ОГОВОР ОТ БИБЛИОТЕКАРЯ ИЛИ ЕЁ ПРОХОДНОЙ БИЛЕТ В СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ

          ВЛАДИМИР ВЛАДЫКИН

ОГОВОР ОТ БИБЛИОТЕКАРЯ ИЛИ ЕЁ ПРОХОДНОЙ БИЛЕТ В СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ

«Критиканы, обычно те люди, которые были бы поэтами, историками, биографами, если бы могли, но, испробовав свои таланты в этих или иных областях и потерпев неудачу, решили заняться критикой». А. Чехов.

Полагаю, я состоялся журналистом и писателем. За критику берусь в основном по чрезвычайным обстоятельствам. За этот материал взялся, когда прочитал первую книгу О.Н. Горелой, мимо которой пройти не воздержался, решив посмотреть: есть ли в книге Горелой заявка на то, что Ольга Николаевна способна состояться хорошим литературоведом?

«С любовью к слову» –– так называется её сборник статей о произведениях русскоязычных и русских поэтов и прозаиков, как пяти брянских, так и двоих инорегиональных поэтов и прозаиков, изданный тиражом в 100 экз. ООО «Аверс» в 2023 году. И тогда же в областной библиотеке им. Ф.И. Тютчева он презентовался с таким значением, будто с её подачи произошло научное открытие.

Сборник состоит из трёх разделов: первый называется «И нам сочувствие даётся, как нам даётся благодать». В него включены четыре статьи, посвящённые Фёдору Ивановичу Тютчеву. Второй раздел называется «А в резерве оставила точку…». Для своего аналитического разбора в него автор поместила статьи избранных ею местных пяти поэтов – это о Нине Афониной, Александре Броне, Зое Галицкой, Владимире Потапове, Владимире Сорочкине. Последнему посвящено две статьи. И два поэта из других регионов – это Григорий Блехман из Подмосковья, а также из южных краёв Валерия Салтанова. Разбирает она их творчество отнюдь не случайно, а вполне предопределённо… Третий раздел озаглавлен: «Спасает душу человеческое слово». Невольно возникает вопросом: выходит автор доподлинно знает, что где-то обитает «нечеловеческое слово»? О апассионате Бетховена Ленин когда-то воскликнул: «Нечеловеческая музыка!» Приводить полностью его высказывание не будем, оно ужасно…

В этом разделе Горелая любуется прозой председателя СП России Н.Ф. Иванова (его творениям посвящено две статьи), и столько же отведено единиц члену Правления местного СП России Л.Л. Семенищенковой. Автору сборника чрезвычайно нравятся рассказы молодого прозаика Дмитрия Лагутина, а также проза Александра Нестика. У него есть книга «Явь Громосветная». Название многообещающее. Но книгу в руках не держал, а вот об объёмном художественно-популярном исследовании глаза, как основы зрения –– «Зрак» ниже обмолвлюсь.

Коли в названии заявлено о некоем оговоре, надо с ходу пояснить, что к перечисленным авторам заголовок не относится. В своём месте всё скажется.

Для полной картины присовокупим, что сборник редактировала член СП России, кандидат филологических наук Л.Л. Семенищенкова, а предисловие написал член СП России Г.И. Блехман. Восьмого января 2020 года на приснопамятном форуме он приветствовал Горелую такими словами: «Особенно приятно, что эта тема, давно уже ставшая «кровоточащей» в литературе перестроечного и постперестроечного периода, взволновала человека, который, судя по фотографии, ещё молод. Значит, можно надеяться, что в отношении требований общественного мнения к издательствам, публикующим литературный брак, у нас не всё потеряно. И поколение писателей, сформированных в Советском Союзе, найдёт в этих требованиях серьёзную поддержку в лице идущих нам на смену. Спасибо, Ольга, за такой –– давно уже назревший –– серьёзный разговор».

В книге же своё вступление Григорий Исаакович озаглавил, как «Впечатления о книге Ольги Горелой «С любовью к слову»». К месту ли Блехман ввернул словосочетание: «литературный брак»? Приходилось интересоваться, у читавших мой роман еще в журнале, другие приобретали книги и по достоинству оценивали даже язык и стиль. Одна женщина с высшим образованием сказала: «Ваш роман я бы отнесла к молодёжной прозе. Он написан и соответствующим языком и стилем. Его вполне можно рекомендовать молодёжи 18 +, так как поднимает многие нравственные проблемы и освещает просчёты воспитателей, которые долго не замечали порочные наклонности директора. Так что не волнуйтесь. Я уверена, теперь ваш роман даже после непрофессиональной критики пойдет на ура!»

Когда «Озорнуха» публиковалась в журнале «Новый литератор», я не услышал ни одного гневного окрика или возмущения. Бывший директор Негинского детдома мне признавалась: «Когда я возглавляла это заведение, ничего подобного не было, но стоило после прийти мужчине, как начались проблемы. А сейчас ставится вопрос о закрытии этого детдома».

И неудивительно даже то, что Блехман установил контакт с Горелой. Поскольку складывалось впечатление, будто под своё разножанровое творчество искал критика. Ведь Григорий Исаакович поэт, прозаик, публицист. А коли он ещё и секретарь СП России, не зря обладает какой-то властью. Горелой такие люди нужны. Одну из его регалий озвучим ниже.

На его странице пришлось ознакомиться с его поэтическими опытами. А опыт этот вполне посредственный. Пишет он давно, человек в почтенном возрасте. Но мне его имя было неизвестно. С творчеством Анатолия Аврутина знаком по журнальным подборкам, а именно с его чудесными стихотворениями, но Блехман меня не впечатлил. В центральных журналах он мало или вообще не заметен. Впервые увидел его факсимиле на пресловутом форуме, а здесь привёл дословно его прошлое выступление.

Если настоящий критик имеет научное мировоззрение, а также эстетический и диалектический верный взгляд на природу творчества, то наш доморощенный критик, кроме своего взгляда на автора, ничего этого не имеет. Он ограничен исключительно личным литературным вкусом. И как мне видится, вкус его отсталый. Блехман мне видится робким критиком и публицистом. И не зря он в нужный момент появился у ног Горелой. Такой вывод позволило сделать его легковесное и голословное высказывание на форуме как бы с закрытыми глазами, так как в глаза не видел моей книги. А если бы владел каким-либо инструментарием то ли критика, то ли литературоведа, он бы тотчас же заметил, что Горелая на скорую руку скроила то, что было ею помещено на сайте «Российский писатель», приведя в середине своих заметок несколько строк общего смысла о том, что книга «о проблемах детских домов». И далее, брызгая всё такими же общими ненавистными словами, лихорадочно прыгая по тексту в поисках каких-то опечаток, неверно построенных предложений. Да и выдержки из текста приводила в оторванности от всего контекста, а именно приводила абзацы, предложения, фразы вне смысла от предыдущих, и обегала стороной поставленные вопросы и конкретно такие изображённые явления, как «детдомовская дедовщина», «педофилия», воровство на фабрике, просчёты воспитателей в подходе к воспитанникам. И что за тип был в помощниках директора Марусьева этот Ивашечкин? Он-то как раз под прикрытием директора и насаждал эту самую дедовщину, будучи выходцем из уголовной семьи. И это всё с попустительства воспитателей. А ведь педагоги для того таковыми и являются, чтобы сначала необходимо было ознакомиться с заключением комиссии о том, на каких основаниях мать Дианы была лишена родительских прав. И только потом надо было разобраться в той обстановке, в которой воспитывалась Диана Крестова и её брат Ваня. Вместо этого Горелая ни слова не прорекла даже о том, как складывалась молодая семья и как изначально строились отношения супругов? И почему потом расстроились, что было тому виной? Ведь она сознательно ни словом не обмолвилась, ни о семье Крестовых, ни о том, где был сам глава семейства Альберт Крестов, какие потрясения повлекли женщину к рюмке? Вместо этого, Горелая легко взялась за «разносную критику», и как стервятница набросилась на автора, услышав от попечителей, которые словно уподобляясь зондеркоманде дала –– ату его! И она, не имея представления, по каким правилам строится литературоведческий разбор, однако уловила вкус предстоящей жаровни. И нарушила правила взаимосвязи отрицательных и положительных явлений. Потому и нарушила, так как у неё была другая задача, и сознательно пошла на нарушения, скажем, этики критика. На что ей было знать, что за предмет разбора произведения берутся подготовленные специалисты. Читала ли она хотя бы одну монографию Бахтина или Благова? И не мог не возникать вопрос: а специалист ли она в сфере критики? Но она имела свои цели и выскочила как «чёрт из табакерки» и обернулась в образ «карающей десницы».

Блехман легковерно назвал Горелую «знатоком жизни», вдобавок «известным литературоведом». Если бы она, с педагогическим образованием, была таковой, она просто была обязана знать, как должны себя вести воспитатели, которые часто бывают со средним педагогическим образованием, а то и вовсе без оного, поскольку в детдома неохотно идут даже дипломированные специалисты. Но и подготовка оставляла желать лучшего. Сама же Горелая не стала педагогом? А директор в том детдоме, так вообще был без диплома педагога, ибо по образованию всего лишь строитель, бывший прораб, который умел лишь кое-как находить подход на стройках к выпускникам ПТУ. И ещё приворовывал «из детской казны». Старый директор ушёл на пенсию. Талантливый директор показан в романе Николая Почивалина «Жил человек». В моём же никто на его место не пошёл, и приглашённый в райкоме прораб согласился возглавить детдом. Всё это выпало из внимания Горелой, потому и выпало, ибо установка была –– во что бы то ни стало очернить автора и разнести в пух и прах его роман. Опыт шельмования был ей успешно привит. Впрочем, подсказали сами обстоятельства. К тому же ей приходилось со мной сталкиваться в отделе краеведения в 2016 году, когда она, не зная меня вообще, повела себя ёрнически…

Уже тогда ей был обозначен противник начальства, и была выдана «путёвка» «карманного критика!» Потому и привили, что она с отсутствием порядочности, была сама к этому готова. Но при таком бесчестном подходе в дебюте, вряд ли из неё получится даже квалицированный литературовед. Так сужу потому, что в этом направлении моё мнение усилила её первая книга «С любовью к слову». В ней много прорех, она ещё недостаточно владеет методикой разбора и анализа. Литературного вкуса у неё мало, это видно по её работам, в которых встречаются не только не к месту употребляемые термины, но и сам разбор неглубок. Ниже приведу примеры её «грамотности» и стилистических ошибок.

С первых строк вступления Блехмана и его впечатления о книге Горелой , мягко говоря, меня удивили. К уже названным регалиям, он приписал, что является и литературоведом. Но разве это ответственный подход, называя её «знатоком жизни», «известным специалистом литературоведения»? И то, что он написал в своём предисловии, настоящие литературоведы так не пишут? Ниже выдержка из его предисловия в книге «С любовью к слову»…

«Несколько лет назад на сайте «Российский писатель» появилась публикация под названием «О цензуре и вседозволенности», где незнакомый мне в ту пору автор Ольга Горелая на конкретном примере – тексте книги – разбирает, что нынче творится с русским языком. Причём даже на уровне издания книг… Поскольку публикация мне понравилась, заинтересовался автором. И думал, что жительница Брянска Ольга Горелая, оказывается, известный литературовед, знаток жизни, истоков поэтического вдохновения и особенностей творчества нашего выдающегося поэта Фёдора Ивановича Тютчева…»

Пожалуй, для вступления этого довольно. Только вот сама Горелая так и не раскрыла тему: а что же творится с русским языком? Но ёрнический её тон помнится такими жалобами: нет корректоров, нет цензуры? Это не раскрытие темы, а прикрытие ею же самой своего былого поведения. Мне известны её безнравственные поступки и высказывания о ней от тех, кто о ней наслышан. Но здесь как бы ни место для обрисовки штрихов к её портрету. Хотя как раз эта тема, ею же и обозначена в её же неуклюжих и рубящих с плеча заметках. Отвечаю ответственно: мой роман к её манерно-капризному ковырянию в языке не подходил. Но она (не берём во внимание запятые и дефисы и разновидовые глаголы) лишь на словах, вырванных из контекста примерах, доказывала, что он безграмотен. Полный оговор! Всякий роман раскрывает тему не в лоб, а постепенно. Также развиваются и характеры и все строятся по законам спирали. А их в развитии характера обычно две: положительная и отрицательная…

Какой публике Горелая была известна как литературовед? Блехман сделал «открытие»! А ведь она сама как бы представилась публике таковой, то есть своими «копаниями». На самом деле даже и таковой и никакой она не является. Для меня она даже не критик, а просто бывшая заведующая краеведческим отделом областной библиотеки. А её «поклонник» совсем выдал крайность: Блехман её статьи приравнял чуть ли ни к художественным текстам, ибо её сочинения им читались, как «художественные рассказы». Но скорее всего о себе самом, в её книге дан хвалебный разбор его поделок, как о «самом любимом…» А мне было стыдно и за автора, и за него… Напрашивается вопрос: какие образцы стихотворчества взялась она навязывать читателю?!

Повторяю: даже прочитав её сборник, не могу сказать, что она состоялась как литературовед и тем более как критик. Она только-только на подступах к этим ответственным стёжкам. Но подступится ли, но то, что рано или поздно для неё наступит момент истины, состоялась ли как авторитетный специалист? А пока спец пускать пыль в глаза. Ибо одних университетских знаний по филологии для этого, увы, мало. В этом я убедился четыре года тому назад, прочитав её поверхностные, незрелые заметки на сайте «РП» «О цензуре и вседозволенности». Она наловчилась лишь выдёргивать из текста цитаты и подавать их, как несостоятельные, при полном отсутствии умения их обосновывать и связывать с предыдущим текстом. А то, что она явила публике, такой приём называется жульничеством. И то, что Блехмана привлекла внимание её заметка о моём романе «Озорнуха», мне понятна его бурная реакция и того хора, который выступал в её поддержку, причём отнюдь не с лучшей стороны. Все оказались несведущими в знании предмета литературоведения. Они не увидели её подлога. И ни один человек из тех, кто Горелую на все лады умильно расхваливал, прославлял, не прочитал моей книги и не задался вопросом: а почему её выступление стало возможным? На такой вопрос наводил её однобокий, диалектически не связанный разбор абзацев в отрыве от всего текста романа. Отважилась бы Горелая от себя лично написать то, что она сочинила, если бы не нашла поддержки у Иванова и Сорочкина?

Как я тогда и предполагал, её по обязательности примут в СП, так оно и случилось, и даже наградили грамотой. И нет никакого секрета, что именно за такие «заслуги» сегодня принимают в СП. Хотя этому способствуют разные случаи, причём особо не смотрят на то, как и кого принимают. Критерий один: лишь бы умел что-то мало-мальски грамотно писать. И она окончательно стала зависимой. Период приспособленчества она успешно прошла. Теперь её оружием будет хитрость и лукавство. В писательском сообществе, видимо, надолго прижилась нездоровая морально-нравственная атмосфера. Стоило мне в 2011 году «НЛ»№1 посметь слегка критикнуть рассказы Н.Ф. Иванова, как мне перекрыли все пути. Та моя журнальная статья называлась «Творческое однообразие брянских литераторов…» И теперь усвоил: сегодня критика не помогает избавляться от недостатков, а только вредит самому критику. Но всё равно такие, как Горелая, крайне нужны.

Горелой тогда же я ответил статьёй: «Ханжеский подход к постыдным явлениям…»

Редактор сайта Дорошенко, в нарушение Закона о СМИ, мой ответ не принял. Для такой статьи у нас, в Брянском крае, бумажных СМИ не осталось. Чиновники их последовательно закрывали. А те, что пока на плаву, подконтрольны губернатору. И со всех щелей ползут к нему в кабинет отрицательные явления, которые прикрывают благообразной риторикой.

Благо то, что хоть есть портал «Проза ру». Там она и была размещена. И могла ли предвидеть Горелая тот момент, насколько вырастут продажи книги? И как бы ни звучало это нелепо, разве теперь её нужно хулить, её отныне надо благодарить за «оказанную услугу». Однако для самой Горелой её поступок обошёлся «высокой ценой». Но почему «высокой»? Во-первых, в глазах прозорливых и подготовленных читателей её авторитет отнюдь не вырос, а те, кто ей дружно, словно под дирижёрскую палочку напевал и подпевал, оказались из того же гнезда Иванова. Во-вторых, все с членскими билетами от него зависимы. Свободы творчества и свободы слова там нет. Ведь заказной материал всегда разоблачает не критикуемого автора, а того, кто нравственные проблемы затушёвывает и загоняет в угол и они автоматически ставятся на одну доску с чернухой, выставляя автора преднамеренно графоманом. Хотя сами же принимают воистину таковых обоймами. Но ни один природу графоманства не знает. Им достаточно одного произношения этого термина. Но вряд ли смогли бы подойти к роману о детдоме именитые литературоведы или правильные критики? Таковых сейчас в действительности просто нет, ибо они остались лишь в анналах истории литературы. А коли где-то обитают, то им в сообществе не место, они превратились в реликты. Но если и появятся новые, то лишь только при благоприятных условиях. Но именно при благоприятных такие, как Горелая не появляются. Сегодня в сообществах взрыхлена почва угодливым, так как для таких «критиков» свойственна безнравственно-нездоровая среда.

А ведь Ольге Николаевне, наверное, было известно, что мой роман о воспитанниках детдома «Юлия» в 2006 году был включён в областную школьную программу для внеклассного чтения по нравственному воспитанию. Но для выстраивания карьеры такие моменты ей вредны. Однако давно напрашивается вопрос для его массового переиздания, но у чиновников для всего есть, а для этого нет денег. Потому безнравственность процветает даже среди разного калибра процветающего чиновничества, особенно того, погрязшего в коррупции. Такие и сочиняют запреты для продвижения в массы настоящей литературы.

Когда узнал о выходе её сборника, я у неё спросил: «Ольга Николаевна, неужели вы включили в собрание своих очерков и тот о моей книге показательно очернительский?» «О нет…» – как-то поспешно ответила она. Видимо, знала «цену» своему «труду». Из выше сказанного ясно, что она сознательно согласилась пойти на оговор. Но, будучи духовно близорука, не знала, что произойдёт подрыв её же репутации. Это и доказывает её членство в СП. А тогда она только была вознесена улюлюкающей толпой на вершину успеха и безумно радовалась неожиданному взлёту, как её со всех сторон восхваляла малообразованная толпа…

Один филолог с научным уклоном, прочитав мою статью, сказал: «А разве у неё имеется репутация? Ты её поднимаешь о, как высоко! Её талант только в умении приукрашивать свои неглубокие рассуждения цитатами из чужих статей. И угодливо расписывать с ненаучным подходом нужных авторов. Вот в этом у неё нет равных. И то, что она слагала о твоей книге, она высказала не своё мнение, а нужное чиновникам от литературы. А те, кто её поддерживал всего лишь толпа угодников. В этом они вместе с ней спелись и потому ей вручили билет члена СП. А раньше с научным подходом к делу настоящие специалисты её бы к себе и близко не подпустили».

На этот его довод я привёл контрдовод: «Если бы вы слышали, как одна дама из краеведческого отдела, в котором работала недавно Горелая, мне сказала: «А что? Вы не согласны с тем, что Ольга Николаевна написала о вашей книге? Там всё изложено правильно». «Но мне-то было понятно, что она изобретательно надёргала выгодные ей цитаты, которыми произвела впечатление на неискушённых читателей и таких же библиотекарей». «А ты бы спросил: читала ли она сама книгу или только с подачи Горелой брезгливо в руках подержала?»

И верно подмечено: а задумывался ли кто о том, какой уровень нынешних светил библиотек? На первый план из закромов хранилищ они выдвигают детективы, и по просьбе даже иноагентов. А классика на заднем плане, местные же авторы подавно в загашниках… По этому поводу Г.Г. Селебину –– директору тютчевской областной библиотеки, увы, не достучаться. Почему? Он отправляет на аудиенцию в местный СП. Дескать, там решаются дела писательские, а здесь нам дороже читательский спрос. И странно то, что Союзу писателей нет никакого дела, почему их книги спрятаны на задворках…

А теперь посмотрим, как в своей книге «С любовью к слову» Горелая справилась с задачами литературоведения и критики. Но скажем, что она нарочно избегала или вообще не знала, что такое конструктивная и аналитическая критика, так как ни того, ни другого в её статьях не присутствует. А коли так, вначале авторы её творчества названы, а коли названы, то на этом можно было бы поставить точку и более не утруждать себя лишними доказательствами. Однако тема того требует...

К этому прибавить нечего. А теперь о том, что собой представляют её статьи, собранные под обложкой? Четыре посвящены творчеству Тютчева. В своей книге Горелая на известных исследованиях взялась разобрать «оттенки цвета в «денисьевском цикле Ф.И. Тютчева», и делится своим читательским опытом прочтения произведений знаменитого земляка. И что она нового открывает? Излагает лишь прописные истины, к тому же чужими словами, что поэзия Фёдора Ивановича «музыкальна и живописна». «В ней можно найти отражёнными едва ли не любые художественные стили –– реализм и импрессионизм, модерн и пуантилизм». Художественные направления она путает со стилями. Кстати, пуантилизм возник, когда нашего поэта уже не было в живых. Его основатель французский художник Жорж-Пьер Сёра, он увлекался, кстати, неоимпрессионизмом. Известно то, что Ольга Николаевна работала в Овстуге каким-то сотрудником. Может, младшим научным? Но младший может быть лишь с опытом работы аспирант. Хотя эта история отдельная… Ныне она вознесена тем же протеже в кресло заместителя директора областной библиотеки по научной работе. Кстати, читает в библиотеке приглашённым учащимся лекции, проводит мероприятия. И кто-то спросил: «Это все её «научные изыскания»? Ну что вы!

Далее в её исследовании на помощь приходит тютчевед В.Н. Касаткина и подсказывает: «Тютчев умеет запечатлевать едва уловимые изменения цветов, еле заметные переходы от тьмы к свету и наоборот. Он передаёт мерцание теней ночью, поблёкшие краски сумерек, зыбкий сумрак. Ему нравится прозрачность света. У него молодая листва на берёзах прозрачна, как дым; осенний день хрустален» Стоило ли говорить, что цитирование – это первый признак несамостоятельности начинающей исследовательницы. Своих научных соображений нет, помогут чужие. И продолжает обобщённо нас просвещать, что многие, опять-таки, исследователи, а не она сама, отмечали «живописность тютчевской поэзии». И выше она повторила то же самое мнение, но не своё. На этом построено её «исследование» «денисьевского цикла». Она опирается также на внука и правнука поэта К.В. Пигарева цитатами из его работы «Жизнь и творчество Тютчева». В её статье также дважды приводятся суждения А.Д. Григорьевой из её работы «Слово о поэзии Тютчева». В книге Горелая о нашем поэте привела три её статьи. По тем же лекалам скроена «Тема вода-огонь в «денисьевском цикле». На её страницах пестрят цитаты из работ Л.В. Пумпянского «Поэзия Тютчева», Ю.М. Лотмана «Поэтический мир Тютчева» и «Статьи о жизни и творчестве Ф.И. Тютчева», А.Е. Тархова «Творческий путь Тютчева», Б.М. Козырева «Письма о Тютчеве». Кто-то заметит, что такой подход допускается? Но все её размышления построены на работах известных исследователей. Её личные рассуждения скудны и банальны.

Третья статья озаглавлена «В качестве предположения… О домашней дипломатии Ф.И. Тютчева». И в этой статье приводятся ссылки на имена, близкие окружению поэта. Последняя статья затрагивает «Покровы земные в лирике Ф.И. Тютчева». Эти две статьи не обошлись без упоминания близких поэту писателей его поры: И.С. Тургенев, А.Г. Горнфельд, В.С. Соловьёва и др. А что сказано о домашней дипломатии? Со второй женой Эрнестиной Тютчев виделся мало. Побудет несколько дней и уедет, то ли к Денисьевой, то ли ещё к какой возлюбленной. А его вся дипломатия –– это его сотни писем к жене. В этом он был превосходный дипломат.

Автор вплела в текст даже и почвоведа Г.Т. Воробьёва. Любознательность дело полезное. Её заинтересовало многозначное слово «покров» как «защитное покрывало» и далее со ссылками на Ф.М. Достоевского, как тот полагал, что на родной почве взрастает русская нация. Хорошо образованному филологу не нужны подпорки. Горелая, видно, без них обойтись не может.

Обозревая творчество Тютчева, и ведая миру о дипломатии известного сердцееда, какие открытия сделала автор в поэзии земляка? Ничего этого из всех её работ о классике даже опытный читатель или любитель стихосложения нового не почерпнёт. А начинающий, вообще ничего не поймёт, ибо написаны они поверхностно, к тому ж неосновательными мыслями. На лирику поэта автор отвела больше места, чем на три предыдущие. Видимо, потому, что Владимир Соловьёв в этом был для неё надёжный спутник.

Конечно, открывать своими исследованиями путь литературоведа с признанного классика почётно, но и ответственно. Тем не менее, и эта статья по своей сути такая же дежурная, как и предыдущие, она не вызывает интереса, ибо не несёт в себе свежего взгляда на прочтение лирики классика. Горелая, касаясь творчества Тютчева, безнадёжно тенденциозна и скучна своими наивными восторгами, поскольку нет открытий глубины тютчевской поэзии. Все её пассажи известны из других источников. Просто ей необходимо перед теми «невежами», кто её расхваливал, и заодно утвердиться последователем приведённых здесь тютчеведов. И далее углубляться ни к чему. Ведь Горелая читала не одного Тютчева, чтобы состоялся этот сборник.

Для упрочения своего реноме, кроме Соловьёва, ещё бы надёжней оказался для неё великий В.В. Кожинов со своей глубокой книгой «Пророк в своём отечестве. Фёдор Тютчев». Она выдержала несколько изданий. Но эта подсказка автору в напутствие и в довесок начинающим.

Одним словом, на страницах «С любовью к слову» чувствуются перепевы, а то и отголоски других исследователей. Лично мне нравятся больше поэзии, письма поэта. С десяток в стихотворчестве можно признавать шедеврами, которые ты знаешь с первых школьных лет. Но как человек, Тютчев с холодным лицом и надменным взглядом, имевший много любовниц и мучивший своих жён бесконечными увлечениями, как-то непреодолимо отталкивает. К тому же он почему-то не любил Овстуг и редко навещал свою Отчину. Запер в ней свою вторую жену Эрнестину, родившую ему, как и первая, троих детей. Наш краевед В.С. Пасин ей посвятил книгу «Овстугская затворница». Автор пишет о том, что за всю свою жизнь в России, Тютчев бывал в Овстуге около двухсот дней.

Тютчевская тема у Горелой отнюдь не случайная. Как выше замечено, по протекции Н.А. Сомовой, которая ныне почивает в Израиле, в Овстуге она работала недолго. Признания её по искренности о поведении Горелой поразительны, поскольку после неудачной связи с сыном создателя и хранителя заповедника Овстуга, и после семейного скандала ей пришлось уволиться. Но воздержимся здесь упоминать подробности. И эта та –– «высоконравственный филолог»,–– которая автора «Озорнухи» стыдила на всю Россию за «постельные сцены», расписанные на всём протяжении повествования, которые к тому же автор «усердно смаковал». И всё это она делала по наущению литчиновников, чтобы оговорить и опорочить в своих недалёких, по сути, заметках, как «графомана» и автора «растлёнки», чем внушала «группе поддержки», что всё его сочинение написано с массой ошибок и художественно несостоятельное. Тут, кстати, будет к месту привести о тех грубейших синтактических, пунктуационных ошибках, допущенных ею самой в первом сборнике.

С Тютчевым мы распрощались. Вначале мы упоминали, что её книга состоит из трёх разделов. Первый мы проштудировали, во втором и третьем разделах автор коснулась творчества семи поэтов и прозаиков, членах СП России как здравствующих, так и ушедших.

Напомним: «А в резерве оставила точку…» –– так называется второй раздел. Для аналитического разбора автор поместила статьи об избранных ею местных пяти поэтах – Нину Афонину, Александра Брона, Зою Галицкую, Владимира Потапова, Владимира Сорочкина. Последнему посвящено две статьи.

И два поэта из других регионов – это Григорий Блехман из Подмосковья, а из южных краёв Валерия Салтанова. Разбирает она их творчество не случайно, а вполне предопределённо, так как тесно была связана с Сорочкиным, которому обязана тем, кем она сегодня стала. И уверенно держит второй штурвал областной библиотеки. Но там ли её место?

Валерия Салтанова, кроме стихосложения, занята песенным искусством, на стихи Сорочкина написала не одну песню и продолжает сочинять музыку. Это её личное мне признание. Так что неслучайно В.Е. (жаль, ныне покойный) со всеми шестью был в дружеских отношениях. И не последней в его списке была Горелая. Да так, что, войдя в роль «пяточницы», пыталась списать и удалить из библиотек все мои книги. С ним она была в «однокровках». И, слава богу! Потому Горелая не просто так, пыталась их популяризировать, но заодно попробовать свои силы и в критике и в литературоведении. Но если бы только это. Она их на все лады восхваляла, что, читая её панегирику, адресованную Блехману или Салтановой, мне становилось неловко не за восхваления творчества авторов, а за то, как изо всех потуг Горелая тщилась слепить для каждого оригинальную конфетку из их «поэтических» обществу даров. Но обществу угодить трудно, ибо оно привередливо.

Ничего не могу сказать о творчестве Нины Афониной. Общество к ней благосклонно. И лично мало был с ней знаком, лишь по газетным публикациям. Встречались мы на городских перекрёстках довольно редко. А познакомились весной, в 1987 году, на одном из заседаний лит клуба при газете «Брянский комсомолец». Она была совестливой, порядочной и кто-то называл её верным товарищем. Но и творчество её было по содержанию цельным и добротным. На страницах моего старого дневника она такой и запечатлена, которые относятся к тому же году. Я берегу её последнюю книжку «Ностальгия по настоящему», подаренную дочерью Машей в июне 2019-го. Она издана в Брянске 1993 года. Первые две книги «Мои апрели» и «Сила притяжения» вышли в 1982-м и 1984-м соответственно в Туле и Москве. Кому из местных пиитов такая честь выпадала?

Зою Галицкую я также знал лично. В «БР» в 1992-1994 годах она вела страницу «Молодёжного клуба». «Страница» её был интересна. Она печатала и мои корреспонденции и заметки. Вокруг неё сложился кружок единомышленников. Они обсуждали молодёжные проблемы, строили какие-то планы. Главным редактором тогда был Алексей Кострыкин. При нём областная газета отошла от «партийного органа» и стала демократической. Но вот в первой половине 90-х с образованием КПРФ через три года сменился главный редактор. Коллектив газеты общим собранием в начале 1995 года отстранил Кострыкина. И газету возглавил Александр Нестик. Галицкую и Илларионова уволили. «Молодёжный клуб» больше не выходил. Прокоммунистическому органу теперь важней была политика, чем молодёжные проблемы. Летом 1995 года Галицкая оставалась без работы и свела счёты с жизнью. В. Сорочкин через три года после её гибели, в Клинцах издал её единственную книгу «Сожжённые мосты». В неё вошло пятьдесят два стихотворения. Она бы выросла в замечательного поэта со своим поэтическим миром. И со страниц слышится её голос.

О её жизни и творчестве можно написать художественный очерк. В дневнике имеются короткие о ней записи, тогда как необходимы биографические подробности. Но лучше меня это способна сделать её дочь Яна, которая работает журналистом в каком-то из двух столичных городов…

А что заинтересовало в её стихотворениях Горелую? Опять-таки «цвета и звуки». Но она ещё увидела, что в этом сборнике поэтесса запечатлела почти всю себя, «раскрывает свою душу в каждой строчке». На самом деле Галицкая, наверное, как и всякий глубокий поэт, писала по настроению. Однако Горелая это делает на своё усмотрение, как ею прочитываются стихотворения. В этом разделе, как и в третьем, она не ссылается на какие-то литературные светила. Старается сама объяснять стихотворные смыслы и прозаические образы. Получаются обзоры у неё не очень глубокие и порой исключительно стандартные…

У Блехмана для анализа она взяла не лучшие образцы его стихотворчества, а некие просто умозрительные и самокритические строфы уже в названии очерка: «Себя не вынешь из контекста…» А зачем вынимать, что за надобность? Или вот такой силлогизм: «Живёшь свою книгу листая, Пока ни находишь ответ: лишь время мирское в нас тает, а время духовное –– нет». Горелая разъясняет, что это утверждение открывает ей глаза на «центральную тему его лирики» и добавляет: тему времени. Но Блехман всё решает оторвано от бытия, метафизически, живя в своём узком мирке, потому звучат его строки легковесно и даже категорично. Но, увы, получается, по-другому никак быть не может, а только так, как он утверждает. А ведь не только бесследно уходит и «тает время», но и наступают времена бездуховные. Мы как раз в таком живём. И другие явит миру похожие странности умозрительностей поэта Блехмана, которые безнадёжно удручают своими банальностями, а то и неверным толкованием миропорядка. А от некоторых просто отдаёт примитивным объяснением знаков препинаний. Вот как в этом примере: «Ты ставила мне запятую, Чтобы я пробивался во фразу, И, чтоб время не тратил впустую, выдвигала условия сразу. А в резерве оставила точку, Чтоб не выскочил с маху за строчку…» Но это же не острота, а явная пошлость, далее цитируется ею такого же содержания его «смыслы…» Это что, образцы хорошей поэзии? Но вряд ли их можно назвать таковой. Это просто карикатуры и насмешки то ли над собой, то ли над кем-то … И вообще творчеству Блехмана свойственно умение рефлексировать и не замечать окружающей жизни. Хотя его глубокие потоки стихосложения мне неизвестны. Но я сужу по образцам, которые в своём разборе приводит Горелая и нарочно не замечает промахи автора. Хотя пишет вполне искренне, забавно подыгрывая его нелепостям. «Стихов не должно быть много». Но почему же? «Иначе начнут утомлять…» Скучные и малоталантливые вполне. Если его герой смотрит не вокруг себя, а вовнутрь своего духовного естества, можно составить его психологический портрет беспокойного человека. Вот и думается, будто бы Горелая уступает ему снисходительно и не хочет его лишний раз «беспокоить», отвешивая ему комплимент за комплиментом, как узко думающему стихотворцу… А ведь насмехаться она умеет, уподобляясь послушной собаке, которой хозяин указывает, кого надо облаять...

Лучше обстоят дела в стихотворчестве Александра Брона. У него душа широкая и на его стихотворения откликается твоя душа. Его поэзия несколько романтична и даже как бы сказочная. Но она оторвана от народной стихии. Но это лишь русской литературе присуща кровная связь со своим народом. Белинский в своё время искал народность у Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Кольцова, Некрасова и неизменно находил и утверждал её, как самое лучше из того, что отражали великие поэты.

Горелая не нашла признаков народности ни у кого. Впрочем, в этом плане она не заморачивалась, а шла своим наторенным путём, в поисках «поэтических смыслов». А она, народность, намечена даже у камерной Галицкой в стихотворении «Плач» и такое его начало: «Улетели голуби Во чужие стороны. Там сложили головы у чужих ворот. И метелью чёрною закружились вороны, лёг в постель просторную голубиный взвод.» И так далее. В этом стихотворении полностью звучат народные мотивы. Видимо, поэтесса имела представление о фольклорности русской народной поэзии. В книге Нины Афониной один из разделов озаглавлен «Душа –– распахнутые двери». Эта одна из черт русского народа, то есть широта души, гостеприимство, доброта и т. д.

Но это в узком понимании народности. А если взять в широком, то народность у любой национальности исключительно своя: она в себя вбирает образ жизни народов, их языки, культуру быта, зодчество, национальные костюмы, обряды, обычаи, традиции. И всё это также отражается постепенно в чертах и самобытности русского характера. В народно-разговорном и песенном языке, отражается его душа, его духовность и сказывается на неповторимом восприятии окружающего мира. Народность –– главное и определяющее явление для русского художественно-эпического романа…

Владимира Потапова лично не знал. Но бывая в общественных местах, наблюдал его. По жизни он вёл себя неприметно, он хороший художник и в стихотворчестве «тихий лирик». Горелой на Потапова указал Сорочкин, с которым тот был в хороших отношениях. Из уважения к нему она взялась вычленять из общего контекста его стихотворные лирические образцы, в которых звучат мотивы природы, каких-то известных исторических событий и мотивы собственных исторических картин на темы древней Руси. У него особо звучат национальные черты русского народа. У Потапова также звучат народные мотивы, а значит это и есть выражение народности. Но Горелая на этом не ставит акцента, народность русского народа для неё не главное, а лишь, как у Тютчева: тени, цвета, звуки.

Стихотворения Сорочкина мне приходилось разбирать построчно. Первый обзор Горелая посвятила под названьем: «И вдохновеньем полнится душа» Это о книге переводов Сорочкина «Золотая ладья». Оставим эту книгу вне критики, так как переводчик связан со многими языками. И возьмёмся за второй обзор, он назван: «Тьмы не существует» О времени в поэзии Владимира Сорочкина». Горелая видит «духовно богатого лирика, который умел заглядывать внутрь». Кого-чего? Мироздания? Вообще, его поэзия мне виделась, как образцы сшитой синтетики вперемежку с селективностью разных поэтов, которые ему были близки. К примеру, Сельвинский, Северянин, Волошин. Между прочим, Сорочкин владел конспирологией на уровне метода шифровки. Она наглядна в таких стихотворениях, как «С Россией» и «К России». Когда его на портале «Стихи ру» назвали народным поэтом, я полагал, что так его могли величать только угодники с ограниченным кругозором. Но это была целая акция со стороны посвящённых адептов влияния. Он не имел никакого как идеологического, так и патриотического отношения к русскому народу. Он, почти физиологически скрытно ненавидя, писал о стране, в которой жил! И в его стихотворчестве на темы русской истории не наблюдалось кровной связи с народом. В историческом цикле стихотворений слышны насмешки над Перуном, плывущим по реке в виде куска дерева после крещения Руси. Его сути было чуждо само понятие русская народность. Он был исключительно камерный, то есть закрытый стихотворец селективного и синтетического направления. Селективность, это особый отбор образного ряда, когда истинный смыл, как бы подёрнут туманом и он ясен лишь только посвящённым. Непонятно, почему Горелая озаглавила обзор категоричным и вместе с тем алогичным утверждением, будто «Тьмы не существует…» Обычно берётся какая-то строка. Но сущее утверждение алогичности поэта. Она обозначена в «Светлячке» «Спят во мраке города и веси, // Но на перекрёстках всех годин // Тьмы не существует, даже если // В мире он останется один». Мрак и тьма понятие одного смысла –- отсутствие света. Но как ни тщился светлячок, тьму он не рассеет. Однако так полагает автор, что тьмы нет. Недаром Пушкин говорил: «Поэзия, прости Господи, должна быть глуповата».

Ничего не имею против аналитического разбора прозаических произведений Александра Нестика. Хоть пишет он в основном рассказы и даже фантастические, он хороший журналист и писатель с выдумкой, со своим живым слогом. До сих пор не получила оценку его удивительная и оригинальная книга, но сложная по структуре замысла с названием «Зрак» и с подзаголовком «Книга о человечестве». Её жанр можно определить так: «Это фундаментально-уникальное исследование природы зрения и вообще собрано всё о глазах человека, животных, птиц, насекомых и даже растений». Недаром поётся: «Есть глаза у цветов». Чтобы в свет вышел грандиозный труд, на создание такой книги автору понадобилось почти полвека. В неё вошли семнадцать этюдов автора.

Перед «Зраком» меркнет всё то, что смело взвалила на свои хрупкие плечи Горелая, и по-своему истолковала. Из не поэта сделать поэта и в этом убедить публику, для такого эксперимента надо быть большим критиком. Уверен, Белинский прошёл бы мимо представленных для разбора гостей и некоторых местных стихотворцев и сказал бы об их творчестве всего лишь несколькими словами: есть такие поэты, но мы возьмёмся за других.

Она, по жизни легко насмехающийся человек, меня не убедила даже в том, что Л. Семенищенкова большой мастер сказов. «Анюту-узорницу читал в каком-то номере альманаха «Литературный Брянск». Её сказ выдерживает лишь тон и язык жанра. Но отсутствует поэтическая и психологическая, а то и сказовая глубина. Таких сказителей, как Павел Бажов, Борис Шергин, ей не преодолеть. Сегодня современные прозаики строят характеры то упрощённо, то приблизительно.

Никак не обойтись без напутствия Л.Н. Толстого, классик советовал подходить к «литературным характерам» не однолинейно, как к добру по-доброму, а к злу по-злому то есть вполне многогранно, а именно диалектически: «Люди как реки: вода во всех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то холодная, то мутная, то тёплая. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда другие и бывает часто совсем не похож на себя, оставаясь все между тем одним и самим собою».

Это высказывание великого классика должны помнить все писатели: и опытные и молодые. Однако в современной прозе, как в классицизме герои однолинейные: с одной или двумя, но от силы тремя чертами. И недаром возникло такое присловье: какие писатели, такие и критики. Видные, признанные критики таких «писателей» во внимание не берут. Для таких появляются Горелые и Семенищенковы. Именно Лариса Леонидовна вырастила себе «достойную» смену.

Особенности подхода Горелой к разбору, как поэтических, так и прозаических произведений избирательный, то есть он основывается на таком присловье: «выгодно или невыгодно». Но у неё есть и свой конёк. Каким бы ни был автор: творчески зрелым или из среды начинающих, которые делают первые шаги. Такие в прошлом проходили через горнило наставников. Этим они и примечательны.

У Горелой ко всем «необходимым» одна шкала: как бы не обидеть, как бы того, кто стоит за ними, не разгневить. На таком пунктике строится вся их сущность, не знающих меры по степени хвалебности.

Любимый ею оценочный возглас для всех необходимых: «Как красиво!». В чём она видит красоту в романе Н. Иванова «Реки помнят свои берега»? А в том, как змеёй ползёт ручей, обдирая себе бока, как холод подстерегает свою жертву, готовый превратить его в кусок льда, как солнце с доставляющим ей удовольствием мечтает, как кого-то станет с вожделённым взором поджаривать на сковороде. Иначе никак нельзя! Это же олицетворение?! Одновременно вопрошает и восклицает наша критикесса. Ведь именно потому Иванов ни какой-нибудь социальный, а именно явил свету классический роман, у него всем розданы роли. И как они великолепно их играют! Режиссёру остаётся только умиляться своими подопечными. И автору отведена не последняя роль, как основоположника «нового классического романа». Воспользуемся и мы олицетворением и посочувствуем ей: Ведь теория плачет, рыдает, наблюдая за тем процессом, как автор управляет своими героями. Вот в пыточной камере узилища к стене прикован узник. Холод стережёт его, поджидает: когда несчастный потеряет силы и упадёт, чтобы рвать его острыми зубами. Узнику удаётся задушить надзирателя и убежать. Приём надуман и лишён естественности. По сюжету надо, чтобы он убежал. Теперь необходимо благополучно преодолеть участок, который охраняют часовые. Они ходят туда-сюда методом ножниц. Критикесса даже подобрала термин, решив блеснуть своими познаниями. Да вот только термин парцелляция применён неуместно. Словарь объясняет: «Парцелляция – разбивка земли на мелкие участки, то есть парцеллы». Получается, ходят часовые и разбивают охраняемую зону на участки. И Горелая поясняет: «В данном случае парцелляция очень естественно передаёт ход мыслей героя, пытающегося выбраться из плена и вернуться на родину. А заодно быстро ориентирует в происходящем читателя, даже если ни про какие методы «ножниц» он до этого ни разу не слышал». Ну, это уже полная заумь. Это, смотря какой читатель. Простой явно не поймёт, что хочет сказать автор. И вообще, какой метод «парцеллятивного мышления» навязывается читателю? Кстати, повествовательный приём, избранный для раскрытия замысла, взят как самоцель одушевить всё, и удивить читателя, каким приёмом неодушевлённое выходит из-под пера и оживает на глазах читателя. Иванов отнюдь не новатор. А просто расширение повествовательных возможностей, и невольно приходится думать о нелепостях вычурного стиля, а то и голословное возведение Горелой внесение пошлости в степень надуманного классического романа. И в ткань романа. Но вместо того, чтобы читатель поверил, вместо классического образца, мы видим, образец литературщины. После прочтения двух статей Горелой, и то, как они написаны клочковато, приходит соображение, автор прочитала не весь роман «Реки помнят свои берега», а от силы подряд полсотни. Остальные же 450 страниц пролистала. Все примеры применения автором тропа олицетворения Горелая взяла из первых глав. Автор оживлял ветер, холод, ручей, передав все его муки. Если говорить о назначении олицетворения в художественных произведениях, то в не меньшей мере оно применяется и в поэзии и баснях. Но необходимо при этом соблюдать меру. Чувствуется, что все примеры применения олицетворения в романе Иванова даны завышено. Ветер готов разорвать беглеца, холод норовит с коварством заодно превратить узника в замершее существо.

А то вон, как дед внучку наставляет и чем вводит девочку в ступор, что она не знала, как ответить на воспитательные изыски деда. Она просто от него молча удаляется.

«…Посчитав, что просьбе хватило времени долететь до неба, достала карамельку: подсластить рот и судьбу.

— Расти как растётся, — разрешил внучке Фёдор Максимович. — Только кур не забудь покормить. И сама конфет меньше ешь, а то твои красивые ножки от сладкого возьмут и отвалятся. Вместе с ручками». Что внучка на «мудрость» деда могла ответить? Она оценила его выпад, однако разгрызла сосульку и прикинула внучка девяти лет, насколько опасна его шутка? И ничего, молчок в ответ деду. Но когда отойдёт от потрясения, она ответит деду «домашней заготовкой»…

Но история литературы ещё не сталкивалась с такими образцами «классики». И Горелая полагает, что это весьма удачный роман, который рекомендует прочитать всем, не объясняя, какие автор выстраивает сюжетные линии, какую тему раскрывает, какая концепция или идея лежит в основе замысла? Вот потому мне и думается, не рановато ли она выпустила сборник, который оставляет впечатление об уровне «школьного реферата», а не высокого образца литературоведческого исследования. В такой последовательности мною рассматривается её книга. И никто ей не сказал правду об её «любви к слову». Ведь коли так, она и дальше будет сочинять неуклюжие рефераты то, что из неё получится? Мне подсказывают, оказалось, она автор ещё двух книг..

Вот часть её ошибок-опечаток в книге «С любовью к слову». «…То дедушка внуку рассказывает историю из своей практически жизни, то замечательная вязальщица». А надо бы «из своей практической жизни. Хотя словосочетание «практическая жизнь» неточное. Надо бы писать «из своего практического опыта». И ещё пример: «Не только сказам, но всей прозе хорошо известного на Брянщине автора». В данном предложении в словосочетании «но всей прозе» пропущен соединительный союз «И», то есть правильней «но и всей прозе хорошо известного на Брянщине автора». И корректор явно не досмотрел разнофигурные кавычки на той же странице. Но на всех недочётах не останавливался. А был ли у неё корректор? Конечно, не было. Она сама в одном лице, как сегодня многие авторы обходятся без вмешательства извне…

Не берём во внимание «тютчевский статейный цикл», ибо ко всем рассматриваемым у неё во многом упрощённый подход и всё это делается в обход строгих требований научной методики.

Вся книга являет пример слабого мыслительного процесса и неглубокого проникновения в предметы исследований. Из-под её пера вышли не глубокие очерки, а беглые заметки.