Противоречие труда и капитала

Здравствуйте, дорогие принцессы Селестия и Луна. Мнение классиков – это очень важно для науки,но для истинной науки нет ничего страшнее чем впасть в догматизм, в том числе и для науки гуманитарной. Истинная наука – это всегда поиск нового, перманентная реорганизация и переосмысление накопленного опыта в свете новых данных. В ходе этого процесса более прогрессивные теории сменяют менее прогрессивные, и общим местом тут бывает то, что менее прогрессивная модель и теория становится частным случаем более прогрессивной. Для новой социальной науки Империума также жизненно необходима выработка этих самих более прогрессивных и общих теорий и моделей, и сейчас нам предстоит исследовать частным случаем чего является противоречие труда и капитала.

Я не спорю, К.Маркс был реально крутой чувак, и в свое время сделал очень многое для социальных наук, запилил немало хороших, годных открытий и методик, трудно переоценить его вклад и блин вообще. Но высшей глупостью будет полагать, что на этом дальнейшие исследования можно закончить, и Карл Генрихович открыл все что только можно открыть, а остальное будет лишь частным случаем его закономерностей. Жизнь меж тем кагбэ намекает, что с накоплением нового опыта всегда находятся более общие закономерности чем те что были обнаружены в свете опыта предыдущего, и это, в общем-то, нормально. Мы не обладаем полнотой знаний чтобы вот так взять и сразу вывести всеобщие фундаментальные закономерности, вместо этого мы вынуждены выводить их из опыта фактически наличного, и оный позволяет нам оценить лишь те или иные частности. Например, открытия Коперника, Галилея – кто о них не слышал? Но разве это означает, что на их открытиях нужно остановиться? С тех пор астрономия и астрофизика значительно нарастили свои знания и вывели закономерности гораздо более общие и сложные, в рамках которых «все-таки она вертится» выглядит детским садом. Классическая механика Ньютона органично стала частным случаем механики квантовой, и теперь выглядит довольно простецкой с точки зрения последней. Но ведь никому, изучающему естественные науки, и в голову не придет бросаться на исследователей квантовой механики или современной астрономии ввиду того что их открытия бросают тень на «наше все» - Коперника, Галилея или Ньютона. Это вполне резонно будет воспринято как полнейшая глупость, и при этом никто не станет умалять и принижать достижения и открытия более ранних исследователей, ибо они действовали в рамках того опыта и системы знаний, которые были доступны им тогда, и не могли совершать открытий, сильно выходящих за рамки этого наличествующего опыта.

Но вся эта благоразумность, подкрепленная вышеуказанными вполне уважительными резонами, довольно быстро улетучивается когда речь заходит о теориях не естественных, а гуманитарных. И вот тут догматизм в человеческих системах поиска знаний принимал и принимает поистине ужасающие размах и формы. Каждому новому поколению исследователей, открывающих нечто новое и желающих присовокупить эти открытия к общечеловеческой копилке бесценных знаний, приходилось и приходится сталкиваться с очень серьезным сопротивлением среды, в большинстве случаев совершенно иррациональным, и применение той же логики что и для наук естественных крайне затруднено ввиду именно что этой самой иррациональности, которая глуха к доводам разума. К примеру, условные Сократ, Конфуций, Будда, Иисус, Магомет, Вольтер, Маркс – все они без сомнения совершили серьезные прорывы в гуманитарной сфере, выдающиеся и совершенно неочевидные для своего времени, однако даже попытки поднять вопрос о том, что этими открытиями наши знания о социуме и человеческих отношениях, в общем-то, ограничиваться не должны, встречаются в большинстве случаев в штыки, причем как со стороны верхов общества, так и со стороны низов. Основные причины такой антирациональной, неадекватной и зачастую агрессивной реакции очевидны: гуманитарные теории и учения в отличие от естественных в человеческой практике используются не столько как инструменты познания и организации опыта, сколько как инструменты управления со стороны правящих слоев и как инструменты самоидентификации и психологического комфорта со стороны слоев управляемых (тут есть все ответы на все вопросы, просто усердно читайте Библию/Маркса/мантры Рамы!). Именно психологический дискомфорт от необходимости модернизации способа мышления и угроза потери инструмента управления вызывают такие сложности для исследований и прорывов в социальных науках как снизу, так и сверху общества, что в свою очередь зачастую является критическим фактором для своевременных социальных модернизаций. А задача эта объективно необходима для сохранения техно-био-гуманитарного баланса общества, особенно в условиях быстрого научно-технического прогресса, поэтому добросовестные исследователи обязаны не только совершать открытия и проектировать на их базе более совершенные социоинженерные решения, но и находить способы для преодоления социальной инерции при внедрения этих решений.

Посему для социальных технологий Империума необходима перманентная модернизация общественных теорий в соответствии с современными знаниями и накопленным опытом, которые серьезно превышают тот уровень, который был доступен во времена К.Маркса, не говоря уже о более ранних социальных теоретиках и инженерах. И первое что необходимо подвергнуть пересмотру – это понятие капитала. В теории К.Маркса, в которой капиталом считался овеществленный труд, а его социальная функция состояла в перманентном росте, проигнорирована очень важная особенность этого капитала в качестве социальной, а не только материальной сущности. Овеществленный труд (накопленные богатства) не имеют самостоятельной социальной значимости для класса буржуазии если богатыми будут все или их богатства не будут представлять интереса для окружающих, т.к. население в этом случае не будет испытывать зависимости и у условной буржуазии не будет возможности эксплуатировать его. Накопленные богатства позволяют производить эксплуатацию лишь в том случае, если существует качественная «разница потенциалов» и зависимость окружающих от распределения меж ними оных богатств. Т.е. если большой капитал есть у всех, то и социальная ценность капитала просто исчезает, и сколько бы он не рос, но без этой «разницы потенциалов» и зависимости от капитала других субъектов он не имеет своей ценности в качестве социально значимой сущности. Из этого мы легко выводим то, что истинная социальная цель капитала – это не бесконечный рост, а прежде всего возможность манипуляции, т.е. управления поведением других людей при помощи этого капитала. Богатство (накопленный труд) не является истинной сущностной характеристикой капитала, но лишь инструментом для достижения цели. А истинная социальная цель капитала – это прежде всего доминирование, т.е. возможность навязывать другим нужное субъекту поведение. В этом свете очевидно, что материальное богатство (овеществленный труд) является лишь частным случаем капитала, потому что манипулировать (управлять) другими людьми можно при помощи очень широкого круга инструментов от грубой силы до мягкого убеждения, обмана или тонких психологических интриг. Поэтому логично будет определить:

Капитал – это свойство любого явления (системы, ее состояния, процесса) независимо от его природы, которое позволяет субъекту в той или иной мере манипулировать поведением других субъектов, по своему усмотрению распоряжаться доступными социуму ресурсами и управлять социальными процессами.

При таких раскладах становится очень сложно оценивать капитал и выражать его в каких-то материальных показателях, потому что капиталом является не сама по себе материальная сущность, а одно из ее свойств, отвечающих за возможность социальной манипуляции. Эффективность того или иного материального явления в деле принуждения других к выполнению решений субъекта (выполнения функции капитала) весьма субъективна и зависит от множества факторов, лишь отчасти связанных с материальной природой источника капитала. Например, тонна золота в обществе, в котором золото никого особо не интересует, качеств капитала практически не содержит, а ровно та же тонна золота в обществе, в котором золото это деньги, за которые готовы на все, - это очень солидный капитал. Количество капитала как социальной сущности (возможности манипулировать другими) в этих случаях будет совершенно разным, хотя в материальном выражении это будет та же тонна желтого металла определенной пробы. А если источником капитала (способности принудить других выполнять решения субъекта) будет нечто нематериальное, не имеющее каких-то внятных единиц измерения вроде социального авторитета или навыков манипуляции, то дело с измерением капитала тути вовсе швах. Поэтому пользоваться метрологией, основанной на физических показателях, при оценке капитала некорректно. Гораздо правильнее пользоваться показателями, которые характеризуют истинную природу капитала как социального явления –поведенческую, психическую, и выражают способность к мотивации окружающих, для чего был бы весьма полезным показатель маны – силы мотивации, который занимает центральное место в имперской социальной науке. На данном этапе объективное, а не умозрительное измерение этого показателя представляется весьма затруднительным, и будет реально полезным только с появлением приборов, способных измерять психическую активность людей и социальных агрегатов, поэтому пока целесообразнее применять для оценки капитала все тот же денежный эквивалент как более-менее интегрирующий. При этом нужно помнить, что это весьма ненадежный показатель, который капитал как средство манипуляции оценить может вельми приблизительно и неточно, например, в ситуациях эмоционального накала. В особенности это касается высших эшелонов элиты, где очень значимую роль играют субъективные социальные факторы (авторитет, имидж, личные связи, клановая принадлежность), но пока мы вынуждены использовать денежный эквивалент за неимением лучшего. Возможно, с развитием системы социального рейтинга можно будет использовать именно его, т.к. он гораздо ближе к истинной сущности капитала чем материальные ресурсы.

Так к чему же устремляется тогда капитал, будучи не столько материальной, сколько психической сущностью?

Как ни странно, сам по себе капитал ни к чему стремиться не может, потому как является не субъектной, а инструментальной сущностью. Капитал хоть и может переходить от одного субъекта к другому, но не имеет социального значения без наличия этого субъекта, его воли и желания манипулировать другими, т.е. вне социальной системы капитала не существует. Материальные объекты, которые могли бы выступать источником капитала, вне социальной системы есть, но качеств капитала как средства манипуляции они не имеют до тех пор пока не попадут в оборот какого-то социума.

Стоит отметить, что сами материальные объекты, которые обладают свойством капитала, таки могут иметь и свои собственные устремления, выступая некими коллективными субъектами. К примеру, большинство источников серьезного капитала являются социальными агрегатами – организации, предприятия, армии, церкви, бюрократические аппараты, агентурные сети, преступные синдикаты и разного рода группировки, которые в силу своей природы и особенностей функционирования этих социальных агрегатов имеют собственные цели, продуцируемые чаще всего полусознательно и в силу внутренних социальных автоматизмов («коллективный разум» по М.Делягину). Тем не менее, это устремления не капитала как такового, а явлений, которые являются его источником. И не потому что они продуцируют капитал, а в силу своей внутренней природы. Поэтому устремления есть не у капитала как социального феномена, а именно что у субъектов, которые его используют. И дифференцировать эти устремления уместно сообразно базовым мотивациям.

Эти базовые мотивации характерны и для отдельных людей, и для социальных агрегатов, разве что размножение в трактовке коллективных субъектов означает экспансию и вырост. Первые четыре базовых мотивации характерны для дорациональных, животных форм обработки сигнала, а вот творческая мотивация – это уже ближе к антропному и рациональному целеполаганию. Чем более примитивен разум субъекта, тем больше у него превалируют более ранние и простые типы мотиваций, тем более рефлексивно, ситуативно, и тем менее долгосрочно и проектно его целеполагание, на которое он тратит имеющийся в его распоряжении капитал. Так что «стремление» капитала к накоплению, росту и угнетению окружающих – это на самом деле стремление субъектов капитала с недоразвитым разумом к примитивным дорациональным мотивациям вроде еды, размножения и доминантности, доступным любой обезьяне. Конечно, субъекты могут использовать капитал и для других целей с большой глубиной прогнозирования, например, для рациональных проектов, для творчества и для глобальной оптимизации, но для такого целеполагания разум соответствующих субъектов должен быть достаточно развитым, а это могут не только лишь все. Если же капитал находится в распоряжении субъекта с примитивным и недоразвитым разумом, который в базовом целеполагании мотивирован так же как среднестатистический павиан, то нет такого преступления, на которое он не пошел бы ради 300% прибыли. На преступления идет не капитал, ибо он лишь инструмент, на преступления всегда идет конкретный(е) субъект(ы). У которых если чо есть имена, фамилии, должности, имущество, родные и близкие, места обитания и все такое.

Именно поэтому между капиталом и трудом противоречий быть не может никаких: у капитала нет собственных устремлений, он лишь инструмент в руках субъекта. Противоречия могут быть между полноценными субъектами, каждый из которых способен на собственное целеполагание. Под противоречием труда и капитала правильно понимать противоречие между буржуинами (субъектами) и пролетариатом (другими субъектами). Понимая капитал как средство управления (манипуляции, принуждения), частным случаем которого выступает богатство (овеществленный труд), довольно просто оказывается определить более общую закономерность, частным случаем которой является противоречие буржуинов и пролетариев по К.Марксу. Это фундаментальное противоречие между системой управления социума и управляемой его частью. Причем не так уж важно в какой конкретной организационной форме выполнена управляющая система – в виде касты жрецов, крупных рабовладельцев, феодалов,бюрократов или буржуазии. Классовая дифференциация на богатых и бедных, капиталистов и рабочих тут оказывается вторичной, неполной и весьма приблизительной, так как владение средствами производства является лишь частным случаем капитала. Истинными классами следует считать управляющих и управляемых, ведущих и ведомых, и критерием разделения на эти классы является отношение к процессу принятия системно значимых решений. Все остальное, включая материальное расслоение или цветовую дифференциацию штанов в любой форме, является вторичным маркером вхождения в ту или иную категорию, необязательным на практике.

Важно подчеркнуть, что эти условные классы нельзя четко отделить друг от друга, потому что разные люди в зависимости от их социальной роли, знаний, убеждений, активности или просто настроения могут выступать как ведущими, так и ведомыми в тех или иных ситуациях и процессах. Конечно, чем выше их способность манипулировать другими и навязывать им свои решения, т.е. чем больше их капитал (независимо от его природы, это может быть и богатство, и физическая сила, и авторитет, и значимое когнитивное превосходство, и т.д.), тем чаще субъект имеет возможность навязать свою волю другим и тем больше этих самих других, на которых он может оказывать влияние. Поэтому границы между классами управляющих и управляемых в реальных человеческих социальных системах размыты (рис.1), хоть и неоспорим тренд к концентрации капитала (средств управления), а значит и участия в процессе принятия решений ближе к его центру, где концентрируются высокие социальные статусы. Такие сгустки и характеризуют собой систему управления, которая принимает значимое количество системно значимых решений, которые в свою очередь выполняют (или не выполняют) ведомые субъекты и агрегаты. В условно авторитарных системах управления концентрация «красного» (рис.1) больше у центра и меньше на периферии социума, в условно демократических наоборот «красный» (принятие решений) оказывается более размазанным по социальной системе. Теоретически возможны и крайние варианты того и другого когда система управления по сути являет собой маленькую красную точку и все решения принимает один-единственный субъект, а все остальные лишь исполняют решения (искусственный интеллект и рой устройств, например), или наоборот в выработке решений участвуют решительно все элементы системы (роевое сознание). Но на практике у человеков так не получится (во всяком случае пока), ибо никто не правит в одиночку и даже самому матерому диктатору нужен аппарат управления, а перманентно учитывать мнение решительно всех слишком трудозатратно или вообще невозможно, уже не говоря о компетентности этого коллективного мнения.

Конечно, для удобства можно было бы назвать ведомых людей таки объектами, но это будет не совсем верно, потому что де-факто они имеют собственную волю и способны к собственному целеполаганию (хотя бы теоретически), другое дело что у них может не быть возможности или достаточного желания для оного. 630774_bej-burzhuya.jpgРаспределение влияния (власти) можно было бы иллюстрировать в виде классической пирамиды социального статуса, но это будет не совсем верно, т.к. точки выработки и принятия тех или иных системно значимых решений могут серьезно отличаться от формальной иерархии. В реальности происходят серьезные флуктуации в зависимости от производственной или иной социальной конъюнктуры, когда реальная власть (влияние на принимаемые системно значимые решения) размывается весьма неравномерно по социальной пирамиде (рис.2), и иногда центры ее концентрации не тождественны центрам концентрации официального статуса. В разные эпохи те или иные структуры могли оттягивать на себя гораздо больше реального капитала (способности влиять на окружающих) чем официальные иерархии, например, структуры жрецов, воинов, философов, преступников, финансистов или ученых, мнение которых по тем или иным причинам вынуждены были или даже хотели учитывать гораздо более высокопоставленные субъекты.

Противоречие между управляемой и управляющей системами заключатся в достаточно простых и очевидных их устремлениях, к которым тяготеют они обе:

= потреблять как можно больше общесистемных ресурсов и активностей, в идеале все

= проявлять как можно меньшую исходящую активность, в идеале не делать вообще ничего

= подвергать себя как можно меньшему количеству общесистемных ограничений, в идеале не нести ответственности вообще никакой и ни за что

Т.е. это обычные устремления живых систем, которые сводятся к максимизации входящих потоков вещества, минимизации рисков и потоков исходящих. Конечно, система управления имеет гораздо больше возможностей для перетягивания одеяла на себя ввиду приоритетного доступа к принятию решений, и потому на практике именно она чаще всего является паразитом, грубо нарушающим принцип равноценного обмена, но управляемая система стремится ровно к тому же, и тоже будет нарушать принцип равноценного обмена если у нее будет такая возможность. Как пример можно привести случаи межсистемного паразитирования когда управляемый класс (массы) капиталистического ядра, будучи жертвой паразитирования со стороны своих элит, одновременно является паразитом по отношению к населению (крипто)колоний, с которым на межсистемном уровне происходит неравноценный обмен. Частным случаем этой закономерности является ситуация с жирующей буржуазией, которая питается ананасами и рябчиками (загребает большую часть системных ресурсов) особо по жизни не напрягаясь и не имея никакой ответственности перед обществом, и тяжко трудящимися пролетариями, которые огребают последствия за ошибки и свои, и системы управления, и которым в итоге достается хрен с маслом (или без). Но большинство этих тяжко трудящихся пролетариев, получив капитал и положенную ему безответственность, будет не помогать своим бывшим товарищам по несчастью, а начнет также кушать ананасы и рябчиков и угнетать бывших коллег-пролетариев, причем чаще всего в гораздо более вызывающих и демонстративных формах чем старые буржуи, опыт которых подсказывает им что нищее население лучше лишний раз не злить, тем более понапрасну. Так как эта закономерность, как мы только что уяснили, является универсальной, то расчеты коммунистов XIX - начала XX века на то что если извести буржуев, то настанет мир, всеобщее счастье и исчезнет эксплуатация человека человеком, на практике оказались розовыми мриями. Потому что самодурствовать, паразитировать и перетягивать одеяло на себя может в принципе любая система управления в какой бы организационной форме она не была выполнена, хоть в форме буржуев, хоть в форме комиссаров, хоть в форме бюрократов. Именно эта закономерность, которую проглядела советская социальная теория, обусловила предательство элит и крах первой версии красного проекта: определенные круги советской бюрократии сами захотели есть ананасы и рябчиков, передавать привилегии по наследству (исполнять примитивное биологическое целеполагание вместо сложного рационального и проектного), не напрягаться и не нести никакой ответственности перед обществом.

Я полагаю, что именно в этом заключалась базовая ошибка Советского Союза, которая обусловила и потащила за собой в итоге большинство других критических ошибок: в отказе от перманентной и своевременной модернизации социальных теорий, да и гуманитарных технологий вообще. Остановка в развитии гуманитарных технологий, закостенение и догматизм социотеха, который законсервировал знания и теорию на учении Маркса, каким бы классным и прорывным оно ни было для своего времени, обусловили в итоге целый комплекс ошибок в социальном конструировании и целеполагании начиная от умышленной остановки НТП (термояд, ОГАС)из-за проблемы лишних людей до неверного конструирования элиты, ошибок организации экономики и системы стимулов, проигрыш в информационной войне смыслов и игнор появления более прогрессивных чем пролетариат значимых социальных групп, например, массовой технической интеллигенции. Поэтому глобальный проект Империум принципиально отказывается от догматизма и утверждения единственно верных на все времена решений и постулатов, и настаивает на необходимости перманентной эволюции гуманитарного знания и социальных технологий в соответствии с накоплением нового опыта и систем его организации.

Однако, я отвлекся от темы нашего письма, дорогие принцессы, в то время как тема эта до конца все еще не раскрыта. Несмотря на то что при распределении системных ресурсов, рисков и обязательств паразитом чаще всего на практике выступает система управления, мы не можем всегда однозначно становиться на сторону системы управляемой, ибо каждая из этих подсистем нуждается в ресурсном обеспечении, у каждой есть свои обязанности, и потому нам следует определить наиболее оптимальный уровень этого распределения, при котором выживаемость и способность к эволюции системы в целом были бы на максимальном уровне.

Эта шкала характеризует распределение системных ресурсов, в красной зоне которой начинается деградация соответственно системы управления или управляемой системы из-за недостатка ресурсов, чем дальше тем больше. Белая зона характеризует собой зазор безопасности системы, т.е. если ползунок распределения ресурсов находится в этой зоне, то и система управления, и управляемая система имеют достаточно ресурсов для своего восстановления и у них есть объективные возможности избегать дегенеративных процессов.

Коричневыми отметками обозначены пороги пассивной критической реакции, которая наступает если количество фактически распределяемых ресурсов меньше этого порога. Пассивная критическая реакция означает саботаж и игнорирование своих обязанностей при внешнем сохранении лояльности и социальной стабильности. Это фактически тихий бунт (элиты или масс), при котором управляющая или управляемая системы в силу каких-то причин не желают переходить к активному протесту. Зазор между этими порогами называется зазором работоспособности системы, т.к. по достижению порога и массовом саботаже и нерадивости система утрачивает эффективность и способность к действиям, чем дальше от порога тем больше, хотя и сохраняет видимость управляемости, иерархии и стабильности.

Желтыми отметками определены пороги активного недовольства ситуацией, которые выливаются в активные же действия, как правило деструктивного характера, т.е. бунты, но в мягких формах такое недовольство может проявляться как критика и активное роптание. При этом занятно то, что бунт элиты от недостатка ресурсов ровно так же возможен, причем он гораздо более вероятен даже при сильном перекосе распределения ресурсов в пользу системы управления, т.к. порог критической реакции системы управления (уровень зажратости) на шкале чаще всего находится значительно выше чем порог критической реакции управляемой системы, и выливается все это в разные формы жесткой внутриэлитной борьбы или жесткой же реакции, сверхэксплуатации и силового подавления масс.

Для определения наилучшего уровня распределения ресурсов необходимо решить задачу на оптимум, который бы находился максимально далеко от порогов безопасности и порогов критической реакции как сверху, так и снизу. Следует сразу оговориться, что у этой задачи позитивное решение есть ой как не всегда, потому что зазора безопасности у макросистемы из-за недостатка ресурсов может не быть вообще, и какая-то или даже обе подсистемы будут обречены на деградацию как бы мы не распределили между ними ресурсы. А тут вдобавок игра с нулевой суммой: чем больше одним, тем меньше другим. Во-вторых, пороги активной и пассивной критической реакции совсем не обязаны находиться в тех местах, в которых они обозначены на рис.3, а могут быть на шкале где угодно, в том числе и пересекаться так, что одновременно обуславливать критическую реакцию и системы управления (верхи не могут), и управляемой системы (низы не хотят). Так что критическая реакция или одной, или другой, или обеих сразу подсистем может происходить как бы мы не разместили ползунок распределения, т.е. позитивного решения эта задача может не иметь вообще даже если у макросистемы огромный зазор безопасности.

Наиболее интересно вот что: уровень этих порогов является управляемой переменной, которая зависит от текущих стереотипов, потребительских ожиданий, социально приемлемых стандартов жизни и всего прочего, что в целом можно определить как то, насколько элита и народ зажрались (к какому набору благ / вольностей / привилегий привыкли и считают нормой, ниже которой почитаются неудачниками). При этом предельно очевидной становится задача информационных атак на тот или иной социум с целью спровоцировать его нестабильность: эта задача сводится к повышению порогов критической реакции, причем как у системы управления, так и у управляемой системы с целью уменьшить зазор эффективности, стабильности и поле ресурсного маневра. А когда эти пороги на шкале сомкнутся, уйти от социальной нестабильности будет уже физически невозможно. Так что довольно прозрачно видно чем именно занимаются условные шататели (навальные, солженицены и другие #вамнедодают) и условные охранители (фрицморгены, осташки и другие #спервадобейся) – они двигают выше или ниже пороги критической реакции. Правда, они могут двигать только пороги управляемой системы, т.к. пороги (уровень зажратости) системы управления регулируются не через прямую пропаганду, а в основном через систему элитного воспитания и внутриэлитную культуру.

Так как все эти пороги также управляемы, то и для них мы должны определить оптимальный уровень. Он состоит в том, чтобы соответствующий порог активной критической реакции был чуть дальше порога безопасности системы, вызывая рефлексию системы незадолго до того как она начнет страдать из-за недостатка ресурсов чтобы обеспечить своевременную реакцию и не допускать дегенеративных процессов. При этом негативно на макросистеме будет сказываться как слишком высокий порог критической реакции (зажрались => перерасход ресурсов => меньше зазор безопасного ресурсного маневра системы), так и слишком низкий (без социальной боли не будут вовремя обнаружены и отрефлексированы поражающие факторы). А вот пороги пассивной критической реакции лучше держать довольно низкими, не допуская падения энтузиазма, активности и эффективности системы чтобы сохранить управляемость и возможность системных преобразований и маневра даже при падении ресурсной базы. К сожалению, нынешние системы управления предпочитают именно пассивную критическую реакцию управляемой системы, т.к. это сохраняет комфортные условия для представителей элиты и конкретных бюрократов, но для макросистемы в долгосрочном плане это гораздо опаснее, ибо может приводить к ситуациям, когда что-то сделать бывает уже нереально потому что система при внешней стабильности банально перестает реагировать на управляющие сигналы, и не предоставляет хоть сколь-нибудь реалистичной информации в обратной связи, т.е. показывает характерные признаки парализованного или сильно пьяного человека, который хоть и не чувствует боли, но и управлять нормально своим телом не в состоянии.

Так как речь идет не о простом механизме типа ДВС, которому нужно лишь топливо, окислитель и малость масла для смазки, а о сложной социально-биологической системе, в множестве распределяемых ресурсов следует понимать не только ресурсы материальные, но и социально, психически значимые. Для каждого такого класса социальных ресурсов уместно рассчитывать собственную шкалу распределения, с собственными порогами критической реакции и безопасности, и соответственно для каждой такой шкалы следует определять свой оптимум в уровне распределения. Среди таких классов социально значимых ресурсов уместно дифференцировать:

= ТМЦ включая услуги. Для более точного решения задачи на оптимум распределения желательно также разбивать этот класс на значимые группы товаров и услуг

= Социальные привилегии. Можно, конечно, было бы использовать устоявшийся мемчик и назвать этот класс социальных ресурсов правами и свободами, но семантика этого мемчика заметно отличается от нужной нам, и прежде всего тем, что она характеризует юридические, правовые аспекты, которые далеко не всегда можно использовать фактически даже если эти права и свободы черным по русскому написаны в конституции, равно как и фактически они могут использоваться, а юридически не быть прописаны или вовсе запрещены.

Социальные привилегии касаются фактических социальных плюшек вроде права рубить крестьян для испытания меча, права первой ночи, права высокопоставленных чиновников отмазывать свое потомство если оно совершило преступления или пристроить его на должность, права «чиновничьего кормления», права рабочих подворовывать на предприятиях и колхозах в разумных пределах или права деда посылать духа на парашу в армии, и правильнее было бы назвать эту категорию не правами и свободами, а вольностями. Сюда же, между прочим, входит и понятие свободы слова, т.е. возможности критиковать устоявшиеся системы взглядов и власть имущих (даже не всегда официальных) с гарантией того что от них или социальной среды не прилетит ответка в той или иной форме. Сюда же входит фактический доступ к принятию системно значимых решений.

= Доступ к информации и культуре. Опять-же не юридический, и не правовой, а фактический доступ. И прежде всего имеется ввиду доступ к высокой и передовой культуре и науке, изложенной и популяризируемой достаточно широко. Сюда же доступ к системному образованию, навыкам работы с информацией и принятия решений и т.д. Если очень важные научные методики и открытия и соответствующее им образование и культуру система управления приберегает только для себя, а для низов – обрывки знаний и жвачная культура, то это снова очень серьезное нарушение принципа равноценного обмена. Кстати, шкала распределения для этого класса социальных ресурсов рассчитывается отдельно для системы управления и управляемой системы, а не смежно как для предыдущих классов, т.к. характеризует собой игру с ненулевой суммой, т.е. если у кого-то прибывает, то это совсем не значит того что у кого-то убывает: культура и информация в отличии от ТМЦ или привилегий воспроизводятся довольно просто, особенно в цифровую эпоху.

Также важно отметить, что у каждого класса и группы ресурсов для качественного решения задачи на оптимум распределения необходимо делать отдельные расчеты для необходимых, желательных, избыточных и дегенеративных (паразитических) потребностей. Например, в классе ТМЦ в группе пищевых продуктов в подгруппе необходимых будет хлеб, крупы, овощи, молокопродукты; в подгруппе желательных будет мясо, рыба, фрукты и ягоды, чай и кофе; в подгруппе избыточных будут конфеты, торты и пирожные; в подгруппе дегенеративных (паразитических) будет мясо краснокнижных животных, пиво, вино, водка, шампанское и т.д. В целях оптимизации следует вести работу по снижению зависимости социальной макросистемы от дегенеративных (паразитических) подгрупп ресурсов, а также удерживать желательные и в особенности избыточные подгруппы в неопасных для общей ресурсной устойчивости рамках.

Важным звеном задачи на оптимальное распределение является разрешение оптимальных обязанностей (исходящих активностей) и ответственности (внутрисистемных ограничений) как управляющей, так и управляемой системы. Для разрешения этих задач уместно применение аналогичной шкалы распределения с зоной безопасности и порогами критической реакции, но оптимум следует считать несколько по другому, размещая его на максимально высоком безопасном уровне, с известным зазором до порогов (учитывая амплитуду флуктуаций), т.к. чем большая безопасная исходящая активность и ответственность подсистем при той же ресурсоемкости, тем большая общая эффективность и устойчивость макросистемы. Как и в случае с классом информационных и культурных ресурсов, тут для системы управления и управляемой системы рассчитываются отдельные шкалы ввиду того что это распределение является игрой с ненулевой суммой. Тут ровно так же недостаток активности и ответственности вызывает деградацию макросистемы в целом и критическую реакцию со стороны подсистемы-контрагента, а переизбыток активности и ответственности вызывает деградацию самой системы управления или управляемой системы с критической реакцией в ней. Как и в случае ресурсного распределения, очень опасными являются ситуации сильно завышенных порогов критической реакции (зажратости) когда заставить нормально работать и нести ответственность за результаты оной работы невозможно не нарвавшись на саботаж или бунт, поэтому необходимо вовремя и в достаточных объемах корректировать эти пороги через систему общественных стереотипов и социальной логики. Тут соблюдается та же закономерность что чрезмерной зажратости система управления подвержена в гораздо большей степени, отчего работе именно с этим порогом следует уделять достаточно внимания.

Мы не сможем устранить пресловутое противоречие между управляющей и управляемой системой, и убив одного дракона вскорости получим нового, ибо каждая из групп субъектов подчиняется стандартной мотивации живой материи захапать как можно больше ресурсов и спихнуть как можно больше свей энтропии вовне, хоть у системы управления это обычно получается куда лучше по очевидным причинам. Тем не менее, мы можем разрешить сие противоречие наиболее справедливым и рациональным образом в соответствии с принципом равноценного обмена, решив задачу на оптимум распределения и установку порогов критической реакции для каждого типа, класса, группы и подгруппы ресурсов, активностей и ответственности, причем чем более подробной будет дифференциация их тем более точным будет искомое оптимальное решение и соответствующий список мероприятий. Удержание оптимума этого распределения является одним из важнейших условий для достижения гармоничного состояния социальной макросистемы, обеспечивающей эволюцию, счастье и всесторонний прогресс наиболее эффективно. Вот почему, дорогие принцессы, настолько важна своевременная модернизация гуманитарных теорий и социальных технологий: именно они помогут человечеству конструировать и конфигурировать социальные процессы наиболее правильно, именно они помогут направлять человечие лучшим из путей – путем Гармонии. Всегда верный, чешу вас за ушками.

Уютненькое ЖЖ