Уроки Беловежского соглашения: мог ли Советский Союз уцелеть?

Четверть века назад, 8 декабря 1991 года, в Беловежской пуще был фактически распущен Советский Союз. Распущен незаконно: людьми, не имевшими на это прав и полномочий, и в противоречии с волей народа, высказанной на референдуме в марте того же года.

Однако ни незаконность действий беловежских подписантов, ни отсутствие у них реальных возможностей заставить власть СССР и власти остальных союзных республик подчиниться своему решению, ни готовность центральных органов исполнительной и законодательной власти Союза выступить за его сохранение, ни готовность большинства силовиков выполнять приказы союзного руководства не смогли спасти СССР.

Период распада

Долгие годы говорили, что Союз был обречён из-за экономической неэффективности. Сегодня мы знаем, что, по сравнению с западной экономикой последних трёх десятилетий, экономика СССР как раз показывала чудеса эффективности. А любители сравнивать номинальные (рассчитанные по американскому методу) ВВП, могут сопоставить виртуальные доллары, "производимые" на бирже при помощи финансовых инструментов, которые лет сто назад в тех же США назвали бы мошенническими, с реальными тоннами, километрами и кубометрами, выдававшимися советской экономикой.

Советская система не была идеальной, но вполне могла существовать. Оснований для распада не было, что и доказал мартовский всесоюзный референдум 1991 года.

Почему же распалась страна, которую при рождении не смогли разделить наиболее промышленно развитые и мощные в военном отношении державы того времени, поддержавшие внутреннюю смуту и пославшие на её территорию свои войска?

В конце концов, когда в марте 1990 года Михаил Горбачёв был избран президентом СССР, ситуация ещё была достаточно стабильной. Не только Союзу, но даже власти Горбачёва ещё ничего не угрожало. А через год и девять месяцев СССР уже прекратил своё существование.

Понимание причин данной катастрофы нам необходимо потому, что если вот так на глазах могло рассыпаться одно государство, казавшееся большинству современников несокрушимым монолитом, то точно так же может рассыпаться любое другое, особенно если оно монолитом не только не является, но даже не кажется.

Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Верховного Совета СССР Михаил Сергеевич Горбачев перед началом Внеочередного III Съезда народных депутатов СССР. 12 марта 1990 года
 

Позиция элит

Ещё одна популярная версия объясняет распад СССР предательством элиты. Не думаю, что данное утверждение справедливо.

Безусловно, в руководстве страны были предатели. Но даже Горбачёва скорее можно обвинить в несоответствии должности, выразившемся в неадекватной оценке ситуации, чем в умышленном уничтожении страны, которое поставило крест в первую очередь на его личных политических перспективах, переведя с позиции вершителя судеб мира на позицию полузабытого пенсионера.

Большая же часть руководителей государства пытались его спасти, свидетельством чего является небезызвестный ГКЧП.

Встревоженные москвичи читают воззвание ГКЧП, расклеенное на улицах города 19 августа 1991 года

Эта попытка силовой стабилизации провалилась потому, что её организаторы рассчитывали, что вывод на улицы большого количество войск и военной техники сам собой блокирует любое сопротивление. Когда же выяснилось, что без пролития крови (пусть и малой) обойтись нельзя, они оказались не готовы к принятию соответствующего решения.

Именно в силу своей незавершённости ГКЧП как попытка сохранить СССР привела к результату, противоположному ожидаемому и стимулировала его распад. Она продемонстрировала, что советская элита не готова бороться до конца, давая силовой ответ радикальному вызову.

Беловежский сговор лишь зафиксировал уже сложившуюся ситуацию. Именно поэтому спорадические попытки сопротивления ликвидации Союза и оказались неэффективными.

Мировая информационная война

Но радикальный вызов не возник сам по себе. Толпы людей на улицах Москвы, вышедшие защищать могильщиков СССР от его защитников, появились не просто так.

Причиной повышенной общественной активности и фактического бездействия властей оказался проигрыш Советским Союзом войны нового типа, которую тогда ещё называли информационной, а сейчас всё чаще именуют гибридной.

В конце 80-х — начале 90-х годов мощная информационно-пропагандистская машина Советского Союза оказалась примерно в том же состоянии, что и Красная армия в 1941 году.

Достаточный ресурсный потенциал для успешного сопротивления агрессии существовал, но пользоваться им не умели. Запад поймал СССР в ловушку его собственной идеи "мирного сосуществования", ненавязчиво дополнив её идеей "конвергенции".

Конвергенция предполагала объединение достижений двух систем и возникновение за счёт этого идеального, или близкого к идеальному мироустройства. Не случайно идея Фукуямы о "конце истории" получила наибольшее распространение ещё до распада СССР. Ведь если общественный идеал достигнут, то дальнейший исторический процесс, понимаемый как развитие противостоящих систем в борьбе, прекращается.

Именно реализация этой идеи, предложенной Западом и принятой не только советским руководством, но и политически активной частью общества, привело к тому, что начатые в СССР экономические реформы были вначале дополнены политическими, а затем политические вышли на первый план.

Сколько партий надо стране

Стремясь к ускоренному построению идеальной демократии, СССР отказался от закреплённой в Конституции руководящей и направляющей роли КПСС.

Однако Союз задумывался и создавался таким образом, что именно партия обеспечивала единство не только его идеологии, но и системы управления. Другой единой для всего Союза политической силы просто не было.

Поэтому попытка стимулирования многопартийности привела к ускоренной структуризации именно националистических, сепаратистских движений, идеология которых разрабатывалась с конца XIX века в условиях подполья и эмиграции.

Поспешный перенос центра тяжести управления страной с партийных на советские органы, структура, опыт деятельности и кадры которых не были готовы к решению соответствующих проблем, усилил вышедшие из подполья идеологические национализмы экономическим сепаратизмом.

Центральная власть просто провисла. С этого момента у Союза было всего два пути — либо силовая реставрация власти КПСС, либо распад. Провал ГКЧП как попытки силовой реставрации сделал распад неизбежным.

Провал же ГКЧП было обусловлен тем, что активная часть общества, которая всегда и определяет парадигму политического развития, была убеждена в том, что ускоренный демонтаж складывавшейся десятилетиями партийно-советской системы автоматически приведёт к резкому повышению материального благосостояния.

Сегодня нам это явление известно как "майданная психология", предполагающая, что смена идеологических ориентиров общества приводит к моментальной (без переходного периода) трансформации системы.

Тогда термины "майдан" и "цветная революция" ещё не существовали, но процессы, развивавшиеся в СССР в 1987-1991 годах, были классической цветной революцией.

Просто ни общество, ни политические элиты, будучи незнакомыми с данными механизмами, не смогли адекватно оценить вектор развития событий, получив в итоге совсем не тот результат, на который рассчитывали первоначально.

СССР был обречен

Таким образом, Беловежское соглашение являлось не причиной, а следствием распада СССР. Оно не инициировало процесс, но завершило его.

Президент СССР Михаил Горбачев и Президент РФ Борис Ельцин во время вечернего заседания внеочередной сессии ВС РСФСР. 1991 год

Причиной же была неспособность идеологического и информационного аппарата КПСС в новых условиях (открытости внутреннего информационного пространства) сформулировать и реализовать соответствующую концепцию эволюционного развития системы.

В результате в кратчайший срок сложилась классическая революционная ситуация, когда соблазнённые конвергенцией низы уже не хотели жить по-старому, дезориентированные и лишённые традиционного инструментария верхи не могли управлять по-старому, а искусственный демонтаж однопартийной системы привёл к расколу элит.

Сегодня, 25 лет спустя, аналогичный выбор стоит перед европейскими и американскими элитами, также столкнувшимися с необходимостью оперативного реформирования системы, исчерпавшей возможности развития в старой конфигурации. И пока не похоже, что западная "перестройка" готова пойти по щадящему эволюционному пути.

Так что не исключено, что мы ещё увидим аналог Беловежской пущи у наших "друзей и партнёров". По крайней мере, Европейский союз к этому очень близок.

Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"