Есть что-то очень проникновенное, а также — совершенно бессознательное (поскольку не может быть уловлено находящимися в хождении концептами и словами) в очищенном от устоявшихся ассоциаций с шампунем и носками понятии "отечество". Если бы Иван Грозный узнал, что в будущем существует такой праздник, и что он отождествляется с регулярной армией, он испытал бы позор. Чего хотел враг? Лишить русского человека простора в душе, и ему это удалось.
День Победы празднуется громче и "важнее", чем День защитника Отечества. Но это то, на что отводят наши чувства и внимание, ибо то, что в действительности знаменует День Победы не отождествляется ни с ощущением актуальности (фашизм сгинул, СССР рухнул, все игроки и ставки скинуты и осталось лишь воспоминание об абстрактном зле), ни с теми чувствами, которые должны и имеют право испытывать победители — безоговорочное и властное торжество, которое въедается в сердце и с честью и достоинством проносится перед лицом истории. Но наше торжество страдательно, поэтому и к фильмам о войне не пишется сценарий, в котором враг впечатывался бы в землю грандиозным волевым усилием и именно на его территории, как это было в действительности и как этого требуют военные порядки. А в народе ходит образ, в котором враг гонится с нашей территории, а дальше — то ли он уйдет куда, побитый, то ли возвратится вновь, главное, что сейчас прогнали... Этот образ не завершен. Как он может быть достоин почитания, если он соответствует народу, чей дух не выправился до конца? Если он выправляется так долго, что рискует остаться сгорбленным? И что не будет иметь уже никакого значения перед теми жизнями, что за победу были положены? Реально же в образе победы фигурирует поражение врага, и боль, что мы с почтением проносим сквозь года. Это наполнение отрицательно. Несмотря на то, что оно является трагедией семьи, оно не должно знаменоваться в народном ощущении. Отрицательное, тем более — преходящее, не способно объединению людей дать чувство исторического единства. Как долго День Победы сможет удерживать в сплоченности наш народ? А победа в Отечественной войне 1812 года? А день избавления от смуты? Снятия ига? Не потому ли все в него вцепились, поскольку понимают, что конец? Империи и цивилизации возводятся и рушатся. Но перебиваясь от одного хронологического символа к другому их положение будет неустойчивым. Я говорю о Дне Победы и о Дне защитника Отечества в контексте исторического выживания. Сколько просуществовал Рим? Вавилон? Иран? Китай? Значит, как-то возможно.
День защитника Отечества включает в себя эти победы целиком, потому что способен ответить на вопрос: "Ради чего Победа?". Пусть несформулированно, пусть в абстракциях или хуже того — в зыбких догадках, но дух есть, и он объединяюще отзывчив. Это напоминает нам о том, что же такое простор в русской душе — легкость, которая нас навещает из фольклора и чудных песнопений, что проясняют странствующий разум, который невозможно увести соблазнами и ухищрениями. Но разум нынешнего человека — ковыряющийся, не так мы должны себя ощущать. Мы не должны позволять замещать истинные понятия второстепенными. День Победы — почетен, но не спасет нас от исторического конца. Патриотизм же не почетен, потому что есть всего лишь ответка государству. Россия — государство? Россия — только государство? Мы — Россия? Только Россия? Преданность (а уж тем более любовь к) отечеству не отрицает преданность преходящим формам, в каких бы днях и патриотизмах это ни выражалось, поэтому Отечество есть то, что следует осмыслить заново. Во всяком случае тем, кто не готов мириться со всевозрастающей стерильностью нашего общества. Смотрите на тех, кто предложит переименовать праздник. И смотрите в каком свете будут выставлять тех, кто воспротивится этому.
Оценили 0 человек
0 кармы