Всё, что нужно знать о марксизме. 4. Неизбежный крах капитализма

Неизбежный крах капитализма

Несмотря на свершившийся уже крах мировой социалистической системы коммунистическую идеологию рано считать побеждённой. В умах современных коммунистов сложилась новая система взглядов, согласно которой социализм возможен и даже неизбежен, нужно только учесть ошибки прошлого и больше их не повторять. Вся современная коммунистическая пропаганда основана на трёх столпах, трёх непререкаемых догматах: первый – догмат о непогрешимости Маркса и его учения, гениально предсказавшего социализм; второй – о мудрости Сталина, гениально воплотившего социализм в жизнь; третий – о подлом предательстве Горбачёва и советской элиты, которые погубили социализм. Теперь, из-за них всё нужно начинать заново. Хотя, казалось бы, раз уж социализм неизбежен, так зачем вообще нужна вся эта возня, вся эта революционно-подпольная коммунистическая тусовка с её бешеными попытками устроить «закат капитализма вручную»? – расслабьтесь и ждите неизбежного счастья. Ан нет, без яростной классовой борьбы социализма не видать. Похоже, что ошибки совершали не столько советские руководители, сколько сами классики-создатели теории — Маркс и Энгельс. Рассмотрим, какие.

Капитализм постоянно загнивает, да всё никак не загниёт. По Марксу крупный капитал должен был разрастись до чудовищных размеров, монополизировать всё и вся, вырастить своего «могильщика» – пролетариат, который, восстав, должен был свергнуть власть капиталистов. Очевидно, что Маркс представлял себе некий обезличенный, абстрактный «капитализм» как какую-то безмозглую кишку, способную только хватать, глотать и эксплуатировать. Однако у большинства «акул капитализма», кроме жадности и амбиций есть ещё и мозги, иначе бы они не были так богаты.

И эти мозги им подсказывают, что нищее население неизбежно деморализуется и плохо удерживается в рамках закона и правопорядка. Кроме того, каждый крупный бизнесмен понимает, что деньги должны циркулировать, а не скапливаться в одних руках, и что для успешного развития его бизнеса ему необходим ценный ресурс – платёжеспособный покупатель. А где его взять? Да очень просто – нужно обязать государство выплачивать малоимущим слоям населения социальные пособия, как, например, по старости, болезни, потере кормильца, инвалидности, родам и уходу за ребёнком, безработице и др. Причём, чем выше размер пособий, тем выше платёжеспособность и тем ниже «классовая сознательность». С введением системы соцобеспечения пролетарии обретают, что терять, кроме «своих цепей» – теперь они встроены в систему социальных гарантий, у них есть бесплатные образование, медицина и гарантированные пенсии. При любых потрясениях они могут их потерять. Но главное – у них появляются деньги на то, чтобы стать активными покупателями, и, таким образом, превратиться из аутсайдеров в составную часть экономической системы общества потребления. Неправда, что социальные блага для населения в западных странах были «уступкой» буржуазии рабочему классу, сделанной из страха перед коммунистической угрозой после октября 1917-го. Противовесом такой угрозе являлись, напротив, фашистские режимы в Европе и маккартизм в Америке, а здесь – только прагматический расчёт. Впрочем, не только. Не следует сбрасывать со счетов гуманистические и христианские мотивации некоторых представителей правящих классов в деле облегчения жизни простых людей. Многие «завоевания» трудового народа были завоёваны мирным путём, а иногда даже и без участия самого трудового народа, причём задолго до известных событий в России.

Об этом свидетельствует, например, появление такого важного инструмента социальной защиты, как социальное страхование, получившего распространение ещё до прихода в России большевиков к власти.

Самую раннюю форму социальной защиты представляет собой коллективное страхование. Оно появилось в Европе во второй половине XIX века вместе с профсоюзами, отстаивающими права наёмных работников перед работодателями и государством. Характерным примером в этом отношении является Англия, где социальное обеспечение осуществлялось как коллективная самопомощь и самострахование путём создания касс взаимопомощи, больничных касс, касс по безработице.

Государственное социальное страхование, введённое в Германии в 1883 году в рамках социальных реформ, проводимых Бисмарком, стало первым в истории законодательным решением вопроса социальной защиты населения. Были изданы законы о страховании на случай болезни, затем о страховании по инвалидности и старости. Эти виды страхования должны были осуществлять больничные кассы, кассы предприятий и свободные кассы взаимопомощи. Страховые взносы устанавливались законом и уплачивались работодателями и работниками пропорционально: одна треть и две трети суммы взносов, соответственно.

Смешанная форма социального страхования впервые возникла в Швейцарии. При муниципалитете г. Берна в 1893 году была учреждена касса по страхованию на случай безработицы, управление которой осуществляла комиссия, состоящая из работодателей, представителей профсоюзов и муниципалитета. Членство в кассе было добровольным. Туда мог вступить каждый гражданин страны и после девяти месяцев уплаты страховых взносов он получал право на пособие по безработице сроком на 70 дней в течение года»[1].

Начало российской системе социального страхования было положено в 1861 году, когда был принят закон «Об обязательном учреждении вспомогательных товариществ на казённых горных заводах». Страховые фонды формировались из взносов рабочих (2-3 % зарплаты) и взносов заводоуправления в размере, равном ежегодной сумме взносов рабочих. Собранные средства шли на выплаты пособий по болезни, пенсий инвалидам, вдовам и сиротам».

В 1912 году III Государственная Дума приняла пакет законов, заложивших фундамент российского социального страхования: «Об утверждении присутствий по делам страхования рабочих», «Об утверждении Совета по делам страхования рабочих», «Об обеспечении рабочих на случай болезни», «О страховании рабочих от несчастных случаев на производстве».[2]

Следует отметить, что самым продвинутым социальным страхованием в мире до прихода к власти большевиков было именно российское, принятое в 1912 году. Это признал президент США Тафт, который публично заявил: «Император создал такое совершенное рабочее законодательство, каким ни одно демократическое государство похвастаться не может».[3]

Что касается социальной медицины, то следует отметить, что она тоже появилась в мире ещё до прихода к власти большевиков в России.

Так в Англии она появилась в 1913 г. как государственное обязательное медицинское страхование и государственная медицина в виде системы врачей страховых касс (panel system).[4]

В России же ситуацию с социальной медициной прекрасно описал В.В. Вересаев в книге «Записки врача». Книга датируется 1895-1900 гг. Из неё можно узнать, что при царе в университетских клиниках лечили бесплатно. Правда, в случае смерти там было обязательное вскрытие, что отпугивало многих больных. У частных же врачей, как правило, были часы бесплатного приёма для бедняков. В неотложном случае врач не имел права отказать в помощи, даже если больной не мог заплатить. В Уголовном уложении (кодексе) была соответствующая статья.

Но бесплатная медицинская помощь была не только в городах.

Здесь добавим, что большую роль не только в народном образовании, но и в бесплатном медицинском обеспечении в деревне играли земства. Известно, что активность земств дала поразительные плоды в области строительства и организации начальных школ, ремесленных училищ, гимназий, курсов сельских знаний, библиотек, больниц. Но мало кто знает сейчас, что именно земства (задолго до большевиков!) «создали в царской России такую грандиозную систему социальной медицины, подобной которой не существует нигде», — как писал в эмиграции в 1926 году бывший революционер П. Б. Струве. Это подтверждал швейцарец Ф. Эрисман: «Медицинская организация, созданная российским земством, была наибольшим достижением нашей эпохи в области социальной медицины, т. к. осуществляла бесплатную медицинскую помощь, открытую каждому, и имела еще и глубокое воспитательное значение.[5] Учреждение земских больниц и фельдшерских пунктов по всей стране началось с 1864 года, когда было введено земское самоуправление и на земства была возложена забота о народном здравоохранении. Конечно, сначала больниц и врачей было недостаточно, но всё великое начинается с малого. Первоначально врачи, приглашённые земством, объезжали фельдшерские пункты уезда, сами проживая в городах. Затем эта система была заменена стационарной, когда на селе появились участковые больницы, состоящие, как правило, из стационара на 5-10 коек, амбулатории, родильного и сифилитического отделения, квартиры для врача и прочих строений. Игнорируя эти факты (а может быть, не зная их, или же зная, но сознательно замалчивая) некоторые левые псевдоисторики, такие, например, как Е. А. Прудникова, рисуют нам ужасающую картину вымирания в этот период русского крестьянства от голода и болезней, указывают на якобы чудовищный уровень детской смертности в крестьянских семьях, не объясняя при этом, каким образом эти вымирающие мужики умудрялись дать стабильный прирост населения в общей сложности в пятьдесят миллионов человек только за годы правления Николая II (при том что в городах отмечалась убыль населения, что для городов вообще характерно), и как им удалось почти с нуля заселить всю Сибирь и Дальний Восток. Но, как мы видим, о здоровье народа царское правительство заботилось. Всё же, несмотря на это, детская смертность была, действительно, весьма высока, но не катастрофична, как пытаются убедить нас левые; впрочем, она была высока во все времена во всём мире, и объясняется она не столько отсутствием медицинского обслуживания, сколько общим состоянием медицины до XX века, не способной справиться с подобной проблемой, поскольку среди дворян и городских мещан детская смертность была ничуть не ниже, чем среди сельских жителей. Да что говорить о России, если даже у самого Карла Маркса из семерых детей выжили только трое, остальные умерли в раннем возрасте, не смотря на то, что к услугам Маркса была самая передовая европейская медицина того времени!

В последующие годы, в первом десятилетии XX в., в Америке и европейских странах был предпринят ряд других социальных преобразований, направленных на защиту и повышение благосостояния низших слоёв общества. «Основополагающее значение для всех национальных вариантов реформизма имели идеи и принципы, которые в наиболее завершенной форме были разработаны известным английским экономистом Д.М. Кейнсом. По его имени комплекс этих идей и принципов получил название «кейнсианство». Суть кейнсианства заключалась в обосновании тезиса о необходимости дополнения традиционных для либерализма принципов индивидуализма, свободной конкуренции и свободного рынка принципами государственного регулирования экономической и социальной сфер. Государство обязано обеспечивать всем своим гражданам необходимый уровень материального благосостояния. (выделение автора материала)

Центральное место в деятельности государства отводилось институтам и программам перераспределения материальных благ в пользу трудящихся и неимущих слоев населения. Считая, что состояние экономики зависит от уровня покупательной способности населения, Кейнс выступал за повышение заработной платы рабочим и доходов неработающих категорий населения — пенсионеров, матерей с детьми, инвалидов, безработных и др. Немаловажное значение он придавал государственному регулированию экономики, особенно деятельности крупных корпораций, трестов, естественных монополий.» [6]

В США в это же время был взят курс на урегулирование экономических и социальных противоречий. Президент Теодор Рузвельт провозгласил кампанию против злоупотреблений монополий, были приняты законы в области охраны природных богатств страны, против бесконтрольного использования земель и водных ресурсов. Специальными постановлениями вводился контроль за качеством пищевых продуктов и медикаментов, чтобы предотвратить злоупотребления компаний-производителей. Фактически, устанавливался государственный контроль над крупными монополиями. И хотя, в конечном итоге, монополии в США сами установили контроль над государством и госструктурами, что особенно проявилось в создании частной компании – ФРС, получившей контроль над финансовой системой США, но в те годы попытки их обуздать всё же предпринимались.

В Великобритании в 1906 г. был принят новый закон о компенсации работникам, пострадавших при несчастных случаях на производстве, в 1908 г. установлен 8-часовой рабочий день для шахтёров. Вводились пенсии для отдельных групп рабочих по достижении 70-летия. Позже появился закон о социальном страховании рабочих по болезни, инвалидности и безработице. В 1909 г. Д. Ллойд Джордж в качестве министра финансов предложил новый бюджет (распределение доходов и расходов) страны, который сам назвал «народным». В нём выделялось около 10 млн фунтов на социальные расходы, планировалось увеличение налогов с зажиточных слоев населения. «После длительного обсуждения в Палате общин и проведения двух внеочередных выборов законопроект был перенесен в Палату лордов, где лишь благодаря вмешательству короля Георга V он получил поддержку большинства. Помимо предусмотренных в нем мер в рамках политики ллойдджорджизма, в последующие годы был введен также Закон о компенсации при несчастных случаях на производстве, 8-часовой рабочий день для горняков, Закон о страховании рабочих на случай безработицы или болезни (за счет взносов самих рабочих, предпринимателей и государства).» [7]

Похожие процессы происходили и в Италии. «Лидер Либеральной партии Джолитти (1842—1928) стал видным государственным деятелем Италии, занимал ответственные посты в различных правительствах и 5 раз становился премьер-министром. В 1902 г. по его инициативе были приняты законы, составившие базу социального законодательства: об ограничении рабочего дня для детей и женщин, о воскресном выходном дне, об обязательном страховании производственного травматизма, признавалось право рабочих и служащих на забастовки и организацию профсоюзов. Для решения трудовых конфликтов создавались третейские суды, для сокращения безработицы использовались общественные работы, поощрялось и субсидировалось кооперативное движение. Из представителей профсоюзов, предпринимателей и правительства был сформирован Национальный совет труда. Для укрепления контроля над рабочим движением Джолитти даже предлагал лидерам социалистической партии войти в правительство.»[8]

Всё вышеприведённое опровергает идею о том, что социальные завоевания трудящихся западных стран как-то связаны с победой Октябрьской революции в России.

Капитализм не погибает не потому что он гибок и живуч, а потому что… его вовсе не существует. Погибать нечему, это слово не означает ровным счётом ничего. Оно может существовать только в качестве антитезы понятию «социализм» и только через него определяется (т. е. капитализм – это всё, что не социализм). И если социализм – это искусственно созданная конструкция, представляющая собой систему запретов (на частную собственность, наёмный труд, прибавочную стоимость, предпринимательство, фермерство, доходы по акциям, и т. п.), то, соответственно, капитализм – это просто отсутствие таких запретов. То есть это естественное положение вещей, которое не надо строить, оно самопроизвольно возникает везде, где нет бесноватых сектантов с маузерами в руках и Марксом в голове. Скажем, если мы поселим, в качестве эксперимента, некоторое количество совершенно разных людей со всех концов света на одном необитаемом острове, то, несомненно, спустя некоторое количество лет они самоорганизуются в сообщество, в котором будут присутствовать и частная собственность, и наёмный труд, и рыночные отношения — в общем, всё то, что характеризует так называемый «капитализм». А вот социализм без насилия, сам по себе, никак не сложится.

Именно искусственностью социализма объясняется характерная сектантская нетерпимость коммунистического мышления, отличающая его от менталитета свободных людей: если при «капитализме» тебе не нравится этот «капитализм» – это твоё дело; там тебя просто считают свободным человеком со своими политическими взглядами; главное – не нарушай законов. Если же при социализме тебе не нравится социализм, то для коммунистов ты – враг, предатель и диссидент. Социализм не терпит ни малейшего инакомыслия ни малейшей оппозиционности. Таково типичное сектантство.

Показательно, что представление о капитализме как о некой всемирной «мафии», сговоре помещиков и капиталистов всего мира с целью эксплуатации рабочих и крестьян было в Советской России 1920-30-х годов непререкаемой аксиомой, отрицать это считалось политической безграмотностью, в это безоговорочно верили все, от рядового комсомольца до партийного руководства страны. Согласно этому верованию, успех социалистической революции в России должен был стать такой смертельной угрозой для мирового капитала, что все капиталисты всего мира должны были, насмерть перепугавшись, отбросить все свои междоусобные распри, объединиться, чтобы любой ценой задушить молодую Советскую республику. Эту убеждённость не смогла поколебать даже щедрая гуманитарная помощь в виде медикаментов и продовольствия, присылаемая из Америки в Поволжье в 1921-23 годах во время голода и эпидемии тифа. Позже, в 1930-е годы, во времена бурного промышленного строительства, злобные капиталисты охотно сотрудничали с Советским Союзом во всех сферах, включая даже военную, торговали, соглашаясь продавать ему свои новейшие технологии, присылали инженеров и специалистов для налаживания производства, и, судя по всему, им было плевать, какое у нас политическое устройство; однако и это нисколько не поколебало коммунистической веры во враждебную капиталистическую «мафию».

Здесь важно внести ясность в понимание терминов, чтобы лишить марксистов их оружия – подмены понятий. Капитализм, с которым коммунисты ведут непримиримую борьбу, этот монстр со «звериным оскалом», существует только в их собственном воображении, как объективной реальности его не существует – это всего лишь одно из изобретений социалистов XIX века (наряду с «международной солидарностью трудящихся» и «пролетарской революцией»). Если бы они тогда не изобрели этого термина, мы бы сейчас и знать не знали, что живём при каком-то ужасном «капитализме». Существует рынок. Рынок существовал всегда. Не было времён, когда рынка не было, – уже на заре человечества первобытные племена что-то производили и чем-то с соседними племенами обменивались. Так было до тех пор, пока не был создан Советский Союз, а следом и страны соцлагеря, где был опробован на практике искусственный, и, как показал опыт, нежизнеспособный политико-экономический конструкт, основанный на противоестественных для нормального общества принципах тотальной монополии государства и запрета на любую экономическую инициативу снизу. Этот голем наглядно показал свою несостоятельность: весь жизненный цикл советской социалистической цивилизации (возникновение, становление, развитие, упадок и гибель) уложился в 74 года – абсолютный антирекорд долголетия, если не считать соцстран поменьше, не обладавших такими богатыми ресурсами, как СССР (им на это потребовалось ещё меньше времени – в среднем лет 30-35). А ведь периоды жизни империй прошлого исчислялись веками! Однако теоретики марксизма – авторы этого кадавра – постулировали такое положение вещей как следующую формацию после капитализма. Капитализм, в отличие от рынка, не существовал всегда – согласно Марксу, он возник в XVII веке в результате буржуазных революций и сменил феодализм. Но что в те времена возникло такого, чего никогда не было раньше? Всё, что характеризует собственно «капитализм», а именно: частная собственность на средства производства, наёмный труд, конкуренция и рынок – не возникло в XVII веке в результате каких-то революций, а существовало всегда. В ходе этих революций были просто упразднены сословные привилегии дворянства и высвобождены новые экономические силы – буржуазия обрела новые права и свободы, которыми не преминула воспользоваться, эти события совпали с научно-техническим прогрессом, приведшим к бурному росту промышленности. Вот и всё. Никаких «смен формаций» по Марксу вообще не было – всю историю человечества обычные рыночные имущественно-производственные отношения существовали параллельно с законами и обычаями, допускавшими рабовладение, крепостную зависимость или сословное неравенство. Так, например, все античные артефакты, найденные археологами – все эти амфоры, статуи, ювелирные украшения и посуда – были изготовлены не рабами, а свободными людьми в частных мастерских за деньги, ибо рабы на такое неспособны. Как известно, марксисты объясняют падение рабовладения невыгодностью рабского труда, тем, что рабы стремились портить все более или менее сложные орудия труда, калечить скотину и т. д. Но кто бы им доверил «более или менее сложные орудия труда»! А уж покалечить скотину надо ещё умудриться так, чтобы она тебя самого не покалечила! Орудием труда раба была мотыга или лопата, но сломать даже такое орудие раб не мог без риска быть выпоротым. Сложными орудиями труда пользовались только свободные люди. Если бы в Греции и Риме была бы, согласно Марксу, рабовладельческая «формация», то там не должно было бы быть ни ремесленников, ни купцов, ни вольных землепашцев, а одни только рабы с мотыгами и рабовладельцы с плётками. Но ни те, ни другие не способны создать ни цивилизации, ни сколько-нибудь развитой культуры. На это способны только хорошо мотивированные к созидательному творческому труду свободные люди. На самом деле в античном мире существовала обычная рыночная экономика, а параллельно ей существовали законы и обычаи, позволяющие держать рабов – почти всегда, за редким исключением, в качестве простой механической рабочей силы, не более. Точно так же, как и, скажем, во вполне себе буржуазных южных штатах Америки до 1860-х годов. Да и в феодальной Европе так же существовало множество вольных городов, населённых ремесленниками, торговцами и прочей буржуазией, а параллельно этому «капитализму» были и бароны с крепостными крестьянами.

Кстати, не лишне будет дать этимологическую справку о буржуазии (буржуа) или буржуях. Фактически буржуа или буржуй — это горожанин, ибо корень у этого слова «бург» (вспомните, что Петербург = Петроград). Возможно, что отчасти по причине непонятного для русских иностранного слова оно могло приобрести такой исключительно отрицательный смысл в России. Такого не могло случиться, напр., у немцев, где слово «бюргер» до сих пор означает как буржуя, так и гражданина. Естественно, что и французы, и англичане понимают корень слова. Поэтому они не могут смотреть на буржуа=горожанина как на исчадие ада. А большевики умудрились даже крестьян зачислить в мелких буржуев — жуткая нелепость.

Изобретение «капитализма» – это самая гениальная (хотя и не единственная!) хитрость, придуманная левыми. Коммунистам удалось внушить населению России, что капитализм – это не просто отсутствие социализма, а некая глобальная сила, всемирный сговор богатеев с целью эксплуатации бедняков. И под этим гипнозом, увы, продолжают оставаться не только сами коммунисты, но и огромное число наших граждан, получивших образование и воспитание в СССР. Причём они продолжают верить и в то, что капитализм уже почти сгнил, что существовать ему осталось совсем чуть-чуть… Вот только это «чуть-чуть» пережило Советский Союз. Ещё в 1917 году большевики были уверены, что мировая революция начнётся вот-вот, буквально на днях, нужен только лёгкий толчок… Облажались. Социализм разложился раньше. И не только в России, но и везде, где только возникал. Однако, несмотря на это, уверенность в том, что капитализм по-прежнему стоит одной ногой в могиле у марксистов-сталинистов продолжает сохраняться – и на основании этого они решительно настроены начинать крушить Российское государство уже сейчас – чего ждать-то? Жизнь коротка, а рай вот он, совсем рядом – нужен только лёгкий толчок…

Проецируя свою теорию о «формациях» в будущее, Маркс утверждал, что, хотя все прежние формации сменялись в порядке всё возрастающей их производительной эффективности (что уже само по себе спорно), следующая после «капитализма» формация — «социализм» должна была сменить предыдущую не потому, что она экономически эффективнее, а потому что она... справедливее! То есть Маркс вступил в противоречие с самим собой и кардинально изменил им же самим «вычисленную» механику исторических процессов. Это было уже «заблуждение внутри заблуждения», однако адепты этого «божества» не блуждали по лабиринтам его гениальной мысли; они просто предпочли не заметить этого противоречия, и продолжали верить в непогрешимость созданного им учения, пока не стали свидетелями того, чем закончилось противостояние эффективного западного «капитализма» и справедливого советского «социализма». Эффективность оказалась всё же сильнее, однако, похоже, и это их не убедило.

Важно, однако, понимать один важный момент – употребляя слово «капитализм», леваки почти всегда имеют в виду совсем другое понятие – олигархат или олигархия (власть немногих). Для них эти слова почти синонимы. Однако слово это древнегреческое, и широко использовалось оно ещё Аристотелем. Из этого становится понятно, что олигархия как явление было известно ещё в античные времена и оно не является отличительной особенностью современного т. н. «капитализма». И даже напротив — олигархия является препятствием для любой свободной рыночной экономики, поскольку создаёт монополии с их корпоративными договорённостями, которые буквально душат мелких и средних производителей; проще говоря, олигархия враждебна рынку.

По Аристотелю олигархия — это форма вырождения аристократии, которая блюдёт интересы зажиточных классов.[9] Причём, при олигархическом строе власть может принадлежать как самим олигархам, так и их ставленникам, которые сами могут оставаться в тени.

Сейчас, конечно, понятие «капитализм» прочно утвердилось, и вряд ли от него уже удастся избавиться. По современному определению — это экономическая система производства и распределения, основанная на частной собственности, юридическом равенстве и свободе предпринимательства. Главным критерием для принятия экономических решений является стремление к увеличению капитала, к получению прибыли.[10] Однако, государство, как уже было продемонстрировано на примере социального страхования и социальной медицины, может вносить свои коррективы в эту систему, руководствуясь интересами всего народа, а не только олигархов, если им управляют не олигархи, а государственники. Отсюда вытекает, что социальная стабильность, справедливость и защищённость низших слоёв есть вопрос наличия правового государства, цивилизованности правящих классов и надёжных религиозно-нравственных ориентиров всего общества, а не результат победы в «классовой борьбе» с последующими утопическими проектами.

Вопреки марксистской догматике, в любом государстве существуют не только капиталисты и пролетарии. На самом деле, существует множество групп людей, занятых в разных сферах трудовой деятельности. Бывают ведь ещё и крестьяне, и ремесленники, и работники умственного труда, врачи, учёные. Более того, кроме различий по сфере трудовой деятельности между людьми есть и различия по отношению к добру и злу, разной степени честности и порядочности. Отнюдь не все капиталисты становились таковыми хищническим путём, подобно клану Рокфеллеров в США.[11] История знает достаточно примеров капиталистов-филантропов и жертвователей ради общественного блага, да и просто порядочных людей, как тот же И. Сикорский, о котором уже упоминалось, или П. М. Третьяков, создатель известной картинной галереи. Однако, Маркс изобразил всех капиталистов одинаково алчными до карикатурности эгоистами, подлежащими искоренению. Для него не существовало нравственной дифференциации внутри классов. Не существовало для него и понятия государственников.

Типичный капиталист – не государственник. Это, по сути, богатый купец, лавочник. Руководить государством такой человек не способен в силу своих врождённых психологических установок, его ум заточен под торговлю, бизнес, получение прибыли, и если такой человек становится во главе государства, то для государства наступают тяжёлые времена, сопровождающиеся растратами казны, упадком, развалом и разделением страны. Империй капиталисты не создают. Их создают государственники. Даже в средневековых купеческих республиках купцы не правили – для этого они либо избирали себе правителей из числа местной дворянской знати, как в Генуе или Венеции, или же приглашали князей со стороны, как в Господине Великом Новгороде. Собственно, и самим купцам-капиталистам такая власть своих «коллег» была крайне невыгодна, поскольку между собой они – вечные конкуренты, и не особенно-то солидарны в отстаивании общих интересов, а уж когда кто-то из них завладевает административным ресурсом – у всех остальных начинаются серьёзные проблемы. Очень возможно, что у них кое-что просто силой «отожмут». Однако Маркс не видел различий между государственниками и торговцами, для него существовали всего два класса-антипода в роли добра и зла — буржуазия и пролетариат. Отсюда и марксистский тезис о власти буржуазии, или «власти капитала».

А как же тогда обстоит дело с антитезой «капитализма» — социализмом? Уж он-то, верно, точно существует, раз уж в 1936 году Сталин объявил социализм в СССР построенным и до 1991 года он у нас, по-видимому, был? Согласно мнению некоторых знатоков наследия Маркса, в частности, проф. В. М. Межуева, то, что было построено в СССР, хотя и было названо «социализмом», но, по Марксу, таковым не являлось, и сам Маркс под таким «социализмом» не подписался бы – как утверждает Межуев, из-за «корректив», внесённых в его учение Лениным, Сталиным и прочими большевистскими теоретиками. Далее мы посмотрим, так ли это.

[1]Статья Социальное страхование в Википедии

[2]Статья Социальное страхование в Википедии

[3]Борис Романов Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала (Цитата из файла. Поэтому указывать страницу нет необходимости. Нужное место можно легко найти с помощью поискового слова «страхование»).

[4]Oxford Textbook of Primary Medical Care. Volume 1: Principles and Concepts, 2005, p. 12; см. также подробности об этой системе: Your Life Is Their Toy Merchants in Medicine by Emanuel M. Josephson, 1948, pp. 229-230

[5]Борис Романов, цит. раб.

[6]Новейшая история стран Европы и Америки, ХХ век, часть 1, 1900-1945 гг. Под ред. A.M. Родригеса и М.В. Пономарева. — М.: Гуманитар, изд. центр ВЛАДОС, 2005., Глава 1. Основные тенденции развития стран Европы и Америки в 1900—1945 гг., § 4. Трансформация капитализма на путях реформизма, Глава 3 Страны Северной Америки в 1900-1945 гг., § 1. Эра прогрессизма. США в начале XX в.

[7]Там же, Глава 4, Великобритания в 1900-1945 гг., § 1. Великобритания в начале XX в. «Ллойдджорджизм»

[8]Там же, Глава 7, Италия в 1900-1945 гг., § 1. Италия в первой четверти XX в.

[9]Статья Олигархия в Википедии.

[10]Статья Капитализм в Википедии

[11]Cf. The Truth About Rockefeller by Emanuel M. Josephson, 1964

***

Автор: oragda

Дата оригинала: 22 февраля 2020 г.

Источник оригинала: https://oragda.livejournal.com/5099.html