Ко дню рождения русского советского поэта Алексея Фатьянова (1919-1959)
4 сентября 1946 года все советские газеты опубликовали сразу три постановления ЦК – по литературе, искусству и кинематографии. Литературный нагоняй получили Михаил Зощенко и Анна Ахматова, в области искусства неугодным оказался композитор Вано Мурадели и его опера «Дружба», но больше всего «виновников» собрал кинематограф, где пострадать пришлось всем создателям и участникам второй серии киноленты «Большая жизнь». Стихи и музыку к картине написали поэт Алексей Фатьянов и композитор Никита Богословский.
Предыстория «гонения» на довольно-таки нудный фильм-продолжение культового довоенного киноромана «Большая жизнь» более всего похожа на легенду. Но фильмов в то время снималось мало, выход каждого из них становился не рядовым событием, а И.В. Сталин действительно имел привычку просматривать все новые картины. В один из летних вечеров 1946 года пришла очередь и той самой злосчастной второй серии. В маленьком зрительном зале не было слышно ни обычных эмоциональных комментариев вождя, не видно сдержанных взмахов руки с трубкой. Возможно, Сталину просто стало скучно, или он спешил куда-то, поэтому и покинул зал на той самой минуте, когда в исполнении Марка Бернеса с экрана зазвучали первые аккорды песни
Мне тебя сравнить бы надо с песней соловьиною,
С майским утром, с тихим садом, с гибкою рябиною…
Онемевшая обслуга от идеологии тут же приступила в поисках крамолы к просмотру фильма с начала, но в кадрах о героических шахтерских буднях ничего подобного не находилось, поэтому сам собой напрашивался вывод – вождю не понравилась именно песня! Посыпались разгромные статейки в «Советской культуре», «Литературной газете», «Советском искусстве»; в «Вечёрке» появилась особенно злобная статья «Размышления у нотной витрины» о неудачной поэтике Фатьянова; а в постановлении Оргбюро ЦК ВКП(б) было написано что «для связи отдельных эпизодов в фильме служат многократные выпивки, пошлые романсы», а «введённые в фильм песни (композитор Н. Богословский, авторы текстов песен А. Фатьянов, В. Агатов) проникнуты кабацкой меланхолией и чужды советским людям».
… Композитор Никита Богословский вспоминал, что в самом начале съемок Марк Бернес, как в предчувствии будущих неприятностей, петь песню «Три года ты мне снилась» отказался, и они даже серьёзно поссорились:
«С первого раза песня ему не понравилась, „не пошла“ у него. Он сказал, что это не „его“ песня и петь её он вообще не будет. Отказывается». Тем не менее, режиссёр Леонид Луков сумел каким-то образом воздействовать на упершегося Бернеса и назначил запись на следующее утро. По словам Богословского, утром Бернес «явился на студию тихий и ласковый», поскольку «за ночь он „впелся“ в музыку, „сжился“ со словами — песня уже не казалась ему чужой, она ему уже нравилась, он легко её напевал».
Студийная запись прошла на редкость успешно.
После массированной отрицательной критики фильм к показу запретили, а Марк Бернес полушутя-полусерьезно упрекал своего приятеля Алексея Фатьянова: «Ты что написал такие слова? Ты что в мои уста вложил кабацкую меланхолию? Ты что наделал, брат?»… Литературовед Сергей Небольсин совершенно точно заметил, что с песни «Три года ты мне снилась» начинался послевоенный Фатьянов. 27-летний поэт, который только что вернулся с войны, особое значение придавал словам про «три года», пришедшихся на его фронтовую юность.
В течение нескольких лет фамилия поэта Фатьянова склонялась критикой отнюдь не в хвалебных опусах – не было сказано ни одного доброго слова о его творчестве, хотя песни на стихи поэта-фронтовика звучали повсеместно, и композиторы, с которыми ему довелось работать, один за другим получали высочайшие государственные награды, то есть, по сути, награждали музыку, а слова песни всегда оставались в стороне. Алексей Фатьянов был уникальным поэтом-песенником, настоящим, народным, состоявшимся. Песни на его стихи прозвучали в восемнадцати фильмах, без которых эти картины просто не случились бы. Вспомните «Мы, друзья, перелётные птицы» («Небесный тихоход»), «На крылечке вдвоем» («Свадьба с приданым»), «Когда весна придет, не знаю» («Весна на Заречной улице»), «Тишина за Рогожской заставою» («Дом, в котором я живу»). Стоит ли продолжать?
И что с того, чем обернулось неприятие? Как все же оказался прав Александр Твардовский, когда говорил своему другу:
«Завидую тебе, Алёша! Я умру, и меня через несколько лет забудут, а тебя будут петь всегда». «Стихи, которые он отдавал композитору, были уже почти песней, музыка уже жила и звучала в них где-то внутри самой поэтической строки, - это уже вспоминает поэт Михаил Матусовский, - его образно-напевные тексты сами подсказывали композиторам оптимальные мелодии, оставалось лишь запечатлеть их на нотном листе».
Алексей Иванович Фатьянов прожил совсем короткую, но очень яркую жизнь. Отсутствие признания «наверху» полностью компенсировалось искренней любовью народа, для которого он и писал свои стихи, абсолютно неотделимые от музыки.
Поэт Александр Межиров на одном из своих авторских вечеров сказал о Фатьянове: «Он был поэт по милости Бога. У него совершенно свободный от слов стих». Разве такое возможно в поэзии? Но, когда мы слушаем образно-напевные тексты Фатьянова, то воспринимаем не слова, а знакомые, родные голоса, говорящие нам о том, что все будет хорошо, все получится. Нужно только верить…
В 1969 году, незадолго до своей смерти, Марк Бернес выбрал песни из своего репертуара, которые обязательно должны были прозвучать на церемонии прощания с ним — это были «Почему ж ты мне не встретилась?» «Я люблю тебя, жизнь», «Журавли» и «Три года ты мне снилась»…
Мне тебя сравнить бы надо с песней соловьиною,
С майским утром, с тихим садом, с гибкою рябиною,
С вишнею, черемухой,
Даль мою туманную -
Самую далекую, самую желанную.
Как это все случилось, в какие вечера?
Три года ты мне снилась, а встретилась вчера.
Не знаю больше сна я, мечту свою храню.
Тебя, моя родная, ни с кем я не сравню.
Мне тебя сравнить бы надо с первою красавицей,
Что своим весёлым взглядом к сердцу прикасается,
Что походкой легкою подошла нежданная -
Самая далекая, самая желанная.
Как это все случилось, в какие вечера?
Три года ты мне снилась, а встретилась вчера.
Не знаю больше сна я, мечту свою храню.
Тебя, моя родная, ни с кем я не сравню.
Оценили 52 человека
115 кармы