Историки искусства прибегают к невероятным ухищрениям, пытаясь истолковать ту или иную картину. Возьмем, к примеру, одно из самых загадочных произведений живописи – «Портрет четы Арнольфини» Яна ван Эйка. Столько вокруг картины придумано, измышлено, как по-разному толкуются факты!
Казалось бы, что за сюжет! Что проще – мужчина и женщина в интерьере. Стоят. Все замерло. От картины веет покоем и миром. Остановилось мгновение. Ничто не меняется – и взгляд зрителя, скользя по изображению, то и дело замирает, отмечая подробности парного портрета.
А подробности начинают вызывать догадку за догадкой – и вопросы. Арнольфини – итальянец? Бледное, еще бледнее от огромной черной шляпы, лицо, с еле заметными бровями. Внешность совсем не итальянская… Мужчина изящен, узкоплеч, явно не атлет… Купец эпохи Возрождения – из страны, где родилось Возрождение! Что значит жест мужчины – эта раскрытая к зрителю правая рука – приветствие или клятва?
Полунаклон головы юной женщины да еще раскрытая кисть руки, доверчиво вложенная в руку мужчины, рождает в душе зрителя трогательное переживание умиления. Одета в соответствующие тогдашней моде одежды, из-за которых все дамы казались беременными. И в то же время – характерный именно для беременной жест левой руки…
Ян ван Эйк написал картину в Брюгге, в 1434 году – это авторская датировка (на самой картине, в необычном месте – в самом центре, над круглым выпуклым зеркалом, написано: «Ян ван Эйк был здесь, 1434»).
Длительное время фактом считалось, что на картине – купец из Лукки Джованни ди Арриджо Арнольфини в момент заключения брака с Джованной Ченамо. Совсем недавно было установлено, что этот брак относится к 1447 году – ван Эйк к этому времени несколько лет уже как в могиле.
И все же мужчина – один из Арнольфини, в описи картин Маргариты Австрийской 1516 г. полотно именуется «Эрнуль изящный с женою в комнате». Сейчас принято считать мужчину Джованни ди Николао Арнольфини (кузен первого Арнольфини).
Более чем над определением имен персонажей, ломают историки головы над разъяснением деталей картины. Действительно ли именно в деталях этих заложен такой смысл, действительно ли они определяют все в картине?
В люстре над головами персонажей – горящая свеча. Что это – обязательный атрибут свадебной церемонии, символ Христа, свидетельствующего этот брачный союз; либо указание на то, что картина – воспоминание о браке, для Арнольфини – память об умершей в родах жене (над головой женщины – тоже свеча, но погасшая).
Историки предполагают: между героями картины, между мужем и женой заключен «брак левой руки» – посмотрите, как соединены руки персонажей. «Брак левой руки» – брак между людьми разного социального положения, чаще всего в таких случаях невеста происходила из низших сословий (брачный контракт в таких случаях предусматривал отказ жены от прав на наследование после смерти супруга для себя и рожденных в браке детей).
На полу – уличная деревянная обувь, женские красные сандалии у кресла; ближе к зрителю – неокрашенные мужские, немного забрызганные грязью… Из внешнего мира роскоши, в великолепных модных костюмах пришли сюда мужчина и женщина. Серьезный мужчина и смиренная женщина. Суетная толчея осталась за порогом. Вневременной зритель, наблюдая эту спокойную неподвижность, интуитивно чувствует кипение страстей за стенами дома, за окном комнаты.
«И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая…» (Исход 3:1-6). Мужчина и женщина разулись – для совершения обряда бракосочетания? Оставляют за стенами комнаты обыденность, и таким образом «святой землей» оказывается пол комнаты, в которой совершается таинство?
Справа от зеркала, на спинке стула – изображение – это либо св. Маргарита, покровительница рожениц, либо св. Марфа, покровительница домохозяек, в пользу этого же предположения свидетельствует висящая рядом с этой фигуркой метелка…
Слева, у окна, – несколько апельсинов. Символика этих плодов многопланова: это и чистота, невинность, и напоминание о плодах из райского сада, и плодовитость…
Жених и невеста облачены в тёплые одежды, несмотря на лето за окном — это видно по вишне, которая усыпана плодами — однозначный символ пожелания плодовитости в браке.
Красный альков справа является намеком на «Песнь песней» и символизирует брачный чертог. В нидерландской живописи подобная кровать — непременный атрибут сцен Благовещения, Рождества Христова и Рождества Богородицы, что еще раз напоминает о связи этой картины с богородичным культом. С фрейдистской точки зрения в такой тематике — алый занавешенный альков имеет прямые ассоциации с женским лоном.
Рама круглого выпуклого зеркала украшена десятью медальонами с изображением Страстей Христовых. Слева – с той стороны, где стоит мужчина – эти изображения связаны с живыми персонажами, справа – с мертвыми. Тоже намек на то, что женщина – уже в мире теней?
Символично расположение фигур. Женщина стоит около супружеского ложа, в глубине комнаты, ее лицо обращено к супругу, голова наклонена, мужчина – ближе к окну и к зрителю, к внешнему, то есть, миру. Он и смотрит на зрителя – и на входящую в комнату пару (их отражения заметны в зеркале).В зеркале отражается художник и еще один свидетель.
В XV веке ещё не нужно было присутствие священника и свидетелей, чтобы сочетаться законным браком. Это можно было сделать в любом месте, например, как здесь — в спальне. Обычно на следующий день супруги вместе шли в церковь, что являлось доказательством того, что они стали мужем и женой. Свидетели, которых мы видим в зеркале, нужны были, что было обычным явлением для хорошо обеспеченных людей, для заверения письменного брачного контракта.
Зеркало в городском интерьере было необычным явлением во времена ван Эйка, обычно вместо него использовался полированный металл. Плоские зеркала были по карману только высшей аристократии и считались драгоценностью. Выпуклые зеркала были более доступны. По-французски они назывались «колдуньями», поскольку мистическим образом увеличивали угол обзора у наблюдателя. В зеркале, изображённом на картине, можно увидеть потолочные балки, второе окно и две фигуры людей, входящих в комнату.
Вот так в картине, по сути, смыкаются две реальности – публичной и приватной жизни. Мужской – и женской.
И «замковым камнем» смысла картины оказывается вот эта собачка у ног четы, как символ верности. Значит, все-таки – бракосочетание? Реальное, свершающееся в эту самую минуту. Или воспоминание о нем, память о браке той, что в урочный час принесла обеты верности, стала женой, пыталась стать матерью – и по воле Господа оставила этот мир?
…Странной жизнью живет в веках произведение искусства. Чем дальше отдаляет нас время от творца этого произведения – тем больше смыслов обретает оно. Безвозвратно теряя, возможно, при этом начальный замысел автора.
Смотрите, как все интересно получается: неподготовленный зритель ничего не знает об этой картине – кроме, может, названия ее. Получается, что истинными являются именно переживания зрителя, его впечатление от изображения. Истинно лишь это ощущение мира и покоя, излучаемое полотном. И где-то на грани сознания брезжит налет тревожности.
Что к нашим ощущениям добавляет знание истории персонажей и истории картины? Только – вопросы. И тоскливую печаль от сознания быстротечности жизни…
http://marimeri.ru/post3016099...
Оценили 14 человек
14 кармы