Всё, что нужно знать о марксизме. 2. Истоки марксизма

Истоки марксизма

Исследователи наследия Карла Маркса и Фридриха Энгельса находят истоки их философии в наработках мыслителей, им предшествовавших – Томаса Мора, Томмазо Кампанеллы, просветителей XVIII века, так называемых социалистов-утопистов Шарля Фурье, Анри Сен-Симона, Роберта Оуэна, революционного коммуниста-утописта Гракха Бабёфа, философов Гегеля, Фейербаха и ряда других, политэкономистов Адама Смита и Давида Рикардо. Все их можно свести к трём группам: социалистической утопии, классической философии и классической политэкономии, как их охарактеризовал третий классик марксизма — Владимир Ильич[1] Ульянов (Ленин) в работе Три источника и три составные части марксизма.

Следует заметить, что заимствование некоторых идей из названных источников действительно имело место. Но целиком выводить из них генеалогию марксизма было бы неверно – как неверно было бы выводить нацизм из философии Ницше.

Похоже, что в число теоретических источников Маркса и Энгельса не попал античный социализм в лице Платона. Между тем, он гораздо раньше других социалистов предложил идею ликвидации частной собственности и общность жён. Не попали в круг его зрения также и средневековые социалистические ереси, Древний Египет, Месопотамия, Империя Инков, парагвайское социалистическое государство (иезуитские редукции), созданное иезуитами в Парагвае в XVII-XVIII веках.[2] С высоты сегодняшнего дня есть основания думать, что эти упущения отрицательно сказались на мировоззрении Маркса и Энгельса в смысле идеализации ими социалистических идей как панацеи от всех бед. А между тем, их пагубное влияние на людей было давным-давно выявлено.

Чтобы правильно оценить марксизм нужно также учесть время и обстоятельства возникновения этого учения. Маркс жил, как известно, в Европе в XIX веке, а это был век стремительного научно-технического прогресса, и потому весь этот век прошёл под знаменем прогресса.

За один только этот век Европа совершила технологический прорыв от кремневых ружей и парусников до беспроволочного телеграфа и первых электростанций – а значит, за такой короткий период был совершён больший скачок в развитии, чем за всю историю человечества до этого. Разумеется, это не могло не повлиять на мировоззрение европейцев – все философии и теории, возникшие в это время, называются «модернистскими» и, так или иначе, проповедуют идеи прогресса и эволюции. Так, в контексте этих веяний, в это время возникает «Теория происхождения видов» Чарльза Дарвина, которая осмысляется как «теория эволюции». И хотя в теории Дарвина всё подчинено интересам выживания, и видам, по большому счёту, плевать на эволюцию (т. е. если в интересах выживания какому-либо виду понадобилось бы вновь опуститься с двух конечностей обратно на четыре, он бы это сделал безо всяких сожалений и оглядок на «эволюцию»), всё же последователи восприняли его теорию именно как теорию восхождения видов от низших к высшим и от простых биологических форм к сложным.

Также XIX век был веком спиритизма – столоверчением в это время занимались все, кому не лень, от обывателей до серьёзных учёных. Спириты задавали духам вопросы и духи отвечали – разумеется, то, что от них и хотели услышать их продвинутые визави. А именно то, что, когда человек умирает, он попадает в иные миры, где продолжает своё развитие, пока не дорастёт до перемещения в более высокие сферы (с астральных на ментальные, далее — в казуальные планы бытия, и так далее), и, таким образом, по мере развития личности продолжается её поэтапное восхождение вверх до божественного состояния. По сути, это была та же теория эволюции, спроецированная на загробное инобытие. Ничего подобного в старых религиях не наблюдалось – в них, если ты попал в ад, то навечно, если попал в рай – тоже навечно, никакого развития там не предусматривалось. Из спиритизма выросли религии нового времени – Теософия, Антропософия, а впоследствии и Живая Этика.

Не миновали эти веяния и Карла Маркса, который, в свою очередь, спроецировал культ науки, прогресса и эволюции на общественную жизнь. Его схема развития истории, в которой более эффективные формации сменяют устаревшие менее эффективные (последовательно: первобытно общинный строй, рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, социализм, а затем – коммунизм) была обусловлена той же общеевропейской тенденцией веры во всеобщее вечное поступательное движение, в некую векторную заданность, или восходящую синусоиду, ведущую человечество ко всеобщему счастью. Для того времени это было естественно, ведь тогда ещё никто и предположить не мог, до какого варварства скатится Европа в XX веке, и до какого инфантилизма – в XXI-ом.

Другим фактором, оказавшим влияние на мировоззрение Маркса, был психологический. Большую часть сознательной жизни он прожил в Лондоне – хоть и не в абсолютной нищете и вроде бы не впроголодь, но всё-таки весьма скромно, что не соответствовало его немалым амбициям. Правда, кроме финансовой помощи Энгельса, помощь ему оказывал и брат его жены — барон Фердинанд фон Вестфален, который был министром внутренних дел Пруссии и по идее, по долгу службы должен был бы арестовать Маркса и отправить его в тюрьму ещё в годы пребывания его в Германии, но вместо этого оплачивал жалованье служанке семьи Маркса в Лондоне в течение 40 лет, ну и, помимо этого, были ещё два источника финансирования со стороны американских банкиров с Уолл-стрит.[3] Однако, имея семью с двумя взрослыми детьми (из троих выживших) и потребности, соответствующие социальному положению, отнюдь не пролетарскому, Маркс, несмотря на такую подпитку, испытывал постоянное стеснение в финансовых средствах. Естественно, при такой постоянной нехватке средств мало кому удаётся думать о чём-нибудь другом, кроме денег, пищи и другой материи для жизни – Марксу этого не удалось. Всё его учение, как не трудно заметить – про еду, деньги и материю. Анализируя исторические процессы, он игнорировал такие факторы, как дух человека, менталитет и психологию народов, влияние авторитетов, личные качества и способности правителей, религии, силы традиций, кодексы чести, конвенции и договорные обязательства – всё это для Маркса было несущественным, единственным двигателем, побуждающим отдельных людей, народы и классы к действию, он признавал только материальную, «желудочную» мотивацию. Если, скажем, философия сексуально озабоченного Зигмунда Фрейда была вся «ниже пояса», то философия полуголодного Маркса была вся не выше желудка. К примеру, по логике Маркса можно подумать, что триста спартанцев в Фермопильском ущелье проявили невиданный героизм отнюдь не из любви к родине, а потому что в случае победы персов им пришлось бы налогов платить больше, а им это было невыгодно – в этом весь Маркс.

И, наконец, ещё одно немаловажное обстоятельство, повлиявшее на Маркса – среда его обитания. Живя в Лондоне, он видел реалии окружающей его действительности – и проецировал её на весь мир. Так, типичный «капиталист» по Марксу – предельно алчный и эгоистичный – это, на самом деле, типичный богатый англичанин. Он – до мозга костей эгоцентрик, чуждый какой-либо эмпатии и чувства общности с кем бы то ни было. В подтверждение этому достаточно сказать, что даже в период своего наивысшего богатства и могущества, будучи империей, в которой «никогда не заходит солнце», Великобритания обладала самой нищей, трущобной и грязной столицей в Европе, поскольку не в характере английских богачей было делать что-либо для общественного блага. Видя всё это, Маркс приписал сугубо английский менталитет всем богатым людям всего мира – капиталист-филантроп, меценат и патриот в его картину мира никак не вписывался.

Однако среди капиталистов случаются и честные, и совестливые, и искренне верующие люди. Ярким примером такого капиталиста был, например, изобретатель самолётов Игорь Сикорский, удерживавший первенство в мире по производству тяжёлых многомоторных самолётов в царской России, а позже изобретатель и производитель самолётов и вертолётов в США, – он был предпринимателем, что равнозначно капиталисту, и при этом человеком глубоко верующим.[4]

По Марксу, таких людей просто не бывает в природе.

[1]Вообще-то есть сведения, которые вызывают сильное сомнения в том, что его отцом был Илья Николаевич Ульянов. Учёный-историк Аким Урутюмов нашёл факты, позволяющие утверждать, что на самом деле Ленин был сыном домашнего врача семьи Ульяновых — Ивана Сидоровича Покровского. См. Кто был настоящим отцом Ленина — http://www.ng.ru/ideas/2000-12-21/8_lenin_dad.html

[2]См. И.Р. Шафаревич, Социализм как явление мировой истории, ПСС, т. 1

[3]THE FEDERAL RESERVE CONSPIRACY by Antony C. Sutton, Chapter 5: Marx's Financial Backers, pp. 41-46. Примечание: на русском языке эта книга имеется в интернете под названием Власть доллара​. Цит. по: В.В. Арцимович Столетие двух русских революций и главная ошибка марксизма, 7. Послесловие — sotsializm-marksizm.blogspot.com/

[4] См. http://www.pravmir.ru/igor-ivanovich-sikorskij-geroj-izgnannik-otec-aviacii/

Автор: oragda

Оригинал: https://oragda.livejournal.com...

Дата: 22 февраля 2020 г.