Российская "византийщина", "договорняк" и искусство соразмерности

Россия вела переговоры со своими врагами (даже самыми недоговороспособными) до СВО, пытается вести во время СВО и будет вести после СВО.

Отсюда в широких народных массах, простых и невзыскательных, как удар бейсбольной битой по черепу, родилась теория «договорняка», смыкающаяся с теорией «всеобщего тотального предательства» и являющаяся логичным развитием теории «всесильных рептилоидов», за миллион лет до нашей эры спланировавших уничтожение человечества и с тех пор «дёргавших за ниточки» своих «марионеток», ошибочно принимаемых нами за самостоятельных мировых лидеров, пока не родился конкретный, рассказывающий нам эту чушь имярек, который либо лично, путём сложных умозаключений, разоблачил рептилоидов, догадавшись о мельчайших деталях их заговора, либо услышал об этом от фрекен Бок, выступавшей по телевизору в передаче о домашних привидениях.

Я давно, ещё со времён, предшествовавших украинскому путчу 2014 года, говорю и пишу о том, что независимая Украина, как страна, и украинство, как методология превращения русских в русофобскую нерусь (некоторые предпочитают термин «вырусь», а иные прочие считают оба некорректными и расчеловечивающими, но о терминах мы спорить не будем, главное, чтобы мы одинаково понимали явление, которое они обозначают) подлежат ликвидации, ибо всегда будут являться для России и русских врагом. Всегда будет существовать эвентуальная угроза их блокирования с врагами России с целью уничтожения России. Причём именно эти бывшие русские, ставшие нерусскими будут выступать инициаторами каждого следующего «крестового похода» «общечеловеческих цивилизаторов» на Русь.

В то же время я всегда пишу и говорю о том, что переговоры надо вести при каждом удобном и даже не очень удобном случае, ибо каждый военный кризис завершается миром, а приобретения, добытые силой оружия, необходимо бывает ещё легализовать в глазах мирового сообщества. Опираясь хоть на международное право, хоть, в периоды его отсутствия, на право силы, но легализовать, заставить мир признать новую реальность, иначе победа будет эфемерной и уже в ближайшей перспективе приведёт лишь к новому военному кризису.

Поскольку средневзвешенный читатель не способен в рамках одной статьи уяснить больше одной мысли (поэтому люди и любят ток-шоу, где всё ясно, контрастно и выпукло, где «наши ребята» гоняют по манежу вениками какого-нибудь очередного придурковатого клоуна, олицетворяющего собой мировое зло), мне часто пеняют. Те, кто прочёл про переговоры и благодетельность мирного пути, обвиняют в пацифизме и сговоре с рептилоидами. Те, кто обратил внимание на необходимость уничтожить Украину, на агитацию за геноцид и возбуждение ненависти к целому «ни в чём не повинному народу». Те же, кто в одной статье обратил внимание на необходимость уничтожения Украины, а в другой — на желательность мирной победы и необходимость всегда использовать шанс для мирных переговоров, пеняют за непоследовательность.

На самом деле я абсолютно последователен, просто в моей картине мира больше двух пазлов и я никогда не пытаюсь сложить слово «счастье» из четырёх букв, заранее зная, что получится. Более того, именно обозначенным выше образом (балансируя между переговорами и силовым давлением, но предпочитая переговоры) ведёт себя российская власть, вызывая когнитивный диссонанс у наиболее тревожной части общества, ищущей предателей под собственной подушкой и готовых в панике повторить «подвиг» Джеймса Форрестола (только кричать будут: «Кругом измена!»).

Кстати, интересно, что паникёры одновременно обвиняют Кремль в «византийщине», являющейся синонимом блестящего дипломатического искусства, уничтожающего врагов без применения силы, просто стравливая одних с другими, и тотальной сдаче национальных интересов в обмен неведомо на что, предполагающей отсутствие необходимого для «византийщины» интеллекта и являющейся характерным родовым признаком как раз политики украинских властей, меняющих Украину даже не на бусы из стекла, а на обещание бус.

Итак, сталкиваясь с обстоятельствами непреодолимой силы, выражающимися в отказе политических оппонентов от конструктивного диалога и их явной ставки на силовое уничтожение России, Кремль бывает вынужден с огорчением оторвать ресурсы от мирного развития (дающего нам безоговорочную победу над Западом в среднесрочной перспективе) и, рискнув превратностями войны, прибегнуть к дозированному применению силы. Именно к дозированному, держа в голове неизбежность переговоров в будущем и понимая, что чем тотальнее насилие, тем сложнее будет потом вести переговоры.

Как только сила решает ближайшую задачу, Россия начинает активные попытки вернуть оппонента за стол переговоров, ибо дальнейшие задачи могут быть более эффективно (с меньшими ресурсными затратами) решены дипломатами. Иногда такой подход (кстати, требующий от руководства страны недюжинной квалификации и просто высокого искусства) приводил к незначительным ошибкам (военные действия останавливались до окончательного разгрома противника, использовавшего уловку переговоров для выхода из-под удара и восстановления боеспособности). Но нет людей, действующих безошибочно, главное уметь учиться на ошибках, не повторять их и следить, чтобы баланс невынужденных ошибок был в нашу пользу.

В принципе, война и переговоры всегда идут рука об руку, генералы и дипломаты — не антагонисты, а союзники, просто у каждого своё поле боя (как, например, лётчики воюют в воздухе, а подводники — под водой, не пересекаясь, но взаимодействуя). Военные создают условия для выгодного мира, дипломаты оформляют и закрепляют за страной достигнутые военными на поле боя успехи, впрочем, бывает, что дипломаты и самостоятельно, без применения силы выигрывают так и не начавшиеся войны (но это другая тема).

С этой точки зрения, чтобы ликвидировать украинскую угрозу и уничтожить Украину, нет никакой необходимости уничтожать украинцев. Мы не звери, да и зверям чужда бессмысленная жестокость. Даже хищники убивают, чтобы жить, а не живут, чтобы убивать. Эффективное взаимодействие военных и дипломатов позволяет решить проблему в «византийском» стиле.

Мы можем констатировать, что на территории современной Украины, сформировалось русофобское сообщество, из примерно 15−20 миллионов человек, которые считают себя нерусскими, Россию ненавидят и не желают жить даже рядом с Россией (почему и пытаются её уничтожить), не то что на правах побеждённых в победившей России. Это сообщество отчаянно сопротивляется СВО, но как только чувствует неизбежность поражения, бросает всё и бежит на Запад.

Это ли для нас не решение проблемы? Украинство не может существовать без Украины. Украинцы не евреи, которые тысячелетия, несмотря на гонения, сохраняли своё культурное отличие в диаспоре, не имея своей национальной территории. Украинцы легко ассимилируются. Украинцы, бегущие в Европу, будут ассимилированы тем легче, что они давно уже причисляют себя к носителям общечеловеческих ценностей, к природным европейцам, для которых нет национальных границ, а есть только общие ценности. При таком подходе эмигрант попытается стать каким-нибудь австрийцем уже в первом поколении. И если первое поколение австрийцы за своих не примут, то второе-третье, родившиеся и выросшие в Австрии, будут не менее австрийцами, чем австрийские негры, а те, кому повезёт пробиться в Британию, станут даже большими британцами, чем британские индусы.

Боевые действия сами по себе создают условия для массовой эмиграции украинцев. Одни бегут от безработицы, другие — от нестроения и обвального падения уровня жизни, третьи — в страхе перед приходом российских войск и включения территорий их проживания в состав России. Но чем дальше, тем больше именно русофобствующие украинцы (бывшие русские, отказавшиеся от русскости) покидают Украину. Последняя волна исхода поднимется, когда даже самым тупым станет ясно, что русские вот-вот придут в каждый уголок «вишнёвого садика».

Вот в этот момент и надо начинать переговоры. Не с Украиной — с ликвидируемым государством договоры не подписывают. С соседями Украины, предлагая им совместно констатировать, что тяжело болевшая отмучилась. Пусть оторвут себе по куску Западной Украины, нам всё равно тяжело будет всю переварить. К тому же перед нами не стоит задача забрать всё. Наша цель, во-первых, обеспечить гарантированную безопасность своих границ, отодвинув подальше инфраструктуру НАТО (эта цель не решается в рамках украинской кампании), только глобальное поражение США, как на российском фронте, так и на китайском, обеспечивает выполнение данного задания. Победа на Украине, надёжно закреплённая договорами с соседями о взаимном признании итогов её раздела, — лишь первый шаг в нужном направлении.

Во-вторых, наша цель — навсегда избавиться от разлагающей русских заразы украинства. Вот как раз комплексом военных и дипломатических мероприятий, в сумме условно именуемых «византийщиной» (в хорошем смысле этого слова) эта цель и достигается. Самоочистка земель Юга России (Новороссии и Малороссии) от вируса украинства открывает ворота к стратегической глобальной победе.

Насилие не должно быть абсолютным, насилие должно быть соразмерным. Плохо, когда насилия слишком много: стрельба из пушки по воробьям — не лучший способ расходования дефицитных ресурсов. Но плохо и когда насилия слишком мало — обнаглевшая живность пытается сожрать и испортить наше зерно в нашем амбаре.

Необходимо выдерживать необходимый и достаточный уровень насилия (не стесняясь его последствий) в течение необходимого периода времени. Но дорогу к миру всегда надо держать в уме и не откладывая выходить на неё, как только насилие выполнит свою роль. Насилие, продолжающееся после исчерпания нужды в нём, несёт государству вред, а не пользу.

И да, разного рода современных «авар», «хазар» и прочих «печенегов» лучше всего давить за счёт их собственного ресурса, играя на их противоречиях и помогая им осознать друг друга врагами, а нас единственным другом и союзником. Потраченные на это деньги куда легче вновь заработать, чем вернуть человеческие жизни, отданные ради победы на поле боя.

Ростислав Ищенко