Европейский выбор и вопросы демографии

В Википедии есть статьи, начинающиеся словом «население». По ним легко проследить демографическую динамику в каждой постсоветской республике. Удобнее всего то, что данные сведены в емкие таблицы, позволяющие для каждой страны практически одномоментно охватить период от начала 50-х годов до наших дней. СССР состоял из национальных республик с разными традициями, в том числе и семейными. Общие потери и потери мужского населения республик в ходе Великой Отечественной войны также были несравнимы. Эффект потерь отражался на общей демографической картине в СССР, но по-разному действовал в разных республиках. Где-то, как, например, на Украине, в Белоруссии, России демографическая яма, вызванная войной, отчетливо ощущалась в каждом последующем поколении. В республиках Средней Азии этот эффект оказался менее заметен.

Но, главное, в СССР абсолютно все республики стабильно показывали позитивную демографическую динамику. Где-то ежегодный рост был выше, где-то ниже – но везде был рост.

С распадом СССР ситуация драматическим образом изменилась. Более того, новые независимые государства начали демонстрировать диаметрально противоположные тенденции. Если, например, страны Прибалтики за два постсоветских десятилетия потеряли до трети населения, то Туркмения, Киргизия, Узбекистан и Таджикистан показывают рост в 25-35% за тот же период.

Интересно, что все новые государства можно разделить на три большие группы по их политическому позиционированию, и это позиционирование очень четко коррелирует с демографическими процессами.

Первая группа – страны, которые никогда не болели «европейским выбором». Это четыре обозначенные среднеазиатские республики и Азербайджан. Все они, каждая страна по-своему, опираются на национальные традиции, выстраивая при этом светское государство в исламском обществе. Все они пытаются сохранять баланс отношений с Западом, Россией, Китаем. Государственная власть весьма прагматична. Стартовые условия у этих государств были неравны, и последующее развитие шло по-разному, где-то проходя через перевороты (Киргизия, Азербайджан) и гражданские войны, где-то обходясь без них. Некоторые (Азербайджан) достигли достойного уровня экономического развития и зажиточности, некоторые (Таджикистан) остаются крайне бедными государствами. И у всех в постсоветские годы наблюдается рост населения.

Я бы, как это делают многие, объяснил все национальными традициями. Но рядом есть Казахстан, национальные традиции которого в плане семейного строительства не так уж сильно отличаются от традиций его соседей. Отток русского населения из Казахстана хоть и наблюдался все постсоветское время, но не был столь драматичен, как практически единомоментное бегство всех русских из охваченного в начале 90-х гражданской войной Таджикистана или целенаправленное вытеснение славянского населения из Узбекистана и Туркмении. Тем не менее, Казахстан, вместе с Россией, Белоруссией и Арменией, входит во вторую группу стран. Это страны, колебавшиеся между «европейским выбором» и реинтеграцией постсоветского пространства.

В первой половине 90-х годов, несмотря на то, что идеи реинтеграции не были окончательно отвергнуты, доминирующим стремлением национальных элит было вхождение в западную систему. Со второй половины 90-х наступает разочарование, а с начала 2000-х предпринимаются первые активные попытки начать вместо стагнирующего СНГ создавать реально работающий интеграционный механизм в виде Таможенного союза.

И что мы видим в сфере народонаселения? Россия с Казахстаном и Арменией демонстрируют практически идентичную динамику. Население Казахстана сокращалось в 1994-2001 годах. После этого стабильно растет. Спад населения России происходил в 1996-2009 годах, с 2010 года наблюдается устойчивый рост.

Сокращение численности населения Армении происходило в 2001-2003 годах. С 2004 года – рост. Причем речь идет именно о превышении рождаемости над смертностью, а не о миграционном росте. Из этого ряда выпадает только Белоруссия, где население начало сокращаться в 1993 году и продолжает до сих пор. Но и здесь динамика повторяется. На пике демографических потерь, в 2002 году, смертность превышала рождаемость почти на 58 тысяч в год. С тех пор негативное сальдо постоянно сокращалось и в 2013 году составило неполные семь с половиной тысяч(данные Национального статистического комитета РБ; Демографического ежегодника ООН).При сохранении динамики в период 2015-2017 гг. Белоруссия должна выйти в ноль, а затем перейти в режим роста численности населения.

Наконец, третья группа стран – последовательные евроинтеграторы: Латвия, Литва, Эстония, Украина, Молдавия, Грузия. Эти страны как начали терять население в ранние 90-е, так и теряют до сих пор. Причем динамика процесса позволяет говорить о вымирании. Здесь некоторое исключение составляет Грузия, в которой, при общей тенденции к сокращению численности населения, было два периода незначительного роста (скорее, стабилизации) численности (в 2005-2006 и в 2009-20012 годах). Но эти периоды чудесным образом совпали с правлением Саакашвили и с обострениями в российско-грузинских отношениях, когда часть многочисленной грузинской диаспоры в России была вынуждена временно возвращаться в родные края.

В целом же население Грузии в период с 1992 по 2015 сократилось с 5 467 400 человек до 3 729 500 человек (данные Национальной статистической службы Грузии) – что совпадает с прибалтийской динамикой.

Вот так как-то и получается, что страны разные, религии разные, национальные традиции, включая семейные, разные, уровень жизни разный, а отношение к процессам европейской интеграции служит, по сути, безошибочным маркером демографических процессов.

Так, может, дело не только в традициях, но и в политическом выборе?

Ростислав Ищенко, обозреватель МИА «Россия сегодня»