«Сомнение – это также акт мышления, но это такой акт мышления, который выводит за пределы мышления.»
Думаю, сложно не согласиться с предположением, что сомнение есть отрицание. И фраза, вынесенная в подзаголовок, подталкивает нас именно к такому восприятию «сомнения». Но не будет преувеличением сказать, что сомнение также озвученный и предположенный вопрос. В данном эссе попробуем использовать оба варианта смыслового наполнения данного термина.
Однако если сомнение есть инструмент, которым можно «вскрыть» раковину бытия дабы докопаться до сути предлагаю поставить под сомнение само «сомнение» и кавычки тут не лишни поскольку в данном случае это термин, наш скальпель который имеет, пусть небольшую, но крайне острую кромку.
Автор предлагает нам свое виденье проблемы, но при этом, что естественно, задает нам границы, за пределы которых если и можно зайти, то крайне осторожно. С другой стороны, нельзя попытаться взглянуть на предлагаемое решение без попытки подняться над проблемой, в какой-то степени отбросить мнение Автора, пренебречь им.
Конечно это несколько высокомерно, но боюсь у нас не будет другого способа опровергнуть или подтвердить постулат, что предлагается для анализа. И да, предлагается именно постулировать вышесказанную сентенцию в самом положительном смысле этого слова. Ведь если мы не сможем найти утверждения, предлагаемые Автором в которых наиболее полно проявлена его мысль, то как мы можем, что-либо подвергнуть сомнению? Сама постановка вопроса ставит нас в неразрешимый логический тупик, своеобразную петлю Мебиуса, выхода из которого нет.
В общем не уходя далее в дебри бессмысленных умствований примем как факт то, что сомнение есть акт мышления. Набравшись дерзновенной смелости смею утверждать, что с этим можно и в тоже время нельзя согласиться. Отчего же так? Почему уже эта фраза ставит нас в столь сложное положение?
Нельзя отрицать, что сомнение, проявленное в вопросе, есть краеугольный камень любого размышления. Цепочка логических предположений, рассуждений, вытекающих из предшествующих и порождающая все новые вопросы которые заставляют искать ответы словно бусины одна за другой являются идеальной схемой в которой сомнение есть высшее проявление мышления и разума.
Для чего кошка играет с мышкой? Этот вопрос порождает целую плеяду предположений одно остроумнее другого, что в свою очередь позволяет нам строить самые разные теоритические конструкции. Более того, если мы поставим под сомнение, в его ипостаси вопроса, само существование кошки или мышки то мы с одной стороны обессмысливаем вопрос, а с другой наполняем его новым смыслом. Следовательно, мы подтвердили, что сомнение есть способ осмысления мира, акт мышления и соответственно средство поиска смысла.
В тоже время стоит отметить, что само по себе сомнение вполне возможно так и останется не более чем вопросом на который не будет дан ответ. Почему? Что бы принять это предположение нам стоит спросить себя есть ли категория вопросов, на которые не может быть дан сколь-нибудь однозначный ответ. Возможен ли такой вопрос на который получить ответ применяя сомнение и соответственно логику мы не сможем ответить, за которым будет не более чем пустота?
Боюсь, что такие вопросы существуют. Сомнение ставящее под вопрос смысл обесценивает самое себя поскольку останавливает какое-либо движение мысли. Сомнение, ставящее сомнение под сомнение не вызывает ничего кроме смущенной улыбки на лице читателя осознающего умственную неполноценность написавшего эту бессмыслицу.
Следовательно, если есть вопросы, на которые невозможно ответить сомневаясь, или, что еще важнее, есть смыслы, что нельзя найти используя сомнение как инструмент мы можем признать, что сомнение не может считаться актом мышления, или, что вернее, не только лишь сомнение есть акт мышления.
Однако хотелось бы заметить, что не только сомнение способно приоткрыть нам завесу и выудить сокровенный смысл, который и является для нас тем ценным, тем Граалем, что приобретается нами через сомнение. Сомнение лишь инструмент и только. Полезный, эффективный, но не более того.
И тут возникает вопрос, а только ли сомнение есть в нашей копилке приспособлений или тщательно покопавшись мы найдем, что –то еще? Возможно не рациональное, логическое, последовательное рассуждение, а искра вдохновения способная мгновенно привести нас к смыслу, столь желанной цель мышления? Возможно ли, что озарение есть другая грань, противоположный сомнению, способ при помощи которого можно прийти к аналогичному ответу?
Если мы представим поиск смысла, осознание бытия как прямую линию то вполне возможно, чисто умозрительно конечно, на одном конце увидеть сомнение как апофеоз логического мышления. На другом конце мы обнаружим озарение, сверхинтуитивное нечто, что не подвластно рациональному мышлению, но существующее вне зависимости от наших желаний и возможностей. Этот момент наивысшего вдохновения, когда понимание снисходит на нас откуда то извне словно распахивается дверь в неведомые дали и знание вливается не обдуманно, но принимаемо.
Примеры интуитивного озарения каждый из нас может привести если не во множестве, то по крайней мере вполне достаточно. И при чем, что важно, личные пережитые самим человеком, а не услышанные от кого-то. И даже читающий эти строки может сейчас не сходя с места найти подтверждение этим словам. Случалось ли вам учась или же работая, а возможно и просто в жизни и столкнувшись с, казалось бы, неразрешимой задачей найти на нее ответ при том, что вы не знали решения и примера перед глазами не было? Почти наверняка такое случалось. Или сделать выбор совершенно на первый взгляд парадоксальный, но верный и сподвигший вас на дальнейший рост? И хочется заметить, что озарение гораздо более одухотворенный акт, не просто духовный как пережитый внутренне поступок, а именно порыв души, духа, горящего внутри каждого из нас. Почему обеспеченный, внешне, человек, бросает все и уходит в отшельники или монахи? Если второй поступок можно объяснить влиянием момента, обстановки или внутренней готовностью, то первый едва ли.
Нет, безусловно причины могут быть и перечисленные выше, но не только лишь они. Возможно человек добровольно ушедший от мира поступил так из-за того, что нервное напряжение достигло своего пика и это вполне возможно. Но с другой стороны он возможно услышал голос своей души, разума и внял ему? Кто-то отправляется в Индию и находит себя в ашраме, а кто-то уходит в себя и обнаруживает, что живет в глухом лесу и полностью счастлив.
Современная цивилизация, полностью построенная на достижении успеха, что восточная, что западная не позволяет нам даже на миг остановится и послушать себя. А голос души не слышен в гомоне толпы ему необходима пустота окружения. Лишь тогда мы можем ощутить, даже не услышать, истошный крик нашего разума. Наша душа или разум, личность назовите как хотите, наше внутренне озеро бесконечного Я требует и взывает, но редко бывает понятым. И возможно именно озарение есть его прямая речь. Сейчас стоит признать озарение, интуитивное чувство мало используемо и мало пригодно, поскольку его сфера применения не столь утилитарна в повседневной жизни как рационализм сомнения. Поэтому мы неосознанно отбрасываем его вышвыриваем не задумываясь какого дара лишаем сами себя добровольно. Но голос души все равно будет услышан как бы мы не бежали от него.
«Сомнение – средство постижения смысла»
И если мышление есть осознание смысла, следовательно, можно сказать, что все написанное относительно сомнения верно и для вдохновенного озарения. Поскольку мы предположили, что есть несколько способов мышления как-то сомнение, логичное и рациональное, и сверхинтуитивное, не подвластное логике, восприятие. Нам следует попробовать найти подтверждение тезиса о том, что озарение может быть таким инструментом.
Можно конечно привести исторические примеры, когда тот или иной ученый делает в своей работе, логическом рассуждении оригинальный, неожиданный ход конем мало связанный, казалось бы, и не вытекающий из имеющихся предпосылок, но позволяющий найти решение. Такие ученые объявляются гениями и последователи молча склоняются перед гармонией и красотой предлагаемого. При этом исследователи в попытках пройти тем же путем натыкаются на стену и понимают, что выводы были сделаны не на основе сомнения и логики.
Но в таком случае эссе станет не более чем компиляцией историй вдохновений, а этого бы не хотелось. Нет, это не наш путь. В место этого попробуем понять природу смысла, его структуру, рассмотрим не путь к смыслу, а сам смысл без попытки его поиска. Ответим на вопрос смысл он логичен, рационален? Смысл- вещь в себе и тогда к логике имеет мало отношения, или вещь для нас и тогда рацио в состоянии постичь смысл.
Если верно первое предположение тогда можно забыть о каких-либо попытках осознать смысл, найти к нему ключ. Боюсь если смысл был создан, или создается не для нас, а для себя, то понять его суть нам не представляется возможным. Это словно китайская шкатулка, ключ к которой, мастером, ее создавшим, не был задуман изначально.
С другой стороны, возникает очередной вопрос, а кто автор смысла? Не пустого местечкового смыслишки ответ на который искать не просто не нужно, но даже и попытки этого действа превращают благородное занятия философствования в профанацию. Можно ли сказать, кстати, что у смысла есть автор? Или он опять-таки, он возникает сам, когда ему вздумается и мало соотносится с понятием «созданный»?
Если предположить, что некий Абсолют создал смысл то можно ли предположить, что его идея была не только в том, чтобы загадать загадку на которую нет ответа? Или он все-таки жаждал, что бы мы нашли верное решение? Видимо да, иначе смысл обессмысливается и возникает ровно та же проблема, что и с сомнением поднятая нами чуть ранее.
Однако, перед нами возникли уже несколько вопросов на которые необходимо найти, или попытаться предположить, хотя бы, ответы.
Смысл для нас?
Смысл для себя?
Если смысл для нас он создан кем-то или осознан сам собою?
И последний, но возможно самый важный вопрос, кто автор смысла если он создан не сам собой?
Думаю, ответ на второй вопрос искать не нужно поскольку мы попадаем в логическую ловушку из которой не видно выхода. А остальные вопросы органично переплетаются между собой и возможно позволяют найти нам подобрать ключ к проблеме.
Поскольку любая загадка или вопрос жаждет решения и предполагает ответ на самое себя мы можем предположить, что смысл видимо для нас. Смысл хочет быть понятым, осознанным и принятым. Следовательно, можно предположить, что и тот, кто создал смысл хочет дабы смысл был понят, принят и, видимо, именно для этого дал нам и сомнение, и интуицию. А что есть эти инструменты как не приспособления нашего разума? Словно правая и левая рука нашего интеллекта сомнение, вопрошание и логика, но и сверхинтуитивное понимание, озарение вот, что является нашим самым важным подспорьем в проникновение в сути бытия.
Из чего можно сделать вывод, что смысл есть порождение нашего разума и следовательно, именно человек является альфа и омегой любого смысла. Именно человек стоит в основе осмысленного мироздания и только лишь он. Наше мышление наш разум, это наше творение при помощи которого мы пытаемся осознать самих себя.
В поисках ответа на смысл с помощью сомнения или интуиции мы ищем ответы на самые разные вопросы как-то: кто мы? Зачем мы здесь? В чем наше предназначение? Каждый из нас может сформулировать множество подобных вопросов, но все они касаются его самого в частности или человечества в целом. Но если смысл есть не более чем порождения нашего разума, то имеется ли необходимость искать его? Зачем нам самокопание и бесконечное перекладывание ветхих мыслей о самих себе, имеющее удивительно сходство с нарциссизмом?
Лукавый вопрос несколько сводящий нас с пути рассуждений и на который нет необходимости искать ответ. Отчего же так? Все дело в том, что рассуждая о человеке о его месте в самобытие или бытие здесь и сейчас, как будет угодно, мы непрерывно ставим все под сомнение и в первую очередь сам обьект- человека. И таким образом мы избавляемся от любых обвинений в самолюбовании и в тоже время расширяем границы мышления. Ведь сомневаясь мы постигаем и осмысливаем смысл.
В тоже время надо отметить, что человек не только объект, но и субъект смысла. Ибо именно через человека смысл достигает конечной формы своего существования и становится осознанным. Более того он становится понятым. А разве возможна такая трансформация в ситуации, когда человек лишь объект? Безусловно нет, именно субъектность, свобода воли и свобода в самом широком смысле позволяет человеку достигнуть наивысшей цели бытия-осмыслению смысла. Если мы предположим, что человек лишен воли, ограничен в свободе души то мы уничтожаем человека как существо субъектное и получаем объект-точку приложения силы, но не источника той самой силы. Свобода воли и воля свободы вот два принципа поднимающие нас над миром животным, тварным и позволяющие нам коснуться филигранных схем формирующих мироздание. И философия как попытка осмысления смысла, осознание неосознанного, придание ему формы. Мартин Хайдеггер вводит понятие «ничто» как другую грань бытия и существования. А через ужас, которому нет причины объясняет границы и ничто, и возможность к нему прикоснуться. Однако, стоит заметить, что не только ужас как черная сторона нашей души позволяет нам ощутить ничто, ведь есть и восторг. Безграничный и не имеющий причины словно детский смех во сне который каждый из нас помнит и переживал.
Восторг, который охватывает тебя и поднимает над бытием другая грань существования. Он, как и ужас, не имеет природы он ровно столь же неведом, но при этом испытан и осознан. И если ужас заставляет тебя замереть и в метафорическом смысле оглядываться и в поисках причины, беспричинный восторг все этого не требует. Восторженный человек деятелен и не требует для объяснения причины восторга ничего ему это чуждо. Полностью погрузившись в состояние восторга мы познаем сущее, мы творим бытие , мы жаждем осмысления смысла. Восторг, как и озарение есть прикосновение чего-то вне и внутри нас. Будто тихий смех очарованной и очаровательной женщины, услышанный нами на границе сознания и не осознанный, но прочувствованный. Беспричинный восторг также, как и ужас и озарение нерационален, но в тоже время он не синонимичен ужасу. Ведь ужас открывающий нам момент ничто через который мы постигаем бытие и смысл заставляет нас остановиться. И эта неподвижность, когда мы лихорадочно ищем причину совершенно противоположно движению восторга.
Ужас требует внимания, сосредоточенности, восторг таких требований не выставляет. Мы можем погрузиться в ощущение восторга и полностью отдаться ему дабы постигать бытие. Восторг одухотворен именно по той же причине, что и озарение. Восторг подвигает нас на действо не действие, а действо. Мы не в состоянии усидеть на месте ровно также как не способен ребенок во сне не смеяться летая. Во сне нет страха разбиться или пострадать. Даже понимая, что сон нереален, мы все равно испытываем ощущение восторга и, следовательно, восторг реален. В мире иллюзий лишь восторг материален и существует. А раз он возможен там то и в реальном мире его влияние невероятно сильно и возможно. С другой стороны, это справедливо и к ужасу это необходимо признать иначе логическое построение рассыпается и исчезает.
Бытие, как и смысл не может быть постигнуто без действа-одухотворенного процесса. Но если мы признали, что сомнение и ужас являются такими же инструментами, что озарение и восторг для осознания смысла нам стоит признать, что и разум наш быть как одухотворенным так, и неодухотворенным. И тут мы непроизвольно возвращаемся к свободе воли. Если свобода и воля является необходимыми условиями для постижению бытия и смысла, можно ли сказать, что ужас и сомнение столь же равны, что и связка «восторг-озарение»? По всей видимости это так. А значит в основе все и вся лежит именно свобода и воля. И эти два понятия нельзя разделять поскольку лишь так они обретают смысл.
И если человек изначально не свободен, то зачем ему дан тот самый беспричинный ужас и восторг? Существу, не имеющему свободы воли и эти эмоции, переживания совершенно ни к чему. Без свободы, вольности мысли, если позволите, нам никогда не удастся схватить за хвост синюю птицу именуемую смысл. Если сомнение и озарение есть инструменты нашего разума, то свобода -это дозволение нашего разума на действо. Именно действо, а не просто действие, что есть не более чем сиюминутный поступок. Действо как движение души и разума полного душевного наполнения и позволяющего человеку стать чем-то большим чем он есть сейчас. Одухотворенное действо не останавливается после достижения цели оно идет дальше. Словно порыв ветра действо не просто сметает пыли, но срывает крыши и ломает самые крепкие стены. Действие лишь порыв, действо и сам порыв все то, что следует после него, и перед ним.
Одухотворенность действа, как и свобода воли не могут взаимоисключать друг друга. Это пусть не тождественные понятия, но равноценны. Действо не становиться одухотворенным без свободы ровно в той же причине по которой ужас не отделим от восторга, а смысл от бытия. Без бытийный смысл пуст поскольку лишь в бытие смысл осмысливается вырванный из бытия он теряется и исчезает. С ужасом и восторгом чуть сложнее, но ситуация схожа поскольку первый говорит: «Замри! Ощути!» второй продолжает: «Ощути! Действуй!». Одухотворённость- порыв души, а не разума не возможна без понимания души своей воли и свободы. Следует ли из этого, что свобода воли является основным принципом существования души? Едва ли с этим возможно спорить.
Но не вседозволенность в самом негативном смысле слова «воля», а именно свобода воли и воля свободы. И в этом огромная разница. Когда человек разрешает себе любой поступок пусть самый низкий и отвратный и при этом провозглашает свое право на волю мы можем ли сказать, что этот человек свободен? Едва ли. Способен ли он прийти к смыслу? Конечно нет, такой индивид, чаще всего, в цепях настолько крепких, что их не заметит и его разум. Пороки души словно паутина обвивают его и сковывают волю лишая его возможности стать истинно свободным. Он слеп и глух к любым словам и часто удивляется любым попыткам разубедиться себя в том, что он считает единственно верным. Он не является ведущим или следующим пути он ведомый. С молчаливого согласия или же нет, неважно. Потерявший свободу, добровольно отдавший ее часто не понимает чего лишился и похож на собаку лижущую лезвие кинжала наслаждающуюся вкусом своей крови. Он убивает сам себя, отравляясь пороками и не требует спасения. Голос его разума, крик его души умолк, отброшен за ненадобностью.
Свобода же в свою очередь, начинается с того, что человек осознает свою ограниченность и признает себя как человека. Как могущего, но не всемогущего. Дозволяющего, но не вседозволенного. Говорящего: «Я могу! Я делаю!», и признающего: «Я отвечаю! Я делал!». С этого момента, с признания, с осознания начинается долгий путь сомнений и вопросов. К сожалению, нельзя сказать, что наградой долго пути станет осмысление бытия, но в любом случае это будет дорога полная открытий. Плохих и хороших, полных надежд и пустых от разочарований, но это будет осознанный путь в поисках смысла. Ведь иначе существование человека теряет наполнение. Наша способность не только идти вперед, но и принимать ответственность за поступки есть проявление воли и свободы без которой не будет развития лишь бесконечное самокопирование и обессмысливание смысла.
В какой-то момент пути приходит понимание, что столь желанное осознание отодвигается на второй план и словно спадает пелена открывая новый мир. Бытие, в котором все наполнено смыслом и стоит остановиться дабы насладиться новым безграничным выбором дорог. Философствование не становиться просто лишь средством, как и смысл не является, лишь целью, а эти понятия, с одной стороны, сливаются, а с другой меняются местами. И таким образом углубляются и расширяются становясь безграничными. Бытие осмысленное и понятое через философию осознается, и понимается. Только наш разум способен принять эту бездну и сохраниться в целостности. Когда мы смотрим в бездну не должно быть страха, что бездна посмотрит в ответ. Отнюдь, мы ощутим ужас, да несомненно, но и восторг, возможно одновременно или же нет, неважно. Но первое нас остановит от падения и заставит осознать бездну, а восторг двинет нас дальше сквозь пустоту к поиску ответа. Мы можем прийти к нему не торопясь логически рассуждая и сомневаясь или же мгновенно интуитивно. Но как бы то ни было способность философствовать будет рядом.
«Философское вопрошание-это постановка вопросов о смысле.»
Философия есть пространство в системе координат в ситуации, когда никаких точек нет, а есть лишь промежуточные значения. И задаваясь вопросом мы структурируем это пространство, вводим константы при помощи которых будет решена та или иная проблема, найден смысл. Более того, хочется отметить, что вопрошание есть не конечная цель, а лишь ступень за которой последует размышление и поиск. Порой возникает соблазн задать вопрос не ища на него ответ, словно выстрел в никуда, а этого следует избегать. Ведь несмотря на то, что вопрос задан и в философском пространстве возникает фундамент рассуждения нельзя быть уверенным, что тот, кто попробует ответить на поставленный вопрос верно его осознает. Верно ответить на заданный вопрос может лишь тот, кто его задал.
И подводя итог всему выше сказанному стоит признать, что заданный и принятый нами в самом начале рассуждения о том, что сомнение есть акт мышления удалось подтвердить. Но в тоже время и уточнить, что не только лишь сомнение есть у разума, но и озарение как, возможно, кратчайший путь к осмыслению, но подвластный лишь избранным. Впрочем, стоит отметить, что это верно и для всех кто занимается философией. Ведь людей, которые готовы потратить годы жизни на только лишь попытки прикоснуться к тайне бытия настолько мало, что стоит ходить с фонарем при свете солнца и все равно не найти. Это с одной стороны безрадостно, а с другой реалии бытия мира, в котором нам приходиться существовать.
Оценили 8 человек
21 кармы