Дж. Карлин - Будущее уже не то, что прежде 8. Политкорректность — новейшая американская форма нетерпимости! Затыкать людям рот — лучший путь решения проблем!

В одной из своих прежних книг, «Мозговой помет», я уже писал о политкорректном языке, но обошел вниманием кое-какие случаи. Я оставил в стороне три большие категории людей, которых либералы подставили с этим своим кошмарным языком: я имею в виду калек, уродов и дураков. Теперь, готовясь вополнить пробел, хочу сначала вновь быстро окинуть взглядом любимую песочницу белых либералов-вредителей — идеологию политкорректности.

Политкорректность — это новейшая американская форма нетерпимости, и она особенно пагубна тем, что маскируется под терпимость. Под вывеской непредвзятости она обставляет язык жесткими требованиями и косными правилами. Я сомневаюсь, что это подходящий способ борьбы с дискриминацией.

Я сомневаюсь, что затыкать людям рот или вынуждать их перекраивать собственную речь — лучший путь решения проблем, лежащих гораздо глубже.

В общем, сейчас особо политически чувствительные читатели могут на миг поджать сфинктеры, потому что я сейчас впрысну немного реальности в иллюзорный мир политкорректного словотворчества. Особенно в область слов, которыми мы описываем друг друга.

ЛИБЕРАЛЫ-КАЛЕКИ

Наверное, вы заметили: когда политкорректные либеральные законоучители решают переименовать какую-то страдающую, по их мнению, категорию людей, то первым делом стараются сделать так, чтобы ее настоящее название стало стыдным. Таким образом, много лет назад вывели из игры слово «калека».

О калеках мы больше не слышим. Потому что в очередной дерзновенной попытке поставить реальность с ног на голову блюстители политкорректности дали им свое определение: люди с ограниченными физическими возможностями. Этот новый ярлык — очевидная попытка облегчить участь людей с ограниченными физическими возможностями, и рассуждали его авторы так: раз этих людей не вылечить, давайте хотя бы придумаем для их беды более позитивное название, может быть, получится ее немного завуалировать. Своего рода вербальное шулерство.

То же самое можно сказать и про другой неуклюжий термин: инакомогущие. По-моему, если кто-то упорно употребляет этот изуродованный язык и говорит слово «инакомогущие», то его следует заставить называть этим словом всех людей. Ведь мы все инакомогущие. Вы можете делать то, чего не могу я, я могу то, чего не можете вы. Барри Бондс не умеет играть на виолончели, Йо-Йо Ма не умеет отбивать подкрученную подачу 1 . Они инакомогущие.

Либералам нужно объяснить — терпеливо — что увечные люди не нуждаются в патетических именованиях: в их состоянии нет ничего постыдного. Загляните в Библию: Иисус исцелял увечных.

А не «применял техники реабилитации для улучшения состояния физически ущемленных». Неужели продавцы политкорректности не слышат, как ужасен их жаргон? С каким трудом его воспринимает ухо? Лично я предпочитаю ясный образный язык.

1 Барри Бондс (р. 1964) — знаменитый американский бейсболист; Йо-Йо Ма (р. 1955) — известный американский виолончелист китайского происхождения. — Прим. пер.

Например, предлагаю — всерьез, хотя кого-то мое предложение может обидеть — почему бы не звать инвалидов дефективными? Мы же спокойно толкуем о врожденных дефектах, и никого не передергивает. «У Гюнтера врожденный дефект», — говорим мы, например. Тем самым признаем, что люди могут быть дефективными. Что же нам мешает называть инвалидов физически дефективными? В какой момент жизни человек с врожденным дефектом превращается в инакомогущего? И почему? Не понимаю.

ЯЗЫК-УРОД

А ведь кроме калек есть еще те, кто просто не вписывается в принятые обществом стандарты физической привлекательности.

Самых не вписывающихся обычно зовут уродливыми. По крайней мере звали. Пока над этим не поработал политкорректный новояз.

Показывая, до чего может дойти лицемерие, некоторые психологи теперь именуют уродливых людей «персонами с серьезными недостатками внешности». Нормально? Серьезные недостатки внешности. Эти люди, действуя вроде бы из лучших побуждений, настолько потеряли связь с реальностью, что я не удивлюсь, если однажды услышу, как жертву насильника назовут недобровольной спермополучательницей.

Но вернемся к уродам. Когда речь заходит о внешности, у либеральной языковой полиции тут же наготове до смешного корявый термин: лукизм 1 . Говорят, когда оцениваешь кого-то или, вернее, судишь о ком-то (не собираюсь никого оценивать, ведь это субъективизм!) по внешности, ты виновен в лукизме. Ты лукист.

1 От англ. look — внешний облик, вид, наружность — Прим. ред.

Отважные герои, противостоящие лукизму (многие из них далеко не модельной внешности), просветили нас: беда в том, что критерии, по которым кто-то будет считаться прекрасным, а кто-то уродливым, мы устанавливаем произвольно. То есть, получается, неправильно, что стандарты красоты устанавливаем мы, люди. Однако, если нам приходится смотреть друг на друга, почему же стандарты должен задавать кто-то другой?

Не понимаю. Я бы сказал, что все это глупости, но поскольку глупость — моя следующая тема, это прозвучало бы как дешевый прием.

ДУРАКИ

Итак, глупость. Здесь важно признать одну вещь: от глупости не скроешься. Она повсюду. Не нужно создавать исследовательский институт, чтобы установить, что в мире есть дураки.

Их присутствие (и его следствия) говорит само за себя.

Но откуда берутся дураки? Из американских школ, откуда же еще. Однако пока они ходят в школу, ни одного из них дураком не признают. Это только потом, когда детки вырастут. Детей же дураками называть нельзя. И может быть, тут один из истоков проблемы. Как ни жаль, над детьми, глупыми и нет, мы держим своего рода зонт, который защищает их от окружающего мира, пока в возрасте восемнадцати лет родители не выпустят их уже вполне взрослыми на волю — на горе нам, несчастным.

Глупые дети есть. Я постараюсь сейчас как можно осторожнее пройтись по теме, не наступая на мины необучаемых и отстающих в развитии — иначе говоря, «требующих особой заботы» (примеры все того же смехотворного и утомительного языка). Я имею в виду просто глупых детишек, но не тех, у кого не хватает винтиков.

Вот один из терминов, которым сейчас обозначают обычных глупых детей: немного особенный. Как вам? Немного особенные! А куда же подевалось старое проверенное определение: «туго соображает»? Оно было таким уж плохим? Правда? «Мальчик туго соображает. Другие сразу схватывают. Этот — нет. Он тупой». По-моему, вполне гуманно. Но куда там. Он немного особенный.

Понравится ли вам услышать такое про вашего ребенка? «Он немного особенный». «О, слава богу! Мы-то думали, он немного того, ну, знаете, туго соображает. А он просто не такой, как все!

Ух ты! Пойду расскажу друзьям».

Идеология политкорректности калечит речь, уродует язык и в целом глупа.

Я еще не закончил. Уверен, вам, политкорректные читатели, не нужно напоминать, что «опера не закончена, пока женщина нестандартного размера не покажет свое вокальное мастерство» 1 . Мне пришлось изрядно поднапрячься, чтобы запихать сюда это. И я стыжусь.

Но прежде чем закончить главу, я хочу показать вам, как политкорректный язык лишает смысла по крайней мере одно удивительно красивое выражение: «В царстве слепых одноглазый будет королем». На политкорректной фене это звучит так: «В царстве оптически ограниченных частично видящий будет обладать всей полнотой власти». Грустно, не так ли?

Там и здесь

Я заметил, что в наше время люди все время обсуждают, кто куда ходит и кто где останавливается. Постоянно слышишь: «Не уходи от ответа» или «Не будем на этом останавливаться», «Мы это уже проходили» или «Ты никогда не приходишь мне на помощь».

1 Автор отсылает к известной любому американцу поговорке: «Опера не кончена, пока не спела толстуха». — Прим. пер.

Кстати, мест, куда можно ходить, не так уж много: обычно их два: туда и сюда. Причем сюда ходят гораздо реже, чем туда.

Если кто и упомянет «сюда», то обычно во фразе «Пошли отсюда!». А это не что иное, как иносказательное упоминание «туда», ведь если вы пошли отсюда, значит вы неизбежно идете куда-то туда. Мне кажется, что если задуматься над этим, то легко понять: мы все бываем только в двух местах — здесь или там. Которые на самом деле находятся, конечно, не здесь и не там.

Что ж, давайте разберемся с «Давай не будем на этом останавливаться». Мы все по опыту (для многих — болезненному) знаем: когда начинаешь говорить не то, что от тебя ждут, рискуешь услышать: «Не будем на этом останавливаться». Твой собеседник просто не понимает: призыв «не останавливаться» — это не что иное, как «говори дальше». То есть: продолжай начатую тему. А на деле он хочет, чтобы ты остановился. И заговорил о другом.

Лично я говорю эту фразу только в одном случае: когда кого-нибудь перееду и не хочу дожидаться копов — «Давай не будем останавливаться на этом бедняге».

Между прочим, недавно один ведущий новостей пытался выяснить у напарницы, что она думает по поводу очередной жареной сплетни из жизни знаменитостей, и та ответила: «Давай не будем останавливаться на этом подробно». Я подумал: почему я позволяю этому существу сообщать мне новости?

УЖЕ ПРОХОДИЛИ

Еще одна фраза, которой я не пользуюсь: «Мы это уже проходили». У меня не хватает самоуверенности. Я предпочитаю выражаться сдержаннее. Вместо «Я это уже проходил» обычно говорю: «Что-то подобное у нас было во втором семестре». Кстати,  похоже, что большинство из вас знает эту фразу не целиком.

А я слышал, как Дрю Бэрримор говорила в «Вечернем шоу» 1 : «Я это уже проходила, сдала на тройку». Чуток поостроумнее и не так затаскано.

ГДЕ ТЫ БЫЛ?

Наконец, вопрос о ходьбе нередко встает в ситуации, когда двое людей решают прекратить давно длящиеся близкие отношения. Одна сторона частенько бросает другой упрек: «Ты никогда не приходил мне на помощь». И опять же, забывает, что сама же прежде не раз говорила этому же человеку: «Не будем останавливаться на этом!» Как же он мог бы прийти куда-либо, не остановившись? Это невозможно! Обвинения несправедливы.

ВПЕРЕД!

И вот еще: когда люди решают прекратить с кем-то близкие отношения, они часто употребляют другую избитую фразочку — «двигаться дальше». Типа: «Я застала Стива в постели со стриптизершей, они делали гадкие вещи. И я решила: “Нужно двигаться дальше”». А я думаю про себя: «Вообще-то, кто тут решил двигаться, так это скорее Стив».

Или так: «Я ухожу от Армандо. Вчера он избил меня в супермаркете в отделе замороженных продуктов. Бил меня по голове коробкой с замороженным обедом. Кажется, кордон-блю из куриной грудки. В общем, я должна двигаться дальше». Бывает, такие люди выводят меня из себя. Когда мне в очередной раз кто-нибудь сообщает, что двинулся дальше, я смотрю на часы и говорю: «Что ж, не пора ли стартовать? Какой смысл стоять на месте и трепаться, когда вы должны… двигаться дальше». 

1 «Вечернее шоу» — телепрограмма в вечернем эфире NBC: беседы ведущего со знаменитостями. — Прим. пер.

И, знаете, мне кажется, такой метод работает, потому что, встречая того же человека через несколько месяцев, я обычно слышу от него: «Теперь я совсем не там, где был прежде». Не думаю, что он имеет в виду переезд в Питтсбург.

КРАЙ РОДНОЙ...

И кстати, насчет географии: почему про Сан-Франциско всегда говорят, что он расположен «в области бухты», а Саудовская Аравия — «в районе Персидского залива»? Разве район больше области? А пояс? Он большой или не очень? Вот Библейский пояс значительно шире Борщевого. Может, потому, что там христиан больше, чем евреев? Но тогда непонятно про Ржавый пояс.

В последние десятилетия заметная часть населения США переместилась из Ржавого пояса в Солнечный пояс 1 . Люди сменили пояса. Кстати, часть Солнечного пояса проходит как раз через Библейский. Наверное, возникают определенные неудобства.

ЗОНИРУЙСЯ!

А ведь есть еще зоны, особенно зоны военных действий. Это выражение любят репортеры. Если где-нибудь что-нибудь взорвется, пусть даже газовый обогреватель, они обязательно напишут: «Комната выглядит как зона военных действий».

В большинстве случаев это преувеличение. Потому что, если разобраться, единственное место, которое выглядит как зона военных действий, — это поле боя. 

1 Библейский пояс — занимающая несколько штатов область на юге США, где распространен протестантский фундаментализм; Борщевой пояс (иначе — Еврейские Альпы) — район в штате Нью-Йорк, где располагаются летние дачные места, популярные у нью-йоркских евреев в 20–60-е гг. XX века; Ржавый пояс — область на северо-востоке США, где сконцентрированы крупные промышленные города, ныне пришедшие в запустение; Солнечный пояс — юг США, характеризующийся теплым и солнечным климатом. — Прим. пер.

Противоположность зоны военных действий: демилитаризованная зона. Такая есть в Корее, она разделяет север и юг.

Демилитаризованные зоны — на первый взгляд хорошая идея, только вот я заметил: где ни устроят такую зону, там сразу объявляется изрядное число военных. Полагаю, на тот случай, если демилитаризованная зона внезапно превратится в поле боя.

А вот район Персидского залива был одновременно и зоной военных действий, и полем боя. Потому что там были страны, захотевшие расширить свои сферы влияния. И еще из-за крупных нефтяных корпораций, которые, конечно же, находятся в частном секторе. Частный сектор — совсем не то, что общественная арена. Дик Чейни 1 работал в частном секторе, а потом вышел на общественную арену. Хотя многие его шаги на общественной арене шли на пользу его интересам в частном секторе.

Теперь обращусь к собственному опыту. Недавно я был в своем родном городе, Нью-Йорке, и прогулялся по району, который мы звали Швейным кварталом. Я заметил, что теперь тамошние собственники хотят, чтобы люди называли это место Центром моды. Не все хотят, а только те, кто не прочь повысить арендную плату. Этот Центр моды — лишний пример того, насколько остро люди чувствуют необходимость приподнять собственный статус: каждый хочет, чтобы было лучше. Хочет расширить свою зону комфорта.

Зона комфорта — не то же самое, что личное пространство.

Помните, несколько лет назад, когда исчезла Чандра Леви, преса травила конгрессмена Гэри Кондита 2 и тот просил оставить ему личное пространство? Конечно, газетчики не могли удовлетворить его просьбу. Ведь Гэри Кондит находился на общественной арене.

1 Дик (Ричард) Чейни (р.1941) — известный американский политик; в 1995–2000 гг. занимал важные посты в нефтяной корпорации Halliburton, а с 2001 по 2009 г. занимал должность вице-президента США. — Прим. пер.

 2 Гэри Кондит (р. 1948) — член Конгресса США с 1989 по 2003 г. Скандал вокруг его имени связан с исчезновением и убийством государственной служащей Чандры Леви: выяснилось, что Гэри и Чандра состояли в интимных отношениях. — Прим. пер.

Заканчивая это небольшое рассуждение о перемещениях и топографии, я жалею, что обошел вниманием слова где и куда. Если вы гадаете, куда я клоню, это потому что вы не знаете, где зарыта собака. В любом случае, я ухожу. Мне нужно личное пространство.

Приятного протекания отрезков дня

Не знаю, заметили вы или нет, но я все время стараюсь принести пользу обществу. Вот теперь, чувствую, пришло время мне в своих неустанных трудах обратиться к пожеланию «Хорошего дня!». Думаю, вы согласитесь, что оно давно уже живет своей, не связанной с реальностью жизнью.

Мой нездоровый интерес к этой фразочке имеет свою предыс торию: когда я был молод, мы не говорили «Хорошего дня!». Не то чтобы хороших дней у нас не было — с ходу я могу вспомнить несколько, в основном пришлись они на 1949 год.

Но мы почему-то получали их без посредников. И без приказов.

Просто случались хорошие дни. Может, в те годы дни вообще были лучше, и мы принимали это как должное. Не исключено, что в наше время дни серьезно оставляют желать лучшего.

Но даже если так, сомневаюсь, что пожелание «Хорошего дня!» исправит ситуацию.

И вот, мне кажется, что в своем неослабном стремлении облагородить человеческое существование я сумел придумать «Хорошему дню» удачную замену. Это альтернативная система благопожеланий, и, честно скажу, я надеюсь, она скоро войдет в большую моду.

Однако прежде чем рассказывать о ней, важно напомнить: большинство людей практически не может влиять на качество предстоящего дня. Например, один человек желает другому хорошего дня, а другой думает: «У меня только что нашли порок сердца, а еще я кашляю чем-то густым и черным». В этом случае слова первого упадут в бесплодную почву.

Вот я и решил, что, наверное, практичнее не пытаться запрограммировать человека на безоговорочно хороший день, а просто немного поощрить его в стремлении к лучшему.

Кроме того, глупо ожидать, что весь день у него будет хорошим. Часто ли такое бывает? День для этого просто слишком долог — он может хорошо начаться, но, как правило, в этом качестве его трудно удержать.

Учитывая это, я изобрел новую, более точную систему дробных краткосрочных благопожеланий, которая не оказывает на адресата сильного психологического давления. По этой системе благопожелание будет зависеть от времени дня, когда ты его произносишь.

Вот вам пример: если я встречаю знакомца в девять утра, я скажу ему что-нибудь типа «Удовлетворительной середины утра!». Я верю, что хорошее начало — большое дело, и притом пожелание мое достаточно скромно и уместно для утренних часов. Случись нам встретиться еще раньше, я, наверное, выбрал бы простое и энергичное «Желаю бодрого пробуждения!».

А если прокрутить стрелки еще назад и представить, что мы оба засиделись на вечеринке и прощаемся в три часа ночи, не сомневаюсь, я бы сказал ему: «Освежающего предрассветья». Видите, я в любое время суток во всеоружии.

Двенадцать дня, говорите? «Пусть ваш полдень будет насыщен беспримесной радостью и мириадами удовольствий». Два пополудни? «Надеюсь, вы отлично проведете послеобеденные минуты».

И в том же духе вечером. Угадайте, чего я желаю человеку в половине шестого вечера? «Приятного заката». Коротко, мило и без напряга. А вот какую штуку для этого времени дня я приберег для особо замороченных друзей: «Содержательных вам сумерек». Мне нравится. По-моему, тут видно определенное уважение к тонкой душевной организация собеседника. Или вот — мое любимое — «Стимулирующих вам потемок». Мне нравится, чтобы людям было, над чем поломать голову, пока текут их счастливые минуты.

Кстати, иногда я не прочь и порезвиться. Если мой друг из Шотландии, я могу сказать: «Скоттского маКсумрака». Но не слишком часто: не люблю хвастать знанием иностранных языков.

Что ж, ребята, надеюсь, вас развлек этот рассказ о моей новой системе, но еще больше надеюсь, что вы введете ее в свой обиход. И теперь, дорогой читатель, когда мы готовимся распрощаться, тебя, наверное, греет мысль, что я не найду, чего тебе пожелать. Не нужно меня недооценивать.

Я, знаешь ли, редко бываю краток. Иногда меня несет, и я впадаю в витиеватую риторику. И сейчас, на прощанье, позволь сказать: я надеюсь, у тебя будет запоминающееся завтра, включающее в себя (но не исчерпывающееся этим!) золотые утренние часы, полное и яркое цветение дня, и, конечно, мирные, элегические вечерние минуты, когда время, замерев и едва слышно вздохнув, устремляется вперед, чтобы приветствовать зарождение нового дня.

Надеюсь, ты оценил мои старания.