Евгения Фабр.
ГЛАВА 20
.Антон настолько был поражён происходившим на одной из красивейших площадей Киева, что в первый момент растерялся. Зато Никита чувствовал себя прекрасно. Антону показалось, что он ощущал себя участником больших значительных событий, и это придавало ему уверенность в правоте их общего дела. Компания была разношёрстной, шумной и полупьяной. Никакой особой деятельности он не заметил. Люди ходили от палатки к палатке, о чём-то говорили, спорили, что-то варили на кострах. Где-то пели, где-то пьяно орали, дрались. Везде царил хаос, валялись кучи мусора, дурно пахло немытыми телами, воняло туалетом и жжёной резиной.
- Располагайся, - показал Никита на одну из палаток, где уже копошилась какая-то девица.
- Мы что, будем здесь ночевать?
- Антоша, а ты собрался в гостиницу?
- Нет. Просто я думал, что сегодня вернёмся.
- Как, вернёмся? – Никита удивлённо посмотрел на Антона. – Мы зачем сюда приехали?
- А я не знаю, - смутился Антон.
- Люди уже сколько месяцев добиваются правды! Нет, я отсюда никуда не уеду, пока мы не победим.
- А кого вы хотите победить? На вас же никто не нападает. Здесь одни наши с Украины.
- Это только так кажется. Понимаешь, здесь наши, а на Донбассе чужие. Они всегда хотели отделиться от нас. Там же живут тупые работяги - «ватники». Но, ничего, вот сформируем отряды, создадим армию и выгоним всех несогласных. Пускай убираются к своим москалям: чемодан, вокзал, Россия. Наконец, заживём свободно, богато. Москву кормить не будем, в ЕС вступим, торговать начнём. У нас же всё есть: лес, уголь, заводы. А газа у нас на всю Европу хватит, только он на Донбассе, где угольные разрезы, поэтому надо освободить Донбасс от предателей.
Антон всегда был далёк от политики, но в институте два курса он всё же проучился и немного кое в чём разбирался. Да и отец его был грамотным хозяйственником и хорошо представлял себе возможности Украины. Монолог Никиты он выслушал молча. Ситуация Антону явно не нравилась. Особенно когда узнал, что по улицам Киева движется колонна фашиствующих молодчиков с горящими факелами, но вслух выражать своё мнение поостерёгся. Он всё ещё не совсем понимал, что происходит. Антон в нерешительности сидел на пустых ящиках около палатки. Никакого ущемления своей личной свободе он никогда не испытывал. Его жизнь катилась относительно стабильно и размеренно. Все ошибки, которые он совершал, были его собственными ошибками, и никто ни к чему его не принуждал. Прожив в России несколько лет, он уже ощущал себя другим, непохожим на тех, кто сейчас его окружал. Эти собравшиеся люди, которые сами толком не понимали, чего они хотят, теперь были ему чужды. И тем не менее, он решил задержаться здесь хотя бы на пару дней. О принятом решении говорить Никите не стал, надеясь в любой момент просто уехать обратно. Очередной Новый 2014 год начинался странно – не было ощущения праздника. И хотя на площади, которая раньше каждый Новый год сияла ёлочными огнями, было полно людей, на их лицах не было радости, а была весёлость, граничащая с безумием. Были только людская вонь и промозглый холодный ветер.
Неожиданно образовавшаяся суета вывела Антона из задумчивости. Неизвестно откуда взявшаяся плотная толпа, словно шар, обрастала прибывающими людьми. Центром этого человеческого «шара» была тётка с огромным полиэтиленовым пакетом, из которого она доставала какие-то булки и раздавала в толпе. Люди, отталкивая друг друга, хватали эти плюшки и восторженно улыбались.
- Кто это? – спросил он подошедшего Никиту.
- А хрен её знает. Тут всё время шляются какие-то чужие. Сейчас пойду узнаю. – Вернувшись минут через двадцать, Никита сообщил: - Какая-то Нуланд – баба из Америки. Тут целая делегация американцев бродит. Ты видишь, как нас поддерживают?
- Чего хотят?
- А кто их знает! Кому надо, тем известно. Ну, а ты что решил? С нами?
- Ещё не решил. Пока посмотрю, подумаю. Разобраться надо. У меня там дело осталось: стройка стоит, ребята меня ждут.
- Бросай всё. Здесь теперь таких дел натворим. Вот главного вора - нашего Президента Януковича скинем, тогда нас примут в ЕС. Будем без визы по выходным в Мюнхене баварское пить в той же пивной, что и фюрер пил. Зарплата и пенсии будут как в Европе. А отдыхать будем на островах с пальмами. В общем заживём как люди.
- А ты разве плохо жил? – осторожно спросил Антон.
- Да разве это жизнь была, - досадливо махнул рукой Никита. – Пахали, пахали и ничего так и не напахали.
- Да у тебя же есть всё. Дом большой, своё дело, женись – дети будут. Это у меня ничего нет, кроме дорожной сумки: ни дома, ни жены. Сын, который меня не знает. У него давно другой отец.
- Вот видишь! А мы всю жизнь перевернём. Богатыми станем, как всех олигархов вместе с Януковичем прогоним и всё поделим. Вот тогда и женюсь, и детей заведу.
Следующий день был таким же: суета, болтовня о том, как Украина заживёт в Евросоюзе. Антон пробыл в Киеве всего два дня, и ему это безделье начало надоедать. Холодно, грязно, неуютно. Он бесцельно слонялся от палатки к палатке. Везде было одно и то же. Один момент его особенно заинтересовал: две девчонки разливали по бутылкам какую-то вонючую жидкость, а потом в горлышко вставляли тряпку в виде фитиля. Чем они занимаются было понятно без слов: в кино про войну видел такие бутылки с «зажигалкой». «Интересно, что они собираются поджигать», - подумал Антон, глядя на кучу вывернутых булыжников. Правда, запах смеси хотя бы немного забивал туалетную вонь и неистребимый смрад горящих покрышек, витавший над площадью.
В общем, Антону всё это совсем не нравилось, и он решил ещё денёк здесь перекантоваться, а потом двинуться восвояси. Только осуществиться этому желанию было не суждено. Ранним утром следующего дня площадь была поднята глухим шумом топающих тяжёлых ботинок. Отряды полиции, прикрываясь щитами, вооружённые резиновыми дубинками, двойной цепью двигались через площадь, на ходу срывая палатки и оттесняя толпу протестующих к единственному широкому проходу, не перегороженному баррикадами. Полицейские двигались молча. Были слышны только удары булыжников о поднятые щиты. Даже, когда первая бутылка со смесью полетела в полицейских, они молчали. И вдруг, из ровной цепи, словно зубы, начали падать люди. Странные хлопки, похожие на удары плётки, раздавались откуда-то сверху. Антон в недоумении смотрел на происходящее. Никита дёрнул его за рукав.
- Наконец, началось!
Толпа зевак раздвинулась, и навстречу полицейским выскочили крепкие парни в чёрных куртках и начали ломать ряды полиции, сбивая отдельных с ног, избивали дубинками и железной арматурой. Упавших полицейских добивали люди из толпы. Над площадью уже вовсю гремели выстрелы. Никто не мог понять, откуда стреляют, но люди безмолвно падали и, пытаясь найти защиту, просили о помощи.
Неожиданно в толпе нападающих чернорубашечников он заметил знакомое лицо. И хотя оно было искажено злобой и ненавистью, Антон узнал его. Это был его бывший напарник Федька, которого безуспешно искали полиция и люди Никиты. Именно по команде Федьки парни с битами, на глазах Антона, добивали раненого милиционера. Закрывая руками голову от ударов, корчась от боли, он глухо выл, пока кто-то из бандитов не наступил ему ногой прямо на горло. Стоны стихли, а изо рта потекла кровь.
Картина потрясла Антона. В этот момент он принял окончательное решение – это не его война. Надо поскорее выбираться отсюда и уезжать.
ГЛАВА 21
Ира в недоумении смотрела на Главного Редактора. Тот угрюмо прятал глаза, не смея взглянуть Ире в лицо. Наконец, она взяла себя в руки.
- Я поняла вас. Ну, что ж, командировка, значит – командировка. - Ира прекрасно понимала, что это была месть Кирилла за её отказ от продолжения сотрудничества. И всё же от нехорошего предчувствия на сердце заскребли кошки. Командировка на Украину в Киев была не худшим местом. Правда, там начинались какие-то волнения, в чём Ирина ещё не совсем разобралась, но съездить можно. Окончательно решить вопрос с работой она надеялась после своего возвращения.
Вечером Ира поехала к родителям. Нужно было предупредить о предстоящем отъезде, уладить вопрос с рыбками, ну и просто поболтать о превратностях жизни. Идея поездки на Украину отцу не понравилась сразу.
- Ты в курсе, что там происходит?
- Не совсем. До отъезда попробую разобраться. Пока время есть. Информации, правда, маловато, но что-нибудь придумаю. Поговорю со знакомыми ребятами в Останкино. Надеюсь, прояснят обстановку.
- Кто ещё едет с тобой? Кирилл?
Вопрос Иру удивил. Она знала, что родители весьма благосклонно относились к нему. Но даже предположить, что Кирилл может поехать куда-то, кроме курорта на Мальдивах, было смешно.
- Конечно, нет! – улыбнулась Ира, - мне нужны надёжные попутчики, а не Председатель попечительского совета.
- Вы поссорились? – с тревогой спросила мама.
- Мама, подчинённые с руководством не ссорятся, а просто подчиняются его решению. Будет несколько журналистов. Кто конкретно, пока не знаю.
- Но ты же после операции, - всплеснула руками мама.
- Так прошло уже три месяца. Чувствую себя прекрасно. Готова к нормальной работе, а то застоялась, как лошадь в стойле.
Не только в Киев, но даже на территорию Украины Ира с коллегами так и не попала. Там уже стреляли. Их машину завернули прямо на пограничном переходе.
- И что будем делать? – задал кто-то чисто риторический вопрос. - Возвращаться?
- Погодите, надо подумать, - возразил старший группы. – Там что-то зреет в Крыму. Может туда попробуем? «Кто нам мешает, тот нам и поможет!»
Военные, к которым по своим каналам обратились журналисты за помощью, отнеслись не только с пониманием, но даже обрадовались возможности получения независимой дополнительной информации из гущи событий. Транспортный самолёт был забит до отказа людьми в форме. Так Ира с коллегами стали участниками Крымской эпопеи 2014 года. Она уже не сожалела о расставании с уютной тёплой редакцией их газеты. Не жалела и о потерянной ею должности. Перед ней вдруг предстала огромная панорама чего-то очень важного и значительного в истории страны.
События разворачивались настолько стремительно, что Ира не успевала
записывать. Днём она бегала по улицам, останавливая случайных прохожих, интересовалась, что они думают о «киевском майдане», о судьбе Украины и Крыма, в частности. Ночью прослушивала записи с диктофона, что-то писала, уточняла. Утром посылала краткие отчёты в редакцию. Вся команда журналистов, с которыми она оказалась в Крыму, целыми днями носились по городу. Лишь вечером собирались вместе, смотрели отснятые материалы, пили крымское лёгкое вино и усталые валились спать, чтобы утром всё начинать сначала.
* * *
А тем временем Антон возвращался из Киева в Житомир. После расстрела и бойни на киевском майдане он твёрдо решил вернуться обратно, в ставшую ему родной, Тверь. До Житомира он добрался без приключений и сразу же пошёл к Миле.
- Как же вы искали вашего Федьку? Вон он на майдане вместе с твоим Никитой почти в одной шеренге стоял.
- То есть, как это в одной шеренге? – удивилась Мила.
- Ну, не в прямом смысле «в шеренге», а воюют они вместе против президента Януковича.
- Как это «воюют»?
- Как, как? Там настоящая война: бьют, стреляют, убивают. Словом – бойня настоящая. Такого насмотрелся! Главное, не понятно кто и откуда стреляет. Я еле ноги унёс.
- Чего же дальше-то будет? - всплеснула руками Мила.
- Не знаю. Только я поеду обратно в Россию. Хочешь, поедем со мной, - неожиданно для себя предложил Антон.
- Нет. Я не могу. У меня здесь мать, брат.
- Как знаешь. Я только к своим всё же зайду и сразу уеду.
Уехать Антон так и не смог. Он не знал, что незадолго до его приезда, сестра Люся родила девочку. Муж сестры руководил охраной Президента Януковича и уже неделю не появлялся дома. Больная мать, которая так и не смогла до конца оправиться после смерти мужа – отца Антона, и сестра с маленьким ребёнком остались в доме одни. На помощь пришла семья их дальней родственницы. С мужем они следили за домом и хозяйством, хотя и хозяйства-то уже никакого не было. Огромный, некогда прекрасный ухоженный сад, был в запустении. В сараюшке осталось несколько неприхотливых кур, а в будке жил старый пёс по кличке Жулик.
Никакой радости от встречи с блудным сыном мать не испытала. Но хотя бы успокоилась, что её Антон не оказался замешанным в истории с мебелью. После скоропостижной смерти главы семьи осталось весьма приличное состояние, поэтому материально мать не нуждалась и жила в каком-то своём мире воспоминаний. Собственные внуки, как и события в Киеве, её совершенно не интересовали. И Антон понял, что здесь он тоже не нужен.
Переночевав в родительском доме, утром он отправился на вокзал, где с удивлением узнал, что поезда в Россию уже не ходят. На автовокзале ситуация была та же, но можно было нанять машину почти до Луганска. Дальше было не проехать – по всей трассе уже стояли блокпосты.
- Если только попробовать через Харьков, - предложил водитель, - говорят, там пока тихо.
Антон решил испытать судьбу ещё раз. В Харькове было относительно спокойно. Только на улицах у всех мужчин проверяли документы и при первом же подозрении бесцеремонно хватали и куда-то уводили. Личность Антона подозрения не вызывала. Российский паспорт, полученный благодаря Валентине, он предусмотрительно оставил в Твери. Однако, на выезде из города их остановили на блок посту. Там не церемонились. Машину задержали, обыскали и, не найдя ничего интересного, кроме наличных гривен, без объяснений развернули обратно. Так Антону вновь пришлось вернуться в Житомир в дом матери.
Евгения ФАБР
Оценил 1 человек
3 кармы