Невидимая война: возможные коалиции и дипломатические конференции

Великая Отечественная война была выиграна не только на полях сражений и в заводских цехах. СССР выиграл ее и за столами дипломатических конференций, и на уровне стратегического планирования, уверен Ростислав Ищенко.

Продолжение. Начало см. "Невидимая война: руководство и ресурсы Великой Отечественной".

Можно предположить (и многие это делают), что если бы политическое руководство не допустило ряд ошибок, то и катастрофы 1941 года не было бы. Оценим справедливость данного упрека.

Пакт о ненападении и возможные контуры коалиции

Мы знаем, что Сталин пытался оттянуть начало войны, чтобы закончить перевооружение армии. Требуемого уровня готовности планировалось достичь к лету 1942 года. Он почти дотянул. Война началась летом 1941 года. Блестящим дипломатическим ходом, позволившим получить почти два года выигрыша во времени и на 1-2 тысячи километров отодвинуть границу на Запад, был пакт о ненападении с Германией.

Сейчас многие говорят, что без пакта с СССР Гитлер бы не напал на Польшу. Это неправда. Гитлер в куда худших условиях (когда Франция и СССР были связаны с Прагой договором о взаимной помощи) не испугался шантажировать Запад войной, и своего добился. Франция, под давлением Англии, отказалась от поддержки Чехословакии, а от поддержки СССР чехов заставили отказаться, да и Польша заявила об отказе пропустить советские войска в Чехию.

Все предвоенные годы СССР приходилось считаться с опасностью создания Западной коалиции, включавшей Великобританию, Францию, Германию и Польшу против СССР. Еще весной 1939 года польское правительство готовилось к совместному с Германией походу на СССР.

Франция и Великобритания, уже находясь в состоянии войны с Германией, зимой 1939/1940 годов готовили экспедиционный корпус для войны против СССР на стороне Финляндии. Летом 1940 года они же планировали авиаудар по нефтепромыслам Баку. В первом случае планы были сорваны быстрым разгромом Финляндии, во втором поражением союзников во Франции и бегством остатков армии из Дюнкерка на Британские острова.

В такой ситуации любая неосторожность во взаимоотношениях с Германией могла привести СССР к войне с коалицией Запада, который с удовольствием решил бы свои противоречия с Германией за счет Советского Союза.

После моментального разгрома Франции в мае-июне 1940 года Сталин должен был стать еще осторожнее. Дело в том, что в этот период французская армия считалась лучшей, наиболее мощной сухопутной армией в мире. При этом на стороне Франции выступили 12 английских, 22 бельгийских, 8 голландских и 2 польские дивизии. По танкам союзники превосходили Германию в полтора раза, по самолетам Германия имела полуторный перевес, но при этом не учитывались британские самолеты, размещенные на собственно британской территории. Через месяц боев от всего этого остались одни воспоминания, а Франция капитулировала.

К 1941 году советские механизированные корпуса еще не закончили формирование, не располагали необходимой автомобильной техникой, артиллерийскими тягачами, средствами связи, в общем являлись весьма условными боевыми единицами. Авиация располагала в основном самолетами старых типов, не способными на равных конкурировать с немецкими машинами. Завершение мероприятий по перевооружению существенно, в разы повысило бы боеспособность армии.

Тем не менее, советское руководство считалось с опасностью начала войны уже в 1941 году и на границе была сосредоточена мощная группировка, почти в два раза уступавшая развернутым в рамках плана "Барбаросса" германским дивизиям по числу солдат, но номинально превосходившая их по числу танков, самолетов и артиллерийских стволов.

То есть, в предвоенный период, советское руководство эффективно использовало дипломатические средства для недопущения создания объединенной западной коалиции против СССР, сумело почти на два года оставить страну вне конфликта, выигрывая время на подготовку армии и перевод промышленности на военные рельсы.

Одновременно на западной границе была сосредоточена группировка, достаточная для купирования первых ударов вермахта и выигрыша времени для проведения мобилизации и резкого усиления армии.

Ситуация в первый год войны

О том, что сил для эффективного сопротивления германскому вторжению было достаточно, свидетельствуют боевые действия на юго-западном направлении под руководством Буденного и Кирпоноса. До августа-сентября 1941 войскам этого направления, медленно отходящим вглубь территории СССР, удавалось не допускать глубоких прорывов германских войск и избегать серьезных поражений.

Только катастрофическое поражение войск Западного фронта, открывшее глубокий правый фланг войск направления и позволившее Гудериану нанести удар в обход Припятских болот, вызвало разгром Юго-Западного и Южного фронтов и потерю практически всей живой силы и военной техники направления.

Фактически политическое руководство создало генералам идеальные внешнеполитические условия для ведения войны и обеспечило формирование достаточной по силам, вооружению и техническому обеспечению армии. В том, что не все генералы оказались готовы к воне нового типа — германскому блицкригу — вины политического руководства нет. Далеко не каждый генерал, который хорош в мирное время, оказывается на своем месте во время войны. Но пока он не начал воевать, понять это невозможно.

Политические и экономические условия, созданные властью СССР своим военным для эффективного противостояния агрессии, были близки к идеальным. Собственно военная составляющая — армия была слабее немецкой только потому, что последняя имела опыт современной полномасштабной войны, была полностью мобилизована и обстреляна. В 1941 году Германия, без преувеличения, обладала лучшей сухопутной армией мира. Но с этим ничего поделать было нельзя — армия окончательно создается только в ходе войны.

Тем не менее, несмотря на поражения первого года войны, потерю огромных территорий, на которых до войны жило 40% населения и было сосредоточено свыше 50% оборонной промышленности, запас прочности политической и экономической систем, созданных в СССР к 1941 году, позволил устоять и переломить ход борьбы в свою пользу.

Вопреки расхожим домыслам, армия вела войну достаточно эффективно. Безвозвратные потери РККА составили 11,3 млн. чел. Германия и ее союзники потеряли на Восточном фронте 8,6 млн. чел. Это при том, что два последних года Гитлер целенаправленно вел войну на истощение противника. Предполагалось, что германская армия сумеет нанести РККА такие потери, что СССР не сможет продолжать войну. Однако, свыше 60% всех потерь Красной Армии приходится на первые два года войны. В последние два года Германия с союзниками теряла больше, чем Советский Союз. Для того, чтобы добиться своей цели — истощения СССР — вермахту надо было обеспечить соотношение собственных потерь к потерям РККА, как 1:4. Но реальное соотношение за войну оказалось меньше 1:2, а в последние два года войны немцы теряли больше, чем Красная Армия, основные потери которой пришлись на 1941 и первую половину 1942 года.

Сложные союзники

Однако после победоносной войны надо еще закрепить победу, оформить ее юридически и получить материальные и пространственные дивиденды. С такими союзниками, какие были у СССР, решение данной задачи было куда более сложным, чем достижение победы над Рейхом. В 1945 году и США и Британия думали не столько о том, как быстрее закончить войну с Германией, сколько о том, чтобы не допустить усиления СССР, вынудить Москву отказаться от претензий на какую бы то ни было роль в послевоенной Европе.

И даже Тегеранские и Ялтинские договоренности, достаточно конкретно очертившие контуры послевоенного мира, союзники соблюдать не планировали. Англичане складировали немецкое оружие, чтобы иметь возможность вооружить и бросить против РККА только что капитулировавшую немецкую армию. Американцы рассчитывали на эффект атомной бомбы.

Сейчас часто вспоминают легенду, согласно которой маршал Жуков якобы предлагал Сталину сбросить англо-саксов в Ла Манш, а тот, мол, не позволил. Такое предложение — сказка, оно не могло прозвучать в реальных условиях 1945 года. Жуков не хуже Сталина понимал роль тыла, создающего технику и формирующего резервы в достижении победы. Он знал, что советский тыл истощен. Большая часть трудоспособных мужчин в армии. Европейская часть страны практически полностью разрушена и нуждается в срочном восстановлении. Возможности промышленности США и Британии превосходят возможности промышленности СССР на порядок. Блицкриг против них невозможен, поскольку они расположены за проливом и за океаном и обладают значительно более мощным флотом, чем СССР. Затяжную войну СССР не выиграть. Его просто подавят превосходящими ресурсами. Маршала, который предложил бы такую авантюру, можно было сразу расстреливать, поскольку это был бы план уничтожения СССР.

Но если советское руководство знало, что оно не способно на серьезную продолжительную кофронтацию с союзниками, то и союзники это знали, и собирались использовать по полной, чтобы лишить Москву плодов победы.

Ядерный шантаж не сработал

Американский подход был реалистичнее английского. Западная общественность в те годы не позволила бы начать еще одну войну против СССР сразу после общей победы над Германией. Кроме того, с учетом мощи сосредоточенной в Европе советской группировки, англо-американские войска на континенте могли просто прекратить существование. Это не меняло положения СССР (выше я уже писал, что победить Союз не мог, убей он хоть 10 миллионов англосаксов), но это меняло положение правительств в Вашингтоне и Лондоне. Нападение не СССР и потерю в результате этого армии в полтора миллиона человек общественность бы не простила.

Поэтому деликатный американский шантаж ядерной бомбой, который использовал Трумэн в Потсдаме, казался в этом отношении идеальным. Сталину намекали, что в случае чего никто не пошлет в бой американскую пехоту. Просто ВВС отбомбятся, и на этом война закончится. Широко известная реакция Сталина на сообщение Трумэна — вершина искусства политика и дипломата. Напомню, Трумэн сообщил Сталину, что у США есть атомная бомба, а тот нисколько не удивился и вообще повел себя так, как будто для него ядерное оружие столь же привычно, как танк Т-34.

Не понимая, какой козырь спрятал в рукаве Сталин, что у него есть такое, что он может противопоставить американскому ядерному шантажу, Трумэн не рискнул переходить грань и шантажировать открыто. Он сделал вид, что просто поделился новостью.

Можно сказать, что в данном случае Сталин блефовал. У него не было ответа на жесткую позицию, если бы США и Британия таковую заняли. Но его авторитет в международной политике был на тот момент столь велик, что в Лондоне и Вашингтоне не решились идти на риск, предположив, что руководство СССР имеет, чем ответить, потому и чувствует себя так спокойно. В результате СССР получил больше, чем мог рассчитывать. Вся Восточная Европа вошла в его сферу влияния. Безопасность западных границ была таким образом обеспечена. На европейском ТВД советские границы становились неатакуемы при помощи обычных вооружений.

По факту, советское руководство, в критической ситуации, не имея ни одного козыря, смогло качественно подготовиться к войне, не допустить антисоветского союза Запада и даже сделать своими союзниками Великобританию и США — тех, кто готовил эту войну для уничтожения СССР, а в результате вынужден был ему помогать.

Несмотря на катастрофы первого периода войны, которые сломали бы любое другое государство, созданный руководством СССР запас политической и экономической прочности позволил выстоять и победить. А советская система управления продемонстрировала свою гибкость и эффективность.

Наконец, в условиях, когда истощенная войной страна должна была защищать свои интересы от стремительно становящихся противниками бывших союзников, не имея ни одного сильного аргумента, который можно было бы противопоставить ядерному шантажу, руководство СССР смогло отстоять плоды победы и не допустить самой попытки шантажа.

Так что Великая Отечественная война была выиграна не только на полях сражений и не только в заводских цехах. СССР выиграл ее и за столами дипломатических конференций, и на уровне стратегического планирования, поскольку люди, руководившие тогда СССР, Сталин и собранная им команда, оказались квалифицированнее и талантливее своих оппонентов.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования