У людей Слишком Много Власти

Написать комментарий

Если мы, современные люди, по сути, зависимы от власти, возможно, нам нужно что-то вроде коллективной программы из двенадцати шагов.

Эта статья, третья в серии, основана на готовящейся к выходу книге автора «ЭНЕРГИЯ: ПРЕДЕЛЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ВЫЖИВАНИЯ ЧЕЛОВЕКА». Первую статью из серии вы можете прочитать здесь, а вторую здесь. Чтобы узнать больше о книге и присоединиться к группе для предварительного чтения и обсуждения, пожалуйста, перейдите на postcarbon.org/power.

Не слишком ли много власти у одних людей над другими? Не слишком ли много власти у нас, людей, над миром природы? Эти вопросы затрагивают суть наших самых серьёзных глобальных проблем. Они также заставляют нас критически задуматься о том, как устроено общество, и о нашем собственном поведении. Мы часто склонны давать импульсивные ответы, но на карту поставлено слишком многое. Нам нужно мыслить критически и учитывать контекст.

Во-первых, что мы подразумеваем под властью? Хотя это слово используется в разных значениях, в первую очередь выделяют два вида власти: физическая власть и социальная власть. Физическую власть можно определить как скорость передачи энергии или как использование энергии для совершения чего-либо; социальная власть — это способность одного человека или группы людей влиять на мысли и поведение других.

Природа даёт нам примеры чрезмерной физической силы. Лесные пожары в округе Сонома, штат Калифорния, где я живу, могут иметь энергию в несколько гигаватт. Гигаватт электроэнергии, передаваемой по линиям электропередачи, трансформаторам и цепям, может обеспечивать светом, теплом и интернетом небольшой или средний город.

Гигаватт тепловой энергии, высвобождаемой во время пожара, может сжечь тот же город всего за несколько часов. Мы, люди, также можем физически подавлять окружающую среду, используя концентрированную энергию ископаемого топлива для чрезмерной эксплуатации природных ресурсов или выбрасывая отходы в таких количествах, которые природа не может безвредно поглотить.

Слишком большая социальная власть приводит к другим проблемам. Сотрудничество, лежащее в основе социальной власти, даёт нам возможность творить чудеса; но когда оно направляется через сложные экономические системы, включающие различные формы долга и инвестиций, социальная власть может также проявляться в сосредоточении огромных богатств в руках немногих, что приводит к неоправданной повсеместной бедности и возможным гражданским беспорядкам.

Та же самая социальная власть, высвобожденная в результате внезапного всплеска, может привести к гибели миллионов людей в результате войны или геноцида.

Мы интуитивно понимаем, что власть — будь то физическая или социальная власть — хороша только тогда, когда она остаётся в определённых рамках, ограниченная системой сдержек и противовесов. Но мы часто не можем применить это простое понимание к нашим текущим обстоятельствам. Например, многие из нас жалуются, что у корпораций, миллиардеров или политиков слишком много власти.

Однако, когда дело доходит до нашей собственной власти, мало кто из нас задаётся вопросом, не является ли она чрезмерной. Сила, которая дарит нам комфорт и удобство, почти всегда получает одобрение — мы постоянно считаем, что нам нужно больше, а не меньше.

Моя власть — это хорошо, но у того человека власти слишком много: такое отношение, кажется, определяет человеческую природу. Однако нерешительность в критической оценке собственной власти, по-видимому, характерна для одних людей в большей степени, чем для других, а для одних обществ — в большей степени, чем для других.

Даже в рамках одного общества обстоятельства могут меняться, побуждая людей становиться более (или менее) скромными в своих требованиях власти и переставать оправдывать чрезмерную власть.

Психологи знают, что некоторые люди отчаянно стремятся к материальному богатству, признанию и чувству превосходства. Другие люди этого не делают; они могут вести скромную, но счастливую жизнь, ориентированную на служение другим. Что делает некоторых людей более властолюбивыми? Часто ключевым фактором оказывается низкая самооценка.

Возможно, ещё в младенчестве или детстве люди, зависимые от власти, испытывали недостаток любви и признания и так и не научились наслаждаться простым чувством внутренней тишины. Их жизнь превратилась в бесконечную погоню за внешними источниками одобрения и уважения. Затем, когда они в какой-то форме обретают непропорциональную власть, они стремятся сохранить эту власть и нападают на любого, кто ей угрожает.

Некоторые обстоятельства, по-видимому, способствуют возникновению стремления к власти. В обществах, где деньги используются для удовлетворения человеческих потребностей, а не для неформального обмена и взаимопомощи, с большей вероятностью будут появляться те, кто стремится к власти.

То же самое можно сказать и о обществах с формальными институтами, характеризующимися рангами и эксклюзивностью (например, армии, духовенство, правительства, корпорации и закрытые сообщества). В целом, чем сложнее и богаче общество, тем выше вероятность того, что в нём будут развиваться стремления к власти и соответствующее поведение.

Империя с жёсткой классовой структурой внутри страны и колониями и торговыми сетями за рубежом с гораздо большей вероятностью будет поощрять патологическую жажду власти по крайней мере у некоторых своих членов, чем небольшое общество, занимающееся собирательством или земледелием, чьи технологии и обычаи практически не изменились за тысячи лет.

Даже в рамках одного общества некоторые обстоятельства могут с большей вероятностью привести к злоупотреблению властью. В периоды упадка общества могут появляться военачальники и спекулянты (вспомните сегодняшнюю Сирию или остатки бывшей Югославии в 1990-х).

С другой стороны, периоды быстрого роста общества дают возможность карьеристам карабкаться по чужим спинам.

Самый яркий пример в последнем случае — США в начале и середине XX века: будучи крупнейшим в мире производителем и экспортёром нефти, Америка сколотила огромные состояния (в частности, состояние Джона Д. Рокфеллера) и стала мировой экономической и военной сверхдержавой, возвысив инвесторов, генералов, бюрократов и генеральных директоров корпораций над простым народом.

Ископаемые виды топлива не только создали огромное количество богатств. Будучи беспрецедентными источниками физической энергии, они также способствовали неустойчивому росту населения и потребления и привели к невообразимым разрушениям окружающей среды. Кроме того, когда в обществе появилось столько новых богатств, было почти неизбежно, что одни люди получат их больше, чем другие, что привело к росту экономического неравенства.

Одним из последствий нашей зависимости от ископаемого топлива является изменение климата — самый масштабный экологический кризис, который когда-либо создавал человек. Его можно рассматривать как результат чрезмерного потребления энергии.

Вот вкратце суть аргументации: почти всё, что мы используем, где-то представляет собой небольшой очаг возгорания — обычно их несколько. Ваш смартфон? Небольшие очаги возгорания приводили в движение машины, которые добывали полезные ископаемые.

Более крупные очаги возгорания выплавляли металлы. Небольшие очаги возгорания приводили в движение транспортные средства, которые перевозили все детали, иногда на тысячи километров. Множество небольших пожаров обогревали, охлаждали и обеспечивали энергией различные склады и сборочные цеха.

Возьмите любой предмет: если это не дерево или другой элемент окружающей природы, то в этом есть доля участия огня. То же самое обычно происходит и с услугами: мы согреваемся, охлаждаемся и обеспечиваемся едой, медицинским обслуживанием и образованием.

Нам даже нужны пожары, чтобы производить солнечные панели и ветряные турбины (например, для производства чистых кремниевых пластин для фотоэлектрических панелей используются печи, работающие при температуре 3000 градусов по Фаренгейту, которые работают круглосуточно).

Конечно, за время службы фотоэлектрическая панель потребует меньше топлива, чем угольная или газовая электростанция, вырабатывающая такое же количество электроэнергии. Но если бы мы захотели сразу же произвести огромное количество фотоэлектрических панелей, чтобы заменить все наши угольные и газовые электростанции, пришлось бы разжечь огромный краткосрочный костёр.

Вряд ли кто-то захочет отказаться от преимуществ — энергии, — которые дают все эти пожары. Но каждый из этих пожаров, каким бы тщательно контролируемым и эффективным он ни был, выбрасывает в атмосферу CO2, ускоряя дестабилизацию климата и подрывая жизнеспособность цивилизации.

Один из соблазнительных (но в конечном счёте беспочвенных) способов избежать этого противоречия между стремлением к большей физической силе и неприемлемыми последствиями обладания этой силой и её использования — это надеяться, что возобновляемые источники энергии решат проблему климата безболезненно: всё, что нам нужно сделать, — это дождаться, пока солнечные панели станут очень дешёвыми.

Тогда мы сможем использовать даже больше энергии, чем сейчас, просто это будет чистая энергия. Нам не нужно отказываться от энергии, нам просто нужно сменить энергетические технологии. Но фактическое переключение (т. е. скорость, с которой общество внедряет возобновляемые источники энергии и отказывается от инфраструктуры, работающей на ископаемом топливе) происходит слишком медленно, чтобы предотвратить катастрофическое изменение климата.

Основная причина заключается в том, что ископаемое топливо вырабатывает больше энергии, чем возобновляемые источники, — не только с точки зрения прибыли и политических пожертвований, но и с точки зрения энергии, которая доступна по требованию для нужд индустриального общества, включая питание самолётов и кораблей, добычу полезных ископаемых и производство продукции.

Если изменение климата — это проблема власти, то, возможно, чисто технического решения не существует. Хотя технологии могут помочь в незначительной степени, предотвращение катастрофического глобального потепления будет в основном зависеть от сокращения общего энергопотребления таким образом, чтобы это не привело к краху общества.

Очевидно, что люди, которым придётся больше всего пожертвовать, сегодня являются крупнейшими потребителями энергии. Но именно эти люди обладают большой социальной властью и могут препятствовать общественному обсуждению и откладывать принятие существенных мер.

Изменение климата — лишь один из симптомов крупномасштабного энергетического дисбаланса и чрезмерной концентрации власти, от которых страдает наше общество.

К другим симптомам относятся углубление экономического неравенства, исчезновение дикой природы из-за расширения землепользования, всё более распространённое загрязнение воздуха и воды нефтепродуктами (противозачаточными лекарствами), имитирующими гормоны, и истощение ресурсов, связанное с перенаселением и чрезмерным потреблением.

Ископаемые виды топлива, предоставляя так много физической энергии так быстро, значительно усугубили все эти проблемы.

Люди в прошлых обществах были хорошо знакомы с проблемой чрезмерной власти и придумывали способы её сдерживания. Антропологические исследования показывают, что в ранних обществах, живших за счёт охоты и собирательства, зачинщиков обычно казнили или изгоняли.

Другие методы коллективного сдерживания включали табу на чрезмерное использование природных ресурсов. Вот лишь один пример: народ баяка в Конго расставлял метки (конусы из больших листьев) на тропах, ведущих в те части леса, где охота была неудачной, тем самым предупреждая других о необходимости избегать этих мест и давая популяции диких животных время на восстановление.

Такие практики были широко распространены и разнообразны. Племенные табу, регулирующие добычу уязвимых видов, принимали по меньшей мере шесть форм, включая “сегментные табу”, которые запрещали особям определенного возраста, пола или социального класса добывать ресурс;

“временные табу”, которые запрещали использовать средства к существованию в течение определенных дней, недель или сезонов; “методические табу”, которые ограничивали чрезмерно эффективные методы сбора урожая, которые могли истощить запасы ресурса; “табу истории жизни”, которые запрещали добывать вид в уязвимые периоды его жизнедеятельности, такие как нерест или гнездование;

“табу конкретного вида”, которые защищали вид во все времена; и “табу среды обитания”, которые запрещали эксплуатацию человеком видов в пределах определенных рифов или лесов, которые служили биологическими заповедниками или святилищами.

Учитывая свидетельства того, что древние народы, переселяясь на новые территории, часто охотились на многочисленные виды животных до полного их исчезновения, представляется вероятным, что местные методы сохранения природы вырабатывались в течение долгого времени методом проб и ошибок.

В современных обществах методы коллективного сдерживания чрезмерного накопления власти стали сложными и формализованными. Мы принимаем экологические нормы для защиты исчезающих видов, запрещаем или регулируем использование определённых химических веществ и препятствуем захоронению вредных отходов.

Мы стараемся не допускать усиления экономического неравенства, облагая богатых более высокими налогами и реализуя программы перераспределения средств на образование, жильё и здравоохранение. Мы стараемся препятствовать появлению деспотов с помощью конституций и выборов.

Однако все подобные усилия обречены на провал, потому что современное общество в своей основе устроено так, что требует экономического роста (который почти всегда происходит за счёт природы), и потому что вновь созданное богатство, как правило, достаётся в первую очередь тем, кто обладает социальной властью.

И снова во многом виноваты ископаемые виды топлива: будучи основными источниками энергии в нашем обществе, они также являются нашими основными источниками богатства.

Мы получили так много энергии из этих видов топлива за такой короткий промежуток времени, что наши институциональные механизмы сдерживания всё больше не справляются.

Кроме того, с ростом потребительского спроса традиционные ценности, такие как сдержанность, скромность, взаимопомощь и бережливость, отошли на второй план, и мы обманываем себя, думая, что заслуживаем всей той силы, которой можем обладать.

Если мы, современные люди, по сути, зависимы от власти, то, возможно, нам нужна что-то вроде коллективной программы избавления от алкоголизма из двенадцати шагов. Первым шагом было бы просто признать, что у нас есть проблема с властью.

Затем мы бы систематически оценивали, где существует дисбаланс власти, и уменьшали бы физическую и социальную власть самых влиятельных людей. Такого уменьшения можно было бы добиться, например, с помощью налогов на богатство и энергетических квот для людей в богатых странах и для самых богатых людей в бедных странах.

Но не все из нас захотят участвовать в такой программе. Опять же, те, у кого больше всего физической и социальной власти, будут препятствовать таким усилиям и у них будет множество стимулов для сохранения своих преимуществ. Как человечество может преодолеть нежелание влиятельных людей сокращать расходы, прежде чем мы все будем уничтожены экологическим кризисом и социальным коллапсом?

Единственная разумная стратегия, с которой я столкнулся, — это та, которую отстаивает мой друг Крейг Коллинз. Он считает, что необходима коалиция с разделением власти (он называет её «Зелёным движением сопротивления») с четырьмя основными сегментами:

Группы и отдельные люди, работающие над спасением планеты путём предотвращения изменения климата, утраты биоразнообразия и загрязнения окружающей среды. Большинство этих групп и отдельных людей борются с бесчинствами корпораций и правительств; некоторые продвигают экологичную государственную политику или коммерческую практику, в то время как другие стремятся стабилизировать и сократить численность населения.

Сторонники социальной справедливости. В эту категорию входят защитники бедных и угнетённых меньшинств всех видов, включая коренные народы (которые составляют большинство населения в некоторых странах).

Группы, выступающие против насилия, особенно государственного насилия. К ним относятся антивоенные группы, а также организации, стремящиеся сократить распространение оружия внутри страны, международную торговлю оружием и милитаризацию полиции, а также группы, продвигающие мирные методы разрешения конфликтов.

Создатели новой культуры. Эта последняя категория в настоящее время менее организована внутри, чем предыдущие три; она состоит из отдельных лиц и организаций, стремящихся моделировать и продвигать устойчивый образ жизни, не зависящий от ископаемого топлива.

Некоторые из них являются экспертами в области установок и привычек, связанных с горизонтальной властью. Другие — пермасектанты, первопроходцы в области экопоселений и сторонники возобновляемых источников энергии. Третьи — творческие люди всех мастей, стремящиеся задействовать человеческое воображение для построения «зелёного» будущего.

Каждая из этих групп сама по себе находится в невыгодном положении по сравнению с силами, которые по-прежнему толкают общество к перегрузке власти через накопление капитала и получение прибыли, добычу ресурсов, захоронение отходов и милитаризм.

Однако в совокупности эти группы представляют собой огромную аудиторию. Отсюда вытекает жизненно важная необходимость объединения и сотрудничества между ними, а не конкуренции и конфликтов, без проверки идеологической чистоты в качестве условия для включения в коалицию.

Есть ли вероятность того, что такая коалиция, борящаяся за власть, добьётся успеха? Это, вероятно, зависит от того, насколько хорошо лидеры и участники коалиции понимают нюансы власти, которые я кратко описал выше. С самого начала коалиции придётся смириться с удручающей иронией: ей придётся создать огромное количество социальной поддержки, чтобы конкурировать с укоренившимися власть имущими.

Она должна стать достаточно сильной, чтобы изменить сердца и умы, победить на выборах, вывести людей на улицы и добиться успеха на переговорах. Во многих случаях ей придётся взять под контроль институты и перестроить их так, чтобы они могли работать в эпоху после ископаемого топлива, после экономического роста, в эпоху снижения физической и социальной мощи.

Если коалиция дойдёт до этого, то ей и всем влиятельным людям в её составе придётся смириться с необходимостью делиться и отказываться от своего сверхпривлекательного доступа к власти. Но если им это удастся, то все они смогут участвовать в чём-то гораздо более приятном, чем процесс накопления власти: в развитии мудрости, которая может сохраняться веками.

Автор тизерной фотографии: экодеревня Зибен-Линден. Автор: Михаэль Вюрфель — собственная работа, CC BY-SA 3.0, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=33591387

Примечание редакции: эта статья была опубликована на Common Dreams.

https://www.resilience.org/stories/2021-06-03/too-much-power/