«Бороться с несправедливостью и отстаивать правоту нелегко.
Более того, если стремиться сохранять праведность
и прилагать к тому усилия, нельзя не совершить ошибок.
Путь — это нечто более возвышенное, чем праведность».
Хагакурэ, Книга первая
«Не бояться признать поражения.Учиться на опыте поражения.
Переделать тщательнее, осторожнее, систематичнее то, что сделано плохо.
Если бы мы допустили взгляд, что признание поражения
вызывает, как сдача позиций, уныние и ослабление энергии в борьбе,
то надо было бы сказать, что такие революционеры ни черта не стоят».
Владимир Ленин
27 сентября 2057 года
Токио
Самолет приземлился ровно по расписанию, и Алекс Мур с сожалением посмотрел вслед стюардессе, идущей мимо. Ему нравилось спокойствие дороги – в ней была неопределенность ожидания, которое нельзя сократить. В детстве эту любовь к неподвижности часто принимали за лень, но, как оказалось, зря. Вот и сейчас, стоило шасси коснуться посадочной полосы, как он вновь ощутил забытый на двенадцать часов груз поставленной задачи.
Покидая салон, он подмигнул симпатичной миниатюрной японке в строгой форме, и та заученно улыбнулась в ответ. Мур не слишком ценил азиатскую красоту: даже в двадцать первом веке японцы не одолели генетику, делавшую их маленькими и субтильными. Шагая по коридору на паспортный контроль, Мур мог служить отличной иллюстрацией расовых различий. Среди азиатов он выделялся высоким, под два метра, ростом, светло-голубыми глазами и резкими, чуть грубоватыми чертами лица, присущими классическому европейцу. Придирчивый антрополог не преминул бы отметить, что молодой мужчина похож на кельта, но сам Мур предпочитал считать, что унаследовал хоть немного славянской мягкости от отца. Возможно, так и было, ибо женщинам внешность высокого молодого мужчины нравилась. Правда, когда командир сказал, что придется лететь в Токио, он сразу ощутил недостатки такого лица.
«Шеф, я ведь буду там бросаться в глаза как нудист на светском рауте», – сказал тогда Мур, глядя в умные и явно смеющиеся глаза начальника четвертого отдела. Почтенный седой старик одобрительно хмыкнул, оценив сравнение, но ответил вполне серьезно: «А ты туда не под продавца сасими маскироваться едешь, Саша».
Сканер на паспортном контроле без труда прочел данные с его чипа, скользнув по подставленному запястью тонкой полоской лазера. «Мур, Александр А.», – высветились данные на дисплее, заменявшем окошко будки паспортиста: «Гражданство: республика Ирландия. Место работы: «Селтик юнион трейд». Цель визита: бизнес». Как всегда в такие моменты, на долю секунды Алекс ощутил волнение: что если сейчас завопит сирена, и с той стороны выскочат волкодавы японских авиалиний, охранявшие землю под ногами своих нанимателей так, как ни одна система ПВО не защищает небо? Но сухие строки фальшивых данных на дисплее сменились стандартной фразой «Добро пожаловать в Японию», и над дверью загорелся зеленый индикатор.
Аэропорт Нарита был привычно суетлив, полон огней и людей, спешащих, казалось, одновременно во все стороны. Здесь он уже не так выделялся на фоне царившего вокруг Вавилона. Маленькие и большие, черные, белые и желтые люди спешили мимо, и еще один атом в водовороте вечерней суеты ничего не менял. Получив багаж, Алекс принялся маневрировать в толпе, стараясь добраться до выхода. Его никто не ждал, а потому следовало самому позаботиться о себе и поймать такси. Гул тысячи голосов, звон сотни машин, миллионное эхо, отблески табло, витрин и бесконечных мониторов – все здесь было слишком громким, слишком ярким. Он не любил толпы, не любил шумовой фон. Именно в таких местах выше всего риск совершить ошибку.
Но чутье не подвело: первого соглядатая он заметил прямо на выходе с приема багажа. Невзрачный японец с лицом усталого клерка пил кофе из пластикового стаканчика и вроде бы просто кого-то ждал: может быть, проводил в полет детей или готовился встретить жену с чемоданами. Но нет, слишком равнодушен был его взгляд, обращенный к выходящим навстречу, чересчур быстро раскосые глаза разглядели гайдзина и посмотрели в сторону.
Не подавая вида, он прошел вглубь общего зала, будто окунаясь в суетливый шумный океан огней, плоти, бетона и стекла. Отражаясь в начищенных до блеска стеклах, отделявших аэропорт от внешнего мира, соглядатай следовал за ним.
«Отрубить хвост или пустить за собой? Мало времени, некогда играть в игры. Прием сегодня вечером. А если не хвост? Если знают, то будет попытка устранения. Задание слишком важное, чтобы не брать в расчет такой вариант. Взять такси – поедут следом. Но кто? Не силы самообороны. ЦРУ? Вариант. Частники? Скорее всего. Американцы? Японцы? Тайвань? Или это контрольный контакт, рутина?»
Он шел в дальний конец зала, к видневшейся табличке входа в мужской туалет. Перед глазами мелькали всплывающие тут и там окошки контекстной рекламы, транслируемые на линзы, заменявшие бытовой интерфейс. Журналы, подписка на новости, отели, бижутерия, невкусная еда – надоедливые слоганы и примитивные анимированные картинки так и норовили выскочить где-то сбоку, проходя сквозь людей и настойчиво отсвечивая. Он крепче сжал ручку единственного взятого в дорогу чемодана.
Туалет оказался пуст, только одинокий мужчина средних лет попался навстречу. Он оплатил вход и прошел в почти болезненно белое помещение с рядом отдельных кабинок, дюжиной писсуаров и пристроившимися в углу раковинами. Царившая в туалете тишина лишь оттеняла приглушенный шум аэропорта за тонкой стенкой. Алекс поставил чемодан на пол и включил воду в угловой раковине.
«Не пошел».
Он сполоснул лицо и посмотрел в глаза отражению в зеркале: «Да ты волнуешься».
Мур не любил врать себе. Он действительно волновался. Не так уж часто приходится работать над делами под литерой «Т». Корпоративный шпионаж – грязное дело, и замешанные в нем люди не боятся запачкать руки в крови. Люди, которым предстояло противостоять сегодня, вполне могли решить избавиться от надоедливого агента быстро и без лишних сантиментов. В лучшем случае – просто прощупать возможную цель. В таком деле долго оставаться незаметным не выйдет, если ты не главное звено агентурной сети. Преимущество Алекса было в умении работать в одиночку. Но одинокую мишень гораздо проще поразить.
Алекс поправил галстук и смахнул невидимую пылинку с дорогого иссиня-черного пиджака. Он иногда позволял себе слабости вроде специально пошитых костюмов, оправдывая их оперативной необходимостью. Несмотря на долгий перелет, мужчина в зеркале казался свежим, бодрым и готовым к действию. Оставалось лишь определиться, к какому именно.
Входная дверь открылась, и в зеркале появился соглядатай. Мур сделал вид, что поправляет манжеты. Японец прошел мимо и шагнул к одному из писсуаров. Алекс поправил прическу, достаточно длинную, чтобы не выглядеть по-военному грубой. Соглядатай сделал вид, что расстегивает ширинку, стоя спиной к зеркалу. Мур улыбнулся.
– Не двигайтесь, – на вполне приличном английском произнес японец, разворачиваясь. В руке у него был пистолет: крошечная «Беретта» с газо-пороховым механизмом стрельбы. На стволе красовался продолговатый глушитель.
– Я что, не смыл? – Алекс поднял брови, продолжая улыбаться отражению в зеркале.
– Повернитесь, – приказал японец. – Медленно.
Алекс повиновался.
– Засада в туалете, да еще с пистолетом, – сказал он, оказавшись с противником лицом к лицу. – Я, конечно, уважаю ретро, но не до такой же степени.
– Поднимите руки, медленно.
Физиономия японца походила на грубый шарж: кустистые брови, сердито поджатые широкие губы, жесткие щелочки глаз. Он казался крепким малым, судя по уверенной стойке и широкому запястью державшей пистолет руки. Мур про себя удивился тому, как быстро агент-«топтун» преобразился из вполне заурядного обывателя в профессионала. Похоже, за ним прислали человека из государственной конторы.
– Я знаю, кто вы, – заявил суровый тип. – Мы ждали кого-то из ваших.
– Мой отец всегда говорил, что Интернет портит всю прелесть шпионажа уже не первый десяток лет, – Алекс вздохнул и пожал плечами, не опуская поднятых рук. – Если нельзя утаить размер груди моей любимой актрисы, не стоит ждать, что я сам смогу сохранить инкогнито. Справедливость – суровая тетушка.
– Хватить болтать, – японец нахмурился. – Вам нечего здесь делать. Япония сохраняет нейтралитет, и мы не позволим устраивать вашу большевистскую мясорубку на нашей земле.
– Патетично, – улыбка Алекса сделалась саркастической. – А как насчет прочих мясорубок?
– Частные интересы – это частные интересы, – японец говорил сухо и отрывисто, басовитый голос делал каждую фразу тяжелой как забитый в гроб гвоздь. – Я не причиню вам вреда, если возьмете билет на ближайший рейс обратно в Дублин и улетите. Под моим контролем.
– Будете тыкать в спину этой игрушкой в очереди у металлодетектора? – Алекс показал глазами на пистолет. – Не обижайтесь, но мне некомфортно. Обычно для подобных отношений сначала надо хотя бы познакомиться, не говоря уже о романтических беседах под вино.
– У красных все такие клоуны? – японец не выдержал, и тяжелый рот презрительно скривился. – Не строй из себя идиота. Проваливай, пока можешь.
– Я, конечно, нахожу ваш шарм с оттенком Якудза очень милым, – как ни в чем не бывало сказал Алекс. – Но у меня назначена встреча в советском посольстве этим вечером.
– Если не привяжешь язык и не будешь слушаться, встреча у тебя состоится с унитазом, куда я засуну твою простреленную башку, – с неожиданной злостью ответил японец, явно оскорбленный словами о Якудза.
– Вот это уже просто грубо, – Алекс неодобрительно покачал головой. – Где вас таких набирают? Неужто в Кейсацу-тё? Или ЦРУ решило тряхнуть стариной?
– Тебе знать необязательно, гайдзин, – японец поджал губы. – Даю три секунды на выбор: пуля или билет на самолет. Раз.
– Считать необязательно, – тут же отозвался Алекс. – Мне дорог этот костюм, его лучше не пачкать кровью.
– Умно, – японец повел пистолетом в сторону двери. – Повернись спиной и опусти руки. Резких движений не делай. Я успею засадить пулю тебе в спину, если вздумаешь бежать. Да и не убежишь ты далеко.
– Верю, – Алекс послушно шагнул вперед и опустил руки. Японец пристроился у него за спиной, сунув руку с пистолетом в карман пиджака, явно не имевший дна, чтобы скрыть удлиненный глушителем ствол и позволить стрелять от бедра.
– Медленно и аккуратно, – напомнил японец Муру. – И расстанемся друзьями.
– Сомневаюсь, – Алекс улыбнулся сам себе.
Дальше все происходило с молниеносной быстротой. Алекс резко повернулся влево и ощутил, как рассекает воздух пуля, почти прострелившая спину. Японец неловко задирал полу пиджака, поднимая пистолет, но Алекс был быстрее. Действовавшая словно сама по себе левая рука ощутила каменно твердый бицепс противника, а мгновение спустя предплечье Мура с силой надавило на напряженный локоть соглядатая, и тот болезненно застонал. Пистолет кашлянул второй раз, и пуля раздробила половую плитку.
«Топтун» оказался и вправду крепким малым. Каким-то чудом он не выронил пистолет, попав в захват. Алекс, завершая прием, подался вперед и коротко, без замаха, стукнул японца в висок. Гулко кашлянув, противник попятился. Палец непроизвольно нажал на спусковой крючок, и третья пуля ударила в зеркало. Под звон разбитого стекла в Алексе подняло голову возмущение.
«Вот же оловянный солдатик», – подумал он и ударил снова. Японец снова болезненно крякнул, но все еще пытался двинуть немеющей рукой с пистолетом. Алекс, вовсе не желавший все-таки получить пулю в брюхо, изо всех сил толкнул уступавшего силой и ростом противника. Японец врезался в стену, но опять не упал. Алекс, навалившись, ударил в челюсть. Разжавшиеся, наконец, пальцы выпустили пистолет, со счастливым лязгом ударившийся о пол.
Алекс немедленно схватил ошарашено мотающего головой японца за грудки. Тот, несмотря на звон в ушах и искры из глаз, попытался защищаться, но рослый европеец просто дернул противника на себя, поставил обыкновенную мальчишескую подножку и, нырнув за спину, сдавил горло удушающим захватом.
«Да задыхайся ты хотя бы, ронин чертов!»
Момент истины пришел не сразу. Японец краснел и синел секунд тридцать. Но вот он обмяк и перестал беспомощно пытаться садануть Алекса по ребрам локтем. Выждав еще пару секунд, Мур осторожно опустил противника на пол, и тот послушно упал, словно сдувшийся воздушный шарик.
– Уф… – тяжело выдохнул Алекс, поднимаясь. – Задушевный вышел разговор.
Он аккуратно взял «Беретту» с пола и шагнул к туалетным кабинкам. Протерев рукоять рукавом пиджака, Алекс бросил пистолет в ближайший унитаз.
«Как хорошо, что остались на свете глушители. А то быть бы мне трупом с дырявой почкой».
Обойдя японца, по-прежнему не подававшего признаков жизни, он вернулся к зеркалу, отряхнул пиджак, поправил сбившийся галстук и взял чемодан.
– Интересно, успею я ускользнуть от твоих коллег? – Алекс обернулся к японцу и улыбнулся. – Они наверняка все слышали. Ну-с…
Он шагнул к выходу.
* * *
Сбежать от невидимых друзей любителя запугивать иностранцев оказалось проще, чем он ожидал. Алекс совершенно спокойно вышел на улицу и сел в третье встреченное такси из дежурившей рядом стайки цветастых машин с шашками на крыше. Они смотрели ему в спину – злые, напуганные и беспомощные.
Все-таки незваного гостя решила прогнать правительственная структура. Только службисты могли идти на переговоры – цепные псы корпораций без проблем засадили бы ему нож под ребро прямо на паспортном контроле. А вот люди, действующие на своей земле, вынуждены были работать в рамках драконовских японских законов об оружии, не делающих различий между своими и чужими. В аэропорт соглядатай пронес один старый пистолет, не попадающий под современное законодательство. В случае публичного инцидента оставалась бы юридическая лазейка «для своих». Судя по отсутствию стрельбы в спину, его друзья и вовсе были безоружны. Типичное японское мышление, ставящее правила и перестраховку выше эффективности. Алекс решил для себя, что стоит подать шефу идею искоренить их собственный бюрократизм на такой случай.
«Значит, неофициально меня пугали. Не соврал топтун, японцы пытаются соблюдать нейтралитет – в пользу тех, кто ближе».
Алекс надеялся закончить дело уже сегодня. Времени оставалось не так много. Первым делом он указал на панели маршрута отель и принялся разглядывать проплывающие за окном улицы. Молчаливый водитель ехал медленно, и город вокруг не сливался в единое серое полотно, к которому привыкает всякий, кто проводит жизнь в деловых разъездах. Алекс разглядывал улицы японской столицы и думал о том, как странно отражается время в лицах городов.
«Токио совсем старый. Улицы сплошной бетон, а вместо неба над головой марево из неоновых бликов и дыма. Как будто не случился двадцать первый век, и японцы все еще живут в пузыре. Вон, едет последнее чудо японского автопрома с электромотором, похожее на электробритву. Забавная такая машина. Сколько же она стоит? Не удивлюсь, если космолеты у нас в Ефремове немногим дороже. Хотя чего я завидую? Мне в космос не летать. Негоден, Саша. Ладно бы мама из Ирландии мешала, так здоровьем не вышел. Вот и сиди тут на Земле, разъезжай по всему свету да души несчастных клерков от спецслужб аки удав Каа... А ведь в самом деле – сущие клерки. И все у них в Японии так. Салариманы ходят на работу на искусственных ногах, капиталист увеличивает богатство, продукт остается рабом. А если статус-кво начинает скрипеть, ржавые колеса системы смазывают кровью. Планета Торманс, куда несешься ты?»
Они добрались до центра Синдзюку, города небоскребов, царства бетона и стекла. Такси остановилось у светофора, и Алекс вновь принялся разглядывать прохожих. Мода не оставила заметного отпечатка на дресс-коде, только галстуки офисных рабов стали шире и длиннее за последние пятьдесят лет. Где-то среди этих людей, за высокими стенами небоскребов, очередной руководитель очередной дзайбацу наверняка отдавал приказ: опасаться прибывшего в город чужака, которого не удалось запугать силами неудачников из прикормленной государственной структуры. И те, кто такой приказ получат, будут куда убедительней и опасней, чем бедолага из туалета.
«Терпеть не могу корпоративные войны. Они хуже, чем в дешевых фантастических книжках. В старые времена у спецслужб хотя бы имелись представления о скромности и классе. А теперь каждый бандюк с кастетом или мальчишка с нейролинком мнит себя шпионом. Как низко вы пали, Джеймс Бонд, как беспощадно прогадили весь престиж профессии».
По оконному стеклу плыли полупрозрачные миражи заблокированной рекламы. Хотелось сменить линзы, начинали чесаться глаза. Токио был ужасно загружен виртуальными образами, со стороны каждого магазина, клуба и ресторана так и норовила сверкнуть навязчивая объемная картинка. С тех пор, как дополненная реальность стала доступна обывателю, даже личное пространство пало жертвой маркетинга. Надписи, изображения, ценники, баннеры, объявления – все, что можно было втиснуть в формат проекции, витало вокруг подобно призракам. Избавиться от навязчивых видений можно было, только сняв линзы дополненной реальности, которые носил каждый третий человек на планете. Но тогда ты оставался слеп в мире постоянного онлайна, завязанного на все те же линзы.
«Что-то я разнылся».
Машина свернула с проспекта на одну из многочисленных боковых улочек. Алекс моргнул, отгоняя праздные мысли и призраки вездесущей рекламы. Такси остановилось перед входом в один из дешевых отелей, бравших почасовую оплату и отличавшихся пиететом в отношении приватности. Основную клиентуру составляли влюбленные парочки и случайные знакомые, решившие поразвлечься, реже – профессионалы торговли плотью. Местные называли такие заведения «отелями любви». Но Алекс пришел сюда не искать интрижку на ночь. Расплатившись, он вышел из машины и огляделся. В отдалении гудели ночные бары, клубы и притоны, которыми кишела эта часть Синдзюку. Алекс любил злачные места. Среди здешней грязи легче затеряться, даже если ты белый. И что ни сделай с местными, стыдно не будет.
В вестибюле его встретил терминал с указанием свободных номеров и цен. Алекс выбрал комнату наугад. Отходя от терминала, он заметил, как к выходу прошла торопящаяся скрыться от посторонних глаз парочка. Средних лет клерк в дешевом костюме вел под руку совсем молодую девицу в школьной форме, похожей на матросский костюмчик. У самых дверей она оглянулась. Раскосые глаза, лишенные зрачков, оказались ярко-синими, в тон выкрашенным волосам, и едва заметно светились. Вишневого цвета помада делала губы неприятно толстыми на тонком, почти детском лице. Увидев Алекса, японка улыбнулась. Он молча отвернулся и услышал, как за парой закрылись двери.
«И вот я в обиталище кибернетических проституток», – подумал Алекс, шагая к лестнице: «Чего только не натерпишься ради мировой революции».
* * *
Прием в советском посольстве явно удался. Когда Алекс добрался до солидного здания с массивной оградой и внушительным гербом над парадными дверьми, он сразу понял, что здесь обитают дипломаты уверенные и суровые, под стать дизайну. Других в нынешнем ведомстве и не водилось. Однако атмосфера в большом зале, где проходил прием, оказалась вполне дружелюбной, даже приятной. Здесь было светло, просторно и уютно. Официальная часть завершилась до его прихода, и фуршет как раз набирал силу. Меж столами, полными закусок, бродили люди в нарядах неброских, но очевидно дорогих. Мужчины в строгих костюмах и женщины в элегантных платьях пили шампанское, о чем-то друг с другом говорили, смеялись.
Алекс не любил работать в толпе, особенно в толпе богатых и влиятельных чужаков. Он всегда чувствовал себя увереннее среди людей простых и незатейливых в повадках. Кто бы что ни говорил, а власть развращает всех и всегда. Каждый из мило улыбавшихся друг другу гостей имел за плечами целое кладбище.
«Да», – подумал Алекс, взяв с подноса у незаметного ловкого официанта бокал шампанского: «Тут явно место не для трусов».
Посла звали Андрей Венедиктович Кимов, и он успел заслужить репутацию настоящего «тигра» на восточных берегах Тихого океана. Посланец Советов, работавший в Корее и Вьетнаме, прославился несгибаемостью в отстаивании линии руководства, принципиальностью и неподкупностью. Он был отличным лицом нового Советского союза за рубежом. Именно поэтому Кимова и определили в Японию. После рецессии тридцатых годов жесткие реформы сделали страну восходящего солнца циничнее, и миллионы потеряли рабочие места, когда рынок труда безбожно ужался, а шелуха легкой промышленности осыпалась с корпораций-дзайбацу, сосредоточившихся на главных рынках столетия: робототехнике, бионике, кибернетике и высокотехнологичных производствах. Все эти отрасли были в высшей степени интересны СССР, и Кимову предстояло обеспечивать взаимодействие с японцами. Однако одно дело служить витриной в чужой стране, а совсем другое – способствовать укреплению экономических связей. Японцы на контакт с русскими шли неохотно, постоянно оглядываясь на США. Продавать современные технологии и технику они не хотели, а если и продавали, то задирали цены неимоверно. Большую часть важных сделок приходилось организовывать через китайцев. У тех были крепкие связи с дзайбацу, для которых в Китае продолжали открывать новые и новые заводы, забывая о старых. Одни производства, успевшие принести деньги, уходили в небытие, другие росли как грибы после дождя. И кое-что с этих взаимных выгод удавалось получить и русским.
Стены цвета слоновой кости делали зал просторнее. Алекс разглядывал яркие пятна людских фигур, выхватывая нужные лица. Вокруг крутилось так много сытых, отмеченных печатью денег и власти физиономий, что все они сливались в одну – щекастую, надменно-радушную и лоснящуюся. Алекс часто корил себя за неприязнь: секретная служба не место для классовой вражды. Но сейчас одинаковые, словно из инкубатора, японские богатеи откровенно раздражали.
«А вот и наш друг», – с облегчением вздохнул про себя Алекс, увидев, как в зал входит высокий худой мужчина в строгом сером костюме. Китаец средних лет носил очки в тонкой оправе вместо линз, и прозрачные стекла чуть отсвечивали интерфейсом, проецируемым на сетчатку. Рэндал По, как представлялся этот человек иностранцам партнерам, был генеральным директором одной из самых прожорливых компаний Китая и Тайваня. Он не скупился в сделках и предлагал прекрасные условия, упорно добивался своего и умел завоевывать клиентов. Под началом По в пяти провинциях Китая работали несколько заводов: американских, немецких и японских. Подобный уровень гарантировал приглашения на приемы вроде сегодняшнего. И пристальное внимание самых разных партий.
Алекс потратил долю секунды на контроль окружения. Сам по себе, никем не замеченный, он стоял в стороне, заняв руки бокалом шампанского. Обыкновенный молодой человек в приличном иссиня-черном костюме с простеньким галстуком, чей-то секретарь или ассистент. Когда требовалось, Алекс умел делаться незаметным.
Рэндал По оглядел зал и сразу же заметил Кимова. Китаец деловито направился в сторону русского посла.
Алекс непринужденно двинулся к столам. Молодой секретарь возвращался к начальству. Или просто хотел перехватить еще бокал вина.
Новые линзы неимоверно чесались, хотелось зажмуриться и долго тереть глаза. Он вставил их в ванной дешевого отеля в Синдзюку и потратил четверть часа, вглядываясь в собственное отражение в зеркале. Еще полчаса ушло на то, чтобы заставить утихнуть невыносимый шум в ушах. После первой таблетки, активирующей рабочее состояние, малые косточки уха ловили каждый звук так, будто кто-то приложил к голове работающий во всю мощь динамик.
«Сфокусируйся, Саша», – велел себе Мур и остановился у стола с икрой. По и Кимов, встретившиеся в дальнем углу зала, были ему хорошо видны. Посол и китайский магнат устроились в удобных креслах, расставленных специально для отдыха притомившихся гуляк подальше от основного действа.
Алекс едва заметно прищурился. Свет ярких ламп под потолком слепил, отражаясь в драгоценностях и золоте украшений на дамах и кавалерах в зале. Какая-то чрезвычайно важная японка со следами десятка пластических операций на лице прошествовала мимо скромного секретаря, на мгновение закрыв обзор. Он сделал глоток из бокала, а секунду спустя уже вслушивался в разговор, слышный лишь собеседникам и ему.
– …что мы вынуждены были так резко прерваться, – заканчивал По какую-то фразу.
– Не стоило приходить сюда, чтобы просто извиниться, – произнес Комов, и было видно, что он не очень рад этой беседе.
– Вы стеснительны как славянин, – улыбнулся По. – В Японии потерять лицо боятся только японцы. Всем остальным здесь дышится легче.
– Не сказал бы, – посол мрачно усмехнулся и бросил короткий взгляд в зал. Гости жевали, смеялись, бродили от стола к столу, садились в такие же кресла, но не приближались к хозяину посольства.
– Вы воспринимаете свою работу слишком серьезно. Обыкновенный танец с размахиванием юбками. Мое поколение было первым, понявшим цену церемоний. Если нас чему и научила ваша страна, так это тому, что правила хорошего тона задает тот, кто владеет ситуацией.
– Я догадываюсь, о каком уроке вы говорите, господин По, – Кимов снова посмотрел в зал. Алекс отвернулся к столу, решив заодно заняться икрой. Посол помедлил и произнес: – Это тяжелый урок.
– Потому мы и учились на ваших ошибках, друг мой, – По все так же улыбался и казался крайне довольным собой. – В Японии китайцам сейчас стесняться нечего, ибо история показала, что гордая и заносчивая нация неспособна жить в свободном мире. Они как раз слишком стеснены своими представлениями о том, что должно делать, как должно поступать. Смотрите, сколько здесь чиновников и торгашей из небоскребов, заполонивших центр Синдзюку. Все они здесь, пунктуальные настолько, что кажется, будто каждый служит в вашем ведомстве, а не является хозяином своего.
– В вашем голосе я слышу пренебрежение, – русский посол сложил сцепленные руки на коленях. – Но ведь это вы покупаете у пунктуальных японцев технологии и строите заводы с дешевой рабочей силой, а не наоборот.
– Это пройдет, – По пожал плечами. – Уже сейчас кадровый состав лабораторий и конструкторских отделов заполнили юные китайцы. Да и любого техника можно купить. А я умею покупать и продавать.
– Я для вас буду дороговат, – без тени улыбки сказал Кимов.
– Не сомневаюсь. Но они – нет. Все эти люди, от рядового инженера до кушающих ваши русские угощения великанов бизнеса, в большом полотне экономики являются не хозяевами, а работниками. Хозяин же – тот, кто распоряжается их трудом. Они не властны сами над собой, потому что вся их цивилизация рухнет, как могла рухнуть уже не единожды.
– Ваш цинизм освежающе нагл, – посол в очередной раз посмотрел в зал. Вечер тянулся с привычной светской ленцой. Японцы с серьезными лицами понемногу размякали, все чаще слышался смех.
Алекс в очередной раз сменил позицию, устроившись чуть ближе.
– Не вижу ничего плохого в цинизме, – заявил По.
– Мои коллеги рассердились бы, происходи наша беседа официально.
– Вы слишком хорошего о них мнения. Они проглотили бы все сказанное молча, потому что такова их работа. Ведь они знают, что от меня зависят десятки контрактов, производства, прибыли – той самой, что нужна после кризиса как воздух, ибо Япония больше не может играть в самодостаточность. Вот эту часть капитализма я люблю больше всего. Целую страну можно заставить утираться, когда плюешь ей в лицо. Наверное, именно это так бесило старых коммунистов. Они все были чрезвычайно горды.
– Но зачем? – Комов впервые посмотрел китайцу в лицо. Русский посол казался спокойным, почти сонным. Алекс хорошо знал такой тип людей: под маской медлительности и почти сонливости они скрывали раздражение и гнев. – Зачем вам вести себя столь вызывающе?
– Потому что могу. И никто мне ничего не сделает. Ибо я первый плюю в того, кто может плюнуть в меня. Все эти пляски с сохранением лица – из той же оперы, попытки увернуться. Я научен наследием Мао и реформами КПК. Я – будущее, господин посол, и меня уважают.
– Вы говорите так, словно сами никого не уважаете.
– Именно. Я могу играть так, как пожелаю. Вот и с вами я сижу на глазах у всех, договариваясь. Вы ведь понимаете, что мой визит вежливости – знак желания быть вам другом. Но давайте честно: я друг выгодный, а потому я диктую условия. Потому что космическая программа Советского союза трещит по швам. И скажу прямо: я готов помочь вам наложить лапу на японских промышленных роботов нового поколения. Вопрос лишь в том, согласны ли вы быть моим другом?
Кимов ответил не сразу. Широкое лицо не выражало абсолютно ничего, когда он, наконец, кивнул и тихо произнес:
– Да. Благодарю за откровенность.
– Ха, – По откинулся в кресле и одобрительно покивал головой. – А вы хороший дипломат. Даже не дрогнули.
– Вы не первый смелый бизнесмен в моей карьере, – сухо отозвался посол. – Надеюсь, что и вы сейчас оцените мою прямоту.
– Я весь внимание, – По все еще улыбался.
– Независимость и умение оказаться сверху важны, – медленно проговорил Кимов. – Но вам следует помнить, что даже Япония когда-то устроила вашей стране Нанкин.
Улыбку будто стерли с физиономии По мокрой тряпкой. Губы китайца сжались в узкую полоску, он выпрямился в кресле и посмотрел на собеседника исподлобья.
– К чему это вы?
– Просто хочу напомнить, что Квантунскую армию победили мы. Ибо есть слово страшнее независимости. Это слово – «возмездие»… друг мой.
– Уж не хотите ли вы напугать меня страшным КГБ? – теперь улыбка По была откровенно враждебной. – Или еще веселее, городской легендой про этот... как его, СМЕРШ?
– Вам ли, китайцу, не знать, что легенды берут начало в правде? – Кимов подчеркнуто вежливо кивнул и поднялся из кресла. – Я рад, что мы договорились. Давайте не будем о неприятном. В конце концов, друзьям не пристало пугать друг друга.
– Ха! Настоящий дипломат, – хмыкнул По, поднимаясь следом.
Через пять минут его цель покинула посольство. Алекс, дождавшись, пока Кимов переместится подальше от места беседы, добрался до кресел и, никем не замеченный, встал к ним спиной. В каком-то метре от молодого человека плотный коренастый японец с внешностью банкира что-то оживленно говорил троице друзей. Те радостно хохотали после каждой фразы.
Алекс моргнул, отключая программу слежки, и раскрыл правую ладонь. С ковра ему в руку прыгнул крохотный паучок, необычайно высоко для подобного насекомого. Устройство слежения модели «Арахнид» пришлось в свое время доставать немалыми трудами.
– Ага, – сказал Алекс, засунув «жучок» в карман. – Тут и без тебя целая банка с пауками.
Минуту спустя чей-то молодой секретарь уже покинул зал, где продолжался чинный и скучный прием.
* * *
Умиравший день окрасил горизонт неоном. Токио спускался в ночное царство, полное порока, шума и пряного запаха удовольствий. Здесь было куда пойти после захода солнца. Толпы одинаковых клерков, бредущих от одной рутины к другой, сменились разноцветными ручейками молодежи. Все они спешили насладиться жизнью – той жизнью, что была знакома обитателям каменного мегаполиса, в подземельях которого все еще оставалась сточная вода, способная затопить улицы после обычного дождя.
Он не пытался смешаться с разношерстной толпой. Японцы оставались страшными ксенофобами даже теперь, и иностранец сразу бросался в глаза на улицах. К счастью, для ожидания отлично подходил ресторанчик, где можно было заказать самый настоящий традиционный чай. Это было очень кстати, ибо очередной этап наблюдения затянулся.
Алекс сидел за невысоким столиком, а молодая девушка в классическом кимоно готовила заказанный чай в соответствии с надлежащим церемониалом. Такой вид сервиса оставался популярен как у местных, так и у приезжих, что обитали в отеле через дорогу. Он расположился в дальнем конце зала, глядя, как за окном мелькают ночные огни. Токийский вечер темнел очень быстро, будто кто-то вылил в облака над городом склянку старых чернил.
Алекс вглядывался в причудливые узоры превосходно смоделированной голограммы, изображавшей большого карпа с разноцветной чешуей, плывущего в воздухе под потолком. Добравшись до окна-витрины, виртуальная рыба забила хвостом и развернулась. Было в этом образе нечто странно благородное, хотя казалось бы – что благородного может быть в каком-то карпе?
В японской мифологии, плывущий против течения карп становится драконом. Алекс всегда находил этот миф немного пугающим. Кто-то, а он прекрасно знал, на что способен дракон, помнящий, как был карпом.
Блестящий стеклом и металлом тетраэдр отеля на другой стороне улицы казался мертвым, но Алекс знал, что внутри все еще кипит жизнь. Снуют по коридорам старательные уборщицы, мнутся за стойкой регистрации молодые девицы, кипят котлы на кухне в ресторане с первого этажа. Большинство гостей еще не спят – работают, развлекаются, совмещают одно с другим или просто сидят в мягких креслах, размышляя о том, что обычно на уме у богачей и капиталистов. Но Алексу нужен был только один.
Рэндал По проявил необычную осторожность, покинув посольство. Знаменитый своей уверенностью китайский бизнесмен использовал дублера. Алекс слышал переговоры водителя, сидевшего за рулем лимузина. Стоило машине покинуть охраняемый район, как охрана проделала простой, но эффективный трюк: из ближайшего туннеля выехал лимузин, а за ним невзрачная легковушка. Ничего особенного, однако подмена была проделана с такой быстротой, что Алекс мог бы поначалу потерять след, если бы не «Арахнид», зацепившийся за брючину По и передававший сигнал.
Он сидел, вдыхая аромат чая. В номере 713 на седьмом этаже отеля царила тишина, прерываемая лишь дыханием самого По, сидевшего на кровати, если судить по скрипу начищенных перин под весом худощавого китайца. Вот уже четверть часа человек с непомерным самолюбием и тугой мошной ждал кого-то подобно послушному слуге.
Алекс, из вежливости поглядывая на процесс приготовления своего чая, размышлял. Если в течение часа к По не придут друзья, придется дожидаться утреннего самолета. А это не слишком хорошо, учитывая наличие где-то рядом разобиженных агентов государственной спецслужбы. О том, кто будет обижен и разозлен чуть позже, пока не хотелось задумываться.
«Утешение одно. Возможно, еще до вылета я некрасиво и болезненно умру. Это все упрощает».
Сигнал «жучка», стимулируя малые косточки уха, передал шум открывающейся двери и нервный выдох По. Алекс сосредоточился, делая вид, что смотрит на официантку, как раз подносившую чашку.
– Сиди, – произнес кто-то на кантонском диалекте. Голос был приятный, ровный. Таким баритоном говорят ведущие новостей и успешные продавцы.
– Зачем я здесь? – проговорил По, сейчас совершенно непохожий на развязного буржуа, свысока разговаривавшего с русским послом. – В чем смысл этой дурацкой конспирации?
– В том, что мне надо оправдать затраты на операцию в этом отеле, – послышался смешок. – Успокойся.
– Корпоративные циники, – не унимался китаец. – Я же вам не какой-то раб на зарплате, чтобы обращаться со мной как с рядовым сексотом.
– Конечно, нет. Среди сексотов ты генерал, дядюшка По, – голос невидимого собеседника посерьезнел. – Что ты дергаешься? Я же не сошлю тебя в трудовой лагерь.
– Ты просто можешь меня убить, – мрачно отозвался По. – Или сдать. Или вставить в голову чип, превратив в зомби. Все вы одинаковые.
– Не скажи. У меня с зарплатой получше. Хватит мяться, говори толком: русский согласился?
– Сразу. Стерпел все мои вольности, и глазом не моргнув.
– Еще бы, – собеседник повеселел. – Ты им сейчас нужнее, чем они тебе. Эти медведи готовы кого угодно упрашивать, любые деньги дать за свежую робототехнику.
– Я в курсе. Не думай, что говоришь со слепым орудием. В Китае я на подобное насмотрелся в молодости. Русские работают с третьим поколением роботов гражданского применения, а нуждаются в четвертом. Их космическая программа предусматривает первый город на Марсе в 2061-м. А для этого нужно третье поколение на заводах Земли и в экспедициях на красный шарик.
– Спасибо ошметкам американской инициативы сдерживания, – послышался едва различимый скрип, когда невидимый собеседник уселся в кресло. – Если бы не наследие предков, русские бы уже понатыкали красных флагов по всей Солнечной системе. Вот только если б все работало как надо, не разговаривали бы мы сейчас с тобой. Когда чертовы американцы делали то, что от них требовалось, никто не смел пикнуть против полной блокады этих сраных коммунистов. А теперь Вашингтон постарел, и частная выгода уже сильнее, чем страх перед его истершимися клыками.
– Америке не на что жаловаться. Она не разваливалась на части и не была колонией для сбыта опиума, – в словах По чувствовался яд. – Пусть пожинают плоды унижений.
– А я разве с тобой спорю? – казалось, собеседника насмешила едкая речь китайца. – Мои друзья из Пентагона напоминают стариков, шамкающих без вставной челюсти. Всего-то им мало, и исключительность уже не та. Но быть стариком куда лучше, чем инвалидом.
– Каким еще инвалидом?
– У Америки есть все, но нет сил всем владеть. А вот у русских есть силы, но нет власти. Ну, посмотри на нашу с тобой ситуацию. Советский союз напоминает мне атлета в кресле-каталке. Он хочет и может побеждать, выигрывать призы, но ноги не ходят. И вот он хочет купить у тебя костыли. Это вечная проблема – модернизация. В который раз уже русские никак не могут ее одолеть. Довольно печальное зрелище, если честно.
Алекс услышал шум откупориваемой бутылки и мягкий звук алкоголя, стекающего по стеклу. Обладатель баритона довольно хмыкнул, выпивая.
– А вы циничные подонки, – вновь подал голос По. – Получается, вы хотите продать инвалиду сломанные костыли, чтобы он упал лицом в грязь, да еще и заработать при этом.
– Это называется бизнес, По, – расслабленно произнес собеседник.
– Это называется жадность. В этом вся ваша беда, корпоративные мальчики. По крайней мере, старики из Лэнгли и Пентагона умели расставлять приоритеты.
Собеседник тихо рассмеялся.
– А ты не ругайся. Сам такой.
– Знаю, – мрачно согласился По. – Иначе не сидел бы здесь.
– Вот именно, – снова засмеялся собеседник. – Все? Ты успокоился?
– Успокоился, – По вздохнул.
– Вот и молодец. Завтра же начинай подготовку сделки с японцами. Я знаю, что у вас принято тянуть, но ты уж постарайся поскорее. Зачем иначе нам твоя пробивная репутация?
– Сделаю, – судя по голосу, к По возвращалась прежняя уверенность. – Как только можно будет отгружать, я сообщу.
– Не тяни. Русским скажешь, что любая передача оборудования и документации будет проходить через тебя. А на своем заводе передашь им то, что мы предоставим.
– Ты так и не объяснил, что именно. Они же поймут, если вместо японских роботов я отдам им ржавые ведра.
– Продашь им вместо оригиналов серии «Такамура» ваши китайские копии. И не говори мне, что не паяешь такие для Пекина. Выбери лучшую партию, которую не стыдно отдать. На них поставишь наши операционные системы и модули интеллекта.
– Вот эта часть плана меня беспокоит больше всего. Их программисты сразу раскусят...
– Ничего они не раскусят. У них не с чем сравнивать в этом поколении. А насчет систем... хе-хе, чьи программисты, по-твоему, работают в техническом отделе моих нанимателей? К тому моменту, как твои «Такамуры» начнут разваливаться, будет уже поздно что-то разоблачать. В лучшем случае русские потеряют время и ресурсы, в худшем – вынуждены будут интегрировать в промышленность самую слабую технику на рынке.
– И тут появляетесь вы.
– Разумеется, – собеседник вновь налил и со вкусом опрокинул в себя очередной бокал. – Через одну из наших ветвей. Мы с радостью предложим альтернативную сделку.
– За куда большие деньги.
– И на наших условиях. Я же говорю: бизнес.
– Я же говорю: циничные подонки.
Алекс пригубил остывший чай. Разговор затягивался, но главное он услышал. Информация от их человека в «Трепкор Индастриз» подтверждалась целиком и полностью. Крупная корпорация, чьи руководители считались одними из наиболее дружественных Советскому союзу игроками в большую игру, задумали небольшое мошенничество, совмещенное с саботажем.
В ресторане появились новый посетитель. В зал прошел невзрачный тип лет сорока, типичный японец в помятом деловом костюме. Клерк или мелкий чиновник решил расслабиться, попить чаю. Только почему он без портфеля или кейса? И почему на виске нет клейма кибернетического имплантата, стандартного для таких клерков?
Японец сел за столик неподалеку от Алекса и дождался официантки. Он медлил, заказывая чай – значит, не был завсегдатаем. Что же делает офисный работник без портфеля поздним вечером в незнакомом заведении?
Тем временем разговор в отеле продолжался, и Алекс слышал каждое слово. Невидимый собеседник По продолжал говорить, будто наслаждаясь звучанием собственного голоса:
– Ты не кривись. Думаешь, кому будет хуже, если этот их Советский союз обеспечит себе промышленную мощь в гражданском секторе и полетит на Марс? У вас, китайцев, сразу выскочит чирей в виде северного соседа с претензиями на социализм и большую человеческую мечту. Романтики всегда создают людям проблемы. Думаешь, старичкам в Пекине это надо? А твоим дружкам, жадным и нахрапистым? Это нерентабельно. Красные должны знать свое место. И если для этого придется запятнать твою репутацию, то могу лишь дать платочек – высморкаться и слезки утереть.
– Иногда мне кажется... – По говорил медленно, о чем-то раздумывая. – Иногда мне кажется, что в старые времена вы ненавидели их меньше.
– В старые времена нас не было, – собеседник громко поставил бокал на стол. – И никого мои наниматели не ненавидят. Они защищают свои инвестиции. Ну, и еще ищут выгодных сделок.
– За счет целой страны.
– Капитал на то и капитал, чтобы не мелочиться.
– Послушай, – По заговорил быстрее, словно о чем-то вспомнив и вновь взволновавшись. – Но русские же не идиоты. Они ведь все поймут.
– И что с того? – беспечно спросил собеседник.
– Им не понравится роль дураков.
Невзрачный японец ждал свой чай, а в дальнем конце зала появился еще один визитер. Этот был явно крепче напарника: широкий в плечах, одетый в спортивный пиджак и рубашку, чей воротник распирала могучая шея. По походке и «мятым» ушам Алекс определил в нем борца. Старательно не глядя на «клерка», борец проследовал за второй официанткой мимо стола, где сидел Алекс.
Разговор продолжался.
– А что они сделают? Со злости начнут кидаться в нас твоими фальшивыми роботами?
– Если бы все было так просто, ты не говорил бы со мной тайком. Ты ведь знаешь, о чем я.
– Ох, старик, – собеседник вновь засмеялся. – У тебя нервы как у зайца.
– Не лги мне, Джереми, – упрямо проговорил По. – Скажи, сколько ваших агентов провалилось за последние годы? Сколько сделок, подобных моей, были сорваны из-за гибели других По, других Джереми? Сколько раз вы уже пытались восстановить американскую программу сдерживания? Я ведь тоже не идиот, как и русские. Вы с начала десятилетия пытаетесь изолировать Советский союз, саботировать его развитие. Твои метафоры про безногих качков никого не обманут. Вы терпите поражение. Стратегия не работает, потому что кто-то пинает вас по яйцам при каждой попытке провернуть подобный трюк. И вот сейчас ты встречаешься со мной тайно и треплешь языком битый час, потому что боишься. Ты их боишься, Джерри.
– По, заткнись, – в голосе невидимого Джерри послышался металл. – Если еще и ты заведешь мне песенку про мифический СМЕРШ...
– Когда я произнес это название в посольстве, Кимов и бровью не повел, – По упорствовал. – Говорю тебе, они настоящие.
– Это обычная байка, которую рассказывают друг другу мои коллеги из числа фантазеров, – даже не видя Джерри, можно было представить его брезгливую гримасу. – Таинственная организация с именем контрразведки времен Второй мировой, существующая ради противостояния врагам СССР в мире корпоративного шпионажа. Сюжетец словно из дешевого триллера. Кто-то перечитал слишком много книжек о КГБ.
– Но ведь ваши люди гибнут, а планы терпят крах.
– Люди всегда гибнут, такая у них привычка. И если после каждой неудачи в делах сваливать все на таинственный заговор коммунистов, можно свихнуться.
– Не лги мне, Джерри.
Невзрачный японец залпом допил чай, поразив таким кощунством официантку, и поднялся. Борец, не успевший дождаться конца церемонии, тоже медленно вставал со стула.
Алекс посмотрел на донышко чашки с недопитым чаем, еще горячим. Одной рукой он тронул узел галстука.
– Я абсолютно честен, По. Конечно, посол Кимов пытался играть мускулами. Конечно, опасность есть, и потому я вызвал тебя сюда с соблюдением некоторых предосторожностей. Я даже открою небольшой секрет: все было не зря. И через пару минут я избавлю тебя от страха, По.
Невзрачный клерк, шагнув к Алексу слева, сунул руку под пиджак. Борец надвинулся справа. Алекс потянул развязанный галстук вниз, наматывая на ладонь.
«В сердце или по шее? В сердце не рискнет, я сижу, промажет. Второй страхует. Времени мало. Реакция? Рискнем».
Узкий длинный клинок, похожий на классический японский танто, тускло блеснул в свете ламп. Фальшивый клерк был уже у Алекса за спиной. Жертва казалась совершенно спокойной, гайдзин смотрел в одну точку, отражаясь в витрине – слушал разговор. Убийца действовал молниеносно: схватив за волосы, оттянул голову жертвы назад и одним движением полоснул по горлу.
– Русские, конечно, не идиоты, По. Они отлично знают, что умеют внушать страх. Только этот фокус не работает, если не бояться.
Что-то пошло не так.
Вместо податливой плоти лезвие скрипнуло, наткнувшись на плотную жесткую ткань, остановившую движение орудия. Алекс, не меняясь в лице, сомкнул обмотанную галстуком ладонь вокруг клинка и дернул вбок. Убийца непроизвольно подался вперед, и в глаза ему тут же плеснуло недопитым чаем.
Оттолкнувшись ногами, Алекс вместе со стулом опрокинулся назад. Падая, он со всей силы рванул захваченное лезвие, и спецткань галстука заскрипела от напряжения. Кисть нападавшего неестественно вывернулась, пальцы не удержали рукоять, и нож выскользнул из ослабевшей хватки. В последний момент убийца отпрянул, и повалившийся на спину Алекс сумел лишь ухватить его за полу пиджака. Движение длилось не больше секунды.
Дальше был удар о пол и громкий выкрик припавшего на одно колено японца, утянутого к полу вслед за жертвой. Кулак с намозоленными костяшками тут же ударил в челюсть, в глазах вспыхнула дюжина искр. Убийца насел сверху, с размаху припечатав коленом в живот. Напрягая пресс, Алекс яростно стукнул рукоятью танто о пол. Нож скользнул по ткани, ложась в расслабленную ладонь. Ловко перехватив оружие, Алекс ударил нависшего над ним противника снизу. Лезвие вошло в живот легко и быстро, словно невзрачный убийца был сделан из пластилина. Японец поперхнулся воздухом, и занесенный для второго удара кулак разжался. Алекс повернул лезвие. На лице лже-клерка, по которому все еще стекали капли выплеснутого чая, появилось плаксивое выражение ребенка, нежданно-негаданно получившего подзатыльник. Убийца широко раскрыл рот и гулко взвыл:
– У-у-ы!
– Засосало под ложечкой? – спросил Алекс, выдергивая нож и толкая противника в грудь. Сверху тут же брызнуло теплой красной влагой, но времени на брезгливость не оставалось.
Обутая в растоптанный ботинок нога борца тяжело опустилась на то место, где мгновение назад находилась голова Алекса. Он успел увернуться в последний момент, когда опешивший от маневра жертвы японец опомнился и кинулся на помощь. Упавший под ноги борцу клерк выиграл Алексу нужную долю секунды. Он откатился влево, и борец бросился следом.
«Не встать. Задавит».
Борец шагнул вперед, намереваясь все-таки затоптать врага. Алекс перехватил скользкий от крови нож правой рукой и, откинувшись на спину, метнул наотмашь. Борец вдруг замер, ощутив, как нечто жесткое и холодное вонзилось под челюсть. Лезвие вошло в шею почти по рукоять. Борец в недоумении поднял руки, словно собираясь вытащить клинок. Изо рта у него вырвался булькающий хрип, а мгновение спустя плечистый японец рухнул на пол как подкошенный.
– Сногсшибательный эффект у этих ножичков, – облегченно выдохнул Алекс и приподнялся.
Только теперь он услышал, как тонким голоском испуганно причитает забившаяся в угол официантка. Ее подруга пряталась где-то в подсобке, уже вызвав полицию. Алекс моргнул, и важно плывущий под потолком голографический карп исчез. Он брезгливо встряхнул руками и шагнул к столу, где лежала салфетка. Брошенная чашка и разлитый чай смотрелись в уютном ресторанчике на редкость неаккуратно.
– Ну, у меня минут пять, – пробормотал Алекс себе под нос, вытирая кровь с пальцев. Рядом стонал, зажимая рану в животе, невзрачный клерк. – Пора присоединиться к философским экзерсисам.
Он с неудовольствием посмотрел на перемазанный красным галстук. Посередине ткань рассекал глубокий рубец, по краям которого виднелись обрывки тонкой металлической сетки. Алекс улыбнулся сам себе и, не обратив внимания на перепуганных работников ресторана, направился к выходной двери.
* * *
По отвернулся от окна и посмотрел в темноту комнаты. Джерри ушел отсюда десять минут назад, оставив своего агента в одиночестве. А теперь в кресле, где недавно сидел шпион «Трепкор», устроился его новый куратор.
Алекс улыбнулся, зная, что китаец не видит его, скрытого во мраке. Сам же По на фоне окна смотрелся сейчас довольно жалко: худой, ссутулившийся, похожий на вырезанный из бумаги силуэт на фоне ночных огней. Когда они встретились, бледный и напуганный бизнесмен все понял без слов.
Алекс положил себе на колено пистолет – настоящий, не чета старомодной игрушке Кейсацу-тё. Джерри, поспешно сбегавший из отеля по служебной лестнице, вытащил его из скрытой кобуры, но выстрелить не успел. Алекс с неприязнью вспомнил отвратительный хруст сломанного запястья и хриплую агонию шпиона с удавкой на шее. Галстук был безнадежно испорчен.
Все вышло сумбурно и не слишком красиво. Алекс предпочел бы хорошую драку. Но агент корпорации явно был не из боевитых. Он попросту бросил По и пытался сбежать.
«Что ж... У трусов плохая карма».
– Вы невезучий человек, По, – произнес Алекс.
– Не надо сарказма, – голосом мертвеца ответил китаец.
– А я думал, вы любите ядовитый юмор, – Алекс взглянул на недопитую бутылку виски и оставленный мертвым Джерри стакан. – Вы создали впечатление циника. В этом, наверное, и проблема.
– Проблема? – с опаской переспросил По.
– Цинизм – философия неудачников и подлецов. А у такого люда век короткий. Вы сами накликали на себя беду.
– Деловые риски... – китаец мрачно усмехнулся.
– Моя любимая часть капитализма, – вновь улыбнулся скрытый тьмой Алекс. – Нет такой опасности, которой не может быть подвержен капиталист. Это так упрощает работу.
– Кровавая у вас работа, – еле слышно проговорил По.
– Не спорю, – согласился Алекс. – Я убиваю людей. Зато не убиваю человечество.
– Вы патетичны как настоящий коммунист.
– Это ваша циничная желчь играет. И нежелание признать поражение.
– Поражение я признал еще с Джерри, – По вновь повернулся к окну и спросил, не глядя: – Чего вы хотите?
– Для начала подтверждения, – Алекс коснулся рукояти пистолета. – Вы поняли, что все связи с «Трепкор» отныне прерваны? И что ваш уговор с русскими придется выполнять честно?
– Понял.
– От вас ожидается послушание и дружелюбие в дальнейшем.
– Да. Если останусь жив.
– О корпоративных мальчиках не беспокойтесь. Эти люди – дилетанты с завышенными зарплатами и спесивые отставники. Иначе мы бы сейчас не разговаривали. О физическом насилии вам стоит думать лишь в том случае, если хотя бы один из промышленных роботов «Такамура» не будет соответствовать техническим стандартам. Если хотя бы на одном заводе случится несчастный случай. Если хотя бы один кусок кода в программном обеспечении покажется подозрительным.
– Я уже понял, – отозвался По. – Честный бизнес.
– Вроде бы большой человек, а говорите о бизнесе с презрением настоящего пролетария, – Алекс взял пистолет и, наклонившись, аккуратно положил на пол у ножки кресла. – Не берите в голову, с кем не бывает.
– Со мной, – По обернулся, и в глазах его Алекс разглядел нешуточную обиду. – Со мной не должно такого случаться. Я же…
– Вы же сам Рэндал По, – Алекс пожал плечами. – Индивидуализм проделывает такой трюк с людьми. Надо было думать, когда вступали в мошеннический сговор, в наши-то дни смертоносной деловой этики.
– Как будто у меня был выбор.
– Выбор есть всегда, – Алекс развел руками. – Вы могли стать карпом, плывущим против течения, но сделали выбор в сторону выгоды. Увы, мистер По, но драконом вам не бывать.
– А вы говорите, как персонажи из книжек про Великого кормчего, – По вновь отвернулся к окну. – Наверное, так и должно быть. Вы даже назвали себя тем старым именем.
– Возмездие – это страх. А что страшнее для шпиона, чем те, кто существует, чтобы нести ему смерть?
– Правду говорят конспирологи. Вы действительно фанатики.
– Вы мелочны как истинный циник.
Алекс поднялся из кресла, заставив По вздрогнуть. Приблизившись к китайцу, он посмотрел в окно, тронув отодвинутую штору. В округе было тихо. Полиция успела побывать в отеле, но ушла несолоно хлебавши. Алекс посмотрел на часы и одобрительно хмыкнул. Сейчас подручных Джерри уже увезли в больницу, и если хотя бы один остался жив, то все внимание сосредоточено на нем. Тело корпоративного силовика коченело в подсобке. До обратного рейса оставалось четыре часа.
– Успеваю. Надо же.
– Что? – По осторожно, стараясь казаться незаметным, отодвинулся.
– Да так… – Алекс взглянул на него. – Вы, надеюсь, не против вывезти меня из гаража? Что-то не хочется по улицам ходить.
– Вывезти?
– Разумеется. Столь плодотворные встречи, как наша, должны быть короткими.
И Алекс ободряюще похлопал китайца по плечу.
* * *
Все закончилось прозаично. Он прошел паспортный контроль, когда в зале ожидания на большом настенном экране только начался выпуск новостей. О поножовщине в Синдзюку ничего не сказали. Тем лучше.
Аэропорт вновь был полон рекламы, настырно лезущей в глаза, стоило лишь моргнуть и активировать линзы. Народ все так же тек из стороны в сторону сплошным потоком, прилетая и улетая. Одинокий молодой мужчина европейской внешности быстро затерялся в толпе. Багажа у него не было, личность и место в самолете подтвердились при контроле. Ничто не мешало сейчас Александру смотреть сквозь широкие окна на взлетную полосу, ожидая посадки.
По вывез его из района, где все еще сновала полиция, и поспешно распрощался. Несчастному промышленнику сегодняшних впечатлений хватило, пожалуй, на годы вперед. Китаец явно боялся Алекса, и это было хорошо. Пусть помнит, когда пересядет в лимузин, как стоял и дрожал под взглядом профессионального убийцы. Пока шея помнит топор, в таких людях держится самый искренний энтузиазм.
За спиной горел яркий искусственный свет, такой же фальшивый, как все в этом городе. Япония походила на маску театра кабуки – изящная, но неживая. Слишком много виртуальных картинок, слишком много искусственных людей. Слишком мало времени, чтобы почувствовать что-то настоящее.
На таможне ему в спину смотрели друзья избитого в туалете оперативника, неспособные даже окликнуть. Где-то в городе не спал вечно занятой посол Кимов, уже сообщивший об удачных переговорах с китайцами. На другом конце света его ждали ирландские торговцы, ожидающие сигнала. А где-то далеко, под огромным куполом, затих родной Ефремов. Город мечты, город детства. Через пару лет обученные в тамошней новой академии пилоты полетят к звездам и увидят Марс. А в 2061-м году на красной планете появится настоящий город. И старые друзья смогут то, что ему самому оказалось не под силу.
Как бы хотелось сейчас сесть на самолет до Москвы! Дублин за столько лет успел опостылеть, особенно когда возвращаешься туда, только-только оттерев с рук очередную пролитую кровь. И снова ждешь очередного задания, очередного взгляда под юбку современной политики. Потому что когда-то давно дал слово делать то, что должно – то, чего не могут сделать другие. И вместо звездных далей тебе уготован долгий путь в грязной колее земной подлости. Но нужно идти по этому пути, потому что иначе в нем завязнет твоя страна, твой народ, а с ними и все человечество. Ибо однажды свинцовая крышка энтропии чуть не захлопнулась над Землей, и нельзя дать этому повториться.
То, что он сделал в Токио – лишь капля в море. Один жалкий мошенник, троица порочных наемников, смешное и нелепое кровопролитие. Но дьявол в мелочах, и эти мелочи у дьявола надо отобрать. Для того и трудились Александр с коллегами. Пусть каждый из них может сгинуть, не признанный Родиной, если провалится. Зато будут жить другие.
Алекс поправил узел нового галстука. Надежный инструмент, давший преимущество в драке, уже забрал курьер вместе с испачканным кровью костюмом. Через пару часов не останется ни следа его пребывания в Токио. Кроме мертвецов и страха, поселившегося в Рэндале По. Так обычно и заканчивалась каждая подобная поездка. Но теперь, при разрешении на работу под литерой «Т», все станет намного сложнее.
Приятный женский голос с милым акцентом сообщил, что начинается посадка на его рейс. Алекс отвернулся от окна, где деловито разворачивался на бетоне пузатый самолет, и зашагал к гейтам.
* * *
Из интервью профессора Г. Флеминга, автора документального фильма «Тайные орудия коммунизма: век двадцать первый»
– Профессор, вы утверждаете, что эта таинственная организация не является спецслужбой русских?
– Советский союз, разумеется, остается самой страшной угрозой свободному человечеству. Но даже эта страна вряд ли обладала бы дерзостью, сравнимой с той, что можно заметить в действиях предположительной группы людей, занимающихся самым настоящим терроризмом. Подобное творили разве что неоконсерваторы в США, но даже их ставленники были, прежде всего, агентами влияния. Эти же люди – скорее, некое извращенное подобие рыцарского ордена, цель существования которого состоит в защите и продлении существования СССР и его сателлитов ради утопической цели построения коммунизма. О них мало что известно, кроме нескольких городских легенд, слухов. Люди, с которыми я беседовал, утверждали, что организация, называющая себя СМЕРШ, не подчиняется советскому правительству и не является частью русской коммунистической партии. Они почти вездесущи в странах Восточного блока. Их основная функция – независимая разведка и контрразведка. Проще говоря, они, как и те, у кого позаимствовано это пугающее имя, занимаются зачисткой тайных врагов на передовой современных войн.
– И вы считаете, что это правда? Существование подобной группы…
– Знаете, в нашем мире, где шпионаж и убийства называются «лоббированием интересов», а разорение и саботаж «нестандартными приемами ведения бизнеса», нет более пугающего образа, чем люди, одержимые идеей, бьющие капитал его же оружием. Поэтому я искренне надеюсь, что ошибаюсь. Иначе на этот раз коммунизм не остановить. Автор: Максим Неков
Оценили 13 человек
30 кармы