Николай Васильевич Верещагин — создатель новой отрасли русского народного хозяйства, инициатор крестьянского «артельного масло и сыроделия». Участник Крымской войны.
Вот, как вы думаете, что сделал Дмитрий Менделеев после того, как совершил знаменитое открытие периодической системы химических элементов? Сплёл себе лавровый венок и в нём кричал на весь мир о величайшем прорыве в науке. Нет! Менделеев вызвал делопроизводителя Русского химического общества, всё ему подробно объяснил, а сам укатил за сотни вёрст в Тверскую губернию к другу, пробовать его новый сыр.
Друг его — Николай Васильевич Верещагин несколько лет назад вышел в отставку с военной службы. Вернулся в родные вологодские края, посмотрел вокруг и ужаснулся! Беднейший северный край. Неграмотные крестьяне, только что получившие вольную, не жили, а выживали. Из крепостной зависимости их освободили без земли, и всё, что оказалось в собственности — только дом, сарай и кое-какая скотина.
Вот в голове офицера и родился не столько даже коммерческий, сколько социальный проект. Десять лет не пройдёт, как захолустные места превратятся в процветающую провинцию. Тамошние сыры на европейских выставках неизменно будут занимать первые места. Честер из Твери окажется лучше, чем английский, а эдамские сорта Рыбинского производства заставят рыдать от зависти голландцев. Бывшие Псковские, Тверские, Вологодские крепостные станут экспортёрами! Разбогатеют, приоденутся, научатся читать, писать и завтракать Камамбером. Всё это благодаря лишь одному человеку.
Николай Васильевич появился на свет там, где теперь широко раскинулось Рыбинское водохранилище. Их было шестеро братьев-Верещагиных. Николая определили в Александровский кадетский корпус вместе с одним из младших — Василием. Тем самым, что впоследствии стал знаменитым художником-баталистом. 8-летнего Николая отец снабдил такой характеристикой:
ОТЕЦ: Читать и писать по-русски, по-французски, по-немецки может и довольно хорошо говорит. Из всех трёх грамматик знает до глаголов. Из арифметики — четыре главных правила над целыми числами; из географии — начало; из русской истории то же.
Вместе братья учились и в Морском кадетском. Там военная теория неожиданно совместилась с практикой. В разгаре была Крымская война. За два года до выпуска, весной 1854 года, вражеский флот подошел к российским берегам на Балтике. Николай имел приписку к Кронштадтскому отряду. Моряки впервые в истории устанавливали минные заграждения, чтобы не подпустить англо-французскую эскадру к крепости. Без весомых успехов, осенью иностранным кораблям пришлось покинуть Балтийское море.
Но следующим летом они вернулись. Николай уже служил на винтовой 3-х пушечной канонерской лодке «Бурун». 4 августа отряд из 6 таких лодок столкнулся с неприятелем у Толбухина маяка. Враг хотел во что бы то ни стало уничтожить Кронштадт и прорваться к Петербургу. Наши маленькие канонерки под командованием контр-адмирала Мофета смело пошли наперерез английскому фрегату и двум пароходам. Они заманили непрошенных гостей под огонь кронштадтских фортов, серьёзно повредив при этом и фрегат, и один из пароходов. Все усилия врага закончились провалом.
Николай прослужил на «Буруне» до самого конца кампании. За неё он получил медаль. А при выпуске из корпуса, 16-летнему мичману вручили именной подарок — подзорную трубу с надписью: «За превосходные успехи и отличное поведение».
Военная карьера Николая обещала сложиться блестяще. В числе лучших выпускников его зачислили в офицерские классы. Их цель, сформулированная в уставе, однозначно сулила восхождение к адмиральским чинам:
ИЗ УСТАВА: Усовершенствование в высших частях наук некоторого числа отличнейших из вновь произведенных офицеров, к морской службе потребных.
Но развиваться хотелось шире. Он попросил разрешения, не бросая службу, стать вольнослушателем в Санкт-Петербургском университете. И получил его, как было сказано в приказе генерал-адмирала, «не в пример прочим».
А как раз тогда в стране наступала эпоха перемен. Отмена крепостного права стала толчком для многих офицеров посвятить себя воплощению в жизнь намеченных преобразований. От думающих и деятельных людей зависели судьбы миллионов крестьян. Дослужившись до лейтенанта Верещагин ушёл в отставку.
Вернувшись домой, Верещагин влюбился в бывшую крепостную. И, несмотря на родительский гнев, тут же взял её в жёны. О наследстве можно было забыть. Некоторое время занимался тем, что помогал крестьянам улаживать их споры с бывшими хозяевами. Но очень скоро понял: глобальных проблем освобождённых, но брошенных на произвол судьбы мужиков, это не решало. Им нужно было придумать дело, а заодно — и себе.
Глядя на то, как крестьяне тоннами сбывают молоко и примитивное солёное масло, считай, себе в убыток, у Верещагина родилась идея. Надо сказать, что тогда в России сыр умели делать только иностранцы. В соседнем уезде старый швейцарец держал небольшую сыроварню. Николай Васильевич обратился к нему.
ШВЕЙЦАРЕЦ: Научи вас, русских, сыры варить — что тогда нам останется делать в России?
Подсказка пришла откуда не ждали. Младший брат Василий прислал письмо, как раз из Швейцарии.
БРАТ ВАСИЛИЙ: Приезжай! Здесь секрета из этого нет. Заняв денег, Николай отправился туда.
Спустя полгода, Верещагин вместе с женой поселился в тверской полузаброшенной пустоши, арендовал две избы. Одну приспособил под сырню. Предложил крестьянам вступить в артель, сдавать молоко, а по итогам года получать прибыль. Самым сложным стало убедить диковатых мужиков, что всё будет по-честному.
Предприимчивый Верещагин обратился за помощью к государству. Вскоре в соседнем селе появилась школа, оборудованная по последнему слову. Верещагин там лично преподавал.
Артели открывались одна за другой в десятках губерний. Отставной лейтенант привёл в движение всю страну. Экспорт масла из Сибири стал давать казне столько же, сколько все золотые прииски. За границей ждали русские корабли с первоклассным молочным грузом. А ведь никто прежде не верил в продуктивные таланты наших северных коров. Верещагин был против повсеместного внедрения заграничных практик. Он доводил до ума своё. Вологодское масло стало брендом в Европе. Шведы назвали его «Петербургским», французы — «Парижским», итальянцы — «Сладким Русским».
Можно предположить, что и сам Верещагин при этом как сыр в масле катался. Но нет. Когда перестали финансировать школу, он заложил своё имение, чтобы продолжить учить крестьян и оплачивать опыты для повышения качества нашего молока. Он мыслил в масштабах государства. Широкий взгляд диктовал: нужно сделать людей богатыми, чтобы стала богатой страна.
Наверное, в этом и есть настоящий патриотизм.
Оценили 29 человек
66 кармы