КОРОВКО

Как известно, «Золотой теленок» стал классическим произведением советской литературы. Понятное дело, что историю создания романа должны были изучать многие авторитетные литературоведы. Судя по их данным, возможным прототипом миллионера Корейко был горный инженер Константин Михайлович Коровко.

Константин Михайлович Коровко, сын отставного есаула, донской казак, стипендиат Превеликого Войска Донского, закончил в Санкт-Петербурге два престижных института — Технологический и Горный. Красавец, весельчак, любитель прекрасного пола, Костя-инженер (под этим прозвищем знали его приятели и приятельницы) был своим человеком и на скетинг-ринге, и в партере Михайловского театра, и в операционном зале Фондовой биржи. Жил Коровко в хорошей квартире на Невском проспекте, имел собственную конюшню на пять лошадей.

Когда он в окружении приятелей (шталмейстера Назимова, князя Тарханова, молодых щеголей-инженеров, кавалергардов, преображенцев), одетый в белую черкеску с газырями, входил в общую залу «Медведя» или «Донона», создавалась какая-то особая атмосфера оживления. Его удачи не вызывали зависти. Им любовались. Совместные пикники в Осиновой роще, кутеж с цыганами в Новой деревне, поездки верхом на Стрелку в белые ночи, поход на скачки или авиационную неделю в Коломягах — везде Костя-инженер был душой общества и заводилой.

По темпам экономического роста Россия тогда опережала все страны мира. Для многих патриотически настроенных людей Костя-инженер олицетворял новый тип делового человека, шедшего на смену старозаветному замоскворецкому купцу: происходит из низов, получил прекрасное образование, только благодаря собственным знаниям и сноровке стал одним из самых заметных предпринимателей столицы.

«Я, — любил повторять он, — действую в интересах и во имя русского народного хозяйства, я хочу создать на русские деньги чисто русское предприятие для борьбы с иностранными предпринимателями, захватившими всю русскую промышленность в свои цепкие руки. Получение миллионов осуществимо при общей энергии и дружной работе.

Наши предприниматели инертны и обтянуты плотным кольцом формальностей. Я хочу создать свободное от этих формальностей дело с помощью пайщиков, которые сплошь и рядом не знают, куда пристроить капитал. Русские деньги, лежащие по нашей инертности в кубышках по уездным и губернским городам, должны и могут давать до 300 процентов прибыли в год».

Одной из особенностей такой деятельности Коровко был упор на провинцию. Создавая очередное предприятие, он рассылал по всей России сотни тысяч проспектов, описывая прибыльность будущего дела и предлагая становиться его пайщиками. Они дали обществу 622 тыс. руб., кроме того, банк Коровко собрал еще 340 тыс. агентских денег.

Пайщиками становились в основном люди со средним достатком: священники, мелкопоместные дворяне, офицеры в отставке из российской провинции. Но зато их число не убывало. Особое место в этой финансово-промышленной империи Константина Коровко занимало Брянцевско-Преображенское соляное общество в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии.

Реклама соляного общества Коровко дошла и до Юзовки.

Чем же завлекал будущих пайщиков горный инженер Константин Коровко?

«Милостивые государи! Брянцевско-Преображенское соляное общество имеет честь довести до сведения как своих пайщиков, так и всех желающих вступить пайщиками в названное Общество, о состоянии его дел», — так начинается этот проспект. Затем рассказывается, что акционерное общество действует на месте создаваемого соляного промысла в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии на участке в 27,5 десятин земли, «приобретенном Обществом в полную собственность и содержащим мощные залежи каменной соли толщиной 35 сажен пласт». Как одно из преимуществ отмечается, что этот участок прилегает к соляным промыслам крупных иностранных фирм — двух бельгийских и одной голландской, ежегодная добыча которых составляет миллионы пудов.

«Мощный пласт каменной соли в 35 сажен толщиной, чистой как кристалл, без малейших прослоек земли, залегает там на глубине 57 сажен от поверхности. Таким образом, 27,5 десятин недр этих богатейших месторождений, каковыми владеет Брянцевско-Преображенское соляное общество, составляют колоссальное богатство, равное сотням миллионам рублей (около 3 млрд. пудов соли). Такие богатства столь жизненного продукта, как соль, обеспечивают Обществу громадные доходы на многие десятки и даже сотни лет», — так красиво расписывали положение дел руководители АО.

При этом еще сообщалось, что на участке есть и запасы алебастра, да и вообще соляной промысел — это очень доходный вид бизнеса: с каждого пуда добытой соли можно получить 14,5 коп. прибыли. В качестве примера такой доходности обращали внимание на то, что рядом с создаваемым русским акционерным обществом успешно работают соляные шахты иностранных фирм.

Рудник «Бахмутская соль» в Брянцево

«Поэтому вполне понятно, что они за короткое время составили колоссальные состояния», — подчеркивали в своем письме директора Брянцевско-Преображенского соляного общества. Они предлагали создать «жизненное, реальное предприятие на чисто русском капитале», добавляя, что «работы по сооружению шахты в полном ходу и продолжают вестись самым интенсивным образом под руководством опытного штейгера, прослужившего около 20 лет на промыслах соседних фирм». Коровко и Ко обещали, что промышленная добыча соли начнется уже в июле 1909 года.

Дальше идут расчеты, какой же доход получат имевшиеся и будущие пайщики: более 50% на акцию, в денежном выражении — более 260 руб. (хорошие по тем временам деньги). «Доход этот будет с каждым годом возрастать… приближаясь к колоссальной цифре 300% на затраченный капитал», — сказано в рекламном проспекте. А напоследок предлагается всем желающим приобретать паевые свидетельства в 1 тыс. руб., а затем 250 и 100 руб.

Рудник «Бахмутская соль» в Брянцево

Как устоять не искушенным в биржевых хитросплетениях жителям провинциальных городков и местечек Российской империи! Мы сегодня не знаем, кто из обитателей Юзовки стал обладателем этих паев, но достоверно известно, что из-за них разразился грандиозный скандал на всю страну.

В городе Балашове жил отставной гусарский полковник Шульц. Как выяснил российский журналист, он был не чужд интереса к экономике и имел небольшой капитал, унаследованный от отца. Получив такой проспект Брянцевско-Преображенского соляного общества, полковник выписал необходимую литературу по горнорудному делу, обложился книгами и пришел к выводу: дело обещает неслыханную прибыль. Простившись с супругой и детьми, Шульц отправился в Петербург.

Любезный, деловитый, обстоятельный Коровко очаровал отставного гусара. Из разговора выяснилось, что полковник неплохо разбирается в горном деле. Коровко тут же предложил Шульцу место управляющего рудником по хозяйственной части с окладом в 3 тыс. руб. в год, на что тот, чрезвычайно польщенный таким неожиданным приглашением, согласился.

Коровко попросил Шульца возвращаться в Балашов и ждать, пока его пригласят на службу в Донбасс. Но вестей от Коровко все не было, а стать управляющим не терпелось. И тогда Шульц решил самостоятельно оглядеть свои будущие владения и отправился в Донецкий край.

На месте картина выглядела совершенно не так, как воображалось в Санкт-Петербурге. Выяснилось, что участок, на котором должна была находиться шахта, никогда не принадлежал Косте-инженеру. Он взял его в краткосрочную аренду. На участке было только одно капитальное сооружение — высоченная кирпичная труба, построенная с таким расчетом, чтобы было видно проезжающим по Южной железной дороге, расположенной в паре верст от «шахты». Рядом с трубой была вырыта уже осыпавшаяся неглубокая яма, стояли украинская мазанка и конюшня без лошадей.

Взбешенный Шульц отправился в столицу к Коровко. Поначалу Коровко взял агрессивный тон: «Директор Шульц, по какому праву вы оставили вверенную вам шахту!?» Затем он пошел на попятный и предложил отступного. Но все было тщетно — Шульц ринулся к прокурору.

К этому времени положение Коровко начинает ухудшаться. Его Банкирский дом русской промышленности не возвращал деньги вкладчикам. Те приходили в банк ежедневно и требовали объяснений. Доходило до рукоприкладства. Банковские служащие отказывались работать и требовали прибавки жалованья, демонстрируя полученные от клиентов зуботычины.

В конце концов горный инженер Константин Коровко в марте 1912 года был арестован и до мая 1914 года содержался в камере дома предварительного заключения. Целеустремленный Шульц сумел разыскать других неудачливых пайщиков, и на стол судебного следователя легли сотни исков о взыскании долга и необходимости привлечения мошенника к ответственности.

Своим защитником Коровко избрал известнейшего в деловом мире адвоката Ивана Михайловича Данчича, который мог запутать в сложном гражданском иске любой состав присяжных. Правда, гонорары этот присяжный поверенный брал большие. Однако предусмотрительный Коровко заранее перевел часть своего имущества на младшего брата Александра, и после продажи двух полотен Ван Эйка, гарнитура работы Гамбса и дачи в Мартышкино образовалась достаточная сумма.

Попасть на процесс Коровко, который проходил в большом зале для судебных слушаний петербургской Судебной палаты, было очень много желающих. Это были разные люди — от маклеров фондовой биржи, чиновников Министерства финансов, торговли и промышленности до пострадавших провинциалов. Уже в самом начале судебного заседания их поджидало горькое разочарование: на счете Коровко оказалось… 18 коп.

Обнаружилось, что у него нет и никакой недвижимости, более того, договоры, которые они подписывали с Константином Михайловичем, были составлены так, что и в принципе он ничего не был им должен. Как оказалось, они не были полноправными пайщиками, а лишь людьми, на свой страх и риск доверившими деньги Коровко.

Последние надежды пайщиков рухнули, когда выяснилось, что незадолго до ареста Коровко продал право на аренду соляных рудников Международному банку за 275 тыс. руб.

Сделка была произведена при посредничестве известнейшего русского банкира Алексея Ивановича Путилова, который и подтвердил это в суде. Кстати, именно финансово-промышленная группа Путилова и выкупила впоследствии у английских акционеров контрольный пакет акций завода и рудников Новороссийского общества в Юзовке.

Алексей Иванович Путилов

Первым на процессе выступил прокурор Глухарев. «Коровко окончил два вуза на средства донских казаков. Чем же он отблагодарил своих земляков? Он еще со студенческой скамьи занимался аферами, торгуя велосипедами и лошадьми. Тяжесть обмана Коровко в том, что он подрывает веру в русскую промышленность. Невольно зарождается мысль: а много ли в России честных предприятий, не скрываются ли за ними такие же аферы? Русский народ имеет деньги, но хранит их в кубышках. Где народ теряет веру в своих предпринимателей, там нет и промышленности!» — заявил он.

Прокурор квалифицировал действия Коровко как мошенничество. Данчич в свою очередь представил Коровко неудачливым бизнесменом. Выступая перед присяжными, он сформулировал это так: «Перед судом не мошенник, фанатик, веривший в осуществление своих предприятий, реально существовавших. Коровко не мошенник, он ввел пайщиков в невыгодную сделку. Кто он по существу? Заурядный, медленно соображающий фантазер».

Последним на суде выступил сам Константин Коровко, который неожиданно обвинил во всех своих несчастьях… самих пайщиков, которые не дали ему развернуться: «Я думал выйти победителем из ряда комбинаций, неизбежных в каждом предприятии, а затеял я их целых три, имея в виду, что одно будет поддерживать другое. Я полагал, что являюсь полноправным распорядителем, а пайщики имеют право на дивиденд, то есть на то, что я дам им в очистку. Я хорошо изучил акционерное право и понимал, что акционирование таких дел должно требовать крупных расходов, но пайщики это не поняли и не хотели понимать, разрушая все, что я создавал. Посвящать пайщиков в детали договора не было надобности, русский пайщик труслив и недоверчив. Он норовит во всем получить рубль на рубль, а если я сулил ему 300 процентов, то такова его психология».

Окружной суд признал инженера Коровко виновным лишь «во введении в невыгодную сделку» и приговорил его к лишению всех особенных прав и преимуществ и заключению в тюрьму на три месяца. А так как он уже провел в заключении около двух лет, то был освобожден прямо в зале суда. Несчастные пайщики и кредиторы долго еще жаловались по инстанциям, но все было тщетно. А через несколько месяцев началась мировая война, потом две революции…

Самое смешное: вложив 1 млн. 200 тыс. руб., Международный банк все-таки докопался в том месте до залежей каменной соли.

Советские писатели Илья Ильф и Евгений Петров хорошо знали персонажей предреволюционной судебной хроники. «Лед тронулся, господа присяжные заседатели», — говорил Остап Бендер, подражая одному из адвокатов на скандальном процессе отравителей в 1912 году. Поэтому и не кажется таким уж невероятным то, что прототипом миллионера Корейко мог быть реальный персонаж — горный инженер Константин Коровко.

О самом Коровко известно, что он благополучно пережил Октябрьскую революцию, успел побыть на должности уполномоченного Наркомпроса на Восточном фронте. В 1920 году был осужден за хищения, но освободился досрочно, пересек румынскую границу и исчез в 1923 году. Вот такая история.