Бандеровцы

Главная — Общество — Жизнь — 9 января 2017, 11:50

Бандеровцы

Разница во времени – один или два дня. Гонконг и Киев. Тысячи людей на улицах. Там – протесты, сформулированные требования. Здесь – факельное шествие.

Семен Глузман, психиатр

Фото: Александр Рудоманов

Богатый, светлый, свободный Гонконг присоединили к Китаю. К удивительному уродцу управляемого капитализма и коммунистического режима с обязательными портретами Мао. К могущественной стране с политическими заключенными и массовыми злоупотреблениями психиатрией. Гонконг привык к демократии. К настоящей демократии европейского образца. Поэтому – протесты. Тысячи людей на улицах, спокойные, не агрессивные. Осознанно протестующие против попыток континентального Китая ограничить демократические свободы.

Здесь, в Киеве, иное. День памяти давно упокоенного вождя Степана Бандеры. В спокойном, размеренно живущем Киеве тысячи людей с горящими факелами. Портреты Бандеры, выкрики лидеров, повторяемые тысячей ртов, вечерний Крещатик с факельным шествием. И – никаких социальных требований, никаких призывов к власти реформировать дряхлую постсоветскую государственную систему. Оно и понятно: оснований для настоящих протестов нет, страна живет сытно, люди в достатке, коррупция преодолена, Конституционный Суд заполнен достойными людьми, вычищены от проходимцев полиция и СБУ, выстроен дееспособный институт импичмента, завершено реформирование социальной системы. Поэтому – никаких протестов, одни лишь идеологические выкрики и невразумительные идеологические требования…

Мне повезло. Я успел встретить в советской зоне для особо опасных государственных преступников тех уже совсем немолодых людей, которые имели право называть себя бандеровцами. Но они предпочитали называть себя иначе – солдатами Украинской Повстанческой Армии. Я, молодой киевский русскоговорящий еврей, научился у них многому. В первую очередь, верности своей судьбе. Я искренне, глубоко подружился с ними. Потому что я понял их и принял их в свое сердце. Они воевали на своей земле. Те, с кем они воевали, пришли к ним с идеологией и обычаями тоталитарного государства, коим и являлся сталинский СССР.

Мне очень повезло. Жить рядом с Евгеном Пришляком, Дмитром Басарабом и Степаном Мамчуром было жизненной привилегией. Жестокое, голодное счастье общения с живой историей своей страны. Я помню их всех, уже покойных, общаюсь с ними в свои бессонные ночи, слышу их голоса, вижу их глаза. В ночь после факельного шествия на Крещатике я почти не спал. Очень эмоционально, возбужденно я спрашивал каждого из них: «Друг мой, брат мой, почему, рассказывая о своих боях с советскими солдатами, ты никогда не говорил мне, что воевал за Степана Бандеру?..»

Господи, как же все просто. И как горько. Жестокий, коварный ублюдок Сталин, близнец Гитлера, сделал из них, мирных крестьянских сыновей, солдат. И не только в Украине. В Эстонии, Латвии, Литве. Он, хитрый и неумный диктатор, заставил их воевать. Так же, как и десятилетия спустя его, Сталина, последователи, научили нас, так называемых инакомыслящих, сопротивлению тоталитарному злу. Да, именно так, Брежнев и Андропов сделали нас, обыкновенных советских граждан, жесткими, откровенными антисоветчиками.

Знаю, среди тысяч факелоносцев не было настоящих солдат УПА. Увы, это уже давняя история. Войну выигрывают не военачальники. УПА тогда не выиграла войну со Сталиным. Как и многочисленные балтийские «лесные братья». Знаю, там, в зоне, я встретил последних солдат. Старых, больных, но не сломленных. Они рассказывали мне о своем главнокомандующем. Об интеллигентном, решительном Романе Шухевиче. Так было.

Семен Глузман, психиатр