Война не приходит одна

Актуальные киевские события (митинги, блокада парламента, палаточный городок в Марьинском парке) называют «третьим майданом». На самом деле это – не майдан. Это – начало открытой фазы гражданской войны уже не между Западом и Востоком, Галицией и Донбассом, русофилами и русофобами, но между самыми, что ни на есть патентованными евроинтеграторами, националистами, майданным олигархатом. Причём первые, вторые и третьи есть по обе стороны конфликта.

Протест в Киеве представляется хилым, его лидеры неспособными принять адекватные решения, а действия опереточными. Например, упомянутая выше блокада Верховной Рады носила чисто академический характер. Депутаты входили и выходили и только некоторым досталось: кому яйцом, а кому и кулаком. Попытки штурма не предпринимались, а тысячи окруживших парламент национальных гвардейцев, которых было больше, чем протестующих, внушали депутатам уверенность в собственной безопасности. На худой конец, выйти из здания можно было по тоннелю, ведущему в Кабмин под улицей Грушевского.

Но ни масштаб протеста, ни даже его судьба не играют никакой роли. Именно потому, что это не майдан, ведущий к смене власти в рамках системы, а вооружённый мятеж с двойным дном. С одной стороны, он носит характер антиолигархической нацистской революции, которая началась в 2014 году, была на полпути остановлена западными кураторами киевского режима, но которая сохранила свою актуальность, и сейчас, в условиях нивелирования западного присутствия в украинской политике, стремится к завершению.

С другой стороны, это типичная для Украины последних десяти лет ситуация олигархического консенсуса против президента. В условиях коллапсировавшей ресурсной базы неограниченные возможности президента как главного олигарха по удовлетворению своих системных потребностей объективно вступают в противоречие с аналогичными потребностями остального олигархата, представители которого рассматривают себя в качестве своего рода курфюрстов – «князей-избирателей», легитимирующих президента своим согласием на его избрание и имеющих право отозвать выданный мандат (в форме досрочных выборов, майдана или в любом другом варианте), если условия негласного политического договора нарушены.

В последние годы условия этого договора нарушались постоянно. Каждый следующий президент, после Кучмы, приходя к власти обнаруживал, что ресурсов для удовлетворения потребностей олигархата объективно не хватает и возвращался к политике предшественника на новом, более жёстком уровне. Система использования власти для передела в свою пользу уже поделенной собственности ужесточалась именно потому, что ресурсная база сокращалась, а каждый очередной переворот лишь ускорял этот процесс.

Так называемый второй майдан также уже не был майданом. Майдан в 2013-2014 годах существовал параллельно с силовым переворотом, являясь его медийным прикрытием. Но, в отличие от 2004 года, когда ставка изначально делалась на «мирный протест», в 2013 году речь уже шла исключительно о силовом свержении власти. В рамках этой схемы «люди с открытыми лицами» были нужны лишь для телевизионной картинки. При том, что для всех участников событий ставка на силу была очевидной.

Майдан 2013 года полностью провалился к концу ноября, когда приняли решение расходиться остатки хилой молодёжной тусовки, выведенной на улицу Мустафой Найемом и так и не сумевшей привлечь к себе даже внимание киевлян, не говоря о чём-то большем. Именно поэтому понадобилась провокация 30 ноября с «избиением онижедетей», которая не привела, как думают многие, к взрыву общественного недовольства. Крещатик так и остался полупустым, «людей со светлыми лицами» там стало не намного больше. Провокация легализовала выход на улицы боевиков, под видом возмущённых граждан. 

Уже первого декабря 2013 года, ещё не на Крещатике, а на Михайловской площади открыто тренировались вооружённые щитами и дубинками отряды боевиков. И надпись «Правый сектор» уже украшала облюбованный ими угол площади. Уже второго декабря, когда колонна демонстрантов спустилась на Крещатик, эти боевики организованно захватили Киевгоргосадминистрацию и тогда же состоялся первый штурм Администрации президента.

Все три месяца палатки на Крещатике стояли полупустыми. Спонсоры даже не трудились подвезти из Галиции побольше маргиналитета. Боевики сидели в захваченных зданиях Киевгоргосадминистрации и Дома профсоюзов, периодически выходя в атаки на «Беркут». На Крещатике находились редкие бомжи, дежурные смены боевиков, охранявшие баррикады, «стримящие» во время побоищ журналисты (большей частью самозваные), ожидающие очередной картинки, да бродили любопытные зеваки.

Всего два-три раза организаторам удалось собрать толпу в пять-десять тысяч человек на тематические митинги. Они уже не кричали, как в 2004 году «Нас миллионы!», ограничиваясь утверждениями о «нескольких сотнях тысяч людей», которые якобы «вышли на улицы городов Украины». Но даже для январских штурмов облгосадминистраций им понадобилось перевозить немногочисленных штурмовиков из области в область. Почему штурмы и следовали последовательно друг за другом, а не были проведены одновременно.

Таким образом, уже псевдо-майдан 2013-2014 годов был растянутым во времени вооружённым переворотом. Власть, считавшая, что имеет дело с майданом, который не выйдет за пределы «мирного протеста» и выстроившая на этом стратегию противостояния, допустила ошибку, которая (наряду с трусостью Януковича и предательством элиты регионалов в критические часы 19-22 февраля 2014 года) и привела к поражению.

Именно переворот 2013-2014 годов и именно в силу своего вооружённого и кровавого характера обеспечил победителям возможность зачистить политическое поле, запретив КПУ и в принципе вытеснив из политического пространства левых радикалов, изгнав из страны или загнав в подполье пророссийский актив, а также превратив бывшую Партию регионов в ручную оппозицию в виде «Оппозиционного блока», партии «За жизнь» и более мелких проектов, убив и вытеснив в эмиграцию тех её представителей, которые были готовы отстаивать интересы избирателей.

Из радикальной оппозиции олигархату в стране остались только ультраправые (нацисты), временно и частично нейтрализованные американскими хозяевами киевского режима. Нейтрализовать их полностью и навсегда оказалось невозможно, поскольку в условиях начавшейся в Донбассе гражданской войны они оказались единственной вооружённой опорой режима, с готовностью проводя репрессии, как в обществе, так и в недостаточно лояльных режиму силовых структурах. 

В результате, через три с половиной года силовые структуры частично нацифированны, а частично депрофессионализированны. Олигархическая политическая система вызывает ненависть населения, как в лице власти, так и в лице оппозиции, управленческие структуры находятся в состоянии прогрессирующего распада, а единственной радикальной оппозицией олигархическому правлению являются нацистские боевики.

Их-то и вывели на площадь перед Верховной Радой, уже не прикрываясь «людьми со светлыми лицами», организаторы антипорошенковского протеста. Порошенко же выставил против них нацифицированную «Национальную гвардию» Авакова, в чьей лояльности он справедливо сомневается, но который и с его оппонентами находится не в самых дружеских отношениях. 

Таким образом, борющиеся за власть олигархические группировки окончательно потеряли пространство для манёвра. Противостояние, ранее подаваемое, как конфликт между Западом и Востоком, левыми и правыми, на всех уровнях выродилось во внутрисистемный конфликт за ресурсы. Руководство противостоянием в обоих случаях осуществляет олигархат и его наёмные политики, в поле с обеих сторон выведены армии нацистских боевиков. Относительный баланс, при очевидном численном превосходстве полицейских сил, выведенных для защиты Порошенко, обеспечивает «нейтральная» позиция министра внутренних дел, который не даёт мятежникам свергнуть Порошенко, но и не отдаёт требуемую Порошенко команду на разгон мятежников.

В этих условиях, силовое противостояние на улицах не может длиться долго. Боевики, которые в 2013 году вводились в дело в исключительных ситуациях и на короткий промежуток времени, вынуждены сами выполнять обязанности майданной пехоты – «людей со светлыми лицами», которые обеспечивали необходимую для телекамер массовку. Да и занятие боевиками стратегической точки в правительственном квартале, откуда можно (быстро накопив силы) моментально броситься на штурм Рады или Кабмина, а в течение пяти минут выйти на исходные позиции для штурма Администрации президента, требует от их руководителей быстро использовать полученное стратегическое преимущество, а от власти столь же быстро постараться лишить их этого преимущества.

Пока что обе стороны пытаются организовывать провокации, которые должны усилить ненависть населения к оппоненту и позволить, в момент активной фазы противостояния, надеяться на активную или хотя бы пассивную поддержку части киевлян. В этом отношении оппоненты Порошенко пока переигрывают президента.

Власть не смогла придумать ничего нового, кроме как начать искать и находить оружие, которое якобы везли и несли (а возможно, и вправду везли и несли) в лагерь протестующих. При этом после разграбления армейских и полицейских оружеек в 2014 году, а также в результате боевых действий в Донбассе, в стране (даже по официальным данным) на руках у населения находятся миллионы единиц не просто огнестрельного и не просто нарезного, но боевого армейского оружия. То, что в 2014 году ещё вызывало шок, сегодня воспринимается населением, как обыденность.

Мятежники организовали более тонкую провокацию. Они выдвинули требования провести широкую политическую реформу, лишить депутатов неприкосновенности и создать антикоррупционный суд. Требования, может быть и не самые актуальные, возможно, население бы и не заинтересовалось судьбой соответствующих законопроектов. Но власть попала в очевидную ловушку. Все требуемые законопроекты были либо отклонены, либо отправлены «на освидетельствование» в Конституционный суд, а власть вместо этого провела через парламент, людоедскую медицинскую реформу.

Теперь уже неважны потуги вернуться к рассмотренным законопроектам и что-то там принять. Уже неважно, что конкретно требовали мятежники. Неважно даже то, что всё, что узаконила медицинская реформа, де факто уже существовало. Важно, что власть, у которой мятежники потребовали снизить её аппетиты и ввести механизмы контроля, вместо этого проголосовала за реформу, делающую медицинскую помощь недостижимой для 90% населения, причём уже не на фактической основе (против чего можно было протестовать), а в законном порядке. Понятно, что люди, читающие оперативно распространённые поддерживающими мятежников депутатами расценки на медицинские услуги, начинают испытывать острую ненависть к власти и лично к Порошенко, читая, что за лечение раны локтя или ушиба голени теперь будет необходимо выложить средний годовой заработок работающего киевлянина.

Таким образом, база протеста достаточна, динамика разжигания оперативной ненависти к режиму высокая, боевики подтянуты, стратегическая точка занята, полицейские силы не горят желанием защищать Порошенко, а их руководство вслух лицемерно рассуждает о необходимости «избежать кровопролития». Казалось бы – иди и вышибай президента из здания администрации, раз уж не хочет уходить сам. А он не хочет. Но не идут.

Проблема как раз в возглавляющих мятеж политико-олигархических группировках. И финансирующим мятеж Коломойскому и Фирташу, и раскладывающим яйца по всем корзинам Ахметову и Пинчуку, и вечно интригующему против всех Лёвочкину, и находящейся в двух шагах от своей президентской мечты Тимошенко, и мечтающему вписаться в украинскую политическую элиту (потому что больше нигде не нужен) Саакашвили, и депутатам парламента, и недовольным кризисом бизнесменам, и всё ещё мнящим себя «европейцами» остаткам евроинтеграторов – всем им необходима легитимная смена Петра Алексеевича.

Запад отказался поддерживать Порошенко, но Запад отказался принять на себя руководство его смещением. Украинской элите (в отличие от 2014 года) позволено самой разобраться «кто матери истории более ценен». Запад  понял, что сильный, стабильный русофобский режим в Киеве невозможен, в силу ориентации украинских политиков (представляющих интересы олигархических группировок) на разворовывание, а не на созидание государства. Но Запад знает и то, что сменить у власти олигархов могут только нацисты. А они слишком раздроблены, слишком малочисленны и слишком непривлекательны идеологически, чтобы суметь стабилизировать страну после захвата власти. Они могут какое-то время держаться только за счёт перманентного массового террора.

Украина и без того создала Западу массу проблем, чтобы ещё и пачкаться открытой поддержкой нацистской диктатуры, уничтожающей собственный народ в судорожных попытках удержаться у власти. Олигархический режим Порошенко, ведущий вялотекущую гражданскую войну в Донбассе покажется абсолютно вегетарианским по сравнению со своими вероятными нацистскими сменщиками, готовыми развязать кровавый террор по всей стране (в том же стиле, в каком их идейные предшественники развязывали его на Волыни в 1943 году или в Галиции в 1944-1956 годах). Хоть некоторые нацисты (например, полк «Азов» Билецкого и аффилированные с ним структуры) и стали маскировать символику в преддверии вероятного прихода к власти, но всё равно они слишком, до наивности, откровенны в отношении своих планов и «джентльменам» открыто сотрудничать с ними некомильфо.

Поэтому интересы Запада и интересы олигархата совпадают. Чтобы сохранить приемлемую уже легитимированную олигархическую систему, пусть и опирающуюся на нацистов, но обращённую к миру «человеческим лицом» (хоть Порошенко, хоть Тимошенко, хоть ещё кого-нибудь) необходимо, чтобы переворот носил мирный характер. Порошенко должен уйти, пусть и под угрозой насилия, но формально добровольно. Систему нельзя вновь подвергать такому же насилию, как в 2014 году. Она ещё с тех пор не смогла восстановиться. Если нацистские боевики вновь выйдут на улицы для того чтобы убрать Порошенко, они уже вряд ли уйдут обратно, пока не зачистят весь украинский олигархат полностью.

Порошенко же уходить не собирается. Как любой украинский политик, он бы ушёл, если бы представитель США прямо сказал, что Вашингтон его свергнет, если он не подаст в отставку сам. Но Вашингтон так не говорит. И Брюссель не говорит. Они пренебрегают Порошенко, демонстрируют, что отказали ему в поддержке, но они не требуют его ухода. Поэтому Порошенко считает, что он может пересидеть этот кризис за штыками нацгвардии и даже нервничает из-за неготовности Авакова к масштабному применению силы.

На самом деле, обе стороны слишком далеко зашли в своём противостоянии и в разбуженной ими народной ненависти, чтобы теперь просто разойтись, не решив проблему. Перемирие в данной ситуации невозможно. Возможны только победа или поражение. Причём побеждённый будет не только уничтожен административными возможностями победителя, но и накрыт волной народного гнева. Это значит, что потеря бизнеса, значительной части имущества и накопленных капиталов – не самое страшное. Даже опасность попасть за пределами Украины в тюрьму – не самый плохой выход. На Украине можно попасть на фонарь. Причём это равно относится к обеим сторонам конфликта.

Это значит, что, несмотря на собственное нежелание и трудность (скорее всего неразрешимую), которую будет представлять для Запада легитимация силовой замены Порошенко, стороны всё равно могут разрешить конфликт только силовым путём. Предотвратить силовой сценарий мог бы тот же Запад. Для этого достаточно было бы либо запретить трогать Порошенко, либо настоятельно посоветовать ему уйти по-хорошему. Но Запад этого делать не будет – слишком велики издержки от очередного вмешательства. Это значит не только признать, что установленная на Украине Западом власть оказалась недееспособной, но и взвалить на себя ответственность за следующую (не менее недееспособную власть).

В свою очередь силовой сценарий (кто бы в нём не победил) резко повышает политический вес и значение нацистских боевиков. Уже в последние полгода, вносимые президентом и принимаемые парламентом законы свидетельствуют, что киевская власть вынуждена реализовывать нацистскую (а не олигархическую) идеологическую и политическую повестку. Это приводит к серьёзным внешнеполитическим и внутриполитическим проблемам, но киевская власть уже не может от этого отказаться.

Следующий переворот резко ослабит олигархические структуры и повысит их зависимость от нацистов. Более того, силовой характер смены власти, в очередной раз подрывающий её как внутреннюю, так и внешнюю легитимность, развязывает руки вооружённым радикалам. С этого момента власть не более легитимна, чем они, но у власти нет вооружённой силы, а у них есть.

Дальше возникает очередное противоречие. Нацистам относительно легко захватить центральную власть в Киеве. Но она их интересует не сама по себе, а в плане контроля над интересными, с точки зрения кормления, регионами. Между тем, собственные сильные региональные кланы в Закарпатье, Харькове, Одессе и Днепропетровске, равно как и янтарная мафия в Житомирской и Ровенской областях вовсе не заинтересованы делиться с нацистами-унитаристами доходами и полномочиями. 

Люди Коломойского в Днепропетровске дружат с нацистами и поддерживают их, но только до тех пор, пока последние решают проблемы перераспределения в пользу Коломойского собственности прочих олигархических кланов. То есть, Коломойский готов выступить вместе с нацистами на захват всей Украины. Но, если это не получится (а это не получится), то устраивать у себя в Днепропетровске нацистскую республику он не будет. Часть боевиков останется у него на службе, как у местного феодала, а остальным придётся искать лучшую долю.

Таким образом, сразу же после ликвидации центрального олигархического правления в Киеве, установившаяся в столице центральная нацистская власть столкнётся с олигархическим сепаратизмом регионов. И этот сепаратизм будет поддержан населением, поскольку олигархи на местах обеспечивают рабочие места и не лезут в личную жизнь, в то время, как нацисты обеспечивают только концлагеря и украинизацию, при всевозрастающих поборах, на фоне рассыпавшейся экономики.

Олигархо-нацистская гражданская война на всей территории Украины не просто представляется неизбежностью – мы фактически видим её начало в форме идущего в Киеве мятежа, который наблюдатели продолжают по инерции называть «третьим майданом». Независимо от разрешения данного конкретного конфликта между Порошенко и его оппонентами, центральная власть будет слабеть и нацифицироваться, а регионы с большим или меньшим радикализмом будут дистанцироваться от Киева, создавать свои вооружённые формирования, а также брать под контроль дислоцированные на территории региона формирования украинских силовых структур, в особо благоприятных случаях (Харьков? Закарпатье) региональные элиты будут пытаться получить поддержку от соседних государств.

Поскольку Киев, как столица, будет практически единственным легитимирующим фактором, позволяющим режиму претендовать на общеукраинский характер, там он, очевидно продержится дольше всего и будет носить особо зверский и разрушительный характер.

Так что под вялым началом и малоосмысленным развитием текущего киевского кризиса власти, скрываются мощные силы и непримиримые противоречия, разрывающие Украину на части, независимо от желания её элит и населения.

Ростислав Ищенко