Жил да был на свете, голожопый гуманист. И такой он гуманный был, ну дальше некуда. И похрену ему были все мировые проблемы, потому что он точно знал как их все решить, причём в рекордно короткое время, утверждая при этом, что всё равно, очень скоро «золотой век» на планетке этой наступит. Мол написано в каком то там «писании», что возляжет ягнёнок со львом. А коли написано, так уж так тому и быть, не извольте родные , сомневаться. А коль скоро до того времени уже не долго осталось, главное что бы все дружно жить начали, что бы везде значит «Тиш, да гладь, да Божья благодать». Ну прямо как у кота того, Леопольда,
«Ребята вы же сами не знаете какие вы стали гуманные по сравнению с первым веком до нашей эры- ну давайте же жить дружно».
Зачем дружно? Да потому что если не дружно, то от этого всем плохо.
Вот такую вот, ранее совершенно ни кому не известную истину он открыл, и со всей неистовостью и одержимостью на которую только, как истинный гуманист, был способен, и начал незамедлительно всем доказывать.
Почему он был гуманист? Да хрен его знает. Ну так бывает в этой жизни. Кто то анархист, кто то филателист, кто то похренист, а этот был гуманист. Очевидно в силу каких то сдвигов в коре головного и прочих имеющихся у него в наличие мозгов и приключился с ним вот такой вот горький катаклизм и стал он гуманистом. В общем дело в этой части тёмное.
А вот голожопым, он был исключительно через свой гуманизм. И вообще, при внимательном анализе прошедших исторических эпох, станет совершенно ясно, что если и есть что то действительно общее между всеми этими гуманистами и иже с ними, так это их абсолютная голожопость, причем, в широком смысле этого слова, полная голожопость, иногда до нищеты.
Да это и понятно. Что бы что то, ну разумеется, кроме гуманных или каких ещё там идей в этой жизни иметь, надо это или самому взять, или создать такие условия, при которых кто то сам захочет тебе что то отдать. И чем больше найдётся, благодаря созданным тобой условиям, желающих тебе что то дать, тем больше в следствие этого ты будешь иметь. Казалось бы аксиома. Как говориться и «Ежу понятно». Но оказывается, только не для истинных гуманистов.
Оказывается по их понятиям брать, это архи не гуманно. «Ну как же это я, вот так вот, неприлично нагло, что то возьму?»-- думает этот почти святой человек-« Ведь всего на всех точно не хватит, значит то, что возьму я, кому то не достанется. Нет, это не гуманно»-- констатирует он и с гордо поднятой головой, пустым желудком и голой задницей идёт мимо. А если этот гумманяка ещё к тому же и религиозен, то он без сомнения, будет истово молиться какому ни будь своему богу, прося отвести от него искушающий, само собой через «сатану» там или «иблиса» какого, соблазн.
С момента выше означенного всемирного философского открытия, сделанного описываемым гением, естественно прошло некоторое время, и в результате дальнейшей работы над своим эпохальным трудом, этот выдающийся мыслитель, почему то совершенно уверился в том, что очень скоро наступит время, когда все, или уж на худой конец подавляющее большинство людишек, резко передружится, и как следствие начнут друг с другом делиться, всем чем не попадя, осознав на конец, что когда один в семи комнатах антрекоты жрёт, а другой на улице под дождём, динатурку хлещет, это категорически не правомочно, а главное совершенно не гуманно.
Сам же гуманист, естественно делился. Он человек, по натуре своей был в общем то не жадный. Ну это, конечно, когда у него было чем делиться. А так как, по жизни он, как истинный гуманист, был голожоп, то почему то решил, что делиться должно прежде всего государство со своим. обездоленным им же, народом. И тут же эту идею, начал везде где ни попадя, пропихивать. Свою убеждённость он подкреплял тезисом о возросшей гуманности, в частности и государства, кивая при этом на гуманные законы этим самым государством принятые.
Вроде и человек он был не глупый, и книжек всяких мудрёных перечитал хренову тучу, а всё ни как не мог гуманёнок наш понять, что государство, это прежде всего, машина угнетения. Которая всегда угнетает тех кого может. А если это кому то не нравиться, то у него есть выбор: свалить туда где правила угнетения по мягче, или сделать государство своё, решив по ходу пьесы два мелких вопроса: Территорию у какого государства он будет отнимать для своего? И на какие деньги он там что то будет строить.?
Как говориться, по сравнению с «мировой революцией», то бишь с «мировым гуманизмом», выше означенные вопросы, были для нашего гуманиста, конечно из разряда ничтожно мелких. На повестке дня стояли дела более важные, а именно, пойти и потребовать у государства, поделиться тем, что оно имеет, со своим обездоленным народом, согласно им же государством принятых гуманных и справедливых законов. «Чего бы проще?» решил гуманёнок и рубанув воздух ладонью, пошёл.
«А ты вообще кто?»--спросило, когда всё выслушало, слегка охреневшее то такой наглости государство.
«Дак я это, от общественности, униженной и обездоленной, вот и мандат есть»-ответил бледный от волнения и торжественности момента гуманист.
«Мандат, говоришь?»--заинтересовалось государство-«Дайка глянуть, посмотрим от какой ты общественности»
Внимательно повертев сине-лиловую писульку, государство ещё раз подняло на гуманиста мутно-серые глаза и не разжимая зубов промычало:
«Ну и чего ты хочешь?»
Наш гуманист вскинул голову, сжал кулачки, отставил вперёд правую ножку и как возможно более твёрдым голосом, произнес: «Требуем немедленно вернуть народу у него отчуждённое, как то: земли, имущество, средства производства и всё прочее, что мы там законно предъявим».
Государство долго смотрело в потолок, медленно двигая из стороны в сторону тяжёлыми челюстями и наконец опустило глаза на гуманиста:
«Ну а сам то ты лично, чего хочешь?»
«А лично я не чего!»-- встрепенулся гуманёнок-«Я за общество. Как говорится- Жила бы страна родная и нету других забот».
Глаза государства слегка округлились, челюсть немного отвисла, что очевидно, отразило невольное удивление от созерцания весьма редкого экземпляра среди собственных подданных.
«Молодец»-изрекло оно-«Непременно поделимся, тем более что и закон есть, а сейчас давай иди побыстрее»
«Куда»--осмелился переспросить, ободрённый и обнадёженный обещанием поделиться гуманист.
«Ну куда-куда? Туда. Вот не понятливый!»--пожурило государство-«О стране заботиться, сам же сказал. Дел же не в проворот, а мы тут с тобой лясы точим»
«А делиться то когда начнёте»-не унимался гуманист.
«Да ужо поделимся, будь спок. Вот в аккурат после дождичка в четверг и начнём».
И государство улыбнулось гуманисту улыбкой удава, который видя кролика, к сожалению, не может его съесть по причине переполненного от постоянного обжорства желудка.
«Ну смотрите! Мы будем ждать! Вы же пообещали! А то закон нарушиться»-обернулся уходя, совсем осмелевший гуманист.
Когда за ним закрылась дверь государство спросило у холуя- помощника:
«Ты чего, твою мать, совсем нюх потерял? Кто этого клоуна сюда пропустил? Ещё раз лоханешся, поедешь надои на селе поднимать!»
Вскочивший , как от игле в заднице лакей, ничтоже сумняшися, затараторил: «Ваше велико! Не извольте сумлеваться! Больше не разу! И сами не въедем, как такая промашка вышла. С виду то, интеллигентный человек, а оно ведь вот как»--холуйская спина извивалась лианой на ветру.
Время шло. Гуманист ждал. И о чудо. Государство действительно начало делиться. Щедро раздав народу стратегически важные объекты. Как то: сельские клубы, ржавые деревенские водокачки, поселковые библиотеки, и практически весь жилой фонд, большинство которого к этому времени, в виду практически полного отсутствия капитального ремонта являло собой весьма плачевное зрелище, и ещё много чего по принципу:
«На тебе набоже, чего нам не гоже».
Финансирование всего этого, государство естественно прекратило, говоря, что теперь это не его, а по сему мол, теперь давайте граждане сами. А то иначе закон о местном самоуправлении грубо нарушить придется, а этого государство и само делать не будет и не кому такого естественно не позволит. Закон, в этой стране, дело святое.
Обрадованный таким поворотом дела гуманист, радостно перечислял присутствующим, количество кинутых, простите, переданных в «самоуправление» народу посёлков и деревень, приговаривая то ли ещё будет, а на замечания скептиков, напоминающих, что все эти лозунги типа, «Вся власть народу» они уже где-то слышали и ни чего хорошего из этого не вышло отвечал с присущим гуманистам блеском в глазах и с азартом ни хрена не имеющего но ожидающего получить откуда то всё и сразу:
«Дайте срок и мы им покажем. Всё наше будет. Вот они у нас получат».
При этом характерно сгибал в локте правую руку и многозначительно отмалчивался, не объясняя, кто же эти «Мы» и что же всё таки будет «показано» и главное когда.
Собственно на этом, ни кто особо и не настаивал. Народ в этой стране терпеливый, привыкшие мы все «завтра», то есть обещаниями жить и никому из власти не верить.
Оценил 1 человек
3 кармы