О величайшей победе Киева над Владимиром, определившей судьбу Москвы и Руси

"Украинские историки" (специальные люди, легко доказывающие, что трилобиты не только говорили, но и писали по-украински) четвёртое десятилетие подряд пытаются найти какую-нибудь убедительную победу, одержанную в древности украинцами над русскими

И Конотоп вспоминают, и Чуднов, но всё не то, не убедительные какие-то победы. Нет за ними всемирно-исторического наследия. Не Ватерлоо, не Куликово поле, не Грюнвальдская битва даже не битва на Чудском озере.

У русских и у других народов такие битвы, вроде бы значительные, но безрезультатные, тоже случались. Например, Раковорская битва (1268 год) — крупнейший тактический успех, но без стратегического результата. И о ней помнят теперь только специалисты, а народ помнит Ледовое побоище. Или Прейсиш-Эйлау (1807 год) — сражение, в котором Беннигсен впервые на европейском театре заставил Наполеона отступить, не добившись результата. Через два года точно также заставил Наполеона отступить, не добившись результата, австрийский эрцгерцог Карл в сражении при Асперн-Эслинге (1809 год). Но стратегически обе кампании были проиграны, а слава первого победителя Наполеона досталась в 1812 году Кутузову, который вообще отдельных сражений избегал, зато одержал убедительную победу в войне при помощи идеального стратегического манёвра.

Но и русские, и англичане, и немцы, и французы, и китайцы с японцами, все, кроме украинцев, особо чтят победы даже не просто стратегические, а всемирно-исторические, буквально менявшие ход мировой истории. Поэтому нам так дорога трудная и не окончательная (немцы после этого ещё год наступали) победа под Москвой зимой 1941–42 года, ставшая первым стратегическим поражением вермахта во Второй мировой войне, которое открыло дорогу (долгую и трудную) к окончательному разгрому гитлеровской Германии.

Самое интересное, что если исходить из позиции «украинских историков», то такая победа у них была, но они почему-то скрывают её от своих адептов. Я подчёркиваю, что в данном случае речь идёт именно о позиции «украинских историков». Согласно их утверждениям 12 марта 1169 года русские, ведомые великим князем Владимирским Андреем Боголюбским, взяли приступом столицу Украины Киев и жестоко разорили город.

Не будем доказывать, что население Древней Руси не делилось тогда на русских и украинцев. Поход Боголюбского действительно был и его результат действительно способствовал серьёзному подрыву политических позиций Киева, как общерусской столицы: впервые князь, захвативший мать городов русских, не стал княжить в Киеве, а вернулся в свой Владимир, оставшись при этом общерусским гегемоном. Как результат, политическое значение Киева снизилось, а Владимира — выросло.

С этого момента у Руси по сути были две столицы: южная (Киев) и северная (Владимир). И если за южную шла постоянная борьба, то северная была неотъемлемым владением рода Юрия Долгорукого (Владимирских Мономашичей — наиболее успешной из русских княжеских династий периода раздробленности). Это моментально учли монголы, сразу после завоевания выдавшие ярлыки на два самостоятельных великих княжения: Киевское и Владимирское.

Так вот, примем точку зрения «украинских историков» и немного её разовьём. Если Андрей Боголюбский в 1169 году был «русским князем, захватившим украинскую столицу», то в таком случае Великий князь Киевский, который в 1252 году организовал поход Орды (так называемую Неврюеву рать) против Великого князя Владимирского, должен трактоваться, как украинский военно-политический деятель, одержавший крупнейшую стратегическую победу над русскими.

Ведь в отличие от Андрея Боголюбского, этот киевский князь объединил в своих руках два ярлыка и стал также и Великим князем Владимирским, а его прямые потомки правили Владимиром, Москвой, Русью и Россией вплоть до конца XVI века, до смерти в 1598 году второго официально помазанного на царство русского царя Фёдора Иоанновича (а представитель младшей ветви царствовал также в 1606–1610 годах).

Можно предположить, что «украинские историки» скромничают и не упоминают столь великого политического и военного деятеля потому, что параллельно, в том же 1252 году, он организовал поход Орды (рать Куремсы) против Даниила Галицкого.

Всё-таки «украинские историки» трепетно относятся к интересам Галиции, которую нежно именуют украинским Пьемонтом, намекая, что оттуда есть пошла земля украинская. Но это вряд ли, Богдан Хмельницкий галичан резал похлеще любой Орды (кстати, на пару со своими крымско-татарскими союзниками), поскольку те хранили униатскую верность Речи Посполитой, но они памятник Богдану в центре Киева не снесли и из учебников истории его не вычеркнули.

Можно также предположить, что «украинские историки», привыкшие именовать русских финно-монголами, ордынцами и всячески намекать на происхождение русского государства из ордынского улуса, усовестились такому раннему сотрудничеству с Ордой в их собственной истории. Но это тоже вряд ли. Ведь они радостно описывают любую малейшую стычку, которую даже с превеликой натяжкой можно выдать за «победу над москалями», хоть бы в этой стычке и участвовали десять тысяч турок, двадцать тысяч татар и человек сто казаков, карауливших обоз, они всё равно провозглашают её великой украинской победой. Так что «правильное» сотрудничество с Ордой «украинских историков» не смущает.

Уверен, что проблема в личности князя-победителя. Последнего в истории Великого князя Киевского, который сумел объединить Киевское и Владимирское княжение и последний раз, хоть в вассальной зависимости от Орды, восстановить единство Руси звали Александр Ярославич Невский.

Владимирское княжение он отобрал у своего брата Андрея Ярославича, который, будучи человеком эмоциональным, вместе с таким же вспыльчивым Даниилом Романовичем Галицким, через два года получившим от римского папы корону «короля Руси» (его-то «украинские историки» и считают основателем украинского государства, поскольку княжил он в расово-правильном «украинском Пьемонте») затеял антиордынское восстание, пренебрегая тем очевидным фактом, что разорённая Батыевым нашествием Русь не была готова к долгой войне с сильным противником.

Почти полтораста лет и упадок Орды понадобились, чтобы одержать первую историческую победу на Куликовом поле, после которой начался окончательный закат ордынского владычества и ещё через сто лет русские великие князья стали править самодержавно (то есть суверенно), а по прошествии ещё лет шестидесяти (уже ближе к концу правления династии Невского) и осколки Орды к Руси присоединил первый русский царь Иван Васильевич Грозный.

Вот эти полтораста лет выиграл для Руси/России Александр Невский своим добровольным подчинением Орде. Северо-восточная Русь не была полностью избавлена от грабительских набегов, но это были именно набеги более-менее крупных отрядов, ловивших в полон или бравших откуп, а не общеордынское нашествие, после которого от городов остаются пепелища, а от людей одни воспоминания.

Через 128 лет, после 1252 года, о Данииле Галицком и его «королевстве» никто уже не помнил. Галиция уже тогда была окраинной, нищей бесперспективной провинцией польского королевства, каковой и оставалась в составе разных государств вплоть до наших дней. А прямой потомок Александра Ярославича Невского Дмитрий Иванович Донской в это время уже одержал победу на Воже и выводил полки на Куликово поле, куда, по словам Льва Гумилёва, «суздальцы, владимирцы, ростовцы, псковичи вышли сражаться как представители своих княжеств, а вернулись оттуда русскими, хотя и живущими в разных городах».

Потому и не вспоминают об Александре Ярославиче «украинские историки», что хоть он и «взял реванш» у своего предка Андрея Боголюбского и объединил Владимирское и Киевское великие княжения, но создал он Русь, новую Русь, из которой выросла Русь Московская и Владимирская, а затем Россия, а они хотели бы, чтобы он создал им Украину, не понимая, что это невозможно: потому и у Даниила Романовича не получилось, как он ни напрягался.

Зачастую результат работы великого политического деятеля становится окончательно понятен лишь по прошествии столетий. Последний Великий Киевский князь Александр Ярославич Невский стал автором политической доктрины, базируясь на которую его потомки смогли воссоздать разгромленную нашествием Русь, вернуть ей статус великой державы и распространить её до Ледовитого океана и Сибири. Поэтому он является одним из наиболее чтимых русских святых.

Но в Киеве его не помнят и не любят. Слишком уж велика его историческая фигура. Никак не вписывается она в узкие рамки доктрины «украинских историков». Как объяснишь народу, который учат, что украинцы всегда были иной (не русской, самостоятельной) нацией, что один и тот же князь, не меняя «национальности» и «гражданства» начал свою деятельность, как князь Новгородский, продолжил, как Великий князь Киевский, а закончил как Великий князь Владимирский. Это что же получается, у «украинцев» с русскими были «одна страна, один язык и одна нация»? А как же «вечное московское засилье»?

Нет, никогда не будет Александр Ярославич Невский украинским героем, не поставят ему памятник, не сочинят легенду, как «в XIII веке казачий атаман Сашко Нывськый (от украинского слова "ныва", по-русски нива — возделанное и засеянное поле), при небольшой помощи татар всю Россию захватил и к Украине присоединил», и как «москали» потом опять отсоединились, потому что не хотели с украинцами ездить пить кофе в венской опере и есть круассаны в Париже.

На самом деле они даже не знают, что Александр Невский киевским князем был. Их этому не учат, чтобы лишние мысли не возникали, ибо голова у них «чтоб носить стальную каску или газовую маску, чтоб не думать ничего (фюрер мыслит за него)».

Ростислав Ищенко