Реквием.

Памяти Кати и Дениса

В комнате полумрак. Очередной субботний вечер улетающей в пропасть истории недели. Голова пуста и мыслей нет, внутренний диалог остановился. Мы, как у Платонова: живем в прекрасном и яростном мире. Окруженные мириадами вещей, людей и событий, которые его создают. Мы поглощаем и поглощаемся, потребляем и потребляемся, выпиваем и выпиваемся до дна, до сухого остатка нас самих, до гробовой доски, до полного забвения. Принимая происходящее как данность, мы абсолютно безразличны к тем, с кем это происходит у нас глазах. Спасение утопающих – это дело их личное, как нас учат с самого детства. Поэтому тяжело объяснить от чего даже трагедия, которая разворачивается в прямом эфире у всех на глазах с едва вступающими во взрослую жизнь людьми для большинства не более, чем инфоповод, который сразу же уступает задержанию министра экономического развития, «точной дате конца света» от популярного физика, телефонному разговору действующего и будущего президентов и переименованию кофе. Впрочем, может все именно так, как и должно быть?

Поселковая улица утопает в снегах, тишина и умиротворение вызывают меланхолию, за окном застекленной лоджии двухэтажного дома царит белое безмолвие. Проседающий с годами дом поскрипывает в такт редко проезжающим машинам. «Почему так не может быть всегда?» - задаются его двое юных обитателей простым вопросом. Недопонимание, конфликты, ссоры, домашние побои – неужели через все это обязательно нужно пройти, чтобы просто испытывать наслаждение от уединения вдали ото всех остальных.

Кажется, им всегда хотелось именно этого: молодые, независимые, любящие друг друга, вместе. Три дня, превратившиеся в один миг, провели Они на этом острове покоя и безопасности. Великолепный акт эскапизма – достойная награда за расшатанные нервы, перманентный стресс и осознание собственной беспомощности перед лицом родительского произвола.

Теперь уже и события, послужившие причиной побега отошли далеко на задний план. Кто не убегал из дома? Кого не били? Кто не был этим оскорблен и унижен? Все не важно и уже в прошлом: деньги снятые с материнской карты, шелест шин маршрутного такси по недавно выпавшему снегу, вскрытое ножом пластиковое окно и, наконец, время, которое они посвятили друг другу – это уже тоже в прошлом. Всему приходит конец и наше воображение уже рисует разыгрывающуюся сцену-триггер, которая должна привести к роковой развязке.

Сначала тишину разрывает стук в дверь. Он уже не предвещает ничего хорошего, но эйфория последних дней еще подавляет все сомнения и предчувствия. На пороге возникают две женские фигуры – бабушки и матери девушки. Начинается перебранка, подростки инстинктивно берутся за оружие: пневматика оказывается в руках у парня, девочка же держит нож. Пожилая женщина пытается схватить ее за руки, удержать, требует отдать холодное оружие, перегибает палку, вступается мать, кто-то делает неверное движение, и вот уже руки ребенка заливает кровь. Ответ юного «Клайда» молниеносен и почти рефлекторен – он стреляет и попадает матери «Бонни» в правое бедро. Немая сцена.

Едва ли время можно ощущать адекватно в такие моменты. Сколько его прошло? Но уже отстрелены последние патроны, дом окружен, сигареты выкурены, алкоголя нет, трансляция в Periscope подходит к концу, готовится штурм. Где была точка невозврата? Когда и где был перейден чертов Рубикон? С какого момента проблема отцов и детей стала вопросом жизни и смерти? Что заставило развиваться события по невероятно глупому и бессмысленному сценарию?

Это не обзор, не новость, не репортаж и не аналитика. Это реквием. Панихида по несбывшимся мечтам двух погибших, по апатии оставшихся в живых.