Количество сидящих по тюрьмам предпринимателей в РФ возрастает, а российская экономика продолжает искать заветное дно. Наше государство находится в глубоком когнитивном диссонансе с той реальностью, на защиту порядка в которой оно якобы ориентировано. тремительное развитие событий вокруг изрядно подзабывшегося «дела Гайзера», арест совладельца и менеджеров одной из крупнейших компаний в России и бегство за рубеж руководителя другой показывают, что сегодня в стране экономическими ньюсмейкерами выступают не олигархи или директора известных в мире корпораций, а скромные следователи и прокуроры, непринужденно обваливающие капитализацию «Вымпелкома» на $300 млн в течение одного торгового дня.
Видео версия статьи (по материалам Om Tv):
https://www.youtube.com/watch?...
Текстовая версия:
Казалось бы, к этому давно уже следует привыкнуть — как и к тому, что заниматься бизнесом в России не нужно (по крайней мере даже немного превосходящим по размеру тот, которым премьер предлагает поправить финансовое положение наших учителей). Однако это дело, как и многие другие дела такого рода, заставляет задуматься не столько о судьбах бизнесменов, ныне сидящих в СИЗО, но и о том, как в целом организовано в России и взаимодействие власти и бизнеса, и, что самое важное, уголовное преследование проштрафившихся по разным поводам предпринимателей. На мой взгляд, мы тут выглядим просто-таки уникально.
Если посмотреть на ситуацию с мошенничеством, неуплатой налогов, случаями коррупции, разного рода авариями, а также иными правонарушениями, которые совершаются бизнесменами или становятся непредумышленными следствиями их действий, в западных странах, мы увидим совершенно иное отношение к ним, чем в России. Не более мягкое, не более жесткое — а просто другое.
Начнем с классического случая, который стал поводом для данной статьи: коррупции. Коррупция на, выражаясь научным языком, межперсональном уровне выявляется часто и карается жестко: за взятку полицейскому (точнее, скорее, за попытку ее дать) можно получить реальный тюремный срок. В то же время, если речь (как в случае с Борисом Вайнзихером, Евгением Ольховиком и Михаилом Слободиным ) идет о действиях, предпринятых компанией или в ее интересах, все существенно меняется (так, статья 11 британского Bribery Act от 2010 года отличает в качестве взяткодателя «физическое лицо» от «прочих лиц» ). В первом случае предполагается наказание вплоть до 10 лет тюремного заключения; во втором — только штрафы. В том же ключе трактует проблему американский Foreign Corrupt Practices Act от 1977 года. Именно поэтому в случае коррумпирования предпринимателями чиновников тюремное заключение для первых практически нигде не практикуется. На мой взгляд, правительства соответствующих стран отдают себе отчет в том, что корпорацию легче призвать к ответу, чем ее руководителя — и, главное, выгоднее. Например, в 2014 году компания Alcoa была оштрафована в общей сложности на $384 млн за то, что представитель ее австралийского филиала попытался подкупить чиновников правительства Бахрейна в ходе приватизации одной из местных корпораций. Компания Siemens заплатила $450 млн за взятки африканским чиновникам. Примеры можно продолжать. Но никто при этом не описывал имущество акционеров и собственников компании, не проводил у них дома обысков и не вынуждал лучших топ-менеджеров пускаться в бега. Логика проста: пусть компании выплатят штраф и сами разбираются со своими менеджерами. Почему в России не внедрить такую же практику: чиновнику — тюрьма, предпринимателю — разорение (а тюрьма только в том случае, если его компания не может оплатить, например, десятикратную сумму взятки в виде штрафа)? Тогда наши правоохранители будут работать на наполнение бюджета, а не отрабатывать политические заказы или создавать видимость защиты государственных интересов.
Другое дело — неуплата налогов. В этом случае, как ни удивительно, подход в мире выглядит таким же. Можно непринужденно сесть на десятки лет, если ты утаил от властей собственные доходы, но практически невозможно, если речь идет о корпоративных проблемах. Все знают, что самого Аль Капоне посадили за неуплату налогов — но назовете ли вы хотя бы одного руководителя крупной западной компании, кто разделил судьбу Ходорковского? И это тоже понятно: в случае налоговых махинаций, нарушения антимонопольного или трудового законодательства намного проще (и, снова, выгоднее) «прищучить» компанию, чем потом содержать в тюрьме ее президента. Само собой, не возникает даже вопроса о мере пресечения — все претензии относятся к корпорации, а не к конкретному человеку. Что препятствует введению в России такой практики? Лично мне сказать сложно. В данном случае речь не идет о мошенничестве, когда менеджеры и собственники бизнесов действуют как частные лица — по сути именно поэтому сели Бернард Мэйдофф, собравший в свою финансовую пирамиду около $70 млрд, (на 150 лет) или Марта Стюарт, промышлявшая инсайдерской информацией, (на пять месяцев). Кто-то в России пострадал за инсайд больше, чем за взятки чиновнику или неуплату корпоративных налогов? Мне кажется, нет.
Можно взять, казалось бы, и более очевидные вещи. Все мы помним страшную трагедию в Перми, где в 2009 году в ночном клубе «Хромая лошадь» погибли от удушья и огня 156 человек. Семь человек по итогам разбирательства получили тюремные сроки, причем владелец клуба был осужден почти на 10 лет колонии общего режима — больше, чем любой из обвиняемых. Родственники погибших получили в качестве возмещения по 500 тысяч рублей на каждую жертву трагедии. Большинство граждан России сочли этот инцидент самым запоминающимся событием года. Но возьмем другой случай, привлекший к себе, по крайней мере, не меньшее внимание. 20 апреля 2010 года на платформе Bluewater Horizon в Мексиканском заливе, принадлежавшей компании ВР, произошел взрыв, после которого от 11 человек из состава ее персонала не осталось даже следов. Почти 5 млн баррелей нефти вылились в океан в течение 87 дней, пока утечка была прекращена. Кто оказался в тюрьме после этой катастрофы? Никто. Зато родственники каждого из погибших получили от ВР и страховых компаний от $7,9 до $9,2 млн, сама корпорация выплатила по природоохранным и имущественным искам более $18,7 млрд штрафов; президент корпорации вскоре ушел в отставку. Какой вариант разрешения споров с государством предпочтительнее не только для предпринимателей, но и для граждан? Конечно, второй — но в России он не практикуется и, видимо, не скоро будет.
На мой взгляд, когда мы имеем дело с корпоративными злоупотреблениями, нужно четко отличать их от преступлений, совершаемых гражданами как физическими лицами. Если кто-то уклонился от уплаты налогов, использовал в целях личного обогащения инсайдерскую информацию, организовал ложное банкротство, мошеннически украл средства у граждан или у организации, то должно быть возбуждено уголовное дело, которое способно закончиться тюремным сроком. Если же речь идет о действиях компании, то никакие СИЗО и тюрьмы задействоваться здесь не могут: государство должно отстаивать свои финансовые интересы судебными методами и добиваться возмещения ущерба через финансовые же инструменты. Думаю, что в условиях растущей дыры в федеральном бюджете этот подход даже более актуален, чем в прежние десятилетия: он, с одной стороны, пополнит казну, и, с другой стороны, сделает предпринимательство более безопасным видом деятельности, что, в конечном счете, опять-таки пополнит казну.
Более того, есть еще одно существенное обстоятельство. Наше государство находится в глубоком когнитивном диссонансе с той реальностью, на защиту порядка в которой оно якобы ориентировано. Потому что значительное количество уголовных дел возбуждается в связи со злоупотреблениями внутри коммерческих компаний, которые сами эти компании не рассматривают как таковые. Классический пример дает дело Евгения Дода, находящегося в СИЗО по обвинению в присвоении средств компании «Русгидро», которые та сама выплатила ему в виде бонуса за достигнутые в развитии компании успехи. При этом г-н Дод предлагал вернуть эти деньги на этапе доследственной проверки, затем дважды погасил выдвинутые к нему требования, уже будучи в камере — но по-прежнему находится в тюрьме. Подобных дел, возбуждаемых «правоохранителями» из-за «вывода средств» из частных компаний их же собственниками или менеджерами с согласия собственников — и без заявлений в правоохранительные органы, открывается в год десятки тысяч. Государство, таким образом, провозгласив гарантии неприкосновенности частной собственности, сходит с ума от того, что не оно этой собственностью распоряжается. Майор или подполковник в МВД или Следственном комитете видят вопиющую несправедливость в том, что г-н Дод или ему подобные получают свои миллионы и с ним не делятся. Наверное, «правоохранителей» можно понять, но с такой государственной системой современную экономику, увы, не построить.
Я, конечно, предвижу возражение по последнему сюжету. Компания «Росгидро» на 60,49% принадлежит государству в лице Росимущества, и потому можно считать, что тут был нанесен ущерб государству. Но прежде чем делать такие заявления, властям правильнее было бы все же определиться, кому верить: силовикам, считающим компанию с более чем 50% госучастия государственной, или г-ну Сечину, в несколько иных обстоятельствах полагающему, что «Роснефть» — компания частная. В общем, вопросов остается много, как и сидящих по тюрьмам предпринимателей, а российская экономика все еще ищет заветное дно. Хотя мы все знаем, что значит «лечь на дно» — во времена, когда власти еще не привыкли врать так, как сегодня, о подобном инциденте кто-то сказал: «Она утонула». Это было верно сказано тогда о подводной лодке, и это было бы правильно сказать сейчас о нашем народном хозяйстве.
Оценили 2 человека
2 кармы