Интервью с Евгением Журавли – писателем, волонтером, предпринимателем. Телеграмм-канал автора «Журавли».
— Здравствуйте, Евгений. Расскажите, пожалуйста, немного о себе.
— Меня зовут Евгений, фамилия Журавли. Писатель, волонтёр. Женат, трое детей. В гражданской жизни малый предприниматель. Живу в г. Калининграде.
Родился в 1979 г. в Ярцево Смоленской области. Как часто бывало в советской стране, отец происходит из одного места — в моём случае – Северный Кавказ, терские казаки, мать — из другого — где я родился, пока отец был в море, жили — в третьем — Калининградская область, где родители учились в ВУЗе. Могли оказаться и дальше, ведь престижней было получить распределение в Одессу, Ригу или Вильнюс, где, к примеру, сейчас проживает часть нашей семьи, но «не повезло», так мы стали калининградцами. В связи с этим мне всегда странно слышать тех, кто ссылается на некую «исконную» идентичность. Слова отца: «После СССР мы все «советской» национальности. Исконные есть в глубинках, но и они советские по менталитету. Один народ». Поэтому на вопрос «где твоя родина», мне видится пространство от Одессы до Владивостока, от Баку до Мурманска. Это моя родина. Не конкретный город. Так ближе к правде. И не только для меня.
Я из простой семьи. Мать – учительница, отец работал метеорологом на научных судах, после развала страны стал фермером. Детство и юность прошли на селе, в простом труде и быту – хозяйство у отца было немалое. Каждый вспоминает о ранних годах с романтической ностальгией, я — не исключение, но, думаю, деревенская идиллия была для родителей похожа на апокалипсис – коровы, лошади, овцы, бесконечные поля картофеля и зерновых, вода из колодца, угольная печь, домашние продукты, самодельные масло и сыр… Деньги обесценивались. Нужно было просто выживать. Только сейчас понимаю, скольких трудов стоило матери оставаться красивой. Конечно, в доме всегда были и книги.
В 1995-м поступил в Калининградский университет, факультет «Технологии и предпринимательство». Закончив, логично стал предпринимателем. Но не потому, что мечтал о таком, просто тотально не было работы. Мелкое предпринимательство – тяжёлый труд, риски, почти нулевой прирост капитала. Само название намекает. Каждый день думаешь: что бы предпринять? Не каждый дорастёт до слова «бизнес». Прошло года три, прежде чем впервые выдохнул – можно потратить копейку и на себя. Помню, первое что купил на наконец-то «свободные» деньги – нормальные ботинки. И спустя полгода – гитару.
Тем не менее, очевидно, этот образ жизни помог мне оставаться свободным. Не в деньгах, а свободным в устремлениях, распоряжении своим временем. Повидал много стран – с 18 лет подрабатывал рисковым перегоном машин, потом путешествовал или возил грузы. Смог обнаружить в себе творчество – музыкальное и словесное. Был в тех точках перелома истории по всей Евразии, которые желал видеть.
Это важный момент в моей биографии. Я понимаю историю как взаимодействие природных стихийных сил, где изначально география сформировала несколько картин мира, экономических образов жизни, менталитетов, мировоззрений, этических систем. Эти области распространяют вокруг себя проект желаемого будущего или выступают как центры гравитации для несистемных масс. Россия – один из таких центров тяжести. Хочет того Россия или нет, она вынуждена быть сплочённой на некотором пространстве, хочет того или нет – излучает вовне проект своего мироустройства.
— Вы, как исследователь и журналист, совершили множество поездок по странам бывшего СССР, Балкан, Ближнего Востока, Центральной Азии. В том числе — в Афганистан, Иран, Косово. Расскажите о целях этих поездок и о том, что вы из них для себя вынесли?
— Меня всегда волновало будущее страны. Понимая, что живу в эпоху крушения, смотрел на пространство вокруг, на ключевые точки, где творится история. Точного понимания не получишь из новостей, можно лишь прочувствовать лично. Я объехал весь периметр России, чтоб спросить местных – кто они, кем себя ощущают, что думают насчёт того или иного, насчёт нас. В малых странах есть своя экзотика – группы, которые видят картину иначе, нежели прочие жители. Так я познакомился с балканскими русинами, литовскими караимами, старообрядцами Польши, русскоязычными диаспорами Азии, религиозными и политическими оппозициями, мировоззренческими сектами.
Однажды обнаружил, что передвигаюсь от одной этно-религиозной субкультуры к другой. Появился научный интерес к малым этно-конфессиональным группам. Это увлекло. Русины, молокане, бекташи, огнепоклонники, исмаилиты, хазара, езиды и прочие… За пределы нескольких статей этот интерес не распространился, но, может, в будущем вернусь к теме. Конечно, люблю общаться о политическом моменте и мироощущении и с обычными жителями Восточной Европы, Германии, Прибалтики, Кавказа, Центральной Азии, имею несколько учебников истории из разных стран. Надо заметить – наше влияние на историю окружающих стран огромно, но в наших учебниках этому уделяется лишь несколько строк. Это понятно – история России так велика, что школьникам, дай бог, фрагментарно знать хотя бы свою. Так в беседе с образованным славянином, персом или финном мы то и дело услышим: «Россия то, Россия сё…», но для нас связанные с ними факты – лишь третьестепенные события.
Обнаружив сильное различие медийно навязанного образа стран с реальным, ехал и в «опасные» страны. Так «фанатичный» Иран вдруг оказался светской страной со всеми уровнями инфраструктуры и огромным количеством образованной молодёжи. Эта молодёжь, к сожалению, сплошь прозападная и не из бедных семей. Важное открытие – даже при понимании разрушительности своей идеологии лично для страны и общества в целом, многие всё равно остаются на позициях революции, потому что это «прогрессивно». Говоря простыми словами – модно, сексуально. Текущий статус молодого человека в обществе как правило для него важнее, чем общие последствия. Другим открытием стал соседний Афганистан. Там оказалось всё хуже, чем ожидалось. Война, безвластие, разруха, падение морали и этических традиций, которые составляли хребет сложноустроенной страны. Тут наоборот, население преимущественно ожидало Талибан, надеясь на «хоть какую власть, лишь бы единая, с едиными порядками». Но уверен, в Афганистане наступит свой Ренессанс, может через пол века, может через век. Это определено их языком. В пушту почти полсотни слов обозначают разные оттенки понятия «честь», плюс несколько уровней бескорыстия. В русском тоже немало «чести» (благородство, достоинство, гордость и пр.) и великодушия, но афганцы впереди всего мира. Язык формирует мышление и картину мира, из этого не выпрыгнешь. Позитивным открытием стало ощутимое уважение к русским. Память о том, что поступают «по чести», общаются со всеми, как с равными (для Востока это необычно) и «стараются не отступать от правды». Так через взгляд иных мы узнаём о себе.
Впечатления Востока побудили написать первый литературный текст. Повесть «Мерцающие блики Озера забвений» была напечатана в литературном журнале, вызвала немалый отклик. С тех пор меня буквально толкали в писатели: «пиши ещё!» Мало-помалу стал писать.
— Вы рассказывали, что были на Майдане в Киеве и уже тогда поняли, что будет война. Расскажите, пожалуйста, об этом.
— В конце 2013-го с тревогой смотрел новости из Киева, было понятно – происходит что-то важное. На новогодних праздниках сел и поехал. Чтоб глубже понять события, мы делали стандартный опрос, в том числе: «что, если будет война?» Со мной был журналист из Калининграда Андрей Омельченко, он потом превратил собранный материал в ряд статей и репортажей. Жили прямо на площади, в знаменитой гостиница «Украина». Эпицентр, бурление, шум. Впечатления сложные. Увидел тысячи граждан, искренне желающих перемен, массовый энтузиазм. Люди действительно верили, что меняют жизнь к лучшему. «Зарплаты, как в Европе. Пенсии, как в Европе». На вопрос: «С чего вы взяли, что вмиг станут такими? За счёт чего?» отмахивались: «Ну что вам, россиянам, объяснять… вы просто тянете нас назад в свою яму… не знаете, что такое свобода, не видели, как в Европе люди живут». Очень чётко чувствовалось уже прописанное разделение на «мы» и «вы». Это было ключевое ощущение, которое вынес с Майдана. Бывал на Украине и прежде, чувствовал, как искусственно разделяется человеческая общность и накачивается обидой на Россию – то за газ, то за флот, то какие-то территории или «золото ЦК». И вот, невзирая на внутриполитический характер Майдана, абсолютно все участвующие характеризовали его и как разрыв с Россией: «Мы с вами в СССР пожили, теперь хотим с Европой, не мешайте нам жить». Неужели мешали? Услышал много обвинений, все они были наивны. С горечью понял и более широкие вещи – в целом, средний человек глуп, личное превалирует над общим, склонен искать причину неустроенности в образе врага. Легче возбуждаются примитивные эмоции. Люди чаще склоняются к не требующим аргументации утверждениям. Не украинцы такие. Мы все, в среднем, такие. Это надо знать.
Выше я говорил, что вполне мог провести детство в Одессе, Вильнюсе или Риге. На меня смотрели такие же люди как я – молодые и пожилые, образованные и не очень. Происходящее выглядело драмой, я спрашивал себя: «Неужели так же считал бы Россию врагом?» В качестве препятствия к счастливой жизни, в качестве вредителя, злочинца и завистника уже была выбрана Россия. Ещё в 2002 г на Украине было конституционно закреплено движение к вступлению в НАТО. На вопрос о возможной войне отвечали по-разному. «Это невозможно». «Европа нас защитит». «Россия сама развалится». «Почему бы и нет». Про гражданскую войну при этом подумали лишь единицы. Но и они успокаивающе отмахивались: «Не посмеют. Прижмём, если что. Кто их вообще спросит». Каждый видит мир со своей колокольни. Каждому кажется, что иная точка зрения абсурдна, не имеет права на существование. Каждый в чём-то ошибается.
Был и на Антимайдане – мероприятии намного скромней. Несколько сотен напуганных бюджетников, десяток идейных с Крыма и Донбасса. Те понимали ситуацию со своей, внутриукраинской, стороны, ярко обрисовывали возможные ужасные события, которые в целом, к сожалению, так и пошли. В завершение картины стоит сказать, что и Майдан и Антимайдан кто-то системно организовывал, снабжал, питал, строил, подводил электроэнергию, вывозил туалеты.
— Бывшие республики СССР постоянно раскачивают на очередной майдан. Как считаете, кто может быть следующим?
— У меня нет претензий к Америке, прямо заявляющей: «Мы вложили в переворот столько-то миллиардов». Они продвигают свои интересы. У меня есть претензии к нашему руководству – мы абсолютно не участвуем в идеологической войне. Есть отчаянные энтузиасты, продвигающие нашу правду, но на «битву за умы» Россия пока что не явилась. Сегодня мы получили войну – жуткую, братоубийственную. Самое страшное, что я вижу в ней – не ожесточение, не жертвы и не последствия, а то, что это всё происходит по воле врага. Захотели начать – Россия воюет. Решат остановить – Россия остановится. Но разве это не наше личное дело? Мы с жителями Украины один народ, этой бойни вообще не должно было быть, если бы мы приложили хоть немного усилий. Нам достаточно было лишь вещать правду.
С юности я наблюдал как «мягкой силой» меняется сознание «прогрессивной» молодёжи в моём регионе, а в соседних Литве и Польше продвигаются откровенно русофобские нарративы. Так, слушая в пограничных очередях польские радиостанции, однажды подумал: «Слушая это мельком двое суток, Россия представляется мировым вредителем, а если слушать годы?» Человек – как огурец, в каком рассоле полежал, таким на вкус и становится. Поляков пропитывают ненавистью очень давно. За этим чувствуется системность или совпадение множества интересов. Мой прогноз – они приговорены убиться об Россию. Когда это произойдёт, не берусь судить. Но уже подготовлены, факт. Такая же работа ведётся и в Средней Азии. Ещё десяток лет назад, по личным впечатлениям, преобладающей эмоцией там на имя России было «возьмите нас назад в Союз», сегодня стало модным презрение, обиды за «колониализм», претензии за прошлое и настоящее. Прогнозирую крупные проблемы с Казахстаном. Мы не можем отгородиться. Там у нас самая уязвимая позиция, в неё будут бить.
Америка и вассальная ей Европа экспансируют ибо перепотребляют, таково их устройство. Мы для них никакие не партнёры – просто пища. Кончатся боевые украинцы, найдутся румыны, финны, казахи. Граждане этих стран не хотят войны, они не хуже нас, просто их никто не спросит. Мы ничего не противопоставляем враждебному влиянию. У меня в Калининграде Немецко-русский дом премировал и поощрял творцов, воспевающих предшествующую немецкую культуру. Вроде ничего плохого. Но почему мы не можем делать того же в Финляндии, Молдавии, Казахстане и т.д.? Сама их история – просто фрагмент истории России. СССР и РИ для окружающих нас стран, как Древний Рим для Европы – строитель городов, школ и самих наций.
На Украине мы обязаны были диктовать свои смыслы. Тогда не было бы такого ожесточения. Вероятно, могло вообще не случиться этой жуткой войны. Вне зависимости от результатов СВО, последствия бездействия будем переживать много лет, может быть сотни. Война заканчивается не тогда, когда сломлено сопротивление, а когда исчезает ненависть. Украина обработана по полной, люди просто в иной реальности. Их готовили к войне. Мы для них – недочеловеки, у нас всё отсталое, всё не так. На Донбассе и Запорожье заметно, что мифами о нас мыслит даже лояльное население, желающее единства – например, считают, что нам в диковинку микроволновка. С ними предстоит большая работа. Примерно 20 лет ушло на их окастрюливание, на переформатирование до идентификации «мы единая Русь» нужно не меньше – негативные эмоции закрепляются легче, чем созидательные. Так же мы обязаны транслировать свою правду, как минимум, всему периметру России. Если кто-то скажет «это деньги в никуда, дорого», я предлагаю представить расходы на войну со всеми соседями. Если мы не заполняем окружающее пространство своими смыслами, это сделает кто-то другой. Будут ли эти смысли дружелюбны нам?
Продолжение на сайте
Оценил 1 человек
1 кармы