В своей четвёртой статье автор бестселлеров Манда Скотт исследует, как «небольшие островки согласованности» — например, регенеративные сообщества — могут изменить целые системы
Когда сложная система далека от равновесия, небольшие островки упорядоченности в море хаоса способны перевести всю систему на более высокий уровень. Илья Пригожин, физико-химик и лауреат Нобелевской премии.
Добро пожаловать обратно. Покойный гений Дуглас Адамс написал свою трилогию «Автостопом по галактике» в пяти частях. Взяв это за основу, мы представляем вам четвёртую часть нашей серии из трёх частей, в которой мы исследуем безграничные возможности нашей мировой культуры и то, как мы можем создать плодотворное, процветающее будущее, которое мы с гордостью оставим после себя.
Если вы не читали предыдущие статьи в PM, вы найдёте их в PM116-118. Я от всего сердца призываю вас найти, прочитать и поделиться ими; как и всё остальное в PM, эти идеи лучше всего развиваются, если они обсуждаются с энтузиазмом, а идеи разбираются на части и перестраиваются людьми, которые глубоко задумываются обо всём, что мы считаем истинным, хорошим и прекрасным.
Для простоты мы предположили, что культ хищнического капитализма, основанный на смерти, тонет в гигантских выгребных ямах, которые сам же и создал, и утягивает за собой всю экосферу; что пришло время каждому сделать шаг вперёд, шагнуть вместе, чтобы представить — и, таким образом, воплотить в жизнь — новые системы управления, обмена ценностями и сообщества, которые могут создать условия для перехода к новой системе бытия; и что только создавая истории о том, как могла бы выглядеть, работать и ощущаться новая система, мы сможем продвинуть нашу глобальную культуру в будущее, где процветает всё живое.
Мы позаимствовали термин «Трютопия» у доктора Руперта Рида из проекта «Климатическое большинство»1, чтобы обозначить этот новый жанр письма/творчества, который представляет процветающее будущее, основанное не на дефиците, разделении и бессилии, а на достаточности, свободе действий и связи.
Наконец, мы призвали всех и каждого начать исследовать возможности другой жизни: говорить о ней, писать о ней, петь о ней, снимать о ней видео…
Изменения в сложных системах
Вот где мы были. По пути мы затронули ряд идей, в частности теорию изменений в сложных адаптивных системах: здесь есть что исследовать, и этот момент кажется своевременным.
Не только потому, что некоторые из этих идей должны глубже укорениться в нашем воображении, но и потому, что мир меняется быстрее, чем мы можем себе представить, возможно, быстрее, чем мы способны себе представить, и сейчас есть некоторые концепции, которые нам необходимо срочно рассмотреть. Они были менее значимыми, когда я впервые начал писать эти статьи в феврале прошлого года.
Здесь и сейчас давайте внимательнее рассмотрим природу систем, переломные моменты и теории изменений, которые вокруг них строятся. Многие из наших основных концепций были предложены лауреатом Нобелевской премии Ильёй Пригожиным.2
Он был химиком-ядерщиком, и, возможно, концепции, применимые на атомном уровне, не совсем подходят для гиперсложных человеческих культур в мире глобальной коммуникации в реальном времени, но они предлагают модель, которую мы можем понять, и я пока не встречал ничего лучше.
Пригожин установил, что «когда сложная система далека от равновесия, она достигает точки бифуркации, в которой дальнейшая нестабильность приводит либо к хаосу и исчезновению системы, либо к появлению новой системы». 3
Возникновение
Отсюда возникают наши теории возникновения сложных систем, а они, в свою очередь, являются фундаментом, на котором мы строим надежду: не предтравматическую4 надежду технооптимистов и сторонников экомодернистских антиутопий, которые рассматривают технологию как прокладывающий путь к будущему, в котором паутина жизни является "эстетическим вариантом" (который по определению может быть отвергнут, а затем уничтожен), а посттравматическую надежду, которая видит реальность нашего метакризиса5 во всем его необузданном хаосе, но придерживается возможности возникновения как чего-то, к чему стоит стремиться.
Если мы возлагаем на это надежды, то нам нужно немного больше узнать о том, как выглядит и ощущается возникновение. К счастью, наш мир предлагает бесконечное множество примеров сложных систем, которые при определённых обстоятельствах превращаются в новые системы.
Чаще всего в качестве примера приводят гусеницу, которая в какой-то момент сплетает кокон и растворяется в хаотичном ДНК-супе куколки. Довольно скоро среди этого хаоса возникают имагинативные клетки. Поначалу система воспринимает их как «чужие» и удаляет, но появляются новые, которые начинают объединяться в имагинативные острова, которые, в свою очередь, формируют имагинативные органы, которые в конечном итоге становятся бабочкой или мотыльком, которые (в довольно изящной персонификации нашей метафоры) появляются из кокона.
Это подводит нас ко второму по популярности афоризму Пригожина, который гласит: «Небольшие островки упорядоченности в море хаоса способны привести всю систему к более высокому порядку».6
В определённых кругах это уже приобретает вес пророчества, и те из нас, кто распространяет эту идею, склонны с нежностью верить, что мы находимся в процессе создания небольших островков согласованности, сосредоточенных на том, что нам в данный момент наиболее дорого. Возможно, мы даже правы.
Это утешительная мысль, но мы не можем её проверить, потому что одна из основополагающих аксиом системного мышления заключается в том, что ни одна система не является предсказуемой с точки зрения предшествующей ей системы.
Если десять тысяч муравьёв толпятся на краю пропасти, которую ни один из них не может пересечь в одиночку, то точная природа моста, который они образуют своими телами, совершенно непредсказуема. Однако тот факт, что они могут и, вероятно, образуют такой мост, так же предсказуем, как и появление красного адмирала из кокона: это гусеница или одинокий муравей, которые не могут предсказать результат. Те из нас, кто стоит снаружи, могут сделать обоснованное предположение, основываясь на предыдущем опыте.
Живые, дышащие адаптивные чудеса
Итак, давайте остановимся на этом и рассмотрим текущий момент в истории человечества. Каждый из нас — вы, я и все, кого мы встречаем, — является результатом миллиардов лет эволюции. Нашими далёкими предшественниками были молекулы водорода, и когда эти молекулы водорода дали начало более сложным атомам, а затем соединениям и, наконец, формам жизни, способным к размножению, мы стали потомками тех, кто прожил достаточно долго, чтобы это сделать.
Шансы на то, что мы окажемся здесь, ничтожно малы. Мы — живые, дышащие чудеса. Мы также являемся живыми, дышащими сложными адаптивными системами, состоящими из клеток, которые сами по себе являются сложными адаптивными системами, объединёнными в органы, которые являются сложными адаптивными системами, образующими людей, которые являются сложными адаптивными системами, объединяющимися в сообщества по месту, цели или страсти, чтобы сформировать сверхсложные адаптивные системы, охватывающие весь земной шар и взаимодействующие в космосе в режиме реального времени.
В здоровом обществе наши связи с местом, целью и страстью были бы созидательными пространствами, где нам бы хотелось проявить себя с лучшей стороны в рамках общего дела, которое было бы сосредоточено на всей системе в целом. В мире есть места, где это происходит.7 Однако в целом в нашей разрушающейся, токсичной культуре наши сообщества, как правило, становятся эхо-камерами самообмана.
Линейность
В этих эхо-камерах заложено стремление к линейному мышлению. Мы являемся наследниками того, что насмешливо называли «Просвещением», которое проецировало эмоциональную неграмотность учеников государственных школ, выросших в атмосфере наказаний, лишений и (по крайней мере, финансовых) привилегий, на внешний мир, который был невероятно пугающим и существовал для того, чтобы его приручить.
Линейные нарративы о причинах и следствиях создавали иллюзию контроля, что позволяло этой поразительно токсичной культуре распространять нарративы о прогрессе, игнорируя при этом более масштабные системные последствия, пока не стало слишком поздно.
Если вы читаете этот журнал, то знаете об этом. Вы также знаете, что мир устроен не линейно: закон непредвиденных последствий применим практически ко всему, что мы делаем (здесь я использую слово «мы» для обозначения гегемонистских нарративов культа смерти, а не обязательно вас и меня), и последствия огромны и, скорее всего, неизмеримы.
Если мы наугад выберем пару областей, то сельское хозяйство и здравоохранение станут яркими примерами сфер, в которых линейность привела к катастрофическим последствиям.
В середине прошлого века мы уже неплохо умели измерять содержание азота, фосфора, калия (NPK) и кислотность (pH) в почве и «доказали» себе в ходе тщательно контролируемых испытаний, игнорировавших поразительную сложность почвенной пищевой сети, что именно эти элементы необходимы для выращивания здоровых растений.
Мы превратили создание и применение этих макронутриентов в глобальную индустрию, которая уничтожает живые почвы по всему миру, с ужасающей скоростью8 разрушая планетарные границы азота и фосфора, нанося ущерб пресноводным и морским экосистемам и в то же время создавая продукты питания, в которых не хватает микроэлементов и фитохимических веществ, а также, почти наверняка, множества других веществ, которые мы пока не можем измерить.
Сейчас мы подошли к тому моменту, когда доктор Роберт Ластиг утверждает, что у 93% граждан США есть метаболические заболевания, вызванные дисфункцией митохондрий.9
Мы только начинаем понимать сложные взаимосвязи между почвенным биомом и микробиомом кишечника человека (и животных), но уже сейчас можем с уверенностью сказать, что обработанные продукты не содержат тех сложных веществ, которые необходимы нашему организму, и что эко-модернистская концепция «точной ферментации» привлекательна только для небольшой подгруппы технофилов, на которых она была протестирована в фокус-группе.
Остальные из нас хотят (нуждаются) в настоящих, цельных продуктах, выращенных на живой почве как можно ближе к нашему местоположению.
Итак, давайте вспомним ещё один афоризм: ни одна проблема не решается с помощью мышления, которое её породило.
Если применить это к теориям изменений в сложных системах, то мы увидим, что наше линейное мышление, основанное на причинно-следственных связях, никогда не сможет найти выход, что мы не решим метакризис с помощью регенеративного сельского хозяйства или пермакультуры, не станем веганами, не откажемся от ископаемого топлива, не отрегулируем использование «вечных химикатов» или [выберите свой любимый способ решения проблемы].
Нет никакой возможности, что какая-то одна вещь или даже комплекс мер решит эту проблему: метакризис больше, чем все мы.
Так что же мы можем сделать?
В 1999 году Донелла Медоуз, одна из величайших умов в области системного мышления, составила список из 12 точек воздействия, которые могут повлиять на изменения в любой сложной системе.11
Медоуз расположила свои рычаги влияния в порядке убывания эффективности, поставив на последнее место в списке «Изменение констант, параметров и цифр»: по сути, это корректировка регулирования, законов и налоговых ставок.
Она предложила это в последний год старого тысячелетия, и одна из многих тревожных особенностей позднего капитализма заключается в том, что спустя два десятилетия система по-прежнему продвигает к власти людей, которые считают, что корректировать константы и цифры полезно.
Конечно, система устроена так, чтобы усиливать влияние людей, которые будут бороться до последнего, чтобы сохранить статус-кво, но даже в этом случае это чертовски угнетает.
Написать комментарий
Отпускать
Итак, давайте проясним: регулирование — это хорошо, но этого недостаточно. Да, мы могли бы регулировать отрасль, начиная с компаний, добывающих ископаемое топливо. (Мы могли бы попытаться. Я подозреваю, что если мы это сделаем, то столкнёмся с некоторыми трудностями, но это хорошая теория.) Да, мы могли бы обязать всех массово утеплять свои дома/офисы и бесплатно предоставить каждому тепловой насос с воздушным источником тепла.
Сначала нам пришлось бы пересмотреть наши отношения с деньгами, но это и так очевидно. Да, мы могли бы создать универсальные базовые услуги и установить коммунистичский максимум: соотношение минимальной заработной платы к максимальной заработной плате 20:1.
Всё это было бы хорошо. Но ни одного из этих вариантов, даже в совокупности, было бы недостаточно, если бы они не были связаны с главной точкой опоры Медоуз: «Преодоление всех парадигм». Я узнала об этом в Колледже Шумахера на курсе «Магистр регенеративной экономики». Точнее, меня научили 12 точкам опоры, и я сразу же забыла о первой.
Я провёла четыре года в состоянии, когда казалось, что её не существует, и направила всю свою энергию на предпоследнюю точку: «Измените парадигму». Это казалось выполнимым. Я могла представить, как это может произойти. Но «превзойти все парадигмы»? Это означает отказ даже от идеи, что мы должны отказаться от всего. Как, во имя всего хорошего, правильного и прекрасного, мы должны это сделать?
Сейчас я склоняюсь к идеям, и в пятой статье нашей продолжающейся серии мы рассмотрим, что это может означать и как мы можем это сделать, чтобы создать процветающее будущее, которое мы все с гордостью оставим после себя.
А пока хорошенько помечтай.
Эта статья изначально была опубликована в 119-м выпуске журнала «Пермакультура»
https://www.permaculture.co.uk/articles/thrutopia-permacultures-of-intelligence-and-wisdom/
Оценили 0 человек
0 кармы