь, медведи играют на балалайках и Путин. Ну и, конечно, все занимаются балетом, в обнимку с «калашом», попутно играя в шахматы. В итоге сувениры самая скучная и стандартная фигня, которую только можно придумать, разве что яркие, как глупость человеческая.

Тут же было что-то не так. Мой мозг, все еще плавающий в пиве с водкой, силился понять, что именно. Например, шапка-ушанка, дикого барби-розового цвета. На ней непременно должна быть советская армейская звезда. Иначе это не считается. Где вы видели розовые шапки-ушанки без красной, коммунистической, тоталитарной звезды? А я вот увидел. Вместо привычной кокарды, на шапке был бронзовая брошь в виде глаза. Египетского, насколько я мог судить. Алюминиевая кружка, на которых обычно гравируют «чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган» или нечто подобное. Тут никаких надписей не было, но сама кружка была просверлена десятки раз, что делало ее бесполезной как кружку, разве что использовать ее как мини дуршлаг для доширака.

Чем больше я приглядывался, тем страннее казались вещи. Гипсовые, покрашенные бронзовой краской, статуэтки, вместо привычного набора: Сталин, Николай Второй, Ленин и Пушкин, представляли разных демонов. Некоторые из них были жутковатыми, но большинство, либо ехидными, либо распутными.

Керамические кружки, опять-таки против обыкновенных видов Питера, изображали девиц в шелковых одеяниях, но настолько искусно нарисованных, что разврата в них было больше чем на Порно-Хабе. Подписи под девицами были не очень понятными, но максимально точными. Например, хитрая блондинка, подпершая щечку кулачком и лукаво улыбающаяся, полностью соответствовала подписи «Поболтаем?». Уж точно, с такой-то язык развяжется, к бабке не ходи. Ну грудастая брюнетка, обвившая руками и ногами бочонок, обошлась бы и без подписи «Бухнем?».

Якобы павлопосадские платки, я мог бы поклясться, были подбиты изнутри ежовым, если можно так сказать, мехом, то есть были колючими. На футболках красовались оккультные знаки. Причем не стандартная и красивая пентаграмма, нет, нечто подобное я давным давно видел в книгах по черной магии. Некрасивые, корявые, с надписями на арабском, древнееврейском и глаголице. В такой футболке можно покрасоваться разве что перед людьми серьезно занимающимися оккультизмом. Для рядовых смертных это были бессмысленные и некрасивые каракули.

Вместо безобидных и бесполезных «оберегов» для дома, в виде забавных, няшных домовых, держащих пучок шалфея или полыни. На полках расположились затянутые недубленой, сырой кожей, шаманские артефакты. Со всей мерзкой начинкой, вроде сырых, неваренных и невысушенных костей, крысиных хвостов. Парочка травяных пучков вообще была перетянута сырыми кишками. Почему это все не воняло, я так и не понял.

Но большая часть «сувениров» была либо забавной, либо идиотской. Прямо за спиной продавца висели шикарные меховые трусы, в зеленую и фиолетовую полоску, с оранжевым, вязанным хоботом ниже колен. Называлось это чудо «Дамский шалун. Номер ноль». Или бутылка водки, где не было пробки, а горлышко было просто запаяно стеклом. На этикетке летописной вязью значилось «Почекушка. 400 градусов». Огромная, размером с совковую лопату, мухобойка, сделанная по всем правилам: из куска автомобильной резины, корявой палки и скрученная проволокой, называлась «Отпугиватель единорогов. Не знаю, будь я единорогом, я бы испугался.

– Интересно, – пробормотал я, подходя к прилавку.

Продавец лениво посмотрел на меня и погрузился в дальше в похмельную медитацию. Я знал, чем его оживить, тем более у самого трубы горели будь здоров. Из сумки я достал две банки «девятки».

– Будешь? – спросил я, заранее зная ответ.

Мужик за прилавком настороженно оглянулся, на предмет появления начальства. На камеру, торчащую под потолком, он даже не взглянул, но надел черный пакет на мерзкого вида идола, с зелеными стеклянными глазами. По полбанки ушло у нас в тишине, нарушаемой лишь далекими повзякиваниями трамвая и бульканьем исстрадавшихся глоток.

– Фух, – продавец оторвался от банки, его глаза уже блестели, как у почти живого человека – благодарствую, человече!

– Роман, – представился я.

– Вел, – продавец протянул руку для рукопожатия.

Я достал из сумки еще две банки и поставил на прилавок. Нечто подобное я предполагал изначально, потому затарился пивом из расчета на случайного собутыльника. В этом тоже была своя прелесть Питера – всегда можно было найти интересного собеседника, если есть выпивка. Обычно собеседники безбожно врали, но каждый раз это была новая, свеженькая лапша, которую было приятно послушать.

– Вел, – спросил я, доставая из сумки пакет чипсов — что тут за лавочка такая? Чем на самом деле торгуете?

– Человече, – удивился Вел – на вывеске же написано, ш-ш-шастьем торгуем.

– В смысле, счастьем? – уточнил я.

– Не, – снисходительно объяснил продавец – счастье за деньги не купишь. Больше всего, в процентах, разумеется, самоубийц среди богатеньких. Дурные лярды помогут купить лярву, а вот счастье... Тут уж как повезет. Бывает и богатеям фортит, бывает и нищебродам. А мы тут за наличные продаем именно ш-ш-шастье, то есть заменители почти идентичные натуральным.

– Идентичные? – усмехнулся я.

– Почти, – улыбнулся в ответ Вел.

Похмелье отступило, чтобы вернутся вновь, но в данный момент меня это интересовало мало. Мне попался интереснейший собеседник. Врет? Да пусть врет, красиво же излагает! Теперь можно было пить пиво не торопясь. У меня был самопровозглашенный выходной, а Велу и вовсе не куда было торопиться. Посетителей не было, а за разговором можно было скоротать смену.

– Ну и как это работает? – спросил я, открывая вторую банку пива – Надо в полночь с пустыми ведрами на черных кошках на перекресток, где повесили мертвеца, переться?

– С таким подходом не заработаешь, – рассмеялся Вел – все работает как часы, только китайские. Погоди, сейчас сам увидишь.

Колокольчик на входной двери звякнул и с прилавка, надо же какой Вел чудотворец, исчезло пиво и закуска. В лавку зашел высокий, худой мужик, лет шестидесяти, с женоподобными манерами, даже, по-моему, слегка подкрашенный. Вихляя задом и очевидно считая что это привлекательно, он подошел к прилавку. Чтобы не мешать торговле я отошел к витрине с значками. Они тоже были странно-идиотскими: «Не забуду Вальгаллу родную», медаль «За десять дней без почпоков», почетный значок «Рожденный через звезду», орден «За взятие одеяла» и тому подобные.

Женоподобный мужик мялся и не решался говорить, неодобрительно поглядывая на меня. Очевидно, что шпиона, профессионала по неприметной слежке, из меня не получится никогда. Наконец покупатель начал говорить и его прорвало. Он заламывал руки, как девица в школьной театральной постановке и чуть-чуть поскуливал. Боялся.

– Понимаете, – мужик пытался говорить тонким голосом, но природе до одного места, что он там хочет, она ему предписала говорить басом – сейчас идет мобилизация... А Путин... все эти эфэсбэшники... Это такой кошмар, просто ужас. Я, конечно, не служил, но кто знает, что им придет в голову завтра? Мне вас рекомендовали. Вы можете помочь?

– Конечно, уважаемый, мы можем помочь – Вел ожил после пива, а перепуганный клиент был одет хорошо, значит деньга водилась – Только вы точно сформулируйте, чего именно вы хотите?

– Ну это же очевидно! – воскликнул мужик – Я хочу ни при каких обстоятельствах не попасть в армию. Гарантированно и точно. Еще чего не хватало, какую-то там Родину защищать. Пусть те у кого образования нет с автоматами бегают, – мужик мечтательно добавил – А еще лучше сдались бы, да приняли бы нас в семью цивилизованных народов, пусть и частями. Европа... Права человека... Честные выборы под присмотром американцев... А там может и безвиз... Хамон... Пармезан...

Меня от этого хмыря, честно говоря, замутило. Вел, хороший торгаш, участливо кивал выслушивая бредовые мечты голубоватого либерала. Сыр, безвиз и честные выборы под присмотром американцев, продавец обеспечить не мог никак, но не собирался бросать честного русофоба без надежды.

– Ну, что же, – решительно хлопнул рукой по прилавку Вел – я вам помогу. Только учтите, оплаченная и использованная ворожба, возврату и обмену не подлежит. Уяснили?

– Да-да, – торопливо согласился покупатель – только бы не в армейку, какой ужас!

Вел достал из-под прилавка желтоватую, старую на вид, бумагу, исписанную красивым каллиграфическим почерком. Я вытянул шею, но разобрал только заглавное слово, которое было написано крупнее «Договор».

– Вот сюда большой палец приложите, – указал Вел на квадратик внизу.

Мужик прижал палец, ойкнул и отдернул, а по бумаге размазалась капля крови с его отпечатком.

– Это что такое?! – возмутился покупатель.

– Извините, – Вел напустил на себя виноватый вид – традиция. Еще с царских времен так заведено.

– Ну, – протянул покупатель – если с царских...

Не сказать, что он был поклонником царизма, но все равно это было лучше кромешного мрака коммунизма при Союзе и подступающего тоталитаризма сейчас. Вел достал с витрины странный медальон. Медная, лысая голова, донельзя перепуганного человека, который взял от страха пальцы в рот. Выглядело тошнотно, но этому кадру как раз подходило.

– Хорошо, – покупателю даже понравился медальон, он напоминал об ужасах тоталитаризма и страхе, в котором жила вся страна... точнее ее мыслящая часть... ну два процента, которые за либералов голосуют, все равно остальные для него были не вполне люди, так, стадо – А сработает?

– Сработает! – уверил покупателя Вел и озвучил цену.

Даже я обалдел. Либерала и вовсе перекосило. Только Вел безмятежно достал терминал для банковских карт. Покупатель открыл было рот, чтобы хоть поторговаться, но весь вид продавца указывал, что это абсолютно бесполезное занятие. Пальцы мужика скрючивались от жадности, пока он доставал бумажник, но страх пересилил алчность.

– Эх, – решился он, приложил карту и набрал код – лишь бы сработало!

– Гарантирую, – мягко улыбнулся Вел – в армию вы точно не попадете, ни при каких обстоятельствах. Всего вам хорошего.

– Ну вы-то смотрите, – бормотал покупатель, напяливая медальон, пряча бумажник и направляясь к двери – чтобы сработало, а то я в суд...

В жизни мне попадалось много лохотронщиков, меня самого несколько раз разводили в молодости. Вел переплюнул их всех. Круче были только гомеопаты, телепроповедники и банкиры.

– Красиво, – обычно я не люблю мошенников, но уж очень мерзкий тип отсюда вышел – а если обратно прибежит?

– Не прибежит, – усмехнулся Вел и достал пиво – у нас гарантия. А желания надо формулировать четче. Гораздо четче.

На улице послышался визг тормозов машин и скрежет трамвая, вопли, мат, клаксоны автомобилей. Вел удовлетворенно кивнул, достал из-под прилавка пухлую тетрадь и что-то записал, сверившись с часами.

– Он вообще бегать не сможет, – не слишком приятно осклабился Вел и в этом оскале было маловато человеческого – потому как у него теперь на одну ногу меньше. Ну и в армию, ясен пень, его не возьмут одноногого.

– Вообще-то, его бы и так не взяли, – заметил я – кому там нафиг сдался старый педераст?

– Я его, – пожал плечами Вел – сюда насильно не затаскивал. Сам приперся.

Вел меланхолично пил пиво. Я вышел из подвальчика и посмотрел. Подробностей не увидел, но пробка, машина скорой помощи и полиция были уже тут. Очевидно сработала ворожба. Меня прошиб пот – это с кем же меня угораздило познакомится? Голос разума внятно предлагал валить отсюда к чертовой матери. Я его внимательно выслушал и пошел обратно. Будет мне еще всякий разум указывать с кем бухать!

– Ты вернулся? – удивился Вел – Я думал, после этого ты сдернешь.

– Была такая мысль, – усмехнулся я, потом качнул сумкой – но пиво само себя не выпьет.

Я достал из сумки еще по банке пива.

– Погоди, – сказал Вел и нырнул в подсобку.

Он вернулся через несколько секунд с двумя керамическими кружками, изображающих одинаковых бухих в лоскуты, распутных, почти голых девиц и подписанных «Королева Портвейна».

– Лей сюда, – предложил продавец.

Я не торопился помятуя о том, что в этом заведении ничего просто так не бывает. Вел рассмеялся.

– Не боись, эти кружки любую выпивку делают элитным вином, а расплата в том, что похмелье, как от самого дрянного пойла. Мне кажется, что «девятка» вполне себе дрянь-дрянью. Так что лей.

Пожав плечами, я аккуратно налил себе пива в кружку. Никакой пены не появилось. Я осторожно попробовал и обомлел – это был именно портвейн. Только не компот со спиртом, который продают в магазинах, а настоящее, великолепное вино. Такое я пробовал лишь два раза в жизни. Один раз угостили настоящим португальским, потом купил как-то марочный Массандровский, а он ничуть не хуже.

– Вел, – я задал вопрос, который вертелся на языке – а откуда это все?

– Из Китая, ясен пень, – пожал плечами продавец.

– Да? – озадаченно переспросил я – А я думал из ада или что-то похожее.

– Дорогой, – усмехнулся Вел – сейчас все делают в Китае. Для ада, не для ада, пофигу. Мировая фабрика, тудыть ее.

Кружка успела опустеть и наполнится, когда в лавку зашел следующий клиент. Точно таким же волшебным образом, все следы пьянки испарились с прилавка.

Сперва я не понял, мужчина это или женщина. Наверное, все-таки женщина. Невысокая ростом, с квадратной фигурой и лицом. Мужская стрижка усиливала ее мужиковатость, а бланш под глазом дополнял образ. Разумеется, на ней была мешковатая мужская одежда. Неужели лесбиянка, подумал я, сюда что, гетеро не заходят? Тогда какого черта тут делаю я?

С первых же ее слов я понял, что имею дело с коренной петербурженкой. Мне хамили столько и нагло только в двух местах, где я бывал – на харьковских сельских рынках и коренные, рафинированные петербурженки. Где-то в мечтах и рассказах по-телевизору обитались интеллигентные, культурные жители Северной столицы. В реальности... Впрочем, может быть мне просто не везло.

– Так, слушай сюда, – голос гоповатой покупательницы совмещал грубость и визгливость, просто идеально для данной мадам – мне тут насоветовали твою богадельню, но если ты думаешь, что сможешь меня развести, то я тебе такое устрою, что охереешь! Ты вообще по-русски разговариваешь?

– Моя хорошо понимать рюский, – уверил покупательницу Вел, хотя на узбека был похож, как я на негра.

Вел не производил впечатление человека, об которого безнаказанно можно вытирать ноги. Я бы посоветовал мадаме бежать отсюда и уже собирался это сделать, но тетка повернулась ко мне и брезгливо наморщилась, от чего ее лицо из морды французского бульдога превратилось в морду английского.

– Фу, алкошня всякая тут шарится, – выплюнула она – понаехали в наш Питер! Чемодан, вокзал, домой!

Слова предупреждения застряли у меня в горле, а человеколюбие упало до отрицательных значений. За полтора года, прожитых в Питере, я не раз встречал подобных дамочек. Уверенные в том, что закон их защищает, они хамили везде и всегда. Их периодически били, с регулярностью в новостях появлялись сообщения, мол, коренную петербурженку НИЗАЧО пришиб сосед. Спорить с ними было совершенно бесполезно, потому как себя они считали созданиями высшего сорта, а окружающих попросту дерьмом.

Будь я праведником, да хоть бы просто добрым христианином, обязательно плюнул на гордость и предупредил женщину, что она заключает сделку... С кем? На дьявола Вел явно не тянул, серой в лавке не пахло, да и копыт с хвостом у продавца не наблюдалось. Ни добрым христианином, ни, тем более святым, я не был. Тетка хочет вляпаться? Безумству храбрых – венки со скидкой!

– И чито твоя хотеть? – старательно кривляясь спросил Вел.

– Значит так, – тетка растопырила левую ладонь и принялась загибать короткие, толстые пальцы с неровно остриженными, грязными ногтями – мужик нынче пошел хилый и трусливый. Вроде этого алкаша – она ткнула в меня пальцем.

Храбрость, ясен пень, с лица не видно, но назвать меня хилым при ста девяносто роста и сто двадцать веса? Нет, у тетки явно с головой проблемы – настолько помороженных петербурженнок мне еще не попадалось. Хамануть походя, корча из себя белую госпожу, среди дикарей – это сколько угодно. Нарываться же настолько нагло? Мадаме надо к психиатру.

Из ее нахального и хамского монолога я выяснил, что ее муженек сбег от такого счастья в гроб еще пятнадцать лет назад. Что неудивительно с такой женой. А перспективные принцы, по какой-то необъяснимой причине, не спешили укладываться штабелями под ноги квадратноватой красавицы с лицом бульдога.

Потому чурка за прилавком должен перестать пялится и заниматься херней, а должен ей обеспечить нормального, долговечного мужика.

– А музик какой нада? – Вел продолжал корчить из себя узбека, но правила есть правила, он обязан был уточнить.

– Так, – мадама снова принялась загибать пальцы – он должен быть веселый, остроумный, хорошо петь, развлекать меня, быть хорошим любовником и мало жрать.

– Тада нада дыва музика, – Вел показал два пальца – дыва лучше чем одын музика.

Тетка подумала и ее глаза загорелись жадностью. С двумя мужиками можно было взять еще кусок земли на даче – пусть копают. Да и отбирать две получки лучше чем одну.

– А сколько стоит? – осторожно спросила покупательница.

– Акция, – радостно улыбнулся Вел – тысяча за штука. Только сегодня и только для вам!

С предыдущего покупателя Вел содрал вообще не стесняясь. На благотворителя Вел был похож еще меньше, чем на узбека. Кранты тетке, меланхолично подумал я.

Дальше все было по уже отработанной схеме: договор, тихий «ой» и капля крови в виде подписи. Тетка схватила игрушечный барабан, на боку которого шла надпись «Совет, да любовь». Вел снова материализовал выпивку и довольный прихлебывал портвейн. Меня же просто распирало от любопытства:

– Ну, рассказывай, узбек липовый, – не выдержал я.

Вел расхохотался и, глотнув поведал об двух «настоящих мужчинах» которые появятся в жизни мадам.

– Я чуть голову не свернул, пытаясь придумать решение, ведь как известно, настоящий мужчина не пьет, не курит, не играет в карты и не существует, – ухмыляясь, рассказывал Вел – хорошо, что удалось ворожбу на два объекта разделить. Один будет хорошо петь, развлекать, веселый будет, а еды не надо и вовсе. Ну и хороший любовничек тоже у нее уже есть. Как только постучит дома в барабан, ее кот и телевизор обернутся мужиками.

– Чего?! – опешил я – Как это кот и телевизор?

– Ну да, – пожал плечами Вел – кто лучше поет и развлекает, чем зомбоящик? А коты всем известны своей любвеобильностью. Так что договор будет выполнен добуквенно, как и положено.

– Вел, – я подозрительно прищурился, хотя чувствовал, что на моем лице расползается злорадная улыбка, не очень мне дамочка понравилась – ну не поверю, что в этой бочке меда нет пары ложек дегтя. Выкладывай!

– Да, меня она тоже достала, – развел Вел руками, в неискренном покаянии – Певец ротом сляпанный из телевизора, борщи-каши есть, ясен хрен, не будет, а вот электросчетчик будет мотать, что твой вентилятор. А с котом она сама виновата – кастрировала бедолагу два года назад.

Лет двадцать назад, когда я был молодым, наивным, верующим и добрым, мне ужаснула бы эта история, равно как и предыдущая. Годы и ласковые пинки судьбы, превращают юных высокоморальных мальчиков в циничных сволочей, так что я лишь рассмеялся и мы продолжили пить магический портвейн, наколдованный из дерьмового пива.

Дверь распахнулась настолько быстро и сильно, что едва не оторвался колокольчик. В лавку забежала зареванная девочка-подросток, лет четырнадцати-пятнадцати. Сомневаюсь, что она целенаправленно искала эту лавку, скорее ломанулась на эмоциях в ближайшую дверь. Я едва успел ее перехватить, пока она не врезалась в стеклянную витрину.

– Эй, солнышко, – мягко спросил я – куда летишь, не разбирая дороги?

– Дима... – захлебываясь от рыданий воскликнула девчушка – он... Гад такой!

Чтобы мы не подумали, что она плакала до этого, девица зарыдала так, что минут за десять процесса высохла бы как мумия, оставив от себя лишь лужу на полу. Сложить два и два было несложно. У дитеночка первая любовь и первый же облом с этой самой любовью.

Вел, очевидно, пришел к тем же выводам и поставил на прилавок бутылку лимонада. Никакой магии, обычный магазинный.

– Попей, – внушительно приказал он.

Девочка испуганно посмотрела на нас. Видимо она даже не заметила, как оказалась в компании двух незнакомых мужиков, настолько расстроилась. Вел отлил себе в кружку лимонада и демонстративно выпил, мол, пей не бойся. Я даже не берусь предположить во что превратила волшебная кружка смесь из «девятки» и лимонада. Девочка перевела взгляд на меня. Я все еще поддерживал ее за плечи и смущенно отпустил. В ее взгляде читался вопрос и полное доверие, от чего мне стало неуютно. Ну почему дети, коты и собаки нишиша меня не боятся? Хотя я здоровый, небритый и недобрый на вид.

– Пей, – кивнул я – газировка сладкая, тебе получше станет.

Страдалица любви без затей выдула половину бутылки. Углекислый газ пошел обратно и она громко отрыгнула, из-за чего густо покраснела. Ни я, ни Вел не позволили себе даже тени улыбки. Вот еще не хватало – девчонку и так мотыляет по границе истерики туда и обратно.

– Это яд? – спросила девочка, задумчиво рассматривая бутылку на просвет.

– Вот, блин, спасибо! – обиделся Вел – Самая веселая развлекуха – соплюх травить!

– Жаль, – горестно вздохнула девочка.

Ее понесло уже в другие психологические дали. Она обрастала колючками, что дикобраз. Я сразу вспомнил дочку. Подросткам нелегко – гормоны, неуверенность в себе и страх от окружающего мира. Правда о том, что и с ними самими нелегко, подростки не думают. Девочка осмотрелась, ее взгляд зацепился за полку с разнокалиберными флакончиками, со странными подписями. Была тут и «Фиалка под лопушком», и «Тридцать третий зуб теще», и «Увидеть Крыжополь и умереть», в общем стандартно-безумный набор для конкретно этого заведения.

– А яд есть? – шмыгая носом спросила девочка – Можно крысиный.

Разумеется, сейчас юное чудо представляла, как она отравится и все-все будут жалеть, особенно неведомый Дима, а она такая бледная и красивая в гробу лежит. Вел закатил глаза и беззвучно выматерился.

– И зачем он тебе? – спросил я доброжелательно.

– Как зачем? – удивилась девочка – Отравится, конечно! Но вы, дяденьки не бойтесь, я никому не скажу, что купила его тут.

– Успокоила, – кивнул я – только есть один нюанс.

– Это какой? – мгновенно впадая в агрессию спросила подросток.

– Красивой куклы в гробу не получится, увы – общаясь с подростками, я уяснил, что отговаривать в таких случаях бесполезно и даже опасно, просто сдуру и назло какую-нибудь дебильную штуку выкинут – После крысиного яда, ты обкакаешься, обблюешься и пахнуть от тебя будет, как от двадцать лет не мывшегося бомжа. Даже через закрытый гроб. А уж распухшее фиолетовое личико, с выпученными гниющими глазами и вывалившимся языком и вовсе... Жалеть тебя не будут, а вот блевать от твоего вида очень даже.

С воображением у юницы был полный порядок и оно нарисовало ей красочные картинки, которые никак не вписывались в бледную благородность посмертия из анимэшек.

– Тогда я повешусь, – упрямо тряхнула кудрями малолетняя самоубийца – и не отговаривайте меня!

– Висельников я много видал, – мрачно усмехнулся Вел – сейчас я тебе подробности расскажу. И процесса, и финала, и как это выглядит.

Вел рассказал. Красочно. Девчонка побледнела и запила подступающую рвоту лимонадом. Сдержалась. Молодец.

– Дебильные вы дядечки! – обиделась на нас девочка – Вот что мне делать?

Глаза девчушки снова наполнились слезами. Велу нафиг не нужна была лишняя сырость в лавке потому он строго посмотрел на нее. Как ни странно, но это сработало.

– Вот что, – Вел сходил в подсобку и вернулся с запечатанной шоколадкой – Держи. Сейчас топай домой, скушай шоколадку, а потом уж решишь, что тебе делать. Договорились?

– Спасибо.

Девочка осторожно взяла сладость. С опаской поглядывая на «дебильных дядечек», она покинула лавку. Я внимательно посмотрел на Вела.

– Ты что, – спросил я – дал ребенку магическую херню?

– Да ни в жизнь! – обиделся Вел – Я по-твоему совсем отмороженный?

– И все же? – Вела я знал не больше двух часов, но был уверен, что где-то как-то он нахимичил.

– Нормальный шоколад, – пожал плечами Вел, потом вздохнул и сознался – ну и чуток слабительного добавил. Сидя на горшке сильно про самоубийство не думается. Просраться куда лучше, чем сдуру по венам полоснуть бритвой. Как думаешь?

– Согласен, – кивнул я.

Какое-то время мы пили молча. Вел включил вытяжку и закурил, я присоединился. Видимо вытяжка тоже была зачарованной, потому что дым мгновенно улетучивался.

– А ты бы хотел снова стать подростком? – спросил Вел.

– Снова пережить всю эту гормональную шизофрению? – усмехнулся я – Спасибо, не надо. Я своим возрастом доволен. Только бухать надо уже подвязывать, уж очень отходняки тяжелые на пятом десятке.

– Это точно, – кивнул Вел – а уж после четырехсот... Ты прав, пора завязывать.

Мы молчали и пили. Иногда хорошо просто помолчать, если есть с кем. После сигареты, я почувствовал, что меня крепко развозит выпивка. Пора было топать домой, если я хочу добраться без приключений. Мы выпили на-посошок, потом еще чуток, а потом пиво, как всегда внезапно, закончилось.

Бывает, что пьянка, как термоядерная реакция в центре звезды, самоподдерживающаяся. Весело бегается за догоном, закуской, а там уже приключения не за горами. Но не в этом случае. Нет, я точно знал, что домой возьму еще пузырь, но не здесь и не с Велом. Хотя парень мне понравился – веселый и злой, как я.

– Вел, пора мне, – сказал я, протягивая руку.

– Да у меня тоже работы еще много, – отвечая на рукопожатие, сказал Вел – Но хорошо посидели?

– Отлично! – уверил я его.

Я уже собрался уходить, потом остановился и спросил:

– Вел, дай я у тебя что-нибудь куплю на память?

– Э, нет, друг мой, – покачал головой Вел – ты же сам уже понял, что без подъеба ш-ш-шастья не бывает.

– Это точно, – кивнул я.

– Погоди, – окликнул меня в дверях Вел – ты меня угостил, так и я тебе кое-что подарю. Материальное и нематериальное. Никаких договоров, просто подарок.

По-русской традиции надо было тридцать раз отказаться, а ему тридцать один раз предложить. Но мы два взрослых, бухих мужика, нам еще в эти игры играть? Ну нафиг!

– Давай, – кивнул я.

Вел подарил мне одну из кружек с подписью «Королева Портвейна», на боку в томной позе развалилась едва одетая девка. Когда я спросил про нематериальный подарок, Вел только ехидно и немного грустно усмехнулся.

Домой я дошел без драмы и комедии, то есть нигде не вляпался, что уже радует. Жена, редко кому так везет с супругами, не стала меня пилить. Она знала, что это бесполезно – пропьюсь и перестану, а наворачивать скандалы дело утомительное и глупое. Из нас двоих в семье мозги были в большей степени у нее.

От кружки она была не в восторге, потому неудивительно, что она случайно разбилась, а мне так и не довелось ее опробовать дома.

Потом было похмелье, кефир, химический суп из пакетиков, больная голова, горсти аспирина и прочие радости, которые следуют за неумеренным потреблением спиртного.

Только через пару недель у меня снова появился интерес к загадочной лавочке. И вроде я помнил где она, по Среднему проспекту, где-то за Одиннадцатой линией. Ходил-ходил, да так и не нашел. Не сразу до меня дошло, что это и был нематериальный подарок Вела – я навсегда забыл, где эта лавочка находится. Зачем ш-ш-шастье почти идентичное натуральному, если у меня есть настоящее, выстраданное и бесценное?

Никогда ширпотреб не заменит любовь.