Самолет прилетел во Внуково около двух часов дня. Ни Виктор, ни Вика багажом обременены не были и довольно быстро, и главное без всяких странностей, прошли паспортный контроль. Во время полета они договорились, что из аэропорта разъедутся по домам, хотя первоначально Виктор хотел проводить девушку до дома, и только убедившись, что там все нормально ехать к себе. Но Вика категорически не желала, чтобы он «светился» рядом с ней, в чем был определенный резон, и Виктор не стал спорить при условии, что она, когда все проверит, ему перезвонит. Она и перезвонила через часа полтора, и по ее голосу он сразу догадался, что все в порядке. Вика, уезжая, выдернула городской телефон из розетки и разложила вещи в шкафах и некоторых других местах так, чтобы их невозможно было положить при проникновении в квартиру или при негласном обыске прежним образом. Все оказалось на месте, как девственно нетронутая пыль на мебели, так и затейливо уложенное постельное белье в шкафу, и Вику отпустило. Она быстренько навела в квартире порядок, сбегала вниз в магазин за продуктами и, созвонившись еще раз с Виктором, налила ванну и плюхнулась отмокать. Маме она звонить не стала, рассудив, что это можно сделать и позже, когда наступит ясность в их (она поймала себя на мысли, что она так и думает «их», а не ее) дальнейших действиях. На дачу они договорились поехать завтра ближе к вечеру, и так, чтобы первым в поселок приехал он, разузнал, интересовался ли кто-нибудь дачей деда, а уже потом съездил и подобрал ее.
Виктора дома никто не ждал. С дочерью он созвонился перед отлетом, и она предупредила его, что дома сейчас бывает наездами и обитает вместе с Дашей пока на даче ее родителей, которую те предоставили девушкам на месяц в полное распоряжение. Дача была где-то в районе Солнечногорска, в хорошем месте на берегу реки, и в город они выбирались нечасто. Да и Марина в отсутствии Виктора продолжала лихие налеты на его квартиру в неуемном желании вернуть дочь под свое крыло. Так что идея пожить под Москвой пришлась Лене по вкусу, и она обитала там уже вторую неделю с превеликим удовольствием. Сам Виктор тоже не горел желанием видеться с бывшей супругой, но утром все же был вынужден заехать к ней. Он давно вывез все свои вещи, и оставались лишь несколько коробок с книгами. Марина всегда считала книги не более чем украшением книжных шкафов и глупой тратой денег и читать совершенно не любила, беря книгу в руки только по надобности, как в институте. Поэтому за судьбу оставленных изданий Виктор не волновался, доподлинно зная, что до коробок с ними Марина и пальцем не дотронется. У Виктора еще оставались ключи от их бывшей квартиры, но после этого визита он собирался их оставить и окончательно исчезнуть из жизни бывшей супруги, потому и время для визита выбрал утреннее, зная, что в эти часы бывшая жена только просыпается. Открывать своими ключами двери он постеснялся, мало ли что, и позвонил. И к его величайшему удивлению, дверь открыл все тот же половозрелый парубок Володимир, изгнанный им из севастопольской квартиры. По всей видимости, служба в севастопольской милиции после того, как Крым неожиданно для всех вернулся в Россию, потеряла всякий смысл и жизненные перспективы, а мобилизоваться в АТО, видимо, жуть как не хотелось, и брат жены со всем семейством сбежал в Москву, под крылышко агрессора. Выглядел тот не так амбициозно, как совсем недавно в Севастополе, старательно избегал прямого взгляда, да и семейство его как по команде запряталось на кухне и глаз оттуда не показывало. Разговаривать с этим пощипанным гайдамаком Виктор посчитал делом необязательным, и буркнув «Я за вещами», отодвинул того в сторону и прошел в комнату дочери, где и были складированы коробки. Пока он таскал коробки на лестничную площадку к лифту, успел заметить, что кровать в их спальне застелена, что было удивительно для Марины, считавшей, что спальня это будуар, где постель можно не заправлять вообще. Спальню Марина считала своей личной территорией, и то, что она могла пустить гостевать туда своего братика, было маловероятно, даже невозможно. Да и при всей своей образцово-показательной любви к родственникам, жить под одной крышей с ними она бы уже никогда не стала, за исключением, наверное, только своей мамы, к старости пришедшей к выводу, что из ее детей только Марина добилась в жизни чего-то путного. Виктор фиксировал это автоматически, без всякого чувства ревности или досады, непроизвольно отмечая какие-то изменения в доме, еще недавно бывшим ему родным.
- Вот ключи, отдашь Марине.
Виктор положил ключи на тумбочку в прихожей, не обратив внимания на протянутую руку бывшего родственника. Открыл дверь, и не удержавшись, бросил через плечо на прощанье.
- Ты бы, панове, работу искал и съемное жилье. Сестра твоя женщина теперь свободная, ей жизнь новую строить, а тут ты, как перекати поле, нарисовался. Она долго это терпеть не будет, а халява, она штука сытная, привыкаешь быстро…
Закинув коробки с книгами домой, Виктор позвонил Вике. Та сидела дома в полной боевой готовности к выезду на дачу и опять немного нервничала. Успокаивать ее по телефону он не стал, а просто предложил заехать за ней, где-нибудь пообедать и сразу ехать на дачи. Так и сделали. Перекусили, в каком-то кафе на Таганке. Вика по началу отмалчивалась, была серьезна, словно перед экзаменом по этике, но потом постепенно оттаяла и даже начала немного напоминать ту девушку, которой была еще дня три назад. Когда они уже выехали за МКАД, Ушаков сообразил, что на даче никакой еды нет, а в том, что они гарантированно останутся там ночевать, он не сомневался. Уверенности в том, что можно найти то, не знаю что за пару часов, у него не было. Впрочем, как и не было уверенности и в том, что они вообще что-нибудь найдут. Свои подземелья он к этому времени прочесал основательно и сильно сомневался в каких-то новых открытиях.
- Вика, ты что будешь есть на завтрак?
Вика исподлобья взглянула на Виктора.
- А завтрак будет прямо в постель?
Виктор стушевался. Он, собственно говоря, был бы не против, но…
- Не ерничай, пожалуйста. Я забыл продукты купить. Заедем в Электросталь, в «Глобус».
Вика впервые за этот день засмеялась.
- Аж покраснел… Это на лодк, ты хозяин, царь и бог, а здесь… Короче, завтрак за мной. Придешь в гости на блины. А ужин… У тебя мясо хорошо получается. Так что ужин на тебе.
Все свои задумки про выспрашивание и вынюхивание обстановки в дачном товариществе Вика отменила, и в «Пожарник» они въехали вместе, не скрываясь и не ища глазами засаду. Заехали в правление, где восседал вездесущий председатель Нырков, заваленный бумагами, и Вика сообщила о смерти деда. Нырков искренне расстроился, не забыв при этом напомнить о своевременной уплате взносов и своевременном переоформлении документов на участок. На этом и закончили. Доехали до своей улицы. Виктор открыл ворота, загнал машину, и Вика отправилась к себе, а он решил, пользуясь временем, замариновать мясо, купленное по дороге. Договорились, что девушка придет к нему через час, и они приступят к глобальному обыску его катакомб.
**** **** **** **** **** ****
Вика оказалась точна, как морской хронометр, и прибыла на его территорию ровно через два часа. И Ушаков понял, что для него поисковая операция станет моральным испытанием. Что там надумала для себя про его подземные коммуникации девушка, он не знал, но к нему она прибыла в костюме, максимально приближенном к одеянию Лары Крофт в одноименном фильме. Причем визуальный ряд у искательницы сокровищ Виктория выигрывала по всем параметрам. Обтягивающие черные леггинсы, обтягивающая черная футболка с длинными рукавами, бандана и заметное невооруженным глазом условное присутствие нижнего белья делали девушку, мягко говоря, до безобразия сексуальной. Наверное, все это в единый миг оказалось нарисовано яркими красками на лице у Виктора, начавшего прятать глаза куда-то вниз и не знавшего что делать с руками, неожиданно зажившими своей жизнью.
- Зато удобно! - как отрезала Вика и направилась к входу на террасу. Виктор послушно побрел за ней. Вид сзади был не менее впечатляющим. Ему даже показалось, что в купальнике она выглядела гораздо менее сексуальной и привлекательной, чем сейчас. Видимо, мужские взгляды иногда имеют свойство материализовываться, потому что, Вика, едва поставив ногу на ступеньку, повернулась, и поглядев Ушакову в глаза, язвительно произнесла:
- Мне что, пойти переодеться? Или делом займемся?
- Делом. Начнем с вокзала. – отшутиться у Виктора не нашлось сил, и он, аккуратно обойдя и стараясь не задеть стоящую на пороге девушку, прошел вперед. Так как начать решили с самых дальних уголков, поэтому просто окинув взглядом комнаты они сразу спустились вниз, в помещение с телефоном, которое для себя он окрестил «Диспетчерской». Оттуда, не останавливаясь и не давая Вике оглядеться, он с фонарем довел ее до электростанции, где запустил одну из турбин на освещение. И когда лампы разгорелись, повел ее дальше, до перрона с мотовагоном. Вика не охала и не ахала, не выражала восхищения и удивления, хотя по выражению лица, было заметно, что впечатлена увиденным она нешуточно. Там он предложил сделать перекур, на что Вика с готовностью согласилась. Сели. Закурили.
- И как тебе… все это?
Та задумчиво ответила.
- Знаешь, Витя… мне кажется, что мы пытаемся залезть в какие-то очень старые и небезопасные тайны… Когда ты рассказывал там, в Турции, я, честно говоря, такие масштабы и представить не могла…
- Вика, мы можем встать, уйти и забыть обо всем. Только скажи.
Та встала, оглянулась в поисках куда можно бросить окурок. Не найдя, повернулась к Виктору.
- Ну что ты за станционный смотритель? Даже урны нет! Откуда начнем-то?
Начали с дежурки на перроне. И тут сразу обнаружилось то, в чем Виктор был уверен. Женский взгляд сконструирован совсем по другому и видит многое то, на что, мужик и внимание не обратит. Зайдя в помещение с кроватями и оглядев его, Вика спросила.
- А где они одежду вешали? Тут четыре кровати и две тумбочки. И все… Не логично. Военная же организация…
И через несколько минут обнаружилось, что на дальней стенке комнаты, на которую Виктор внимания не обратил, присутствует дверца, незаметная и ничем не выделяющаяся, за которой тем не менее обнаружился вместительный шкаф с полками и вешалками. В нем, увы, кроме нескольких противогазов, ничего не было, но Ушаков оценил прозорливость Виктории и уже в следующее помещение пропустил ее вперед. Душевая сюрпризов не преподнесла, разве только Вика невзначай заметила, что смесители на душе рассчитаны на холодную и теплую воду, а значит она где-то должна подогреваться. Вода, кстати, из кранов текла добросовестно, с неплохим напором, правда была жутко холодной и с осадком. Кладовая с железнодорожными комплектующими тоже была обследована на совесть, но ничего интересного обнаружить не удалось. Зато на продовольственном складе девушка заставила Виктора попотеть. Целых полчаса он переставлял все ящики и коробки из угла в угол в целях осмотра стены, до этого заставленной ящиками. Ничего не нашли, но оказалось, что кроме мясных консервов в их распоряжении есть килограммов сто добротно упакованного шоколада и примерно столько же сахара, причем сахара свекольного, тоже в долговременной упаковке и в виде давно не выпускающихся сахарных головок. После продовольственной ревизии Вика, вошедшая в исследовательский азарт, готова была продолжать поисковые работы дальше, но Ушаков, взглянув на часы, пыл ее охладил коротко и по-флотски.
- Так. Отбой всем тревогам. Знаешь, сколько уже времени?
Вика часы с собой не брала и отрицательно помахала головой.
- 19.05. Темнеет, а мне еще мангал разжигать и мясо готовить. Продолжим завтра. И без возражений.
Возражения, судя по выражению лица были, но девушка сдержалась и послушно кивнула.
- Выходим.
На улице начинало темнеть. Вика отправилась к себе переодеваться, а Ушаков, наскоро сполоснувшись по пояс, занялся мангалом. Через полчаса площадка у дома напоминала семейную идиллию. Вика, сменившая свой приключенческо-эротический наряд на свободный сарафан, резала овощи и сервировала столик, а Виктор неторопливо орудовал решеткой с мясом, помахивая опахалом над углями. Когда они наконец уселись за стол, стемнело окончательно и, как это бывает за городом, темнота была сплошной и непроглядной, с единственным оазисом света над ними.
- Готово… можно приступать! - Ушаков быстренько собрал с решетки на тарелку румяные кусочки свинины и курицы и, поставив блюдо в центр стола, плюхнулся на стул.
- Вика, ты вина бокальчик не хочешь? Под дичь…
Вика, последние минут десять тихо сидевшая за столом, встрепенулась и переспросила.
- Витя, извини… ты что спросил?
- Вина бокал налить?
Она кивнула. Виктор ловко извлек из стоявшего под столом походного холодильника бутылку водки.
- Это не тебе. Это мне. А вино сейчас принесу.
Вернувшись из дома, он налил девушке бокал вина, плеснул себе стопку водки, чокнулся и опрокинул водку в рот.
- Приятного аппетита! Извини, есть хочу, словно медведь после спячки…
Виктор вгрызся в мясо, виртуозно отхватывая ножом кусок за куском.
- Вика… ешь! Остынет…
Девушка глотнула вина. Поставила бокал на стол. Сняла с блюда кусок курицы и положила себе на тарелку.
- Витя, вот я сижу и думаю. Сколько же труда люди положили, чтобы это построить? Ведь на века возводили. Ничего не протекает, сухо, целесообразно. А зачем? И что я тут ищу? Знаю же, что все равно буду искать… а сомневаюсь… и даже боюсь, не пойми чего…
Ушаков оторвался от тарелки. Аккуратно положил приборы на стол. Вытер салфеткой губы.
- Вот что я тебе скажу… Выкинь всю эту шелуху из головы. Я тебя совсем не узнаю. Точнее, узнаю все больше. Теперь вот вижу, что ты и сомневающейся умеешь быть. А неделю назад и не подозревал. Понимаешь, остановиться никогда не поздно. Но давай уж убедимся в том, что не зря затеяли это… кладоискательство. И все станет понятно. Фифти-фифти. Найдем-не найдем, и это всяк лучше, чем терзать себя, да и окружающих… хм… окружающего человека. Давай ужинать. Потом спать. А завтра, дай бог, закроем эту страницу навсегда. Я тебя очень прошу…
Виктор положил свою ладонь на руку девушке, едва дотрагиваясь до кожи, погладил. Потом пододвинул поближе тарелку с курицей.
- Я настаиваю… Или моя стряпня вам, девушка, больше не нравится?
Вика как-то неловко и смущенно улыбнулась и потянулась к приборам.
- Извини, я… Ты вкусно готовишь. По-мужски, но очень хорошо…
Готовить Виктор умел. И очень неплохо. Жена, Марина, готовила просто великолепно, но с одним небольшим нюансом. И из-за этого нюанса Виктор про себя называл их домашнюю кухню «корчмой». Марина великолепно готовила только то, чему когда-то научила ее мать. Шикарные огненные борщи, деревенские деруны на сале, вареники были выше всяких похвал, но меню было строго ограничено, как в старой деревенской корчме, в которой готовилось одно и тоже в течении многих поколений. Все просьбы приготовить что-нибудь вне списка «рекомендованных» блюд Марину не на шутку возмущали и не к чему хорошему не приводили, что не мешало ей с удовольствием вкушать всё, приготовленное кем-то другим, начиная от простых котлет, заканчивая устрицами. Так что Виктору пришлось научиться готовить себе то, что хотелось изредка откушать ему самому, и со временем это стало нравиться и даже приносить удовольствие. Он частенько баловал близких грамотными стейками, бужениной собственного приготовления и даже хачапури по-аджарски, которые научился лепить не хуже среднестатистического кавказца. Марина, к слову, все, что он готовил, лопала с аппетитом, разве только тарелку не вылизывала.
- Спасибо. На здоровье…
Минут пять оба молча жевали, каждый своё, и Виктору, совсем недавно общавшемуся с совсем другой Викторией, стало немного неуютно. Покосившись на вяло ковырявшуюся в тарелке девушку, он перевел взгляд на бутылку с «огненной водой», решительно взял ее в руки и плеснул себе в рюмку.
- Твое здоровье…
И пока Вика не успела отреагировать и поднять глаза, опрокинул стопарик. Подцепил на вилку заранее отрезанный кусок мяса и отправил его догонять напиток.
- Витя, не злись пожалуйста. Все нормально. Можно, я хоть с тобой чуть-чуть слабой побуду?
Говорить с набитым ртом было крайне неудобно. Ушаков прожевал мясо. Проглотил. Прокашлялся.
- Да ради бога…
Вика встала. Одернула сарафан и подняла лежавший рядом фонарь.
- Пойду я спать. Спасибо за ужин. И… прости меня пожалуйста за эту мою вечернюю … ипохондрию… Наверное, дача о Иване Максимовиче напомнила… Прости…
Виктору неожиданно стало стыдно. Чего он ждал? Что она будет радостно и беззаботно веселиться, попутно разгребая вместе с ним таинственное наследие ушедших родственников?
- Не надо. Не извиняйся. Я что-то не допёр, идиот…
- И мне на самом деле нечего было надеть по твоим подвалам лазить. Не в сарафане же?
Возразить было нечего. Он на миг представил себе Вику, двигающую коробки в сарафане, который только вечером создавал иллюзию одежды и улыбнулся.
- Да все нормально. Но прошу учесть, я еще действующий и не слепой мужчина… Как-то так…
На последние слова Вика никакого внимания не обратила, а просто повернулась и шагнула в сторону ворот.
- Ну вот…- только и выдавил из себя Виктор и автоматически плеснув очередную порцию водки, махом отправил ее себе в рот.
А Вика, сделав пару шагов, остановилась, повернула голову в его сторону и негромко спросила.
- Витя, а я тебе нравлюсь?
Ушаков чуть не поперхнулся, но усилием воли загнав в недра организма водку, выдохнул лишь одно слово.
- Да.
Вика едва заметно улыбнулась уголками губ.
- Ты мне тоже, - и как-то сразу, без перехода и смены интонации, добавила.
- Странно, у тебя внизу есть «Эвакуационный выход № 2» … а где же выход номер один?
И пошла к воротам, подсвечивая дорогу фонарем. Отойдя на несколько метров, она повернулась.
- Завтрак у меня. Жду в восемь утра. Не опаздывай.
Ушаков откровенно хохотнул.
- Строгая ты! Прям, как на подъем флага…
- Какого флага? - Вика то ли не расслышала, то ли не поняла, что ей сказали.
- Красивого! Буду в семь сорок пять! Спокойной ночи…
Виктория кивнула и исчезла в темноте. А Виктор, скептически посмотрев на оставшееся мясо и бутылку, решил еще немного, грамм на сто расслабиться…
* * * * * * * *
Спал Ушаков плохо. После ухода девушки он заседал совсем недолго. Выпил еще пару рюмок, покурил, попил чая и, прибрав стол, отправился спать на веранду. Всю предыдущую сознательную жизнь свои сны, какие проносились у него в голове по ночам, Виктор не запоминал и уже через пять минут после подъема содержание их не помнил. Но сегодня все было наоборот. До самого утра ему грезилась Виктория, причем исключительно в своем поисковом облачении, старательно и кропотливо принимающая разнообразные позы, то с лопатой в руках, то с фонариком, освещающим исключительно рельеф ее тела. Он просыпался несколько раз, снова засыпал и в шесть утра плюнул на все, встал, вылил на себя несколько ведер холодной воды и, сварив кофе, уселся около дома ждать, когда стукнет 07.45.
Как спалось Вике он не спрашивал, но когда в точно назначенный час Виктор, как пунктуальный флотский офицер, открыл ее калитку, она уже облаченная в боевые доспехи, сидела в беседке, что-то черкая на бумаге.
- Доброе утро!
- Привет. Садись. Угощайся.
Вика в отличие от вчерашнего вечера была собрана, серьезна и лаконична.
- Сырники, сметана. Чай сам наливай, я уже, извини, перекусила. Что-то не спалось.
- Мне тоже. - Виктор не стал развивать тему, а навалив в тарелку горячих сырников и хватанув сметанки с прицепом, приступил к завтраку. Вчера в магазине он прошелся по мясным рядам, а она набрала корзину более легких продуктов, и сейчас Виктор понял, что его привычная утренняя яичница,в споре с этими сырниками проиграла бы вчистую.
- Что рисуешь?
Вика положила карандаш на стол.
- Пытаюсь нарисовать схему твоего бункера. Давай сегодня обязательно закончим подвальную часть, чтобы на завтра остался только сам дом.
Виктор возражать не стал. Судя по интонациям, девушка твердо решила сегодня себе слабину не давать и настроена была по-боевому. Он быстренько влил в себя чай, пыхнул сигарету и без лишних разговоров они отправились к нему.
Сегодня Виктория на поиски была настроена куда серьезнее, чем вчера. Для начала они по ее просьбе спустилась туда, откуда вчера начинали. Видимо ночью она над многим размышляла, и оказавшись на перроне, сразу направилась к гермодвери, за которую вели рельсы. Минут пять она тщательно изучала всю ее поверхность, подсвечивая фонарем, а потом подозвала Ушакова.
- Витя, помоги отвернуть вот эту штуку.
К стыду Виктора, этой «штукой» оказался банальный смотровой лючок, который за все это время он и не приметил. Тот немного приржавел, но после десятка ударов молотком со всех сторон поддался, и резьба со скрипом начала уступать. Когда лючок отвернули до конца, из обнажившегося отверстия начала вываливаться влажная земля.
- Закручивай обратно. Тоннель завален. Там ловить нечего.
И пока он снова возвращал все в исходное, Вика отправилась в мотовагон. Когда, закончив, он присоединился к ней, она сидела внутри вагона на диванчике и листала какие-то бумаги.
- Бумаг тут ящиков пять… вон там в углу стоят… Но это точно не то, что мы ищем. Какие-то финансовые ведомости и документы. 1983 год…1985 год… И еще там два ящика с пистолетами. Больше ничего интересного.
Она бросила документы в открытый ящик и захлопнула крышку.
- На досуге можно полистать… пошли дальше.
Часов до трех дня без перерыва на обед и без перекуров они обыскивали всю оставшуюся часть подземного комплекса. И за это время Виктор еще раз убедился в том, что женское мышление заметно отличается от мужского. Вика ползала на четвереньках там, где он без раздумий прошел бы мимо, и игнорировала те места, где на его взгляд стоило искать и искать. Но это давало результаты! И какие! Она нашла лаз к турбинам в «Электростанции», который он не разглядел за стоящими у стенки ящиками. Она нашла медицинский блок, зачем-то спрятанный за винтовой лестницей в незаметном и слабоосвещенном месте, куда Виктор даже не заглядывал, полагая, что там глухая стенка. Медблок был из двух небольших комнат, в одной из которых была оборудована полноценная операционная, а в другой стояло четыре кровати без матрасов, которые были аккуратно упакованы в мешки и сложены на полу. Помещение, судя по виду, никогда не использовалось по назначению и с моменты строительства почти не посещалось. Налет времени в виде мохнатой и тяжелой пыли присутствовал, но влажности, как и в других помещениях не было, и медблок был готов принять больных после хорошей приборки. К оружию Вика осталась абсолютно равнодушной, правда походя заметив, что номеров на пистолетах нет, лишний раз заставив Виктора покраснеть. На это он тоже не обратил внимание, будучи профессиональным военным, пусть даже и в прошлом. Залежи иностранной валюты и советских денежных знаков тоже не вызвали у девушки никаких эмоций, кроме понятного удивления от географии купюр.
В начале четвертого, когда Виктор, до этого времени терпеливо и спокойно выполнявший все ценные указания Виктории, начал выдыхаться, она, словно почувствовав это, коротко констатировала.
- Все. Здесь мы больше ничего не найдем. Пошли наверх. Страшно курить хочется. И кушать…
Кушали снова у нее. Кастрюлька куриного супчика с неба упасть не могла, из чего Виктор сделал вывод о том, что спала Вика в эту ночь совсем ничего и коротала бессонницу за приготовлением пищи. Перед обедом она переоблачилась во все тот же сарафан, и Ушаков грешным делом и с большим облегчением посчитал это за знак того, что на сегодня поисковые работы закончены. И просчитался. После обеда, за которым говорили мало, больше по необходимости, девушка вожжи не отпустила, а коротко скомандовала.
- Свари у себя кофе. У тебя вкуснее получается. А я пока посуду помою.
Ушаков, галантно поблагодарив даму за вполне питательный супчик и молча проглотив командный тон Виктории, двинул к себе готовить напиток. Турецкий энтузиазм у него уже иссяк, и ему очень хотелось, побыстрее закончить эти поиски, которые сейчас ему казались банальной тратой времени, которая в итоге ни к чему, кроме новых разочарований для фанатично настроенной девушки, не приведет. Ему гораздо сильнее хотелось вернуться на лодку и, чего уж там, вернуться вместе с Викой и снова ползать от бухты к бухте, наслаждаться морем, солнцем и даже чем-то большим… Но мечты мечтами, а то, что ни о чем не стоит даже заикаться до завершения планомерного обыска, он понимал железно. После кофе, которое они тоже употребляли практически без слов, дымя сигаретами, Виктория, так и оставшаяся в сарафане, не терпящим возражения тоном, дала команду.
- Давай смотреть дом.
Осмотр дома оказался сущим кошмаром после полупустого подземелья. Девушка действовала целенаправленно и четко. Сначала был произведен аудит кухни с извлечением всего, что было в шкафах, отодвиганием мебели и осмотром всех кастрюль, баночек, коробочек, полочек, стеночек и вообще всего, что только возможно. Потом настал черед гостиной, и Ушаков чуть не взвыл, сдержавшись лишь огромным усилием воли. Мебели там было побольше, один «наркомовский» диван чего только стоило отодвигать, но там были шкафы с книгами, и закончив с мебелью, полами и потоком, девушка переключилась на литературу. Она методично вынимала каждую книгу, пролистывала ее, и бралась за другую. А их было много, и в шкафах они стояли в два ряда, одна за другой. В комнатах стало пыльно и душно, Ушаков, глядя на растущие горы выложенных на пол книг, был уже совсем не рад, что сам предложил провести эту экзекуцию с его дачей. Наверное, его раздражение стало заметно невооруженным глазом и столь зримо читалось на лице, что Вика отреагировала сразу, едва случайно оторвала взгляд от очередной книги.
- Витя, не хмурься. Когда закончим, я сама верну все на место и наведу порядок. Обещаю.
И продолжила. Виктор даже не лез в чем-то помочь. Она все равно проверяла сама, все уголки, которые он уже осмотрел в одиночку, и проверяла тщательно, как будто не доверяла его глазам.
Закончили около восьми вечера. Финальным аккордом стала попытка Вики осмотреть дымоход камина, после чего в комнате образовалось облако застарелой сажи, а ее сарафан да и она сама стали похожи на крестьянку из погорелой деревни.
- Витя, пойдем покурим… а я потом начну приборку.
О забытом чердаке Ушаков благоразумно промолчал. Он был уверен, что и там ничего нет, но вслух это не озвучил. На дворе было уже темно. Виктория под светом зажжённой лампы, в испачканной одежде и с усталым и разочарованным лицом угрюмо курила, уставившись в какую-то, одну ей видимую точку в темноте.
- Вика, ну не расстраивайся ты так… будет завтра, подумаем вместе…
Она не ответила. Докурила сигарету. Растерла ее в пепельнице.
- Бесполезно это все… глупо. Вбила себе в голову невесть что… Дурочка я…. Ладно. Сейчас переоденусь и вернусь уборкой заниматься.
И столько в ее голосе было какой-то детской обиды и щемящей горечи, что раздражение Ушакова растаяло в единый миг, и ему стало жалко, очень жалко, эту красивую девушку, ожидания которой совершенно не оправдались.
- Может завтра уберемся? Давай я что-нибудь быстренько приготовлю… перекусим, а уберемся завтра…
- Сегодня. Я быстро. И не надо ничего мне готовить. Я есть не хочу. Перекуси сам, а я приберусь и спать…
Вернулась она довольно быстро в боевом наряде, с ведрами, шваброй и прочими хозяйственными причиндалами. Естественно, Ушаков бросился ей помогать, но самое большее, что она ему доверила, была смена воды в ведрах и вынос невесть откуда появившегося мусора. Работала Вика сноровисто и качественно, и он лишь успевал таскать ведра и полоскать тряпки у дворового крана. К десяти вечера она закончила, постелила перед входом в террасу тряпку, собрала весь хозинвентарь и молча двинулась в темноту. Виктор, едва успел предложить ей хотя бы попить чая, но услышал лишь брошенные через спину слова.
- Спасибо. Я не хочу. Пойду спать. Устала как-то… Не заходи в дом, минут десять, пусть полы просохнут. До завтра…
Десять минут Ушаков дисциплинированно просидел на улице, отмахиваясь от комаров, а потом направился на кухню и, недолго думая, зажарил себе мощную яичницу, накидав в сковородку все, что попалось под руки. Залил яйцами остатки вчерашнего мяса из холодильника, помидоры, зелень, куски куриного филе и без тени сомнений достал из холодильника остатки вчерашней водки. День получился напряженным и безрезультатным, и даже то, что иного результата Ушаков и не ждал, депрессивное состояние Вики передалось и ему. И его стоило смыть доступным на настоящий момент способом. Что он и делал в течение следующих сорока минут. Потом сполоснул посуду и свалился в кровать на террасе.
Трели телефона вырвали его из сна около трех часов ночи. По крайней мере, эти цифры горели на экране весело вибрирующего смартфона. Звонила Вика. Ушаков любил звуковую идентификацию абонентов, и с первого дня, когда у него появился ее номер, присвоил ему мелодию «Рио Рита», которая сейчас и долбила ему в правое ухо всей мощью южнокорейского телефона.
- Да… Вика, что случилось?
- Все нормально… Витя, а можно я к тебе приду спать? Не могу я тут уснуть… замучилась совсем…
- Конечно, сейчас я фонарик…
- Не надо. Я сама… иду…
Виктор вышел на крыльцо. Через минуту в темноте прорезался свет от фонаря, и появилась Вика в халатике, с подушкой и пледом.
- Проходи… зачем подушку-то тащила. Все есть…
Он отвел ее в комнату с большой кроватью, показал что и где взять, и пожелав спокойной ночи, деликатно вышел, не дожидаясь пока она уляжется. Вернулся на террасу, рухнул в постель и сразу уснул, не успев даже задуматься о произошедшем.
* * * * * * * *
Спать на веранде Виктор любил. Летом там можно было покурить, лежа в постели и не загаживая дымом комнату, можно было, не расстилая постель, завалиться после обеда на покрывало и подремать «по-походному», ничем не заморачиваясь и не задумываясь о белизне простыней и прочего белья. Одному ему было уютно и комфортно и нравилось, когда поднимающееся летнее солнце будило его около семи утра сквозь стеклянные стены, заставляя трепетать веки и щуриться спросонья. Сегодня утром что-то было не так. Еще не открыв глаза и толком не выйдя из состояния сна, Виктор ощутил, что ему жарко. Причем только слева. И еще ему было тяжело. Не так, чтобы сильно, дышать ничего не мешало, но слева на него точно что-то давило и еще что-то лежало на груди. И что странно, спал он не боку, как всегда, а на спине, что с ним бывало крайне редко и только после каких-нибудь неумеренных возлияний. Таковых вчера не было. Грамм двести водки пока еще не были для его организма убийственной дозой. Ушаков осторожно разлепил глаза, покосился влево и моментально вспотел. Рядом с ним, да чего уж кривить душой, в обнимку с ним, обхватив рукой шею, положив голову на грудь и даже закинув на его торс стройную и красивую ногу, тихо посапывала Виктория в коротенькой полупрозрачной ночнушке, задравшейся ко всему прочему чуть ли не до подмышек. Большего из своей позиции Виктор не видел, но и этого хватило для того, чтобы мужское естество тоже проснулось и зажило своей, независимой от его мыслей, жизнью. Виктор начал лихорадочно прокручивать в голове события вчерашнего вечера и ночи. Она ушла, он выпил и закусил, сон, звонок, пришла, уложил спать. Все! Больше ничего не было. Неужели она пришла к нему после того как он уснул, а он, идиот, дрых без задних ног и ничего не почувствовал? Она ему нравилась. Как женщина она была выше всяких похвал, а как человек… его немного пугала ее несколько фанатичное отношение к любой поставленной перед собой задачей, но в остальном она была мила и душевна, что правда стало заметно лишь после более близкого знакомства, что тоже было нормально. И еще она была младше его на целых восемнадцать лет. Это было совсем не критично для свободных и не обязывающих ни к чему отношений, но вот Вику он с самого начала в качестве такого объекта почему-то и представить себе не мог, хотя и не строил в ее отношении никаких планов. Через какое-то время лежать не шевелясь в одном и том же положении стало неудобно, и он решил сделать попытку выбраться из кровати, не будя девушку. Но не тут-то было. Едва он начал плавное поступательное движение вбок, тело девушки, прилипшее к нему, чуть напряглось, и откуда-то снизу раздался сонный голос.
- Ты уже проснулся?
Ничего не оставалось делать. Попытка выбраться не удалась.
- Да…
Вика медленно зашевелилась и вдруг опершись рукой на его плечо, развернулась и легла своей грудью на его, приблизив лицо к нему так, что их губы почти соприкасались.
- Витечка, я нашла… я нашла! Я верила в то, что у нас все получится…
Она шептала что-то еще, но вот смысл ее слов Виктор не улавливал. Да и как можно думать о чем-то, когда на тебе лежит молодая и красивая полуобнаженная женщина, расплющив упругую грудь о твои далеко не юношеские телеса, прижимая бедром твое рвущееся вверх мужское достоинство и при этом о чем-то с придыханием шепчет… Выдирая себя из этого омута, Виктор, отводя голову вбок, чтобы не обдавать девушку перегаром и стараясь быть серьезным, насколько это было возможно в это ситуации, спросил.
- Что нашла-то?
- Сейчас покажу… сейчас… Я вчера к тебе подошла ночью, хотела сразу показать, а ты спал, как большой ребенок… не стала тебя будить, просто прилегла рядом и уснула…Ты же не обиделся, нет?
Витя вместо ответа помахал головой. Это только в кино после бурного вечера и не менее бурной ночи мужчина и женщина просыпаются утром в одной кровати и сразу начинают страстно целоваться со всеми последующими конвульсивными действиями. В реальной жизни перед утренними поцелуйчиками надо как минимум почистить зубы, тем более после вечернего застолья. Вот и сейчас Ушаков старательно избегал дышать в сторону Вики и вообще открывать рот без надобности.
- Почему ты молчишь? Витечка, не обижайся на меня пожалуйста… ну, такая я… не переделаешь… упертая. Знаю, что вчера себя некрасиво вела… грубо… прости, пожалуйста… А ты все терпел. Молчал… Прости… Не молчи…
Наконец Ушаков собрался с духом, и нерешительно обняв ее одной рукой, ответил, дыша куда-то в сторону.
- Вика… я не обижаюсь. Совсем не обижаюсь. Просто я вчера выпил… и боюсь, что у меня такое амбрэ… я в твою сторону даже дышать стесняюсь…
Вика тихо засмеялась, уткнувшись лицом ему в грудь.
- А я думаю, что ты все время отворачиваешься…
А потом, словно заранее извиняясь, спросила.
- Я еще покомандую? - и, не дожидаясь ответа, бодро и весело крикнула.
- Подъем! Чистим зубы, умываемся! - она вскочила, ослепив на какой-то миг Ушакова мелькнувшей обнаженной грудью в разрезе ночнушки и асинхронно обнажившимися вслед за ними упругими ягодицами, и скрылась в глубине дома.
Виктор отдраил зубы у умывальника, и чуть поразмыслив, отправился в холодный летний душ, чтобы окончательно прийти в себя и укротить не желавшие успокаиваться гормоны. Вика, накинув халат, умчалась к себе, а он выстоял под текущей водой до тех пор, пока основательно не замерз, потом минут пять усиленно растирал себя полотенцем и наконец пришел в себя. Вика вернулась веселая и свеженькая, в минималистическом летнем платье, как будто всю ночь спала, не открывая глаз, и сразу принялась жарить гренки, резать сыр и заниматься завтраком, как будто специально оттягивая момент своего триумфа. А он и не настаивал. Виктор вообще считал, что все героические события и свершения лучше всего получаются на сытый желудок. И только когда они, как бывалые дачники, покушали за столом на улице, застеленным белоснежной скатертью, принесенной Викой, попили сваренный им кофе, покурили, пощурившись на утреннее солнце, она ушла в дом и вернулась, торжественно неся в руках старую бронзовую лампу, которая стояла у него на письменном столе и законно являлась его гордостью.
- Вот. Помнишь, я все лампы в подземелье осматривала?
Виктор кивнул. Ему вчера показалось странным, что Вика внимательно осматривала все светильники, которые были внизу, даже неработающие.
- Бабушка перед смертью в бреду какую-то старую лампу говорила. Я внизу все лампы смотрела, а дома как-то из головы вылетело. А вчера легла у тебя ночью, вертелась, вертелась и вспомнила. Старая лампа. А она на столе стоит. Да, мы ее смотрели. Но невнимательно. А ночью я свет зажгла… Смотри на дно.
Виктор с трудом принял от нее тяжеленое создание советского дизайна, перевернул и уставился на дно. Ничего необычного он не увидел. Металлическая пластина, закрепленная четырьмя болтами и с отверстием, из которого выходит провод.
- И что?
Вика улыбнулась.
- Мужчина, смотрите внимательно.
Ушаков, поднес дно лампы ближе к глазам. Посредине пластины,, и правда были выгравированы цифры «2-18».
- Теперь вижу. И что с этого?
Девушка развела руки в стороны.
- Ну,, как же! Дача номер два и дача номер восемнадцать!
- Вика, это я уже понял. И что нам дают эти две цифры?
После этих слов,, Вика приняла позу победительницы конкурса красоты, что у нее получилось убедительно и очень фактурно. При этом,, она протянула Ушакову, неизвестно откуда извлеченную отвертку.
- Откручивай дно. Я ночью ножом мучилась.
Виктор начал орудовать инструментом. Болты шли со скрипом, но довольно легко, и через пару минут круглая металлическая пластина оказалась в его руках.
- А теперь смотри на ее другую сторону.
Ушаков поставил уже ненужную лампу на стол, повертел металлический круг в руках и подошел к окну, где было посветлее. На внутренней стороне железки был выгравирован довольно большой текст.
- Не мучайся. Это на итальянском. Давай сюда, я прочитаю.
- Адвокатская контора «Мурано де Чезаре». Рим. Via Volsinio 19. Поверенный Даниэле Мурано. Ключи 2, 18. Ключ 6810596U6764041… и еще… Medaglione numerato, какой-то медальон с номером… что-то такое...
Виктор ехидно ухмыльнулся.
- Про первые два ключа все понятно. А вот остальное-то… где? И что это вообще такое?
- Не знаю. Пока сказать не могу. Надо поискать в сети данные про эту адвокатскую контору, узнать их…
Девушка начала увлеченно говорить, развивая тему поисков и неминуемого достижения результатов, а Ушаков, слушая ее в полуха, взял лампу и, повертев ее в руках, заглянул внутрь полости, которая и была прикрыта открученной пластиной. И пока Вика продолжала увлеченно строить дальнейшие планы, он пошарил пальцами внутри и вытянув часть провода, к которому был привязан небольшой сафьяновый мешочек. Аккуратно отделил его, развязал и вывалил на стол содержимое. Небольшой ключ и круглый металлический жетон.
- А вот и недостающие реликвии… Недоглядела ты…
Вика закрыла рот и схватила со стола оба предмета.
- Так, так… ага… на ключе номер… этот самый 6810596U6764041 и штампик… Banca MPS… Надо поискать, что это такое. И жетон… Мурано де Чезаре… Mdece13882572324848…
Виктор смотрел на нее, увлеченно рассматривающую находки, и думал, что же последует за этим. Но то, что паруса и море отодвигаются на неопределенный срок, сомнений не было никаких.
- И что будем делать?
- Летим в Рим!
И Ушаков окончательно уверовал в том, что с этой девушкой ему скучно не будет никогда…
Больше в этот день они ничего не делали. Попытку Вики с места и в карьер начать обсуждение предстоящей вылазки в Италию, Виктор отклонил мягко, но решительно. Никаких разговоров. Объявляем выходной день. А завтра садимся, вползаем по пояс в ноутбуки и запасаемся всей доступной информацией, какую только возможно откопать в сети. И только после этого обсуждаем сроки, а то и саму необходимость поездки в «вечный город». Немного побурчав о ленивых мужчинах, Вика успокоилась и предложенный план приняла без всяких личных корректив. А потом, немного поразмыслив, вообще решила на пару дней съездить к маме и дать отдохнуть одному пенсионеру от ее безудержной активности. И в совершено издевательском тоне попросила Виктора не употреблять алкоголь прямо сейчас, а то некому будет ее везти к ВДНХ на ближайший автобус до Рыбинска к 16.45. Посмеялись, покуражились друг над другом, и Вика пошла собираться, а Ушаков переоделся, запер дом и вырулил к ее воротам.
До ВДНХ добрались быстро, без пробок, удачно проскочив все проблемные места на кольцевой дороге. Вика всю дорогу отмалчивалась, а когда они уже купили ей билеты и до отправления остались считанные минуты, немного волнуясь спросила.
- Вить… а я тебе не надоела со всеми этими заморочками? Я же вижу, что ты не в восторге, мягко говоря. Ты скажи честно? Я не обижусь…
Чего-то подобного Ушаков ждал. И заранее знал, что ответит, не смотря ни на что. И уже знал, как надо ответить, чтобы у этой въедливой и одновременно чрезвычайно обаятельной мадмуазель не осталось никаких сомнений.
- Так. Что за глупые разговорчики в строю? Видеть тебя не могу! Дня три не смогу! А потом, будь добра, назад! Нас ждут великие дела… Вика, ну разве ты можешь надоесть? Разозлить можешь, но никак не надоесть. Давай, прыгай в автобус. Купишь билет назад, звони, я встречу. Сам буду на даче. Пьянствовать и чревоугодничать. Не сомневайся… Всё, как ты любишь…
Вика с округлившимися от изумления глазами выслушала всю его тираду, а потом уткнувшись ему в грудь начала смеяться, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на хохот. Отхихикав своё в манишку, она с самым серьезным видом прокомментировала сказанное.
- Слушаюсь и повинуюсь! Много не пей, себя береги. Тебе трех дней-то хватит от меня отдохнуть? Да о чем я? Хватит конечно! И… Витя, я позвоню конечно…
Встала на цыпочки и поцеловала его в губы. А потом, не дожидаясь его реакции, подхватила сумку и нырнула в автобус.
**** **** **** **** **** ****
На дачу он вернулся, когда начинало темнеть. Поговорил с дочкой по телефону. Нажарил сковороду картошки, с луком и чесноком. По дороге он заезжал в «Глобус» за продуктами, накупил всякого, но готовить, что-то капитальное было лень, да и не для кого. Потыкал вилкой в сковороду, выпил пару рюмок. Без неугомонной Виктории было скучно. И как-то одиноко. Послонявшись по дому и выкурив пяток сигарет, Ушаков вытащил ноутбук из машины, где он валялся последние пару дней, уселся за стол, выложил перед собой все найденное ими и полез в Интернет. Спустя два часа он знал, что на номерной ключ нанесена символика старейшего банка Италии Monte dei Paschi di Siena, что адвокатская контора расположена на тихой римской улице, где почти нет офисов и магазинов, и даже пропутешествовал по этой улице посредством сервиса Google. Следов этой конторы в сети было совсем мало или, по крайней мере, сам Виктор нашел очень скудные сведения, из которых трудно было понять, на чем она специализируется. Организация оказалась старой и вела свою историю чуть ли не с конца 19 века, и это было единственное, о чем можно было говорить с уверенностью. Он даже подыскал пару небольших отелей вблизи, в которых можно было без труда забронировать номера в ближайшее время и на этом успокоился и лег спать. Утром он поехал навестить дочку, потом заглянул домой и на работу, где убедился, что все идет нормально, и почувствовал, что соскучился по своей компании, постоянному движению и рабочему азарту, одновременно с этим признав самом себе, что и без него все работает, как надо, без серьезных сбоев и фатальных ошибок. Он съездил в гараж, проверил свой «золотой запас», созвонился с Мариной по какому-то мелочному вопросу, которая к его величайшему удивлению не истерила, не хамила, не качала права, а простым и внятным языком рассказала, что через несколько дней на какое-то время уезжает из Москвы за границу. Что еще более озадачило Виктора, так это то, что она попросила его присмотреть за их бывшей общей квартирой, в которой сейчас гостевал ее брат, добавив, что Володимиру не очень доверяет, а по приезду вообще хочет отписать эту квартиру их сыну. А так как Ушаков еще не успел выписаться из этой квартиры, Марина попросила его, если что, выгнать семейство брата примерно так же, как он это проделал в Севастополе. Что там успел отчебучить ее братик, она не сказала, но поведение Марины, не вписывающееся не в какие привычные ворота, изумило его крайне сильно, да так, что ему захотелось попросить у нее письменное подтверждение сказанного. Не откладывая в долгий ящик, он снова поехал туда и застал ее брата, упаковывающего вещи. Он съезжал сам, был собран, деловит и преисполнен выпирающей из всех щелей гордой напыщенностью.
- Отца новая власть назначила городским головой в Тернополе. Еду домой. Буду под ним работать. Больше не вернусь, не бойся. Жена с детьми уже там.
Виктор улыбнулся.
- На русском языке заговорил… Чего мне тебя бояться? Не смеши. Ты скажи, родственник, тут случайно ничего лишнего не прихватил? За тобой водилось…
Володимир не ответил, зло заталкивая шмотки в последнюю сумку, а добавлять напряженности Ушаков не стал. Бог с ним, ну спер пару ламп прикроватных или оставленные Маринины лифчики, ему с этого что? Пусть потом Марина по-родственному разбирается… Через полчаса они покинули квартиру, Володимир отдал ключи и унесся на такси в сторону Киевского вокзала, а Виктор отправился по своим делам, думая, что зашел очень удачнои просьба Марины выполнена сама по себе и без всяких межнациональных эксцессов.
Вика написала сообщение ровно через два дня, рано утром, сообщив, что приезжает к ВДНХ сегодня, в час дня. Написала, что не стала звонить, чтобы его не будить. Ушаков, ночевавший на даче, уже не спал и, прочитав сообщение улыбнулся. А вот почему, сам не понимал. Он до сих пор не мог определиться в том, кто же для него Вика. Молодая женщина, с которой его свело невероятное стечение обстоятельств, и в отношении которой он проявил беспечную доверчивость или наоборот, она девушка, которая попала в такие жизненные клещи, что от безысходности доверилась одному ему, волей судьбы имеющему косвенное отношение к тайнам ее семьи. Ушакову не очень нравилась идея пойти в поисках до конца, и одновременно с этим он точно знал, что не бросит ее, хотя сама поездка в Италию представлялась ему идеей совершенно безумной и непредсказуемой. Как человек, не один год носивший мундир, он отчетливо понимал, что государственные секреты такого уровня, к которым безусловно относилась хотя бы его как будто бы забытая всеми дача, всегда останутся потенциальной угрозой для их обладателя. Пока он был один, это было не так страшно, и главное, он знал, что делать и был к этому готов, но теперь, когда их было двое, и в довесок ко всему они получили доступ к чему-то неведомому, это настораживало и пугало. И над всеми этими прагматичными вопросами более всего довлело то, что Вика ему нравилась. Она совсем немного была рядом, всего каких-то пару недель, но за этот мизерный срок он заметил, как из оболочки настороженной, замкнутой и колючей дамы с каждым днем все сильнее проявляется настоящая Вика. Открытая для своих, умная, веселая, жизнерадостная и одновременно с этим талантливая и целеустремленная женщина. И очень красивая, ко всему прочему, и до такой степени, что реагировал он на ее абсолютно как десятиклассник на первую любовь в первое свидание. И что еще более удивительно, с Викой он совершенно не ощущал разницу в возрасте, и даже чуть насмешливо относился к ее попыткам иногда шутливо поязвить по этому поводу.
К ВДНХ он ненадолго опоздал из-за пробок на МКАД. Вика бросила легкую сумку на заднее сиденье, запрыгнула на переднее и чмокнув его в щеку, спросила:
- Пробки?
Ушаков кивнул.
- Куда едем? На дачу?
- Если тебе не надо заезжать домой, то на дачу.
Оказалось не надо, и они поехали на дачу. Ушаков не стал расспрашивать ее о том, как она съездила, но Вика заговорила сама.
- Знаешь, меня мама в очередной раз удивила…
Еще в Турции она рассказывала Ушакову о своей семье, маме и даже вроде бы прошедшем ее влечении к алкоголю и изменениях, произошедших с ней, так что он был в общих чертах в курсе.
- Она ведь ненамного старше тебя…- Вика лукаво стрельнула взглядом на оставшегося невозмутимым Ушакова.
- А сейчас выглядит как выпускница института… На фитнес, правда, еще не ходит, но утром и вечером дома себя изнуряет на тренажере. Кстати, тренажер купила совсем недавно... какую-то мультистанцию дорогущую с отжиманиями, тяжестями, пресс качать…все, что угодно. На работу устроилась…по специальности! Шла с ней по улице, мужчины оглядываются…
Ушаков хмыкнул.
- Это они на тебя оглядываются…
- Не скажи. Она теперь юбки выше колен носит…а ноги у нее очень стройные… И самое главное, ей какое-то наследство оставили. Уже давно. Год, кажется. Я так ничего и не поняла. То ли родители отца, то ли родня отца какая-то, но она теперь обеспеченная женщина. А по рыбинским меркам просто богачка. Слава богу, молчит об этом, говорит, что это я хорошо зарабатываю и ей помогаю. Дома ремонт сделала. Всю мебель поменяла. А бабушкину квартиру переоформила на меня и сдает ее. Ты не поверишь, она сейчас в автошколе учится. Права хочет… и машину купить! Я ее просто не узнаю…
- Это разве плохо?
- Естественно, хорошо! Но, я ее такой никогда не знала… Даже пугает немного… Очень уж радикально… Ладно, так что с Италией? Когда летим?
Отвечать на этот вопрос Ушакову не хотелось. За эти пару дней он твердо уверился в том, что эта поездка чистой воды авантюра, с какой стороны не посмотри. Но сейчас, в машине, говорить об этом было как-то не с руки, поэтому он отделался тем, что глядя на дорогу лишь буркнул.
- Доедем и обсудим…
И до этого момента веселая и оживленная Вика, замолчала до самой дачи.
Разговор состоялся после ужина, когда стол был уже убран и дело подошло к чаю. И начала его Вика.
- Витя, ты передумал лететь со мной? Отмалчиваешься, глаза отводишь… Говори прямо. Я девочка взрослая… чего вилять-то?
Ушаков молча разлил чай по чашкам. Сел. Пододвинул пепельницу.
- Тогда начистоту. Как ты себе представляешь наш визит к этому адвокату? Приходят двое неизвестных, причем из России, приносят набор ключей и… жетончик какой-то. Здравствуйте, мы российские агрессоры, прямо из Крыма к вам в гости… Мы же даже не знаем, за чем конкретно едем. Бабушка твоя знала. А мы-то нет! Я совсем не исключаю того, что через полчаса нас красиво отведут в итальянский обезьянник под конвоем товарищей карабинеров. Вика, ты возьми и прогони эту ситуацию в голове. Вот представь: я тот самый адвокат. Сижу в конторке своей, и тут раз, заходят двое. Спрашиваю - что надо? А мы? Протягиваем этот кругляшок и глупо улыбаемся? А я бы на его месте спросил, откуда вы такие хорошие, а может у вас бумаги есть какие-нибудь? А документы покажите? А что за железячку вы мне суете?
Виктор прикурил. Выпустил струйку дыма.
- Ну и что?
Вике в этот момент хотелось наговорить Ушакову массу всяких неприятных слов родом из ее рыбинской молодости, послать его куда подальше и убраться на свою территорию в одиночку готовится к поездке. Но головой она понимала, что в его словах резон есть. И немалый. А потому рубить с плеча не стала, а сосчитав в голове до тридцати, спокойно спросила.
- А что ты предлагаешь?
Виктор постучал пальцами по столу и вытащил новую сигарету.
- Надо понимать, что от поездки в Рим ты в любом случае не откажешься?
Вика молча кивнула.
- Предлагаю сделать следующее: летим в Рим, селимся где-нибудь неподалеку в этом же районе и попытаемся присмотреться к офису, может быть поищем кого-нибудь, кто сможет рассказать о этой конторе. В сети о них ровным счетом ничего нет, кроме адреса и контактов. И на месте сориентируемся. Может они и не существуют уже… А информация просто весит в Интернете.
- Существует. Я им звонила из Рыбинска. Я же знаю итальянский, просто сказала, что ошиблась номером после того, как на том конце представились.
Ушаков укоризненно покачала головой.
- Если они серьезная контора, то обязательно фиксируют откуда им звонили. Теперь они наверняка знают, что звонили из России.
Об этом Вика не подумала и была вынуждена согласиться, что была неправа.
- Слушай, даже в голову не пришло, что… А что это меняет-то по большому счету?
- Наверное, ничего…
Несколько минут они сидели молча. Потом Ушаков затолкал окурок очередной сигареты в пепельницу, обреченно улыбнулся и решительно резюмировал.
- Летим. Оглядимся на месте и действуем по обстоятельствам. Ты эту затею все равно не оставишь, зато моя совесть будет чиста…
И, не закончив фразы, не успел увернуться от Вики, умудрившейся, чуть ли не взлететь на стол, чтобы обнять его, подарить довольно вкусный поцелуй и радостно зашептавшей на ухо беспорядочные слова.
- Я знала, знала, что ты меня не бросишь… знала… спасибо, Витечка…
Апофеоз радости продолжался еще несколько минут, после чего Вика приняла вертикальное положение и уже сугубо по-деловому отчеканила.
- Данные паспорта скинь мне на телефон… я рейс уже присмотрела… на послезавтра. Буду брать. Недели нам ведь хватит?
Через день, рано утром Ушаков с Викой налегке, всего лишь с одним небольшим чемоданом на двоих, вылетели в Рим.
Оценили 13 человек
30 кармы