Королева по имени Жанна

Жанна Болотова — легенда советского кинематографа, народная артистка РСФСР, дочь Героя Советского Союза Андрея Болотова. Именно ей Булат Окуджава посвятил песни «Старый пиджак», «По Смоленской дороге», «Горит пламя, не чадит», «Маленькая женщина». Актриса известна зрителям прежде всего по картинам её супруга, народного артиста РСФСР Николая Губенко, — «Подранки», «И жизнь, и слёзы, и любовь», «Из жизни отдыхающих» и др.

Жанна родилась 19 октября 1941 года на курорте "Озеро Карачи" Новосибирской области.
В 1964 году окончила Всесоюзный государственный институт кинематографии (мастерская С. Герасимова и Т. Макаровой).
Дебютировала в кино в 1957 году в фильме Льва Кулиджанова и Якова Сегеля «Дом, в котором я живу».
Была актрисой Театра-студии киноактера.

Жанна Болотова: “Разве я могу бросить мальчика своего?

”Вот уже почти 20 лет она живет тихой, незаметной жизнью. Ушла в свою келью, словно монахиня. Полгода на даче, полгода в Москве. Жанна Болотова стала домохозяйкой. Теперь она живет для себя: читает, убирает квартиру, встречает и провожает своего знаменитого энергичного мужа, Николая Губенко. Она почти не дает интервью, не выходит в свет. Прошлое, где она была королевой кино и красоты, забыто напрочь? Как бы не так! Сегодня, сразу после своего юбилея, специально для “МК” Жанна Андреевна решила вспомнить все.

«У нас дома — Советский Союз»

— Вы сказали мне, что у вас счастливая жизнь...

— Счастливой она была до 91-го года.

— Вы сопоставляете это с распадом большой страны?

— Только так! Такой счастливой, как была тогда, я больше не буду никогда. Я хочу жить только в той стране.

— Так вы внутри своей семьи можете построить маленький Советский Союз и жить в нем.

— А у нас дома и есть Советский Союз. Но меня в самое сердце поразило то, что раскол проходил по каждой семье. Самое тяжелое, что любимые мною люди вдруг оказались на другом берегу. Общаться мы не перестали. Но теперь, встречаясь, ощущаем себя, как саперы на минном поле...

— Меньше всего мне бы хотелось говорить о политике...

— Но, Саша, поймите, мне уже 70 лет. О, боже, какой ужас! И когда человек дожил до такого возраста, он уже имеет право на какие-то свои взгляды, убеждения, привычки. Мы с Колей были в Италии, там читали стихи: итальянцы на своем, а мы по-русски. Я читала Ахматову, Цветаеву. И вдруг ко мне подошел один режиссер: «Как вы могли отдать такую страну?» Я не знала, что ему ответить. Мы с Колей — два таких психически больных человека — любили нашу мечту об СССР.

«Актерская школа погибла»

— Вы не снимались больше 20 лет. Почему после такого перерыва выбрали именно «Жмурки» Балабанова?

— Потому что я очень люблю его «Брата». Это гениальный фильм. Он показывает: мою страну разрушили — и вот что вы сделали с ней и с моими людьми. Из наших мальчиков вы сделали бандитов. Он был бы Матросовым в 41-м, а после 91-го стал убийцей... Я его увидела на каком-то съезде, и мне сказали: вот Балабанов. Я подошла и сказала, что он снял замечательный фильм. А он мне: «Ваш муж тоже снимает хорошее кино».

— Вы читали весь сценарий?

— Дочитала до четвертой страницы, где за диваном уже торчали мертвые ноги, и бросила. А Коля говорит: «Но ты дочитай до конца, все-таки талантливый парень». И вот когда я дошла до того, что бандиты становятся депутатами, подумала: да, стоит сниматься.

— Но почему случился такой большой перерыв в съемках? Ведь быть актрисой — это же болезнь. Как можно вдруг взять и прекратить? Вам же всего 47 лет было тогда.

— Что-то во мне сломалось. Пару раз мне предложили какие-то жуткие сценарии, я отказалась. И Коля тоже... Поймите, Саша, мне не интересно играть бабушек. Я вижу, как Галя Польских играет, но не для меня это. В театре я играть никогда не могла. Мне в жизни нравился только один театр — Товстоногова. Я его обожала. Если б была в Ленинграде, то даже подметать бы там устроилась. А сейчас школа актерская погибла. Включаешь телевизор, смотреть невозможно: они кричат!

И еще у меня были личные обстоятельства. Очень тяжело болела мама, умер папа. А к маме у меня была совершенно невероятная, какая-то ненормальная любовь. Когда она заболела, я с утра до вечера сидела у нее в больнице. Тут уже не до ролей. И еще Коле нужно было помочь. Он же совершенно сумасшедший работник. Когда он был министром культуры СССР, его рабочий день начинался в 8 утра. Помню, Слава Говорухин говорит: «Коль, мне нужно с тобой поговорить». А он: «Приезжай к восьми». Говорухин удивился: «Что так рано?» Колина министерская работа была то похороны, то юбилеи. А еще заседания, коллегии. Получалось, что мы вообще не виделись. Но мне надо было ему все-таки рубашку приготовить, погладить, убрать, накормить... Ну кто это будет делать? Разве я могу бросить мальчика своего?

«Девочка, хочешь сниматься в кино?»

— Наверное, Губенко, мягко говоря, непростой человек? Или вы все сглаживаете, смягчаете, как подушечка?

— Сколько я знаю людей театра, кино, убеждена, что Коля самый лучший муж на свете. 48 лет вместе — это серьезно. Может, он такой, потому что у него никогда не было семьи.

— До Николая Николаевича первым вашим мужем был Николай Двигубский.

— Очень короткое время. Я тогда совершенно не годилась в жены. Ничего не умела, артистка — и все тут. Ссорились как-то по-глупому. Коля Двигубский был чудесный, но очень избалованный. Я тогда вышла замуж без любви — и это моя большая драма. Просто страшно боялась, что останусь старой девой.

— Да вам было-то всего 19.

— Но почти все с курса уже создали семьи! Женя Жариков женился, еще кто-то. А мне кто нравился, был уже женат. Помню, страшно нравился Володя Ивашов, но он уже тогда влюбился в Светличную. Часто я одновременно влюблялась в трех мальчиков, страшно влюбчивая была.

— Конечно, вы же были одна из первых красавиц курса!

— Не смешите меня. У нас были такие девочки-красавицы... Кустинская! Светличная, Лариса Кадочникова, просто сказочная девочка. На нашем курсе учились Лариса Лужина, Жанна Прохоренко, Галя Польских... Когда мне говорят, что я красавица, мне кажется, что меня принимают за идиотку.

— У вас заниженная самооценка?

— Нет, с самооценкой все в порядке. Просто я нормальная. Когда я пришла в «Дом, в котором я живу» на пробу, мне было 15 лет. Меня привели в фотоцех: «Девочка, посиди здесь». И вдруг приходит Алла Ларионова. Она пробовалась в «Анне на шее». И с ней 11 мужиков. Как сопровождение. Мужики, когда ее видели, сразу шли за ней. Вот она села, на нее свет поставили... Это что-то! Глаза цвета морской волны, два изумруда. Она сидела, а я думала: мне надо уйти, что я здесь делаю?

— Как же в 15 лет вас пригласили в такой фильм?

— Это чудо. Моя подружка получила квартиру рядом со студией Горького. Я приехала в гости, и потом она пошла провожать меня домой, на троллейбус, а там на площади толпа... Спрашиваем: «Что такое?» — «Выбирают партизан для «Тихого Дона». Мы тоже встали. На мне была пуховая шапка, шубка. Вдруг кто-то меня за плечо хвать: «Девочка, сколько тебе лет?» — «Пятнадцать». А сама думаю: ну все, сейчас милиция придет и заберет. А они мне: «Хочешь сниматься в кино? Мы тебе позвоним». И буквально на следующий день позвонили.

— А как вы, вся из себя такая советская, решились оголиться в «Подранках»?

— Нужно было показать мальчика, который впервые видит свой идеал, воплощенный в реальной женщине, и испытывает шок. А снималось просто, как всегда в кино: на меня глядел один оператор, ну пусть, черт возьми, там смотреть нечего.

— Как смотреть нечего? Ну вы даете!

— Да что вы, голубчик, разве можно сравнить. Но та учительница именно получилась советской. Это не секс! Это то, о чем в русских народных песнях пели: «Знала только рожь высокая, как поладили они». Для России в этом раньше была тайна, прелесть запретного. А не то что сейчас — все наружу, все расскажем, вытрясем — и любуйтесь на нас.

— В «Подранках» ваша любимая роль?

— Я не считаю, что сделала то, о чем мне нужно гордо вспоминать. В своих ролях я такая же простая, как миллионы других в России.

— Но это вы играли. А в жизни должен артист как-то выделяться над толпой, должна быть у него какая-то тайна? Помню, пошел в театр, там играл артист замечательно главную роль, а потом поехал домой на метро, смотрю, а он напротив сидит, книжку читает. И вся тайна ушла.

— Нет, я и в жизни такая же простая. Мне везло, что я получала много любви от людей. Все помнят «Дом, в котором я живу», говорят о «Подранках», а женщины любят «Из жизни отдыхающих». Но когда я пересматриваю свои фильмы, то, как правило, себе не нравлюсь. Помню, когда я посмотрела «Дом, в котором я живу», для меня была такая драма... Мне казалось, что я испортила фильм. И я его не пересматривала тридцать лет. Но вот мы попали в больницу с Колей и кто-то сказал: «Сейчас по телевизору «Дом, в котором я живу». Мы включили, и я подумала: «Ой, какая чудесная девочка!». Мамина сестра погибла в Ленинграде во время блокады. Получилось удивительно: ее тоже звали Галя, она уехала учиться, поступила в институт, год проучилась, вышла замуж за студента же — и началась война. Они рыли окопы, потом ее мужа послали еще куда-то, и она осталась одна. И, конечно, погибла. Говорят, она недокипятила воду, заболела дизентерией. Письма ее без слез читать невозможно... И вдруг я играю Галю, она погибает...

«А вот нам с Колей вместе замечательно»

— Жанна Андреевна, скажите, когда вы первый раз увидели Колю Губенко, сразу поняли, что это ваш человек?

— Нет, что вы, я на мальчишек своего курса и не смотрела. Только старше себя. Мы просто дружили: я, Коля и Жора Склянский. А потом мы с Колей поссорились. Но когда был последний звонок на курсе, мы сели выпивать. Я принесла бутылку шампанского, а ко мне стали приставать: «Выпей водочки». После этого на улице я подошла к нему сама и сказала: «Коля, давай помиримся». Он это понял по-своему. Повел меня к себе в общежитие и хотел тут же прижать. Я была замужем и дала ему от ворот поворот. Если б согласилась тогда, наши отношения бы испачкались. А он уже вызывал у меня невообразимый интерес. Дальше пошло по нарастающей. Коля был влюбчив, но тут от всех ухаживаний отказался и только за мной ходил... Помню, 1 Мая мы всем курсом договорились идти на демонстрацию, но почти никто не пришел, только мы с Колей, и это нас еще больше сблизило... Потом я мужу во всем призналась, хотя это было ужасно тяжело.

— С Губенко у вас в отношениях полно электричества?

— Конечно. Надо мной еще Герасимов смеялся — как у Достоевского: «Она любила мужчин за хорошо сидящие панталоны». И я была такая. И вдруг Коля — нищий, в протертых лаптях. Кто-то выбросит ботинки, он подберет. И тут я решила: пусть как угодно, хоть в пустой комнате на раскладушке, но только он.

— Простите, Жанна Андреевна... У вас нет детей. Наверное, это драма вашей жизни?

— Как вам сказать... Я всегда понимала, что такой матерью, как моя мама, быть не смогу. Для меня всегда будет важнее работа и Коля. Я вспоминаю девочек, которые вышли замуж раньше меня и родили сразу. И сразу разошлись. Им трудно было совмещать. Ведь если рождается ребенок, значит, муж уже где-то вдалеке. Получается, вроде он даже и не нужен.

— Вы сознательно отказались от детей?

— Может, и бессознательно. Но мне показалось это так скучно.

— А Николай Николаевич?

— Он думал так же. Я понимала, что людям некоторых профессий детей иметь нельзя, потому что они становятся несчастными. Когда видишь, сколько детей погибло у артистов, то думаешь: а может, и не нужно было? Нам с Колей вместе замечательно.

Потом вернулся с работы ее Коля, Николай Николаевич Губенко. «Здравствуй, мамочка», — сказал он. «Привет, папочка». Они давно не виделись, с самого утра. Теперь он и она наконец встретились, сели на уютный диванчик, включили телевизор и, влюбленные, стали смотреть... Малахова, тихо возмущаясь при этом...

Я не стал им мешать. Шел по улице, вспоминая наш разговор с королевой по имени Жанна. Самой замечательной, молодой и красивой актрисой в мире.

Александр Мельман
Московский Комсомолец № 25778 от 22 октября 2011

Х/ф "Из жизни отдыхающих" (1980)

Режиссер: Николай Губенко
Композитор: Исаак Шварц

Актеры: Регимантас Адомайтис, Жанна Болотова, Георгий Бурков, Ролан Быков, Анатолий (Отто) Солоницын, Лидия Федосеева-Шукшина