Один шаг к Богу

Поздно вечером у отца Евгения зазвонил телефон: «Батюшка, Степан в себя пришел, приезжайте, пожалуйста!»

* * *

Степана батюшка знал хорошо.

Сын партийных родителей, сам образцовый коммунист, он с молоком матери впитал, что религия – это опиум для народа, а попы – воры и прохиндеи. И при встрече нет-нет, да и пытался вразумить «отсталого» отца Евгения, что Бога нет и никогда не было. «И хватит уже валять дурака, снимайте-ка Вы эти "бабские шмотки" и устраивайтесь, Евгений Александрович, на нормальную уважаемую работу», – говорил он батюшке.

Правда, когда-то в детстве верующая бабушка Нюра крестила Степушку, но это был его единственный поход в церковь. И тот – в бессознательном, младенческом состоянии.

Крестик родители с него тут же сняли, отругав бабку за самоуправство. А сам Степка, став позже октябренком, потом пионером и так далее, до самой ее смерти припоминал бабушке Нюре этот «позорный факт своей биографии».

Но после внезапной гибели отца мать его Марина, с горя чуть не наложив на себя руки, обратилась к вере. Степана же это только раздражало: «Ты думаешь, ему это поможет? Где был твой Бог, когда отец умирал? Где?! Нигде! Нет Его!» – кричал он и грозился выкинуть единственную икону Богородицы, которая чудом оказалась у них в доме после смерти бабушки...

Характер у Степана был тяжелый, властный, железный. Он частенько пил и поколачивал свою тихую бессловесную жену Наденьку, когда та попадалась ему под горячую руку. Доставалось немало и детям. Поэтому, когда отец уходил на работу, дома все облегченно вздыхали. Его все боялись.

* * *

Шли годы. Дети выросли, Степан поседел, сгорбился. Умерла его старая мать, отдав перед смертью икону бабки Нюры невестке – Наденьке. И теперь та уже выплакивала перед ней боль и, наверное, просила Божию Матерь смягчить характер мужа.

С возрастом характер Степана, и правда, немного смягчился. Он уже не бил жену, но так и не понимал, о чем она может говорить с «этой доской». «Иди лучше огородом займись», – ворчал он. И Надя безропотно шла. Никогда она мужу не перечила.

А потом Степан заболел. Врачи сказали – онкология, где-то в голове. Физически он еще чувствовал себя крепким и сильным, но часто заговаривался и иногда не узнавал даже близких людей.

Надя предлагала мужу позвать отца Евгения, но тот лишь отмахивался: «Что может сделать этот ваш поп, если даже врачи бессильны?»

«Однажды я всё же пришел к нему, – вспоминал батюшка. – Дома у них было мрачно, тягостно... Ни исповедоваться, ни причащаться Степан не захотел. "Я сильный, сам справлюсь, – сказал он тогда. – А если помру, то сожрут меня черви, и всё. Не верю я в эту вашу вечную жизнь!"»...

Болезнь брала свое, и в один из дней Степан впал в кому. Врачи тогда сказали, что это конец и для него лучше, если он умрет сейчас. «Потому что даже если он и придет в себя, то никогда не станет уже прежним человеком. Он не будет никого узнавать, ничего не будет понимать. Будет жить как овощ», – постановили они.

* * *

Надя вызвала домой детей, которые к тому моменту жили в городе своими семьями. Хоть как-то попрощаться с отцом.

Вместе они ухаживали за ним, мыли, кормили его... И, глядя на этого тающего на глазах беззащитного человека, не верили, что когда-то это был грозный «железный» Степан. Но куда-то вдруг делись все обиды. Осталась только жалость... И любовь. Несмотря ни на что.

Вот тогда-то часов в десять вечера и зазвонил у отца Евгения телефон. Это звонила Надя и просила батюшку приехать.

«Даров у меня с собой не было, – рассказывал отец Евгений. – Я еще подумал тогда, может, утром поехать? Но вдруг будет уже поздно? Захватил освященного масла от мощей преподобного Сергия Радонежского (как раз недавно был в паломничестве в Лавре) и помчался».

* * *

Степан лежал на кровати, глаза его были открыты. Как это ни странно, он был в здравом уме. Узнал и родных, и батюшку. Всех называл по именам, хотя и говорил очень тихо, шепотом. «Он о чем-то задумался, – вспоминал отец Евгений. – А потом попросил всех выйти из комнаты, а меня – остаться... Мы молчали. Было видно, что он хочет что-то сказать, но не знает, как начать».

– Степан, – начал батюшка. – Не хотите исповедоваться?

– Я не знаю... Я никогда не верил в Бога. Но Вы не уходите. Когда Вы здесь, мне как-то спокойнее. Знаете, я всё думаю... Вот я обижал жену, детей, а они мне всё простили, возятся со мной... Почему? У меня сейчас всё болит, и я понимаю, что такую же боль причинял им...

– Потому что Бог есть! А любовь и прощение – это от Бога.

Отец Евгений предложил отслужить молебен. Потом помазал Степана маслом, которое привез. Посмотрел на него и не поверил глазам. «Взгляд его изменился. Это был другой человек. Сложно объяснить, но это очень чувствуется, когда человека касается благодать. У меня даже душа запела...» – радостно рассказывал батюшка.

А Степан отвернулся куда-то в сторону, и по его щекам текли слезы... Он смотрел на ту старую икону Богородицы, доставшуюся им от бабки Нюры, перед которой молились и его мать, и жена и которую Наденька принесла в эту комнату и поставила на комод.

– Батюшка, я вспомнил. Когда я был в коме, мне всё казалось, что Она смотрит на меня и жалеет... И как будто чего-то ждет... Слышал, как Надя молилась... Может, и есть Он, ваш Бог?

– Есть, Степан, есть...

Степан исповедовался. Были у него на душе и тяжкие грехи. Он ничего не скрывал. Потом попросил позвать родных и со слезами просил у них прощения.

«А я смотрел на него и чувствовал, что в этом доме всё изменилось, что Бог рядом», – вспоминал отец Евгений.

* * *

Утром после Литургии отец Евгений приехал к Степану со Святыми Дарами, но он был уже без сознания. Тут же находились врачи, которые сказали, что счет идет на минуты.

«Я подошел к кровати. И вдруг Степан открыл глаза, увидел меня, и я его причастил. Как будто Господь сделал ему этот последний подарок. Ждал его покаяния и дождался».

Врачи уехали, он прожил еще три недели. Наденька рассказывала, что он всё смотрел на ту икону и просил, чтобы ему помогли перекреститься. Всем казалось, что Степан поправится. Он начал понемногу есть и садиться.

Как-то раз он позвал жену и детей, чтобы помогли ему встать с кровати. А когда им это удалось, он тяжело опустился перед женой на колени и уткнулся лицом в ее ноги. Так на коленях и умер Степан. А с иконы на него с любовью смотрела Богородица.

«И потом, на отпевании, все чувствовали, что Господь здесь, рядом с этим человеком, "железным" Степаном, который всю жизнь жил не так, пил, бил, обижал... А потом, в последний момент, через свои страдания и любовь близких сделал один маленький шаг навстречу Богу, и Он радостно, как друга, взял его за руку», – закончил свой рассказ отец Евгений.

Автор: Елена Кучеренко