Оглянуться

Оглядываясь назад, хотелось бы, чтобы меня помнили (если будет кому) человеком несерьезным и незлобивым. Злоба не раз душила меня, конечно, но я ее - чаще. И, сдается, победа осталась за мной. 

Мне хочется, чтобы мой сын, если он выживет в этой мясорубке, помнил меня веселым, остроумным человеком, с которым можно было и подзатыльник получить, и посмеяться над самим собой. Льщу себя надеждой, что я был, не худшим отцом, хотя, наверное, и не дал сыну всего того, что мог бы. Но тут карма - я никому и ничему не дал всей полноты себя и своего. Я раскаиваюсь в этом, но не жалею. Себя до слез жалко бывает только в юном возрасте, после это проходит. И начинаешь любить людей, животных, предметы и места страстно и безнадежно. Безответность - яркий признак настоящего, жизнь по отношению к нам безответна и реальность такова, что нам не следует ни сетовать ни жаловаться, ни упрекать кого -либо, включая себя, в своих недочетах и недостатках.

Мои любови, может быть, вспомянут иной раз меня, пока живы конечно. Это правильно. Пока живы наши любови, до той пор живы и мы. Сердце - единственный орган, которому люди придумали безразмерность. Ни печень, ни почки не могут с ним конкурировать, куда там! Поэтому все правильно - любовь по преимуществу предмет настоящего времени. Что это за любовь в прошлом? Это уже не любовь, а память, так же, как любовь в будущем - надежда. Любови переживут меня не намного, хотя, конечно, дай им Боже многие годы. Пых! - и нет ни меня, ни их. Другие придут и т.д. Ну, об этом, впрочем. много сказано, написано и спето фальшивым голосом не желающего умирать человечества. 

Труды! Их мы мним вечными. И меня тоже всегда мучила эта мысль - дочь тщеславия. Долго мучила, но, как любая боль отпустила, в конце-концов. Фиг с ними, с трудами, фиг с ней, с вечностью. Жизнь была прекрасна в любом случае. Как писал один донецкий паренек, “даже, когда опасна, трудна и несносна. 

Умиление - вот, что остается у меня, у нас, ну, я так думаю. Этот тот осадок жизни, который и есть результат физического процесса существования. Каждый из нас и есть в конце-концов обладатель умиления при рождении и при смерти. Только в начале жизни умиление направлено на нас самих, а в конце - идет от нас на саму жизнь, на других “начинающих”, щенят и котят человеческого рода. Живите весело и осмысленно. Знания, даже многие - не печали вовсе, а совсем наоборот - повод жить, как водку пить. Да, похмелье есть, но и оно не вечно.

У всех бывало так - купишь старую книжку или наткнешься на открытку “С Новым годом” шестидесятилетней давности, и, прочитав чужие строки поздравлений, относишь это к себе. Переимчивость душевная - яркий признак нашего вида. Поэтому, наверное, мы единственные из разумных веществ умеем делиться пищей с себе подобными совершенно бескорыстно, чтобы не сказать, бессмысленно, вопреки природе. Мне всегда казалось немного стыдным читать такие надписи в книгах и открытках, пока не понял, что люди пишут их не только и не столько конкретным адресатам, а себе и всему человечеству. Пишем в открытках, корябаем на камнях, партах, стенах, отсылаем байты - все это наше информационное тело, родившееся тыщи лет назад. И это греет, и это настораживает. 

Чем закончить? Мне хотелось бы, чтобы меня помнили некоторое время самые близкие люди и друзья. Света, Дима, Жека, Серега, Игорь, Сомяра, Костя и снова Костя, Римма, Оля, Таня. Увы, некоторые из близких и сами уже обратились во прах и воспоминания. Но вспоминаю же я своих прадедов. Вряд ли они думали, что сто лет спустя их буду вспоминать я, меня и представить нельзя было. Будешь ли ты правнук, доберется ли до тебя эта строка? Тут я и добрался до того, что меня волновало всю жизнь - до любопытства. Жажда знаний всех видов - вот, что прельщало меня больше всего в жизни. Пока познаю - пока и живу. 

Вопрос, заданный из тьмы веков, не останется без ответа. Надо только не пропасть ему. Иначе он вроде как и не задан...

Бессмертья нет. А слава только дым,

И надыми хоть на сто поколений,

Но где-нибудь ты сменишься другим

И все равно исчезнешь, бедный гений.

Истории ты был необходим

Всего, быть может, несколько мгновений...

Но не отчаивайся, бедный гений,

Печальный однодум и нелюдим.

По-прежнему ты к вечности стремись!

Пускай тебя не покидает мысль

О том, что отзвук из грядущих далей

Тебе нужней и славы и медалей.

Бессмертья нет. Но жизнь полным-полна,

Когда бессмертью отдана она.

(Сельвинскай)