Начиная с екатерининского «Греческого проекта» Россия всегда выступала активным игроком в регионе Восточного Средиземноморья и Ближнего Востока, что требовало гарантий свободного прохождения проливов Босфор и Дарданеллы российским флотом
Обращаю внимание, что идея непосредственного присоединения проливов мелькнула, как эхо-вариант в конце царствования Николая II (с ней были согласны далеко не все сотрудники самого императора и российские политики той эпохи). Равным образом возрождение этой идеи в последние годы жизни Сталина (после Великой Отечественной войны) показало свою нежизнеспособность.
В области внешней политики Сталин вообще многое позаимствовал у последнего Романова. Восстановление базы в Порт-Артуре и контроль над Маньчжурией, превращение Финляндии в вассальное государство (после того, как стала очевидной бесплодность попыток захватить её — ослабленный СССР, решавший задачу восстановления потрёпанной войной экономики, не мог себе позволить вести контрпартизанскую войну на отдалённом и сложном, в том числе и в плане логистики, ТВД в течение неограниченного времени), аналогичное решение судьбы Польши (СССР был готов к уступкам Великобритании на других направлениях, но только не на этом).
Частично эти решения объяснялись объективно совпадающими интересами СССР и Российской империи, но в некоторых случаях явно превалировало субъективное желание Сталина оказаться лучшем «царём», чем настоящие цари.
Идея прямого контроля над проливами в военном плане абсолютно бесплодна. Даже в XVIII-XIX веках было понятно, что для сколько-нибудь надёжного удержания протяжённой территории с враждебно настроенным населением (те же болгары и греки были союзниками против турок, но совсем не желали переходить из состава Турции в состав России) потребуется несоразмерное количество войск и затрата огромных ресурсов на возведение системы фортификационных сооружений.
При этом прямая сухопутная связь России (СССР) с зоной проливов напрочь исключалась. То есть поддерживать боеспособность гарнизона проливов можно было только при помощи морских перевозок, в то время, как потенциальный противник мог перебрасывать на ТВД войска и организовывать их обеспечение, как по морю, так и по суше. В общем, завоевание проливов не было проблемой — проблемой было их удержание.
Именно поэтому наиболее логичным и работоспособным был екатерининский «Греческий проект», предполагавший восстановление греческого государства и передачу контроля над проливами ему. Для гарантии же союза этого государства с Россией, императором «Новой Византии» должен был стать представитель династии Романовых (второй сын Павла I, внук Екатерины и брат Александра I и Николая I — Константин). Характерно, что подобным образом (за счёт передачи союзной Греции контроля над проливами) пытались решить проблему англичане после поражения Турции в Первой мировой войне.
Таким образом, проблема проливов (как со стратегической, так и с экономической точек зрения) для России снимается, если они контролируются дружественным государством. Но таковым может быть и Турция. Весь XIX и начало ХХ века состоит из попыток России и Турции наладить нормальные, дружественные, взаимовыгодные отношения, которые регулярно срывались западными державами, умело вносившими раздор. Для этого использовались реально существовавшие российско-турецкие противоречия. Просто эти противоречия были не столь принципиальны, по сравнению с общими интересами. Тем не менее, играя на традиционных фобиях обеих сторон, Западу (англичанам, французам, немцам, а иногда даже несчастным итальянцам) удавалось к своей выгоде в зародыше гасить нарождавшееся российско-турецкое партнёрство.
В последние годы ситуация коренным образом изменилась. Ослабевший и раздираемый противоречиями Запад перестал удовлетворять Турцию в качестве старшего военно-политического и экономического партнёра. Анкара бесстрашно пренебрегла намёками на возможность «исключения из НАТО» за покупку российских систем ПВО и давно уже прекратила попытки вступить в ЕС, осознав, что сколько бы требований Европы она ни выполняла, новые будут выдвигаться, а процесс интеграции продвигаться не будет.
Турция стала проводить на Ближнем Востоке самостоятельную амбициозную политику, которая привела её к конфронтации с бывшими традиционными союзниками. В НАТО Турция конфронтирует уже не только с Грецией, но и с США, и с Францией. Кроме того, её позиция, по части вопросов совпадая с итальянской, по части не совпадает и есть основания считать, что в конечном итоге Рим окажется на стороне своих партнёров по НАТО, а отнюдь не Турции. Анкара поссорилась с бывшим своим главным союзником в Восточном Средиземноморье — Израилем. Одновременно ухудшились отношения Турции с Египтом и Саудовской Аравией.
Как видим Турция окружена врагами, многие из которых в течение последнего года угрожали ей оружием (Анкара в долгу не оставалась, демонстрируя свою готовность воевать, но в некоторых случаях, как например Египту в Ливии, вовремя уступая). При этом надо иметь в виду, что тыл у Турции тоже далеко не стабильный. С Ираном Анкара является традиционным соперником за статус регионального лидера. Сейчас, с учётом необходимости противостоять США и Израилю в Сирии эти противоречия сглаживаются, но активность Турции в Ираке и Закавказье вызывает настороженность Тегерана,
С Россией у Турции есть спорные вопросы в Сирии. Также Турция хотела бы усилить своё влияние в Закавказье, что для России абсолютно неприемлемо — Анкары там и так слишком много.
Тем не менее, общие интересы в регионе Большого Ближнего Востока в целом объединяют Россию, Турцию и Иран. Прогрессирующий распад американского мира поднимает вопрос о том, кто придёт в возникающую после ухода США пустоту.
Традиционные европейские игроки (Франция, Италия и примкнувшая к ним Греция) пытаются превратить Восточное Средиземноморье в собственную лужу. Но это означает вытеснение из региона не только Турции, но и России. Если будет реализован греко-французский проект размежевания исключительных экономических зон, блокирующий Турцию в собственных прибрежных водах, это отразится и на российских экономических интересах в регионе. Если же будет подорвана турецкая экономическая мощь, за ней неизбежно последует и военная. А это, в свою очередь, поставит вопрос о том, что любой, миновавший проливы, флот оказывается в греческой Эгеиде, насквозь простреливаемой с сотен островов даже не самыми современными береговыми комплексами, вплоть до обычной ствольной артиллерии. Кстати, в отличие от большинства ракет, летящие снаряды пока перехватывать не научились.
В экономическом плане ни Россия, ни Турция, ни Иран не собираются входить ни в амбициозно заявленный (хоть и нереализуемый на практике) собственный европейский экономический кластер, ни в автаркичное «полумирие», в котором США планируют господствовать, потеряв шансы на сохранение (или возрождение) своей глобальной гегемонии.
Наоборот, в союзе друг с другом и с Китаем, три державы надёжно ставят под контроль уже не только сухопутные, но и морские пути торговли между Европой и Азией. Даже без участия ЕС под контролем евроазиатского кластера (который дополнительно распространяется практически на всю Африку и на часть Латинской Америки) оказывается рынок с пятью-шестью миллиардами потребителей (почти в 2-3 раза больше, чем у потенциального американского кластера).
Итак, страны потенциального «тройственного союза» (Россия, Турция, Иран) уже сейчас в военном и торгово-экономическом плане ориентированы не на западный, а на восточный вектор. Причём именно в варианте Большой Евразии они играют ключевую роль, контролируя важнейшие пункты торговых путей, которые никак нельзя обойти. Они имеют достаточно совокупной военной силы, чтобы защитить свои интересы от любой державы или группы держав. Их экономические интересы друг-другу не противоречат, а существующие отдельные политические противоречия, вполне могут быть урегулированы на основе разумного компромисса.
При этом компромисс может быть достигнут за счёт интересов отдельных европейских стран и Израиля, которые никак не могут отказаться от невыгодного сотрудничества с Вашингтоном и пытаются в его интересах саботировать проект «Большой Евразии».
Конечно, Запад в очередной раз попытается стравить нас друг с другом, чтобы выиграть на выдохе уже проигранную партию. Но результат в большей мере зависит от нашей собственной разумности (всех троих, не одной лишь России), чем от усилий Запада.
Пять лет, с 2015 по 2020 отношения в рамках треугольника (равно как и отдельно российско-турецкие) выстраиваются по нарастающей. В политике возможны любые неожиданности и любые развороты, но на сегодня, в рамках конфронтации с Россией, Турция не получит ничего, а в партнёрстве с ней может получить всё, что ей надо, без ущерба для Москвы и Тегерана. Это как раз тот случай, когда в рамках взаимодействия выигрывают все.
Оценили 215 человек
260 кармы