"Обыкновенное чудо" Марка Захарова

«О любви можно и говорить, и петь песни, а мы расскажем о ней сказку» — эти слова звучат в прологе пьесы Евгения Шварца «Обыкновенное чудо».  

Вот и герои Захаровской телеверсии, разыгрывая эту удивительную, хрустально хрупкую сказку, говорят но, главное, прекрасно поют именно о ней — о любви.

Марк Захаров, которому начальство предложило экранизировать пьесу, отнесся к идее без энтузиазма. Считал эту работу драматурга не самой сильной, не то, что «Дракон» или «Тень». «Обыкновенное чудо» не зацепило режиссера, показалось слишком слащавым и бессюжетным. Тем более, что предыдущая телеверсия сказки, сделанная в шестидесятые годы Эрастом Гариным, прошла практически незамеченной зрителями, фактически — провалилась.

Но подумав он нашел выход — музыкальная история с красивыми песнями и любимыми актерами, игра которых способна наполнить смыслом каждый эпизод, каждый момент картины, должна была спасти положение. Решил и начал писать сценарий.

МАРК ЗАХАРОВ: «Чтобы лучше работалось, я постоянно погружал себя в своеобразный транс под песни Джо Дассена. Эти мелодии задали тон картине…»

Спасибо французскому шансонье с русскими корнями, скорее всего его голос настроил режиссера на романтично-лирической тон.

Как и было задумано, музыка стала одним из главных героев сказки. Она живет в фильме, она создает его настроение, порой двигает сюжет.

Фанаты картин об «агенте 007» сразу заметили, что в начале ленты звучит мелодия из фильмов о Джеймсе Бонде, слегка переделанная для приличия. Нет, это не пиратство, это отсыл к киноклассике. С первых секунд Марк Захаров, поклонник английского композитора Джона Барри и«агента 007», как бы настраивал зрителей на жанр зрелища, которое его ожидает в ближайшие полтора часа. Но, конечно, основой музыкальной линии сказки стали оригинальные песни, написанные специально для «Чуда».

Изначально их было шесть, правда «Песня охотника» в исполнении Михаила Боярского не уместилась в фильм, но все равно не пропала. Боярский включил ее в свою пластинку, и композиция зажила новой жизнью.

Кстати, чести петь своим голосом в «Обыкновенном чуде», был удостоен только Андрей Миронов, за остальных же актеров песни исполнили профессиональные вокалисты — Лариса Долина и Леонид Серебренников.

В советские времена была четкая градация, если фильм снимался для широкого экрана, то он получал, по отечественным меркам, вполне приличный бюджет. А сметы телевизионных картин были более чем скромные.

Ну так вот «Обыкновенное чудо» снималось для телевидения, что очень тормозило полёт режиссерской фантазии. Приходилось экономить практически на всем.

Решение лежало на поверхности — снимать материал в павильоне. В результате, на «натуру» выезжали только один раз, ради сцены, когда герои скачут на лошадях. Ее уж никак «втиснуть» в студию было нельзя, лошади не объяснишь, почему она должна «лететь» галопом в четырех стенах. Но и тут сумели сэкономить. В сказочный пейзаж превратился люберецкий песчаный карьер. Хотя, если честно, это только красивое название, а по факту — свалка.

Снимали эпизод рано утром, практически на рассвете. Нужно было успеть в короткий промежуток времени, когда солнце уже начало подниматься, но на площадку еще не успела приехать строительная техника: бульдозеры, тракторы, грузовики. Они не очень вписывались в сказочный мир.

Было холодно, сыро и противно. Песок прилипал к одежде, забивался в обувь. Заспанные актеры почем зря крыли режиссера, но Захаров знал, ради чего все мучения — он был убежден: экранная картинка окажется загадочной, почти инопланетной. И не ошибся.

После выхода «Иронии судьбы или с легким паром» на отечественном телевидении укоренилась традиция — выпускать к новогодним каникулам как минимум один, а лучше несколько, легких, красивых, веселых праздничных фильмов. И главное условие — в новогодних феериях полагалось снимать самых популярных актеров.

В 1979 году, когда снималось «Обыкновенное чудо», Александр Абдулов звание «звезды» еще не заработал. Его уже заметили театралы, но, как говорится, он был «хорошо известен в узких кругах». Поэтому Захаров сначала решил снимать в роли Медведя любимца всех советских женщин — Александра Збруева. Но тот отказался, считая, что «перерос» неглубокие роли юных красавцев.

Марк Анатольевич решил рискнуть и позвал на пробы Абдулова. Тот, не особо веря в удачу, согласился со словами:

АЛЕКСАНДР АБДУЛОВ: «Да с удовольствием, но все равно будет как обычно — пробуюсь я, а снимается потом Костолевский».

Вопреки опасениям, актера утвердили. За что он очень был благодарен режиссёру:

АЛЕКСАНДР АБДУЛОВ: «Попасть мне, мальчишке, в такую компанию, в которой были Леонов, Янковский, Соломин, Купченко, Миронов — дикое количество удивительных актеров — это очень дорогого стоило! И то, что я не потонул в этом потоке — их заслуга. Они меня, наверное, пожалели просто. А могли бы «растащить одеяло» в разные стороны, и я бы оказался на дне. Но команда помогала мне, благодаря им у меня все вышло. Я вписался в этот отдельный киномир который изобрел Марк Захаров и всегда воссоздавал на съемочной площадке».

Естественно, амбициозный юноша изо всех сил старался оправдать доверие. И когда Захаров сказал Абдулову, что тот должен будет выполнять много трюков, в том числе на лошади, он не признался режиссеру, что имел очень смутное представление о ремесле наездника, проще сказать — ни разу не садился в седло. Гордо заявив, что все умеет и обойдется без каскадера, он тайно, в свободное время, мотался на ипподром. Тренировался. И, надо сказать, многого добился.

Отсутствие сноровки сказалось только однажды. В один из съемочных дней Абдулов должен был галопом влететь в арку, на ходу схватиться за выступ в стене, подтянуться и залезть в окно, причем эпизод снимался одним планом.

Все бы ничего, но актер от напряжения забыл вытащить ноги из стремян и, естественно, запутавшись в них, упал. После чего лошадь на полном скаку несколько метров тащила его волоком. Вся группа в ужасе замерла. Но, слава Богу, обошлось. Абдулов, немного отдышавшись, вновь отказался от каскадера. И в следующем дубле отыграл трюк на высшем уровне. Это было не единственным «приключением» на съемках картины.

На дне песчаного карьера, служившего натурой сказочных пейзажей, была огромная лужа. Она подсказала режиссеру сюрреалистический кадр: принцесса и юноша-медведь должны были максимально близко подойти к мутной воде, продолжая темпераментно выяснять отношения.

Но, увы, сцена не состоялась. Как только Абдулов и Евгения Симонова приблизились к луже, девушка неистово и совершенно не по-королевски завизжала. Привыкшие к мелким хулиганским выходкам Саши, члены съемочной группы не поняли, что дело не в его приколах и не сразу бросились на помощь. А ситуация была более чем серьезная.

Симонову начал засасывать мокрый песок. Буквально на глазах изумленного партнера хрупкая девушка ушла под землю по пояс. В ужасе она начала биться, но суета жертвы только ускорила процесс. Абдулов кинулся ее спасать и провалился в яму сам. В результате, актрису смогли вытащить только дежурившие на съемках пожарные. Страшно подумать, чем все могло закончиться, если б рядом не оказалось профессиональных спасателей.

Вообще с принцессой все время что-то приключалось. Не только с персонажем, с актрисой. Например, у нее случился безнадёжный «ступор» в сцене с оружием. По сценарию, юная героиня должна выхватить пистолет и выстрелить,

вроде ничего сложного, но нет. Идейная пацифистка Симонова не просто не любила, но и панически боялась брать ствол в руки.

Все съемочная группа прыгала вокруг принцессы, уговаривая ее нажать на курок. Но та просто физически не могла себя пересилить. Когда все уже отчаялись, все-таки сумела собраться и выстрелила. Сидевший за пультом режиссер сразу увидел на мониторе: в последний момент бедная девушка от ужаса зажмурилась. Увидел, но решил оставить все как есть. Это оказался единственный «рабочий» дубль, и он вошел в картину. Что, кстати сказать, смотрится весьма органично.

Образ Волшебника с самого начала писался Захаровым под Олега Янковского — красивый, статный, аристократичный и при этом такой мягкий и уютный. Ну кто еще мог бы устроить всю эту катавасию с превращением медвежонка в юношу? Да еще так мило и так жестоко, конечно. Ведь именно по воле этого добродушного Волшебника герой Абдулова сразу после поцелуя юной принцессы должен был снова превратиться в дикого хищника.

Зная это, мы с надеждой и злостью следим за каждым словом, за каждым движением Хозяина Судьбы. Ну он же не допустит такой несправедливости? Отменит заклинание? Но нет. Даже он не властен над ходом запрограммированных им же событий. В общем, никаких сомнений — это должен играть Янковский и только он!

Представьте себе, какая паника обуяла режиссера, когда он узнал, что перед самым началом съемок Олег Иванович попал в реанимацию. Сердечный приступ. Ведь все уже было готово к работе и вдруг... Успокоившись немного режиссёр поехал в больницу.

МАРК ЗАХАРОВ: «Мне нужны только вы, мы будем Вас ждать».

И съёмки отложили. Какая сказка без волшебника?

«Песня Волшебника» звучит в самый кульминационный момент сказочной драмы. Точнее, именно она создает настроение сцены. Казалось бы, лиричная, не громкая, но таящая в себе бурю страстей. Она настолько тонко передает образ героя, что мы не замечаем: поет ее совсем другой артист. Леонид Серебрянников, так точно поймавший стилистику персонажа, да и всего фильма, вспоминал позже свой разговор с композитором Геннадием Гладковым.

ЛЕОНИД СЕРЕБРЕННИКОВ: «Геннадий Игоревич пригласил меня к себе домой перед студийной записью, сел за рояль, начал раскрывать фабулу сцены, которую будет иллюстрировать эта мелодия:

«Значит, так! В кадре стоит молодой медведь, волшебник целится ему в лоб, сбоку костер и твоя песня. Понял?»

Конечно, Серебренников совершенно не понял, что будет происходить на экране, но тем не менее филигранно записал фонограмму. И песня стала «визитной карточкой» фильма. Вот что значит профессионализм!

Страшным кошмаром советских кинематографистов было всеобщее око цензуры. Привередливые надзиратели придирались к самым, казалось бы, безобидным вещам. Например, попытались запретить милую песенку о воробушке и бабочке.

В словах: «крылышками бяк-бяк-бяк-бяк» они увидели некий эротический подтекст: мол, воробей преследует бабочку с непристойными намерениями.

Спасло песню то, что исполнял ее народный любимец — Андрей Миронов. Ну и то, что Захарову удалось убедить чиновников в ином смысле текста. Оказывается, воробышек не имел никаких сексуальных видов на бабочку, он всего лишь хотел ее съесть. Похоже, убийство было менее тяжким преступлением в понимании цензоров. Подумав, они разрешили «кровожадную» музыкальную вставку.

Слава богу, хоть Короля цензоры не обвиняли в непристойном поведении. Он, конечно, жестокий самодур, диктатор, но такой милашка. А как иначе? Ведь играл его гениальный Евгений Леонов. Захаров вспоминал, что актера пришлось «уламывать».

МАРК ЗАХАРОВ: «Леонов отказывался сниматься, ссылался на плотный график. Я упорно уговаривал. И в конце концов Леонов «сломался», но с условием, что съемки займут ровно 10 дней, так как после этого он уезжает в заграничные гастроли, которые перенести не может».

По другой версии это был запланированный заранее отпуск в Германии. Но это даже серьезнее. Отпуск за бугром, да еще в капстране, был едва ли не более уважительной причиной, чем какие-то гастроли.

Режиссер согласился на жесткие временные рамки, и Леонов начал работать. Правда, хоть сам и торопил всех, часто приходил на съёмку не зная текст. Учил слова роли прямо перед входом в кадр. Безобразие, конечно, но победителей не судят. Ведь в результате этого артист вынужден был импровизировать, реагируя на подсказки партнёров. И сколько блистательных реплик родились у него в результате таких импровизаций.

Захаров называл эту пьесу Шварца антисказкой. Так и есть, ведь тут, вопреки традиционному развитию сюжета, поцелуй — не избавление от проклятия, а наоборот — механизм, запускающий злодейство. И все-таки, это сказка. Ведь под влиянием любви контроль над событиями уходит из рук Волшебника.

И начинается настоящее чудо, впрочем — самое обыкновенное чудо.

Источник

Смотрим х/ф "Обыкновенное чудо" (1978)