Витсен Николаас: «тёмная лошадка» межгосударственных отношений (часть 2 из 2) - inance

Николаас Витсен — видный государственный деятель Нидерландов, потомок влиятельной голландской семьи, был известным учёным, картографом, коллекционером, писателем, купцом, дипломатом, многократно избирался на пост бургомистра Амстердама, автор сочинения о строительстве кораблей, посетил Россию, возглавлял Ост-Индскую компанию (не владел как акционер, а был нанятым «топ-менеджером», выражаясь современной терминологией), лично общался с Петром I, и является автором сочинения «Северная и Восточная Тартария», содержащего «известные» карты Тартарии.

Хотим сразу предупредить читателя о нескладности и нелинейности повествования исторических процессов. Описываемые процессы начинаются в разное время и в разных местах, но в своём историческом развитии пересекаются в единой «точке сборки». Под «точкой сборки» следует понимать:

интересы и деятельность Витсена, как государственного деятеля, как управленца крупной транснациональной корпорацией (если выражаться современной терминологией), как торговца, и

интересы и деятельность Петра I (в частности, его посещения Нидерландов) внутри Российского государства и за его пределами.

В первой части работы разобрали, в каких условиях жил и работал Витсен, рассмотрели историю Нидерландов, потому что Витсен (и его родня тоже) был бургомистром Амстердама, дали только общее представление о роли этого государства в мире XVII века.

Так как Витсен был руководителем Нидерландской Ост-Индской компании, мы кратко рассмотрели деятельность этой транснациональной корпорации.

Во второй части материала рассмотрим конкретные моменты из жизни Витсена и его интересы (не только личные, но и государственные, и коммерческие). В частности:

его работы, изданные при жизни, работы изданные после его смерти;

поездку Петра I в Нидерланды;

детальные взаимоотношения между Витсеном и Петром I;

по касательной рассмотрим проект «Тартария»;

какие интересы были у Витсена в Российской Сибири.

Становление картографа

Николаас Витсен происходил из состоятельного амстердамского купеческого рода Витсенов, многие представители которого занимали в управлении городом различные выборные должности и чьи представители ранее участвовали в торговле с Россией.

Его отец Корнелис Витсен (1605—1669) отошёл от торговой деятельности; это был образованный человек, юрист с учёной степенью, член муниципалитета, руководитель Ост-Индской компании. Член Адмиралтейства, в 1656 году он был послан с дипломатической миссией в Англию для переговоров с Кромвелем по поводу законов о мореплавании. Несколько раз избирался бургомистром; в Рейксмузеуме Амстердама хранится памятная медаль в его честь: на одной стороне — бюст Корнелиса, на обороте — его герб с девизом «Candide et Cordate» (Искренне и благоразумно).

Из пятерых детей Корнелиса Витсена самым знаменитым стал Николаас. В 1656 году, в пятнадцатилетнем возрасте сопровождал отца в дипломатическую поездку в Англию, где в течение нескольких недель был гостем английского лорда-протектора Оливера Кромвеля.

Оливер Кромвель — Английский государственный деятель и полководец, вождь индепендентов, руководитель Английской революции, в 1643—1650 годах генерал-лейтенант парламентской армии, в 1650—1653 годах лорд-генерал, в 1653—1658 годах лорд-протектор Англии, Шотландии и Ирландии.

После возвращения из Англии Николаас изучал математику, астрономию и философию в прославленной школе Атеней в Амстердаме, занимался поэзией, а также гравированием, что позднее использовал в своих научных исследованиях и в кораблестроении.

В январе 1663 года начал обучение в Лейденском университете, где изучал правоведение, но с большим удовольствием, как пишет сам Витсен в автобиографии, слушал лекции по философии. В университете Николаас подружился с профессором арабской литературы Голиусом, от которого получил много сведений о восточных странах и народах. 11 июля 1664 года Витсен защитил диссертацию по правоведению и получил диплом доктора права.

В 1664—1665 годах впервые посетил Русское государство, находясь в составе свиты голландского посольства Якоба Борейля. В это время Витсену было 23 года.

Во время посольства Витсен систематически вёл дневник, делал заметки, зарисовки видов Москвы, Новгорода, Пскова и многих примечательных зданий.

Основной задачей этого посольства — было добиться признания у русского царя нового титула Генеральных Штатов — «Высокие Могущественные Господа»; русские же придерживались старого титула — «Почётные регенты». Вопрос о титуле был в инструкции посла наиважнейшим. Для молодой республики, которая только в 1648 году была признана суверенной, титул её правительства имел очень большое значение как признание места на мировой арене, на которое она претендовала. Кроме того, Борейль должен был разобрать большое количество жалоб нидерландцев на притеснения и обиды, чинимые им в Московии: речь шла о восстановлении в Москве реформатских церквей, разрешении голландцам жить в городе и брать на службу русский персонал. Наконец, Борейлю надлежало обсудить ряд вопросов торговой политики, в частности, об отношении России к торговому соперничеству Англии и Нидерландов. Несмотря на то, что в некоторых вопросах Борейль добился успеха, вопрос о титуле так и не был решен, им удалось настоять на его признании лишь в 1670 году.

«Путешествие в Московию»

Во время посольства Витсен систематически вёл дневник, делал заметки, зарисовки видов Москвы, Новгорода, Пскова и многих примечательных зданий. Его дневник изобилует множеством географических названий и интересным этнографическим материалом. Витсен уделяет особое внимание вопросам церковного культа и монастырского быта. В целом «Путешествие в Московию» даёт субъективную картину тогдашней России, увиденной глазами иностранца. Для записок характерны острая наблюдательность, свежесть ума, юмор, юношеская непосредственность и откровенность. [ 6 ]

В 1666—1667 годах Витсен совершил поездку во Францию и Италию, в Париже познакомился с французским учёным и путешественником М. Тевено (1633—1667), которому рассказал о своём путешествии в Московию и обещал прислать копию своих записок, что и сделал в 1668 году.

После смерти Витсена его записки долгое время считались утерянными. Только в 1886 году в Нидерландах стало известно, что копии дневника и заметок Николааса Витсена хранятся в Париже. Только через 300 лет после того, как дневник и заметки были написаны, в 1966—1967 годах, в Гааге вышла в свет книга: Nicolaas Witsen. Moscovische Reyse, 1664—1665. (Николаас Витсен, Путешествие в Московию, 1664—1665)

В 1899 году русский историк А.М. Ловягин (1870—1925), отправленный Министерством просвещения России для занятий в заграничных библиотеках и архивах, ознакомился с содержанием рукописи Витсена, из которой опубликовал один эпизод — встречу Витсена с патриархом Никоном. Краткий рассказ об этом Ловягин завершил пожеланием:

«Ввиду того, что в этой рукописи встречается немало ещё интересных частностей, было бы, конечно, весьма желательно скорейшее появление её в печати в целом виде».

Многие голландские учёные трудились над подготовкой рукописи к изданию. Завершили эту работу Теодор Лохер и Пит де Бюк.

В статье, посвящённой анализу истории о «Борисовском хлебном бунте» (рекомендуем ознакомиться со статьёй), есть интересный момент о первоисточнике. Источник информации о «бунте» всего один и весьма сомнительный. Цитаты в интернет-статье базируются на единственной основе — книге белорусского эмигранта Ю. Витьбича (настоящее имя Георгий Щербаков) «Антыбальшавіцкія паўстанні і партызанская барацьба на Беларусі», изданной в Нью-Йорке в 1996 году, спустя 21 год после смерти автора.
Юрка Витьбич родился в семье священника в 1905 году в Велиже, ныне Смоленская область. Учился в гимназии и техникуме. В 1922—32 годах работал в Москве на химических заводах. Отравившись фосгеном, получил инвалидность и вернулся в Беларусь. С началом Великой Отечественной войны, оказавшись в оккупации, встал на путь активного сотрудничества с немецко-фашистскими захватчиками.
В 1944—45 годах, спасаясь от возмездия, выехал в Германию, затем перебрался в США.
Ещё раз:
книга белорусского эмигранта (который сотрудничал с фашистами) Ю. Витьбича изданна в Нью-Йорке в 1996 году, спустя 21 год после смерти автора,
рукописи Витсена Николааса найдены во Франции, изданы спустя 300 лет после смерти автора.

«Собиратель»

Главным трудом Витсена является «Северная и Восточная Тартария» — первое обширное сочинение о Сибири, над первым изданием которого (1692) Витсен работал 25 лет, над вторым, переработанным и дополненным, изданием работал ещё 10 лет (1705). (Подробнее об этом проекте читайте далее в разделе «Творческий проект Тартария»).

Благодаря своему ключевому положению в высших политических и коммерческих кругах Нидерландов, Витсен сумел создать разветвлённую сеть информантов в Европе, России и Азии, откуда к нему поступали интересующие его данные.

Витсену удалось собрать огромную библиотеку, состоящую из книг, карт, рукописей неопубликованных рассказов о путешествиях, писем и докладов касательно мира за пределами Европы. Много полезных сведений он почерпнул и из устных разговоров, так как его дом считался «местом собрания как голландских, так и заграничных любознательных мужей, учёных и путешественников». Он доказал, что в Амстердаме XVII века, который после Антверпена стал выполнять роль европейского Вавилона, власть, деньги и образование можно использовать с огромной пользой. Имея определённый политический вес и значительные финансы, он тратил, по его словам, «многие тысячи» гульденов и сполна использовал принцип «услуга за услугу», чтобы добыть какую бы то ни было информацию. Так он получил целый ряд неопубликованных рукописей.

Создание карт и описаний экзотических территорий в то время преследовало, главным образом, практические цели. Карты и описания требовались тем, кто отваживался отправиться в далёкие края. Витсен также собрал информацию о двадцати шести из того множества языков. Поскольку эти края были плохо изучены и сведения о них носили отрывочный и случайный характер, то для некоторых языков Витсен смог привести большие списки слов, в то время как о других он не знал ничего или же знал лишь несколько слов или выражений на них.

Всю жизнь Витсен упорно и настойчиво собирал сведения о народах и землях России и сопредельных с ней азиатских стран. Хотя сам Витсен в России больше никогда не был, он получал разнообразную информацию от различных корреспондентов (имена которых обычно не оглашались), проявляя, по словам биографов, «почти агентурную цепкость». К нему поступали сведения из России и Китая, Турции и Египта. Всё, что он позже писал о Сибири и Центральной Азии, было получено из вторых рук. В течение нескольких десятилетий Витсен собрал обширный архив историко-географических сведений.

К тому же, Николаас Витсен и учёный Лейбниц буквально «бомбардировали» русского императора письмами с просьбой выяснить наконец для европейской научной общественности, представляют ли Азия и Северная Америка единую сушу, или всё же разъединены проливом. [ 19 ]

«Прорусское» лобби

Большое место в жизни Витсена занимала и его государственная деятельность: 13 раз он избирался бургомистром, 11 раз назначался казначеем города, был депутатом нидерландского парламента, ездил с дипломатическими поручениями в Англию, одновременно продолжал работать как один из управляющих Ост-Индской компании. (О Нидерландах и Ост-Индской компании читайте в первой части материала) [ 6 ]

В 1693 году начал вести собственную торговлю с Россией. Обладал обширными познаниями о русской культуре и обществе. Косвенным образом принимал участие в обучении царя Петра I нидерландскому языку — через своего близкого друга и ставшего Витсену посредством брака родственником Андриеса (Андрея) Виниуса.

Сочувствие Витсена реформам Петра I объяснялось тем, что бургомистр возглавлял так называемое «прорусское лобби» в Нидерландах в противовес политическим группировкам в Гааге, опасавшимся, что расширение российской территории разрушит голландско-шведские деловые связи. [ 1 ]

Пётр I поощрял изучение нидерландского языка, который в те времена играл во многих странах Европы ту же роль, какую английский играет сейчас. Англичанин, например, писал шведу по-нидерландски. В Москве и Петербурге было издано несколько переводных книг с двойным текстом, специально предназначавшихся для изучения этого языка. В русский язык внедрилось очень много голландских слов, в основном судоходных терминов: рейс, штурвал, мачта, боцман, фарватер, ватерлиния, айсберг, дрейф и т. д. По приказу Петра I Россия нанимала в Нидерландах много специалистов. В 1717 году во время своего второго пребывания в Амстердаме он распорядился дать объявление о вербовке мастеровых на работу в Россию. [ 17 ]

Витсен приобрёл известность как один из самых ревностных покровителей наук и искусств. Об этом, воздавая заслуженную похвалу Витсену, писал Вольтер (Франсуа Мари Аруэ, 1694—1778):

«Пётр I обучался натуральной истории в доме бургомистра Витсена, Гражданина, знаменитого как по своей любви к отечеству, так и по доброму употреблению своих бесчисленных сокровищ, которые он расточал как прямой Гражданин целого света, посылая сведущих людей собирать все, что ни есть редкого во всех концах мира, чего бы то ему ни стоило. Он отправлял на свой счёт корабли для открытия новых земель».

Витсен и Пётр I

Пётр I впервые услышал имя Витсена в связи с его первым учёным трудом — «Древнее и современное судостроение и судовождение», который вышел двумя изданиями в Амстердаме. Это огромный трактат с многочисленными чертежами и рисунками, причём для иллюстрации судов древности Витсен использовал изображения кораблей на древних римских медалях и монетах, значительную коллекцию которых он собрал. Научные труды Витсена и его практическая деятельность по поставке в Россию кораблей были высоко оценены Петром I.

Витсен писал:

«О том, как ценят мой труд и меня самого, свидетельствует царское письмо, скрепленное большой государственной печатью и датированное 30 марта 7202 годом (1694 годом по новому летоисчислению). Оно писано на пергаменте, крупными буквами, превосходно разрисовано и украшено золотом с изображением гербов».

В том же 1694 году сын Лефорта, прибывший в Амстердам, вручил Витсену портрет царя, обрамлённый бриллиантами. Витсен регулярно переписывался с Петром I — сохранились четыре его письма царю (о связи Петра I и Лефорта читайте далее в разделе «Фаворит Петра I из Голландской армии»).

Великое посольство Петра I в Европу (1697—98 гг.). Справа портрет Петра I в одежде матроса во время его пребывания в голландском Саардаме (Саандаме). Гравюры Маркуса. (circa 1699)

Ещё более тесные связи Витсена с Россией и Петром I установились в 1697—1698 годах, когда правительство Нидерландов поручило Витсену принимать и сопровождать Петра I в Голландии. Николаас Витсен был с Петром I во всех его поездках в Гаагу и Утрехт, вместе с ним участвовал в публичных приёмах послов, в празднованиях, давал советы при отборе людей на службу в Россию. Поскольку царь хотел брать уроки мореплавания и навигации, учиться проектированию кораблей, искусству гравирования, Витсен рекомендовал ему преподавателей.

От имени города Витсен подарил царю полностью оснащённый корабль, который Пётр I назвал «Амстердам».

Витсен познакомил Петра I с учёными знаменитостями того времени — Пётр I осмотрел замечательные коллекции древних монет и языческих идолов Якова де Вильде, анатомический кабинет профессора Рюйша, где упражнялся в хирургических операциях и оставил в альбоме для посетителей свою запись и подпись.

Посетил лекарственный огород,

«…в том огороде зело многое множество древ иностранных… Потчевали послов в том саду Николаас Витсен и приставы посольские. В ествах и питии со всяким довольством».

Бывая в доме Витсена, Пётр I познакомился с его археологическим музеем, в котором находились так называемые сибирские древности, найденные в пещерах и курганах России. 15 июня 1714 году Витсен писал:

«Если бы старость мне не мешала, я сумел бы прояснить рассказы о северном золоте и серебре. У меня самого много минералов, полученных с Новой Земли, из Нерчинска, из Сибири, Норвегии и др.» (о Сибирском золоте далее приведён отдельный раздел).

Впоследствие российский самодержец обменивался с Витсеном письмами и посылками. В одной из таких посылок к голландскому бургомистру были отправлены для опытов образцы серебряной руды из Каштакского месторождения в Томском уезде. Заключение Витсена о наличии в полученных образцах серебра стало первым достоверным свидетельством наличия руд драгоценных металлов в бассейне Верхней Оби.

Можно найти такие свидетельства, что Петра I связывала с Витсеном сердечная дружба: в период Северной войны (1700—1721) ходатайство Витсена во многом способствовало решению Генеральных Штатов (высшее сословно-представительское учреждение во Франции) о неучастии в войне на стороне Швеции; при содействии Витсена из нейтральной Голландии, несмотря на строгий запрет её правительства, тайно вывозили оружие для России, причём русский посол в Гааге А.А. Матвеев решительно предупредил своё правительство не оскорблять Витсена предложением денежного вознаграждения.

И тут явно имеет место попытка представить дело так, что некий товарищ под носом у собственного правительства вооружал целое государство. И делал это, якобы, безвозмездно, исходя из своего альтруизма и дружбы с Петром I.

В конечном итоге, дружба Витсена с российским императором оказалась немаловажной для истории всей Европы. [ 6 ]

Николаас Витсен скончался 10 (21) августа 1717 года. Есть сведения, что Пётр I, который был в это время вторично в Голландии, присутствовал при кончине Витсена, после смерти которого сказал, что в его лице потерял одного из своих лучших друзей в Голландии. [ 4 ]

Золото Сибири

300 лет назад поиск древних сокровищ считался одним из главных промыслов сибиряков. Целые поселения за счёт этого жили, и жили неплохо. Сами кладоискатели называли себя бугровщиками, а своё занятие — бугрованием. От слова «бугор». Потому что искать эти сокровища приходилось в древних курганах, которые появились здесь до нашей эры.

На огромных пространствах от Иртыша до Енисея стояли тысячи древних курганов, полных золота и серебра. Русские называли их чудскими могилами.

Легенда гласит. Жил когда-то мифический народ — чудь белоглазая, но, испугавшись прихода русских, ушёл в подземные пещеры, завалив все входы, и оставив сверху только бугры-курганы. Любопытно, что практически все «чудские могилы» вплоть до ХVII века никто не разорял.

Бугрование триста лет назад — это действительно был настоящий, хорошо организованный промысел. Копать уходили целыми отрядами, человек по пятьсот, ранней весной, по последнему санному следу, потом делились на более мелкие артели, разбредались по степи и возвращались с добычей только к осени. В случае удачи, разрыв какой-нибудь особо богатый курган, крестьянин мог запросто купить мельницу и обеспечить себя до самой старости.

Самые большие и богатые курганы располагались на юге, в Кулундинской степи. И там не раз случались кровопролитные стычки с джунгарами, которые претендовали на эти земли.

Порой там можно было найти золотую бляху размером с добрую мужскую ладонь. В захоронениях встречались самые разные вещи — амулеты, пояса, украшения, конская сбруя. Вся разница заключалась лишь в том, кто раньше был их хозяином. Ведь вещи демонстрировали статус своего владельца, это были социальные маркеры того времени — как человек одет и на чём он ездит.

В 1670 году из Сибирского приказа царю Алексею Михайловичу была отправлена отписка о том, что

«русские люди в татарских могилах выкапывают золотые и серебряные всякие вещи и посуду».

Пётр I принял известие из Сибири близко к сердцу. Случилось это спустя почти тридцать лет, и не в России, а в Голландии.

Как и многих других иностранцев, Витсена очень интересовали земли, лежащие к востоку от Урала. А Россия чужих в те времена туда не пускала.

Из Сибири серебро и золото, извлечённое из могильников, вывозилось тоннами в Китай, Среднюю Азию, а затем и Россию. Витсену удалось собрать через своих агентов неплохую коллекцию сибирского золота. И позже, уже в Амстердаме, он показал её российскому царю.

«Смотрите, государь, что водится в ваших собственных владениях, — всё это добыто не где-нибудь в Гишпании, а на бескрайних сибирских просторах».

Пётр I загорелся:

«надо же, у нас есть достояние, которое знают и ценят на Западе, а мы о нём даже малейшего представления не имеем».

Надо понимать тогдашнюю мировую конъюнктуру. ХVII век, весь мир охвачен золотой лихорадкой. Испания, Англия, другие европейские страны — все включились в борьбу за драгоценный металл. И тут выясняется, что Россия является обладательницей собственного ресурса, пусть не такого мощного, как золото инков. Для Петра I это обстоятельство было очень важным.

Коллекция Николааса Витсена не сохранилась. А вот Сибирскую коллекцию царя Петра I — двести сорок уникальных предметов, шестьдесят фунтов чистого золота — и сегодня можно увидеть в Эрмитаже.

Ряд указов и распоряжений великого реформатора России положил начало целенаправленным поискам, коллекционированию и описанию древних вещей и памятников. Указ от 13 февраля 1718 года гласил:

«…Ежели кто найдет в земле или воде какие старые вещи… также какие старые подписи на каменьях, железе или меди, или какое старое и ныне необыкновенное ружье, посуду и прочее все, что зело старо и необыкновенно, також бы приносили…».

Ранее, в 1714 году, была создана Кунсткамера — первый российский музей, куда и стали поступать подобные находки. В 1715 году уральский промышленник А.Н. Демидов преподнёс по случаю рождения наследника престола цесаревича Петра Петровича супруге Петра Екатерине коллекцию «бугровых сибирских вещей». Эти находки заинтересовали царя, и он отдал распоряжение сибирскому генерал-губернатору о поиске подобных вещей для Кунсткамеры. В январе 1716 года губернатор М.П. Гагарин, выполняя это распоряжение, прислал десять золотых вещей, а в декабре того же года — 122 предмета, которые составили основу знаменитой Сибирской коллекции Петра I.

Демидовы потом начали разрабатывать на Алтае чудские копи — первые в России серебряные рудники. И превратили их в огромное по тем временам производство. Благодаря этому Россия уже к 1725 году перестала зависеть от западных поставок серебра. И курганные находки сыграли здесь важную роль.

Могильного золота хватило почти на целый век бугрования, но всему однажды приходит конец. Когда в 1718 году в Сибирь приехал немецкий учёный Даниэль Мессершмидт, специально приглашённый Петром I, чтобы провести здесь археологические раскопки, он не сумел найти ни одной сколько-нибудь ценной вещицы. Позже и историк Герхард Миллер, участник Великой Северной экспедиции, отмечал, что все «бугры» полностью разграблены и на промысел больше никто не ходит.

Золотокопатели Сибири нашего времени

К началу XIХ столетия сибирское золото превратилось в легенду, в предание глубокой старины. И оставалось таковым на протяжении двухсот лет — вплоть до конца прошлого века.

Появились металлодетекторы. И люди поняли, как можно заработать. Оказывается, деньги лежат буквально под ногами. Возник новый тип современных бугровщиков — чёрных копателей. И всё происходит в точности как триста лет назад. Едва сходит снег, они выезжают целыми группами на внедорожниках и вплоть до осенних холодов «разрывают» археологические памятники, выгребая весь металл.

Существует отличие: если бугровщики ХVII—ХVIII веков практически полностью угробили историю раннего железного века, то нынешние копатели наносят ущерб русской археологии Нового времени — того самого, в котором жили их предшественники. Вот такой парадокс.

Настоящая трагедия происходит сегодня на севере Западной Сибири — в районе Сургута, Ханты-Мансийска. На территориях, которые для археологов и сейчас во многом остаются белым пятном. Там чёрные копатели разоряют святилища и погребения средневековые, раннесредневековые и ещё более далекого прошлого. Буквально за несколько лет в этих местах собрано столько серебряных и бронзовых вещей, уничтожено столько кладов и культовых сооружений, что специалисты просто в отчаяние приходят. А что делать, если чёрные копатели первыми появляются там, где ещё не ступала нога профессионального археолога?

Чёрные копатели обгоняют учёных. Они технологически лучше вооружены. Они успели набраться опыта и по малейшему писку детектора угадывают, что там под землей. Они научно подкованы — книжки читают, документы изучают, картографию знают получше некоторых археологов.

В 1993 году составлена археологическая карта Колыванского района, через несколько лет по этой карте, по следам учёных идут чёрные копатели.

В общем, ситуация сложилась двойственная: с одной стороны, мы получили целую когорту людей, хорошо ориентирующихся в родной истории, а с другой, эти люди заняты тем, что родную историю уничтожают и распродают.

С тех пор как появились металлодетекторы, стоимость сибирской монеты резко упала. На рынок выбросили такое количество «сибирок», что цены рухнули примерно вдвое.

Серебряные предметы оцениваются в тысячах долларов. А стоимость сасанидских изделий — это середина первого тысячелетия, иранское производство — объективно начинается с восьмидесяти тысяч. Это уже вещи, которые выставляются в Эрмитаже, Лувре, Британском музее.

Удача выпала в своё время сибирскому археологу Владимиру Ивановичу Матющенко. Курган недалеко от села Сидоровка в Омской области, который он исследовал, был давно разграблен и не обещал никаких сюрпризов.

Но оказалось, что одну могилу копатели не заметили. И это была мировая сенсация. Глазам учёных открылось захоронение древнего воина, каким оно было ещё до прихода бугровщиков. Десятки золотых и серебряных вещей остались нетронутыми — и среди них предметы исключительной исторической и художественной ценности.

Потеряла археология от сибирских бугровщиков или приобрела? Если оценивать с точки зрения сегодняшней науки, то конечно, это было варварское разграбление археологических памятников. Мы фактически утратили огромный объём нашего исторического наследия. Но если судить в контексте того времени, по сути, именно бугровщики и Витсен Николаас привлекли внимание Российской власти к сибирскому золоту. Не будь их, не было бы и петровской коллекции. А она, как-никак, считается самым первым в нашей стране собранием археологических древностей. Хотим мы или нет, надо отдать должное бугровщикам — ведь именно с них триста лет назад и начиналась наша археологическая наука. [ 18 ]

Фаворит Петра I из Голландской армии

При рассмотрении деятельности Николааса Витсена считаем необходимым упомянуть одного из приближённых к Петру I людей, а, именно, Франца Лефорта. Так как, по-нашему мнению (по косвенным признакам), эти люди были связаны между собой и работали на реализацию одного и того же сценария. Лефорт занимался идеологической подготовкой молодого государя, а Витсен должен быть содействовать техническому и идейному встраиванию Петра I в западный проект глобализации. Судя по всему, именно поэтому, эту миссию доверили клану, в руках которого находились огромные торговые, логистические и финансовые возможности. Всё вместе это может говорить о том, что имели место попытки с самого детства встроить Петра I в западную концепцию глобализации теми, чьи интересы на тот момент распространялись далеко за пределы Европы. Смогли ли они их реализовать — вопрос следующий.

Франц Яковлевич Лефорт (фр. François Le Fort, нем. Franz Jakob Lefort; 23 декабря 1655 (2 января 1656), Женева — 2 (12) марта 1699, Москва) — русский государственный и военный деятель женевского происхождения и кальвинистского вероисповедания; ближайший помощник и советник царя Петра I, с которым сблизился в начале 1690-х годов, российский генерал (1693), адмирал (1695).

Родился в 1656 году в семье женевского торговца Жака Лефорта (1618—1674). Многие историки называют Лефорта швейцарцем, что неверно: Женева, хоть и имела союзнические договоры со швейцарскими кантонами Цюрихом и Берном, но в состав Швейцарской конфедерации вошла только в 1815 году. До 14 лет Франц Лефорт учился в женевском коллегиуме (то есть средней школе, в которой преподавались некоторые предметы высшего учебного заведения), а затем был отправлен в Марсель для обучения торговле. Однако это занятие было не по душе молодому человеку. Высокий, красивый, наделённый недюжинной физической силой, юноша мечтал о военной службе и знакомстве с великими мира сего. Присущие ему ум, весёлый нрав, смелость и предприимчивость способствовали осуществлению его честолюбивых планов. [ 22 ]

В 1674 году Лефорт вопреки воле семьи уехал в Голландию и начал свою военную карьеру в свите курляндского герцога Фридриха-Казимира. Однако, вскоре по совету голландского полковника ван Фростена молодой честолюбец решил попытать счастья на военной службе в далекой «Московии». Прибыв в русскую столицу в чине капитана, он поселился в Москве, в Немецкой слободе. В дальнейшем его судьба сложилась так, что он прочно осел в России, выучил русский язык, женился на дочери подполковника Сугэ Елизавете.

В отсутствие крупных военных операций Лефорт служил некоторое время в должности секретаря датского резидента (дипломата). Но с конца 1678 года он был назначен командиром роты в составе киевского гарнизона.

По возвращении в Россию Лефорт уже не застал в живых царя Фёдора Алексеевича. Фактически от имени малолетних царей-братьев Ивана и Петра Алексеевичей правила их сестра царевна Софья. Женевца взял под своё покровительство фаворит Софьи — князь В.В. Голицын, известный своим пристрастием к европейской культуре. В 1683 году Лефорт дважды был повышен по службе: произведен сначала в майоры, а затем в подполковники. Эти события были отмечены шумными пирами в Немецкой слободе.

В начале августа 1689 года молодой царь (Пётр I), опасаясь низложения и ареста, ускакал в Троице-Сергиев монастырь. 4 сентября вместе со своим родственником генералом Патриком Гордоном в монастырь пришёл и Лефорт, и отныне его судьба была неразрывно связана с деятельностью юного самодержца.

В 1689 году Лефорт познакомился с молодым Петром. В 1690 году Пётр I начал открыто посещать Немецкую слободу, где всё чаще бывал в гостях у Лефорта.

При содействии Лефорта, а, возможно, и в его доме, Петр познакомился с Анной Монс, вскоре ставшей его фавориткой. Отметим, что Лефорт использовал всё свое влияние и авторитет, чтобы покровительствовать семейству Монс, которому было суждено сыграть столь роковую роль в российской истории.

Князь Куракин писал:

«Именно здесь, в доме Лефорта Пётр I научился с дамами иноземными обходиться, и амур первый начал быть».

Но в дом Лефорта монарх наведывался не только ради весёлого проведения времени. Молодого царя, ведшего с Лефортом длительные беседы, интересовало всё связанное с заграницей, от устройства европейских армий до коммерции и этикета. Считается, что именно Лефорт подал Петру I идею самому проехаться инкогнито по нескольким европейским странам.

В 1690 году по случаю рождения царевича Алексея Лефорту был пожалован чин генерал-майора. Соотечественник Лефорта писал:

«При дворе только и говорят о его величестве и о Лефорте. Они неразлучны…»

Влияние Лефорта на Петра I было всеобъемлющим и глубоким, по словам Фёдора Достоевского, «женевец Лефорт воспитал его». Историк Сергей Соловьёв написал позднее:

«Лефорт умел сделаться неразлучным товарищем, другом молодого государя… Лефорт возбуждал Петра I предпринять поход на Азов, уговорил ехать за границу; по его внушению царь позволил иностранцам свободный въезд и выезд. Очевидно, что Пётр I, как преобразователь в известном направлении, окончательно определился в тот период времени, к которому, бесспорно, относится близкая связь его с Лефортом».

В Нидерландах не одним кораблестроением занимался Пётр I. Он ездил с Витсеном и Лефортом в Утрехт для свидания с штатгальтером нидерландским Вильгельмом Оранским. [ 23 ]

Вильгельм III, принц Оранский, или Виллем ван Оранье-Нассау (нидерл. Willem Hendrik, Prins van Oranje; 1650—1702) — правитель Нидерландов с 1672, король Англии с 1689 и король Шотландии с 1689. В годы его правления были проведены глубокие реформы, заложившие основу политической и хозяйственной системы страны. В эти годы начинается стремительный взлёт Англии и её превращение в могучую мировую державу. Одновременно закладывается традиция, по которой власть монарха ограничивается рядом законоположений, установленных фундаментальным «Биллем о правах английских граждан». [ 24 ] В первой части материала упоминалось, 1672 год — конец «Золотого века» Голландии. Также ранее упоминалось, что Амстердам был крупнейшим финансовым центром Европы, но постепенно эта роль перешла к Лондону.

Добавим к этому, что Лефорт подсказал Петру идею о строительстве новой столицы на Балтике. Вероятней всего это было сделано с целью формирования новых «элит» в российском государстве.

Медальон Витсена в современной Москве

О Николаасе Витсене неожиданно вспомнили в 2013 году, когда в центре Москвы был обнаружен уникальный артефакт, долгие годы пылившийся в подсобных помещениях баптистской церкви в Малом Трехсвятительском переулке.

Об истории появления каменного медальона, около метра в диаметре, никто не помнил. Медальон буквально валялся под ногами, некоторые фрагменты от доски частично откололись, но сохранилась дата её появления — 1694 год.

Его заметили специалисты и сообщили в голландское посольство. В скором времени было установлено, что артефакт — это старейшая в России мемориальная доска и ряд деталей на ней свидетельствует о человеке, которому она посвящена.

В частности, на медальоне сохранился латинский девиз древнеримского поэта Овидия: Labor Omnia Vincit (Труд всё побеждает). Это изречение использовалось на всех прижизненных изданиях и на надгробии Николааса Витсена — бургомистра Амстердама. Именно он в 1694 году помог маленькой голландской общине в Москве отстроить новую церковь.

Голландская церковь впервые появилась в Москве в 1653 году в Немецкой слободе,которую посещал молодой Пётр I.

Немецкая слобода — место поселения (слобода) «немцев» — европейцев разных национальностей и народностей, в том числе пленных военнослужащих и наёмных специалистов, в Москве и других городах России (Руси) в XVI—XVIII веках (Санкт-Петербург, Воронеж, Саратов и другие).
Немцами тогда называли не только уроженцев Германии, но и вообще любых иностранцев, не знавших русского языка, то есть «немых». [ 21 ]

Местная голландская община являлась конгрегацией Амстердамского совета реформатских церквей. Тогда церковь возвели из дерева, через 40 лет она сильно обветшала, на её ремонт и перестройку денег не хватало.

К началу 1690-х годов община направила пастора Шондервурта на поиск и сбор средств в Нидерланды. Обратившись к Николаасу Витсену, пастор сразу получил согласие, бургомистр Амстердама пожертвовал довольно крупную сумму, которая позволила возвести в Москве в 1694 году новую голландскую церковь.

В благодарность главному спонсору, прихожане храма сделали памятную доску с девизом, гербом и инициалами Витсена (N.W.). Медальон обвили лавровым венком, а под ним вырезали надпись «Primium. ad. Senatum. Holl. a. D. D. Ordin. Deputatus. post. D. D. Ord. General. Delegatus» (сначала депутат господ сословий к Голландскому сенату, затем посланник господ французских Генеральных Штатов). Памятную доску установили в храме на почётном месте.

В 1812 году, во время большого пожара в Москве, голландская церковь полностью сгорела, как и вся Немецкая слобода. Тогда же сгорела и часовня, где был похоронен Яков Вилимович Брюс — сподвижник Петра I, известный в народе, как колдун Сухаревой башни.

После пожара голландская община перебралась в центр Москвы, в частный дом по Малому Трёхсвятительскому переулку. Памятная доска Витсена уцелела и её перенесли в новое здание. В 1917 году, в период Октябрьского переворота и Гражданской войны, большая часть голландцев покинула Россию.

Позже здание передали московской Центральной церкви евангельских Христиан-баптистов. Дом периодически перестраивали, делали текущий ремонт, медальон Витсена со стены сняли и перенесли в подсобку. Там он и пылился несколько десятков лет до 2013 года.

Учитывая историческую ценность артефакта и его обветшалое состояние, Государственный научно-исследовательский институт реставрации планирует восстановить мемориальную доску. [25]

Интересно, что на самой доске, в отличие от реконструкции, отсутствуют инициалы Николааса Витсена. Именно о них упоминается во многих источниках, которые утверждают, что именно аббревиатура «N.W.» является главным свидетельством принадлежности медальона бургомистру Амстердама. Почему же иллюстрация с реконструкцией доски так сильно отличается от оригинала?

На толстой каменной плите выбит фамильный герб Николааса Витсена, нижняя часть которого опоясана лентой с надписью: Labor Omnia Vincit. В переводе с латинского эти слова обозначают:

«Труд побеждает всё».

Этот же лозунг принадлежит Соединённому братству плотников и столяров Америки — масонской организации. На её логотипе присутствуют сразу три масонских символа — рубанок, циркуль и угольник. Как раз на угольнике и красуется лозунг «Labor Omnia Vincit».

Немного видоизменённый латинский манифест «Omnia vincit labor» можно увидеть в Лейпциге на высоте 43 метра. Надпись расположена под звонарями и колоколами Кроххоххауса — высотного дома Кроха, который был возведён в 1928 году. В начале ХХ века 12-этажный дом стал первым небоскрёбом в Лейпциге, и был назван в честь Ганса Кроха, владельца банка Kroch. На крыше здания находятся три колокола механизма боя часов — один внутри другого. Два механических звонаря высотой 3,3 метра каждые 15 минут бьют молотами по колоколам. В 20-х годах прошлого века это был один из самых больших механизмов часового боя в мире.

Судя по всему, Николаас Витсен, учитывая его происхождение и сферу деятельности, также состоял в определённых закрытых структурах, позволяющих выстраивать скрытое управление. Изображение на фасаде здания двух львов, накрывающих своей лапой шар, также недвусмысленно намекает на бенефициаров данных структур.

Учитывая, что во всей истории с надписью на медальоне предметной информации практически нет, то вероятней всего, сама история является очередным вбросом в информационное поле с целью раскрутки проекта «Витсен — Тартария», а медальон стал просто предлогом.

Творческий проект «Тартария»

В 1690 году Витсен опубликовал подробную карту Сибири, названной им, в соответствии с господствующей в европейской картографией традиции, «Тартарией» (лат. Tartaria, фр. Tartarie, англ. Tartary, нем. Tartarei). В 1692 году Витсен выпустил в Амстердаме объёмное компилятивное сочинение «Северная и Восточная Тартария» (Noord en Oost Tartarye), ставшее первым в Западной Европе подробным этнографическим и географическим описанием сибирских земель и населявших их народов. Дополненное издание этого труда (1705) в 2010 году было выпущено ограниченным тиражом на русском языке амстердамским издательством Pegasus. 20 сентября 2011 года в РНБ в Санкт-Петербурге прошла презентация этого издания, подготовленного коллективом российских и нидерландских исследователей под руководством профессора Брюно Наардена (Bruno Naarden) из Амстердама, докт ист. наук Н.М. Рогожина (Москва) и Н.П. Копаневой (МАЭ РАН).

Имя Витсена Николааса практически напрямую связано с проектом «Тартария» (есть и другие имена, интернет вам в помощь). Мы преднамеренно обошли этот вопрос стороной, потому что тема «Тартарии» — большая и объёмная, требует отдельного исследования с подробным разбором. В текущей статье лишь упомянем, что определённый труд по изучению земель Сибири были проделан и опубликован Витсеном (не стоит забывать, что Витсен — представитель знатного рода, государственный деятель, управленец транснациональной корпорации, торговец, учёный).

Для понимания нелепости проекта предположим что: «Михаэль Мюллер (нынешний бургомистр Берлина) опубликует в ближайшее время работу по истории и географии Алтайского края». При этом, не посещая Алтайского края.

Кратко затронем рассматриваемый проект через призму второго приоритета обобщённых средств управления. Приведём два примера, которые упоминались ранее в текущей статье:

Благодаря своему ключевому положению в высших политических и коммерческих кругах Нидерландов Витсен сумел создать разветвленную сеть информантов в Европе, России и Азии, откуда к нему поступали интересующие его данные.

Всё, что он позже писал о Сибири и Центральной Азии, было получено из вторых рук. (Русскую землю Витсен посещал только в молодости, то есть, один раз в жизни).

Второй приоритет обобщённых средств управления. Информация летописного, хронологического, характера всех отраслей Культуры и всех отраслей Знания. Она позволяет видеть направленность течения процессов и соотносить друг с другом частные отрасли Культуры в целом и отрасли Знания. При владении сообразным Мирозданию мировоззрением, на основе чувства меры, она позволяет выделить частные процессы, воспринимая «хаотичный» поток фактов и явлений в мировоззренческое «сито» — субъективную человеческую меру распознавания (в настоящем контексте под культурой понимается вся информация, в преемственности поколений, не передаваемая генетически).

Информация летописного характера, которую опубликовал Витсен, относится к истории и географии Русского государства и русского народа. Тем самым Витсен повествует «как было на самом деле» на русской земле, при этом не связывает с другими историческими процессами. Напрашивается вопрос:

Какие цели ставил перед собой Витсен, когда начал работу по «изучению Сибирской земли»?

Напоследок выразим такую мысль: когда такое было, чтобы «добрые», «беспристрастные», «дружественные» европейцы делали благо для Русского человека?

История с проектом «Тартария» сильно «мутная» и начинается она за пределами Русского мира.

Заключение

В этой статье мы познакомили вас с жизнью и деятельностью Витсена Николааса. Он не пользуется популярностью и многим читателям не знакомо его имя. Однако, с его творческим проектом «Тартарией» знакомо некоторое число людей.

Деятельность Николааса совмещала в себе интересы клана Витсенов, западных элит XVII века, он напрямую участвовал в государственной деятельности, будучи не единожды бургомистром Амстердама. Он руководил Ост-Индской Компанией — самой большой ТНК, из известных истории компаний. Исходя из того, что во время своего становления и расцвета Нидерланды по многим факторам опережали в своём техническом, государственном и социальном развитии соседние страны, можно сделать вывод, что это государство было «спроектировано» для реализации определённых задач в глобальных масштабах. И часть этих задач была доверена клану Витсенов для их реализации.

В руках семьи Витсенов были сконцентрированы механизмы управления через два центра концентрации управления: государство и частная корпорация. Если брать во внимание географию распространения и сферу деятельности этих центров, то можно с уверенностью сказать, что управление в руках семьи Витсенов носило глобальный хоррактер.

Представители этого рода через своё непосредственное участие в ключевых сферах деятельности оказывали огромное влияние на процессы в экономике, торговле, государственном управлении. Интересы этих людей не ограничивались Амстердамом, или только Голландией. Они управляли колоссальным по тем временам флотом кораблей, имели свою частную армию в лице наёмников Ост-Индской Компании. По факту, они являлись неким исполнительным модулем в проекте глобализации по «западной» концепции управления, обеспечивающим создание, логистику и контроль большей части товарных потоков в Европе, Америке, Азии. А также подготавливали почву для работы на более высоких приоритетах — идеологическом и историческом.